На протяжении веков человеческая история повторяет определенные циклы, где власть и богатство концентрируются в руках немногих, оставляя остальным лишь минимальные ресурсы для выживания. Вспомните эпоху феодализма, когда власть принадлежала феодалам – землевладельцам, контролирующим огромные территории, а большая часть населения жила в зависимости от их милости, работая на земле и платя налоги. Этот строй держался на неравенстве: у кого-то было все, у других почти ничего. Власть была сконцентрирована в руках немногих, а остальные были вынуждены подчиняться правилам, на которые они ни каким образом не имели влияния.
Кажется, что это все давно в прошлом. В современном мире мы видим другую картину: демократии, свободные рынки, доступ к технологиям и возможности, самовыражение и самопределение, доходящие иногда до полного абсурда. Но если присмотреться внимательнее, можно заметить интересные параллели. Те, кто владеет цифровыми платформами, ресурсами обработки данных и технологиями, занимают место современных феодалов, а все остальные – это новые "цифровые крестьяне," чьи данные, внимание и личная информация превращаются в главный ресурс. Мы живем в эру цифрового феодализма, где контроль и власть снова концентрируются в руках узкой элиты. Но сделано это более изощренным методом, человек сам передаёт свои данные, увы но это уже стало нормой нашего времени.
Этот процесс ускоряется в условиях глобальных кризисов, таких как пандемии и военные конфликты, которые лишь усиливают экономическое и социальное неравенство. Они становятся инструментами перераспределения ресурсов, приводя к формированию нового мирового порядка. В этом новом порядке средний класс, который всегда был опорой стабильности и развития общества, постепенно исчезает, уступая место элите и новому "цифровому крестьянству." Средний класс не вписывается в этот цифровой феодализм, и его разрушение становится одной из ключевых целей тех, кто стремится к глобальной перестройке.
Задаваясь вопросом, кому это выгодно, мы сталкиваемся с новой реальностью, где власть становится еще более глобальной, а контроль за человеческими жизнями – технологически всеобъемлющим. В этом новом мире свобода выбора, которой мы так дорожим, может оказаться иллюзией.