На протяжении нескольких часов Каонэль молча висела на плече у странника, размышляя – почему Талисман не сработал, что имел ввиду Безумный маг, когда кричал на ворона и куда, в конце концов, ее несут.
Варда периодически перекладывал эльфийку с плеча на плечо и прятался за черными деревьями от проклятых душ, умудряясь коситься на серую. Она отвечала на странные взгляды фырканьем, но рыжий их даже не скрывал.
Каонэль решила, что Варда все еще не доверяет. Но об этом эльфийке хотелось думать меньше всего, потому что рядом роятся проклятые души и тревожно завывают. Стоит страннику сделать неверное движение – обоим конец.
Серая замерла на плече у Варды, и бессильно свесила руки. Тот крепче прижал и довольно ухмыльнулся.
Из Чумного леса они выбрались без приключений. Клыкастый лось не показывался. Души, издав протяжный стон, по одной уплыли в черноту леса. Однако, до самой поляны обоих не покидало ощущение слежки.
Когда деревья кончились и показалась крыша таверны, Варда опустил Каонэль и устало вздохнул.
– Сколько в тебе веса? – спросил он.
Она обиженно надула губы.
– Не знаю. Думаю, не больше, чем в козе, – ответила серая и отвернулась. – И вообще, у эльфиек такое не спрашивают.
– Это у эолумских не спрашивают, – сказал Варда многозначительно.
Руки Каонэль затекли от долгого висения. Она стала энергично растирать кисти, пока ладони не покраснели. Потом приложила к ушам – за время дороги они тоже остыли.
Каонэль нахмурилась, недовольная двусмысленным намеком Варды, но в словесную перепалку ввязываться не стала. Вместо этого демонстративно расправила края плаща и поправила корсет, в складках которого спрятала Талисман.
Губы эльфийки растянулись в искусственной улыбке, она захлопала ресницами. Весь вид ее кричит – при первой же возможности проучит самодовольного нахала, который постоянно напоминает, что она паршивый единорог в табуне.
Варда приготовился услышать язвительную тираду, но Каонэль сложила руки под грудью и сменила тему.
– Премудрый Варда, что теперь? – спросила серая с напускным почтением. – Зачем мы вернулись в Межземье?
Он пожал плечами и пошел вперед.
Эльфийка ждала, что странник остановится и что-нибудь объяснит, но тот даже не обернулся. Губы Каонэль разочарованно скривились, она фыркнула и подумала, что когда-нибудь точно его придушит, или покалечит.
– Нельзя быть таким самоуверенным, – прошептала она так, чтобы Варда не услышал. – Отправил белокожего эльфа в Эолум. Потом великодушно пронес через Чумнолесье.
Серая дернула плечами, вспоминая о клыкастом лосе. Вроде произошло совсем не давно, но память уже спешит затуманить страшное, сделать похожим на сон, чтобы потом совсем стереть.
Больше всего желтоглазую беспокоило то, что она все еще Каонэль. Безродная серая эльфийка, которую, по доброте душевной, таковой нарек отец белокожего – Тенадруин, казначей Эолума.
Недовольно вздохнув, она последовала за странником, чтобы ни дай боги, не попасть в лапы к проклятым душам. Те хоть и остались в лесу, но не известно, как далеко могут выходить за его пределы.
За воротами их встретил бородатый гном. На лице рубаки выражение, по которому ясно – видеть их совсем не рад. Варда широко улыбнулся, стараясь всем видом показать, что он вот такой безобидный, сама доброта. А его спутница ну совсем одуванчик.
Несмотря на очевидное недовольство, гном все же впустил эльфов и предложил ночлег, потому, что был владельцем таверны и цеплялся за каждого постояльца. Даже за того, кого за воротами с удовольствием пришиб бы.
Каонэль пыталась разговорить рыжего, но тот лишь хмурил брови и отмалчивался, пока не зашли в таверну. Как только сели в дальнем углу, подальше от шума, странник облегченно выдохнул и вытер лицо рукавом.
– Фух. Думал, никогда не отстанут, – сказал он, откидываясь на спинку лавки. – Слава зачарованным тавернам. И железо тут не жжется, и магические потоки блокируются. Был бы гномом – поселился бы.
