Миссара, город Марибор, весна 1455
Парад подходил к концу. Курсанты мариборской военной академии выстроились в ряд в сияющие церемониальных доспехах. Юноши гордо держали пики, на которые были повязаны разноцветные ленты.
Перед строем прохаживался ректор. Встав напротив будущих командиров, он начал свою речь. Ректор поздравил их с окончанием очередного учебного года. С прохождением половины пути в столь престижном учебном заведении Миссары.
Закончил выступление под громогласный боевой клич молодых ратников:
– Хэй’я!
Виллигерт, сын одного из миссарских военачальников, преисполнился гордости. Ему льстила торжественность мероприятия, слова ректора. А осознание того, что следующие полтора месяца можно потратить на себя, грело сердце. Он уже предвкушал, как родители позволят ему отправится за океан, – в земли народа, называемого эвстийцами, – на Остров Стрекозы. Там на севере приятный песок, а на юге все сплошь полыхает огнем. Этот архипелаг, по форме и вправду напоминающий стрекозу, прозвали «колыбелью всех культов». Среди тамошних руин ученые мужи искали ответ на вопрос: откуда появились первые люди? Каковы истоки всех вер и культов? И был ли единый первый культ, был ли первый единый язык? Все это великолепие было более чем близко. А пока что этим вечером его с товарищами ждет лучшая таверна Марибора.
Но счастье продлилось недолго. Стоило ему только удалиться в свою опочивальню при академии, как явившийся слуга дрожащим голосом вымолвил:
– Пан Гемеер! Мой дорогой Вилли!
– Что случилось, Ратко? – сын военачальника даже не снял шлем, опешив от взволнованного вида слуги.
– По голубиной почте только что пришла весть. Ваш отец… Пан Виллигельм Гемеер убит в Волчьей Вельке фанатиками святого Валя.
– Дай сюда письмо, – сердце провалилось в пятки.
Послание от коменданта для семьи Гемееров. Немногословное. В нем было сказано, что самые ярые адепты святого Валя устроили бойню в городе. Вешая неверных, громя лавки и жилища. Миссарский гарнизон во главе с Виллигельмом Гемеером тут же стал усмирять восставших. В том бою военачальник и другие солдаты попали в окружение. В итоге, сражаясь до последнего, все они погибли.
Сын павшего ратника не молвил ни слова.
– Позволите бумагу, пан Гемеер? Я должен сообщить об этом вашей матери. Она в комнате для гостей. Или вы…
– Нет, Ратко, – холодно отрезал Виллигерт, – сходи сам. Я хочу побыть один.
Было невозможно оставаться в четырех стенах, испытывая такую боль. Виллигерт шагал по брусчатке в направлении храма Игольчатого Зверя. Или просто Зверя. Он шел, пытаясь не повесить голову. Его красный плащ развивался на ветру.
Он вошел внутрь храма, в пустой и тихий зал. Дойдя до алтаря, припал на колено перед статуей животного, тело которого было укрыто под броней длинных, тонких игл. Виллигерт поставил меч как опору и положил голову на руку, сжимавшую эфес. Было тяжело дышать.
К нему подошел волхв. Престарелый служитель культа сел на колени рядом с юношей.
– Не сдерживай чувств, отрок.
Виллигерт с горечью рассказал ему о смерти отца. Рассказал еще, что корит себя за слабость и за то, что как раз не может сдержать чувств. Слезы текли, внутри давило. В тусклом свете погас и блеск доспеха, как бы скорбя вместе с Виллигертом.
Волхв напутствовал:
– Каждый миссарец знал и любил Виллигельма. Это был храбрый человек, никогда не нарушавший заветов нашей веры. Сейчас он там, где растет золотой виноград.
Но сын Виллигельма не мог смириться. Было больно.
Тогда в храм зашел человек в лохмотьях и с серой бородой. Припал перед грозной статуей Зверя. Он стоял на коленях и локтями уперся в пол, сложив кисти в замок.
– Это Шевчий, пророк, – пояснил волхв.
И тут из уст старика раздался голос, что заполнил тишину храма.
– Больно юноше, чувствую. Огонь! Огонь горит. Те, что Валю-повешенному кланяются, убивают наших братьев и сестер. Надевают им петли на шеи, попирают нашу веру и оскверняют святыни. Истинно говорю я! Пламя на Волчью Вельку! Пламя на Волчью Вельку!