Вообще-то мальчишка был в целом неплохой, не какой-то там хулиган или прогульщик. Все, кто знал его, согласились бы с этим. Любознательный, но малость несобранный – из тех ребят, кто может забыть, что участвует в бейсбольном матче, и просто убрести с поля, чтобы поглазеть на раков в соседнем ручье. Такое уж раз бывало. В седьмом классе. В прошлом году. Да, он и впрямь поймал самого здоровенного лангуста, какого только видели в школе – даже учитель биологии это признал, – но они все равно продули тогда после двухочкового поп-флая[12], улетевшего точно под правую базовую линию. Тренер после этого с ним поговорил, объяснив в своей обычной тихой, терпеливой манере, что спортивная команда – это слаженная машина, что у каждого из ребят здесь своя задача. И правильно, сказал он, что все остальные на него разозлились. Главное – победа. И командный дух тоже. В ответ последовали кивки, равно как искренние извинения и обещания, что такого больше не повторится. Тренер все так же мягко улыбнулся, после чего отправил мальчишку к матери, думая о том же самом, что и все остальные.
«Неплохой, в общем-то, пацан».
«Но не семи пядей во лбу».
В то конкретное утро мальчишки не было на его обычном месте на остановке, когда к ней подкатил большой желтый автобус и распахнул двери. Он вышел из дома в четверть восьмого, но вместо того, чтобы свернуть вправо, свернул влево. Это не было ошибкой – он и в самом деле мог отличить лево от право, – но ребята постарше уже не раз рассказывали ему про заброшенную стройку, где на клочке изрытой земли они находили наконечники для стрел. Мальчишка любил наконечники для стрел – как и большинство мальчишек, – но для него все уходило гораздо глубже. Его дед был настоящим индейцем-чероки, прямым потомком представителей Восточного племени народа Чероки, которым не пришлось пройти по Тропе слёз[13] еще в незапамятном тысяча восемьсот тридцать восьмом. Деда уже не было в живых, но мальчишка хорошо помнил его уроки.
«Гордость за народ».
«Гордость за место».
Наконечники для стрел и копий собирались и бережно хранились, не становясь объектами обмена наряду с книжками комиксов и открытками с портретами знаменитых бейсболистов. И он очень хорошо умел их искать. Когда строили бейсбольную площадку, к примеру. Или в тот раз, когда обмелела река. Они редко лежали плоско – вот в чем весь секрет. Неопытные поисковики высматривали характерный силуэт, словно эти наконечники нарочно выложили там для них чуть ли не вчера. У мальчишки хватало ума понимать, что это совсем не так. Он высматривал острые кромки, острия, крошечные фрагменты, поднявшиеся из почвы. Лучше всего было искать после проливного дождя, особенно на вспаханных полях и стройплощадках. Он не знал, насколько давно заброшена эта стройка, или почему ее забросили, да это его особо и не волновало.
Свернув с дороги, мальчишка срезал угол там, где заканчивался его микрорайон и вдаль, насколько хватало глаз, уходила четырехполосная автомагистраль. Стройплощадка была на другой ее стороне, милях в двух – незавершенное здание высотой в семь этажей: один лишь каркас с лифтовыми шахтами и бетонными лестничными пролетами. Это место, как ему говорили, располагалось прямо под ним – там, где срыли верхушку холма и разбросали грунт, чтобы заполнить соседний овраг. Прибыв на место, мальчишка остановился перед сетчатой оградой, протянувшейся параллельно дороге. Мимо проносились автомобили, но никто не замечал его и не притормаживал. Протиснувшись сквозь приоткрытые ворота, он двинулся по временной строительной дороге, не сводя глаз с обочины из красной земли. Больше всего мальчишке нравились зазубренные наконечники – с шипами у основания или по бокам, – но почти так же любил он и простенькие лавролистные, и иволистные. Даже черешковый или примитивный треугольный заставляли его сердце пропускать удар. Однажды он нашел кремневый нож и широченный доисторический метательный клинок длиной с собственную руку.
Лезвия топориков. Жернова. Скребки.
Все сгодится.