Серая с подозрением посмотрела на него, стараясь углядеть издевку. Но лицо рыжего честное, даже немного скорбное.
– Ты о чем? – спросила она осторожно.
– А то не заметила, – ответил Варда и помахал гоблинше с подносом. – За нами следили.
Уши эльфийки настороженно поднялись, упираясь в капюшон. Она нервно покосилась по сторонам, и так сильно выпрямила спину, что послышался хруст костей.
– Кто это был? – поинтересовалась серая дрогнувшим голосом.
Подбежала зеленолицая. Перед странником оказалась кружка хлебного напитка и лепешка из желтой муки.
Он вопросительно посмотрел на серую эльфийку, ожидая, что та тоже что-нибудь закажет. Каонэль с сомнением покосилась на кружку с пенящейся жидкостью. От той идет резковатый, кислый запах. Затем покосилась на жирные пальцы гоблинши и покачала головой.
Зеленолицая разочарованно скривилась и ускакала к столу с одиноким гостем в капюшоне. Каонэль задержала взгляд на незнакомце, да так долго, что Варда оглянулся. Несколько секунд он изучал таинственную фигуру, затем, потеряв интерес, развернулся к тарелкам.
Пока серая косилась на соседний стол, рыжий осушил кружку и потребовал еще. От очередного предложения что-нибудь откушать эльфийка снова отказалась.
– Так что, – повторила она, – кто следил за нами?
– Да не знаю, – отозвался рыжий, причмокнув остатками хлебного напитка. – Но ощущение было четкое. По-моему, даже запах почувствовал. От Чумнолесья, конечно, можно ждать чего угодно. Но я там бываю чаще других, а такого не встречал.
– Может проклятые эльфийские души? – предположила серая и вытянула ноги под столом.
От усталости мраморно-серая кожа Каонэль стала слегка землистого цвета. Ей пришлось бежать почти три дня без передышки, толком не есть и не спать. Вдобавок разные твари пытались отправить ее к забытым богам.
Варда, хоть и издевается, но смотрит с заботой и восхищением на безродную серую эльфийку, которая умудрилась победить Безумного мага.
Он покачал головой.
– Нет. Души бродят стайками. Не могут поодиночке ориентироваться. А это… Оно было одно и слушало, о чем мы говорим.
На несколько минут повисло молчание. Слышно лишь сосредоточенное дыхание странника. Мужественное лицо посуровело, по лбу пролегла глубокая морщина, странник усиленно мыслит, почти слышно, как скрипят мозги. Каонэль прерывать не стала, только отодвинулась подальше.
Пока он размышлял, серая украдкой таращилась на заплечную сумку человеческой лучницы. Женщина быстро орудовала ложкой в тарелке с похлебкой.
– Наверное, безумно удобная вещица.
Рыжий повертел головой, наполнив щеки хлебным напитом, и вопросительно поднял бровь, Каонэль проговорила:
– Сумка. Вместо того, чтобы пихать в декольте, можно все аккуратно сложить и повесить за спину.
От ее слов Варда вздохнул так, словно ему на плечи гора опустилась. Он проглотил остатки жидкости и вытер губы.
– Слушай, – начал рыжий, поглядывая на корсет эльфийки. – Давай на чистоту?
Каонэль настороженно подняла опустившиеся, было, уши, в глазах мелькнула тревога. Странник помялся, серая наклонилась вперед, говоря всем телом – слушаю тебя внимательно. Между бровей рыжего пролегла морщина.
– Даже не знаю, как спросить, – проговорил он.
– Ну давай уже, не тяни, – сказала серая нервно. – А то уши к голове начинают прилипать. Сейчас бояться буду.
Эта глубокая морщина всегда появлялась, когда странник думал, накладывая на молодое лицо печать времени и нелегкой кочевой жизни.
Каонэль заглянула в его глаза, где всего на пару секунд появилась неизгладимая тоска. Словно воспоминания о Сильвиреле, который был прекрасным местом до прихода безумца, навечно отравили его душу. Человечишка умудрился разрушить то, что лесные эльфы строили веками, и даже месть не заглушила боль утраты.
Пауза затянулась. Когда мимо пронесся карлик, Варда очнулся, словно вынырнул из таких глубин, куда не погружался ни один эльф. Затем потер пальцами подбородок, задумчиво глядя на грязное стекло в окне.
– Да не бойся, – сказал, наконец, он. – Меня вот что интересует. Как ты его убила?
– Кого? – не поняла серая.
– Безумного мага, – пояснил эльф.
Желтоглазая замахала руками, но он вскинул ладонь.
– Нет, погоди, – проговорил странник. – Знаю, скажешь, что не в курсе. И я поверю. Не смотри на меня так. Я действительно верю.
Лицо Каонэль недоуменно вытянулось, она раскрыла рот, чтобы перебить, но повелительный взгляд рыжего заставил захлопнуть челюсти.
Варда придвинул пустую кружку и покрутил перед собой, не отрывая от стола. Кружка отозвалась тихим шорохом. За десятки лет локти посетителей отполировали столешницы до зеркальной гладкости.
Он снова заговорил:
– Это вопрос не одного дня. Дело в том, что от тебя не пахнет магией. Понимаешь? Совсем не пахнет.
– От Лисгарда тоже не пахло, – поспешно вставила эльфийка. – Только чем-то терпким и древесным.
Варда кивнул.
– Угу. Это и есть запах магии. У солнечных она с терпкой примесью из-за огня. Но тяжелый душок, который ты назвала древесным, отличает любой магический объект. Даже Талисман твой попахивает. В тебе же этого аромата нет. И мне совершенно не понятно, что за столб энергии ты выпустила в мага, от которого он спекся за несколько секунд. Для понимания объясню.
Он покрутил головой, проверяя зачем-то – не подслушивает ли кто, затем продолжил напористым шепотом:
– Верховный друид погиб в схватке с безумцем, но так и не смог его победить, а тут приходишь ты, и мага больше нет.
Пока Варда говорил о магии, эльфах и прочих отвлеченных вещах, его лицо оставалось относительно мирным, если хмурый лоб и скривленный нос можно считать выражением мира. Как только речь зашла о Сильвиреле и безумце – странник ощетинился.
Каонэль отшатнулась и, на всякий случай, сжала кулак.
– И этот белоглазый ворон еще, – добавил Варда и отщипнул кусок от желтой лепешки. – Ничего непонятно. А если не понятно мне, тебе – тем более.
Складка корсета эльфийки зашевелилась, желтоглазая подпрыгнула от неожиданности, нос задергался, как у белки, которая вынюхивает – где оставила орех. Затем изящная ладонь дернулась к декольте, но на полпути остановилась и хлопнула по столу.
– Варда! – прошептала Каонэль возбужденно. – Он работает!
– Кто? – не понял странник.
Эльфийка поправила складки корсета, стараясь, чтобы это выглядело незаметно, но все равно получилось вызывающе. Варда даже бровь приподнял, любуясь, как она копошится пальцами в вырезе.
– Талисман! – шепнула она, показывая глазами в складку корсета. – Золотой Талисман. Я положила его сюда, как гаюин. Помнишь? Так вот, он сейчас отчего-то завибрировал и нагрелся.
Рыжий еще несколько секунд не сводил взгляда с выреза. Серые глаза загадочно блестят, уголки губ подрагивают – едва сдерживается, чтобы не расплыться в довольной улыбке. Наконец, насмотревшись, он отвернулся, делая вид, что очень заинтересован узором мантии человеческого мага, и спросил:
– А раньше не вибрировал?
– Вообще-то, при тебе пыталась его активировать, – сказала эльфийка и отклонилась назад. – Он совсем не работал. А теперь вот.
Каонэль быстрым движением схватила его за руку и приложила ладонью к корсету. От неожиданности рыжий охнул. Лицо осталось невозмутимым, но кончики ушей странника сделались пунцовыми, даже не смотря на загар.
– Чувствуешь? – спросила серая, не обращая внимание на отчаянные попытки рыжего отстраниться.
Каонэль держала ладонь до тех пор, пока не ответил:
– Угу. Гм, чувствую.
После этого он все же вырвал руку и спрятал под столом.
В глазах странника мелькнула тень смущения, эльфийка удивленно подняла бровь и вопросительно уставилась на него. Понять причины покрасневших ушей серой не удавалось, потому что, в конце концов, он видел ее без одежды.
Рыжий пялился в стол до тех пор, пока уши не приобрели нормальный оттенок. Затем снова отщипнул от лепешки, но есть не стал, а начал крутить хлебный шарик.
– Ты что-то с ним делала? – спросил он чуть охрипшим голосом и тут же прокашлялся, прочищая горло.
– Вроде нет, – ответила желтоглазая с сомнением.
Он не унимался.
– Может, потерла или зажала где нужно?
– Не знаю.
Варда продолжил крутить хлебные шарики. На столе образовался целый ряд из желтоватых бусинок. Пробегавшая мимо гоблинша предложила ему еще одну лепешку, тот согласился и попросил тарелку похлебки. Эльфийке предлагать не стал, потому что в прошлый раз отказалась.
– Подумай, – снова спросил он. – Что изменилось с тех пор, как мы покинули Забытую гору?
– Ну… – протяну серая задумчиво, – мы пришли в другую таверну.
Варда скривился.
– Я не об этом, – сказал он. – Наверняка, что-то с ним сделала. Не мог Талисман просто так взять и завибрировать. Если только он не живой. В таком случае, гм, допускаю.
Эльфийка недовольно скривилась, всем видом показывая, что ей не нравится самодовольная манера рыжего. Затем покосилась на стакан с остатками хлебного напитка. Варда предусмотрительно отодвинул, что бы они чудесным образом не оказались у него на лице.
– Ничего я не делала! – выпалила серая и сложила руки на груди. – Талисман сам загудел и нагрелся. Может потеплел он и от тела, но к гудению не имею никакого отношения!
Варда сказал с ухмылкой:
– Тут грех не нагреться.
Желтоглазая бросила на странника яростный взгляд и наклонилась вперед, хватаясь за остатки лепешки, чтобы запустить в самодовольную рожу.
Но тут на стол легла широкая ладонь. Эльфы одновременно подняли взгляды и застыли в напряжении. У стола стоит ни много, ни мало – человек.
Каонэль хищно прищурилась и отклонилась, готовая защищаться любыми способами. Варда остался неподвижным, но кулаки сжал. Незнакомец в таверне редко сулит что-то хорошее. Даже если таверна зачарована.
Лицо и плечи человека скрыты капюшоном. Рукав рубахи чуть оттянулся, открыв руку с черной порослью. Оружия не заметно, но эльфы переглянулись – такому и оружие не нужно. Видно – бьется голыми руками и нисколько этим не расстроен. Доспехов нет – дорожные штаны и те веревкой перевязаны.
Он незнакомца пахнет чем-то странным и резким. Рыжий фыркнул, пытаясь избавиться от навязчивого запаха. Так пахло бы стойло, куда загнали собак, котов, медведей и прочую живность, а потом одним махом облили хвойным настоем.
Когда незнакомец чуть наклонился к столу, Варда напрягся и схватился за клинок, но, видимо, вспомнив, что в таверне лучше не убивать, положил руки на стол ладонями вниз.
Незнакомец поклонился одной головой.
– Извиняюсь, – сказал он низким, слегка рычащим голосом, – но я случайно услышал ваш разговор.
Рыжий набычился еще сильней, жилы на шее вздулись. Еще не много и накинется на чужака, руководствуясь правилом – лучше сначала надавать по голове, а потом выяснять, кто и зачем.
– Как мог человек случайно услышать разговор эльфов, сидя через два стола? – спросил Варда с нажимом. – Иди отсюда, прошу тебя. В таверне убийства запрещены, да и к людям нормально отношусь. Но от тебя странно пахнет.
Незнакомец глухо усмехнулся и снял капюшон, открыв суровое, немного заросшее лицо. Из-за голоса кажется старше, но на вид – около тридцати по человечьим меркам. Волосы черные до плеч и похожи на конскую гриву – торчат непослушными волнами, кое-где даже спутались в узлы. Глаза тоже черные, настолько, что зрачки слились с радужкой. В остальном ни чем не отличается от остальных людей. Если не считать запаха.
– Не спешите. Я действительно случайно. У меня хороший слух, – проговорил он многозначительно.
Серая эльфийка буркнула:
– Да? Ты не слишком похож на эльфа.
Незнакомец отшатнулся и проговорил глухо:
– Упаси пресвятая медведица. Из меня эльф, как из гнома танцор.
Лицо Каонэль стало задумчивым, она остановила взгляд на подвыпившем гноме. Тот демонстративно размахивает секирой, рискуя снести кому-нибудь голову. Однако его это не слишком беспокоит. Даже наоборот – подкидывает в воздух и пытается пригласить плясать гоблиншу на раздаче. Та, естественно, в сотый раз шлет его лесом, но тот не унимается и показывает секиру, как главный аргумент в выборе плясового партнера. И не важно, что гномы танцуют, как поломанные куклы. Главное – задор.
– Что тебе надо? – не выдержал Варда.
– Может, дадите сесть? – спросил незнакомец осторожно и посмотрел по сторонам. – Не стоит посвящать остальных в разговор. Поверьте, вы заинтересуетесь.
Варда одарил его таким взглядом, от которого чужак должен был расплавиться на месте. Но незнакомец остался стоять, только края лацерны поправил.
Искренний тон чужака странника не убедил. Он медленно наклонил голову, огненные пряди упали лицо – обманчивый маневр для тех, кто считает, что бой можно вести только видя противника. Лишь серой видно, как раздулись ноздри рыжего и задергался нос.
Просидев несколько мгновений, но не дождавшись нападения, Варда поднял на Каонэль вопросительный взгляд – мол, что делать будем. Она округлила глаза и скривилась, как бы говоря, принимать решения задача эльфов, а не эльфиек. Но кивнула.
Варда сказал глухо:
– Для начала представься. Хочу знать, кого искать, чтобы отрубить голову в случае чего.
Незнакомец улыбнулся какой-то звериной ухмылкой, приоткрыв не в меру крупные клыки.
– Я Лотер, – представится он. – И я не человек, а ворг.
Варда отшатнулся и схватился за рукоять меча. Глаза прищурились и враждебно сверкнули из-под надбровных дуг. Каонэль неподвижно застыла, переводя непонимающий взгляд с эльфа на ворга и обратно.
– Настоящий? – не поверил рыжий.
– Нет, деревянный, – съязвил ворг, и вопросительно глянул на лавку рядом с Вардой.
Странник несколько секунд сверлил незнакомца взглядом. По лицу заскользили тени, на лбу от усиленной работы мыслей пролегла глубокая морщина. Уши встали торчком, сигнализируя всем – я готов к атаке, я грозен и опасен.
Окинув таверну пристальным взглядом, Варда на секунду остановился на гноме – хозяине этой богадельни, затем напряженно выдохнул и нехотя подвинулся.
– Ты правда можешь в кого угодно перекидываться? – спросил он недоверчиво.
Ворг уныло закатил глаза.
– Могу. Только не проси превращаться, а? Серьезно, – попросил он. – Очень надоело перед каждым представление устраивать.
– Ладно, – проговорил странник. – Хотя было бы интересно посмотреть.
Каонэль осторожно высунула нос из-под капюшона, показывая, незнакомцу – не один такой необыкновенный.
– Ворги? – спросила она вкрадчиво. – Что-то припоминаю, кажется, вы оборотни?
Варда нервно хохотнул и оперся спиной на стену. Правый локоть лег на стол, а левый – на спинку лавки. Теперь он мог смотреть прямо на чужака, а при надобности, дать пяткой в челюсть, не рискуя убить и превратиться в камень.
– Бедненькая, – проговорил рыжий, – совсем беда с твоей памятью. Ворги, сами по себе, редкость. Обычные оборотни перекидываются лишь в одного зверя, и то в лунную ночь. А ворги – в любого и когда хотят. Так?
Варда посмотрел на Лотера, тот кивнул, рыжий продолжил:
– Хотя эльфы не очень ладят с воргами.
– Эльфы ни с кем не ладят, – бросил чужак.
Рыжий проигнорировал колкость, но предупредительный взгляд воргу послал. Мол, не слишком-то зарывайся. Пока в таверне – мы все в безопасности. А вот за забором…
– Считается, что они полузвери, в отличие от простых оборотней, которые все-таки больше люди. Нежить, например, воргов, как ализарина боится.
– Почему?– поинтересовалась эльфийка.
Лотер оскалился, качая головой, и проговорил:
– Удивляюсь, как много о нас знают. Но как только видят – все равно просят перекинуться. А нежить боится, потому, что кости у них вкусные. Вот почему.
Желтоглазая брезгливо поморщилась, видимо, представляя, как ворг ест кости мертвяков. Даже носик задергался от воображаемой вони.
Она тряхнула головой, избавляясь от красочных картин. Капюшон сполз назад, водопад серебристых волос высвободился и упал на плечи беспокойными прядями.
Лицо ворга изумленно вытянулось.
– Ты же серая!– выдохнул он. – Думал, почудилось. Волчье племя, серая! Как так?
Каонэль удовлетворенно хмыкнула, довольная вызванным эффектом. Несколько гномов за соседним столом и два человека заинтересованно покосились на нее и принялись разглядывать. Особенно после того, как ворг заорал на пол таверны. Но через несколько мгновений интерес погас и они вернулись к тарелкам. В Межземье привыкли к разным диковинкам, даже серой эльфийкой не удивить.
Варде принесли долгожданную похлебку. В этот раз подошла высокая гоблинша с короткими клыками. Рядом с ней ее зеленые собраться – всего лишь плюгавые карлики. Перед странником опустилась глубокая тарелка. Зеленолицая сердито покосилась на Каонэль.
– Серая, что-нибудь будет? – спросила она, почему-то обращаясь к Варде. – А то сидит тут битый час, нет бы, заказать. И ей приятно, и мне денежка.
Желтоглазая недовольно поежилась и фыркнула, раздраженная тем, что сочли недееспособным довеском рыжего. В отместку она хищно прищурилась и оскалила аккуратные зубки.
– Принеси гуся, – прошипела серая.
– Чего? – не поняла гоблишна.
Довольная тем, что попала в яблочко, эльфийка наигранно улыбнулась.
– Именно, – подтвердила она. – Гуся в подливке и к нему три порции пирога с малиной или что там у вас.
Гоблинша вытаращилась на нее, но ничего не сказала, круто развернулась и покрутила широкими бедрами в сторону кухни.
Варда глянул на Каонэль с неприкрытым интересом. Пока она пререкалась с клыкастой, он закинул все хлебные шарики в похлебку и теперь аккуратно помешивает, чтоб те не развалились. Ворг терпеливо смотрит на желтоглазую, время от времени по-волчьи раздувая ноздри.
– Зачем тебе гусь? – вдруг спросил рыжий.
Серая небрежно отмахнулась и ответила, заправляя серебристые пряди за уши:
– А чтобы был.
Варда еще не начал есть. На ворга поглядывает с неприкрытой враждебностью, но тот сидит смирно, что плохо вяжется с рассказом рыжего об их неуемной жестокости.
Внешне Лотер выглядит как обычный человек, если не считать слишком волосатых рук и заросшей физиономии.
Он положил ладони на столешницу и чуть наклонился вперед. Стараясь не вызывать в эльфах лишнего напряжения, он замер рядом с Вардой и наблюдает за словесными пикировками.
– А платить за гуся ты чем будешь? – не унимался странник.
Эльфийка покраснела, даже кончики ушей сделались малиновыми. Глаза возмущенно сверкнули, но она не растерялась и дерзко выпятила грудь.
– Разберусь, – ответила серая. – А вообще за такими вещами должен эльф следить, а не эльфийка.
Варда округлил глаза, даже похлебку мешать перестал.
– Ну да, – сказал он под нос, – делов наворотишь ты, а разбираться мне.
Желтоглазая выпрямилась еще сильнее и прошипела:
– Тебя никто не просил тащиться с нами в Чумнолесье!
– Да? – взорвался странник. – Чтобы вы померли за первым же деревом?
Каонэль удивленно уставилась на него, не понимая причины такой бурной реакции. Но глаза рыжего блестят, едва молнии не мечут, жвалки играют.
Он уставился на спутницу бешенным взглядом и тяжело задышал. Эльфийка впилась ногтями в столешницу, изящное лицо исказилось в гримасе.
– Ну и померли бы! – выдавила она сквозь зубы. – Тебе-то что?
– Ничего! – гаркнул Варда. – Ну и глупая же ты бываешь, Каонэль.
В этот момент Лотер сунул руку за пазуху и положил на стол плоский осколок с синеватым свечением.
– Собственно, вот, – сказал он, прикрывая осколок ладонью, – Моя часть Талисмана.