По этой причине мальчишка шел, глядя себе под ноги, и вначале скорее почувствовал здание, чем увидел его – темную массу, вздымающуюся ввысь. Не обращал на нее внимания, пока тень стены не коснулась его ног и он не увидел пустые строительные шприцы для заделки швов, банки из-под газировки и разбросанные заклепки. Ступив на холодный бетон, мальчишка присмотрелся сквозь паутину балок и тросов. Продвинулся глубже, хрустя ботинками по гравию и ощупывая руками бетон и проржавевшую сталь. Зашел за лестничный пролет и первым делом увидел кровь.
А после этого и девушку.
Детектив Френч принял вызов у себя дома.
– А-а, Кен! – произнес он. – Доброе утро.
– Не слишком-то доброе. – В трубке потрескивали помехи – звонили явно с радиотелефона. – Знаешь заброшенную стройку на краю шестнадцатого шоссе? Где застройщик обанкротился в прошлом году?
– Отель, вроде?
– Намечался отель, да.
– А что с ним?
– Ты мне здесь нужен.
– Зачем?
– Тело. Женское. Плохо дело.
– Погоди-ка, погоди… Блин! – Френч зажал трубку между ухом и плечом. Он жарил яичницу, и она уже подгорала. – Все нормально, Кен. Прости. Рассказывай, что там происходит.
Барклоу начал с мальчишки.
Махнув в воротах значком, Френч заехал на старую стройплощадку и издалека сразу углядел темный силуэт, быстро превратившийся в маленького мальчишку, который сидел на земле, сгорбившись, задрав вверх колени и так сильно уткнув подбородок в костлявую грудь, как будто уже никогда не смог бы вновь поднять взгляд. Выбравшись из машины, Френч посмотрел на здание, а потом опять на мальчишку, разглядывая кроссовки, футболку, замызганные джинсы…
– Ты как, сынок? – Мальчишка не поднял взгляд и ничего не ответил. – Я – коп, хорошо? Я здесь, чтобы о тебе позаботиться.
По-прежнему ноль эмоций, даже в глазах. В тридцати ярдах от них Барклоу, который только что шагнул из недостроенного здания, махнул ему рукой.
– Жди здесь, – бросил Френч мальчишке. – Я скоро вернусь.
При виде напарника ему было трудно скрыть гнев.
– Этот пацан должен быть сейчас с кем-нибудь из взрослых! Со своими родителями. С сотрудником полиции. Хоть с кем-то.
– Пока нет.
– Почему? – Барклоу отвернулся, и Френч перехватил все исходящие от него сигналы.
– Все и вправду так плохо?
– Ты уже позавтракал? Потому что картина там… не самая аппетитная.
– Господи… Ладно. Это мальчишка звонил?
– Малыш забрел прямо в поток машин, и один из водителей едва не сбил его. Какая-то пожилая женщина. Бабушка. Она увела его с проезжей части и остановила патрульную машину. С кем-то из новичков. Добсон, по-моему. Это он сейчас стоит у ворот.
– Сегодня учебный день, время раннее… Этому мальчугану сколько? Двенадцать?
– Наверное. Может, и меньше.
– Что он тут тогда делает?
– Он вообще-то не говорит.
– Даже имя не назвал?
– Пока нет.
Френч обвел взглядом сорняки и рыхлую землю, разбросанный ветром мусор.
– А тут довольно тихо, Кен.
– Мне нужно, чтобы ты для начала посмотрел. Мне это и вправду нужно.
Френч нахмурился, когда в глубине здания перед ними открылась яма котлована. Мнение Барклоу было важней всего остального, но правила существовали не без причины. На месте должны были быть и другие сотрудники – еще детективы, технари-криминалисты, – своя иерархия и субординация. До этого Кен вел себя подобным образом всего лишь раз, и то место преступления было настолько жутким, что большую часть подробностей пришлось скрыть не только от газет, но даже и от родственников жертвы.
– Хорошо, напарник. Сейчас я присоединюсь. Дай мне только секундочку с пацаном.
Френч подошел туда, где сидел мальчишка. Даже стоя, он мог чувствовать исходящий от того запах пота, видеть пыль в морщинках у него на лице.
– Ну как ты, малыш? – Он присел рядом с ним на корточки. – Не скажешь, как тебя зовут?
По-прежнему ноль эмоций.
Молчание.
– Ну ладно. Я вот тоже не из разговорчивых… Но все-таки: как насчет того, что здесь произошло? Можем про это поговорить? Или, может, про то, что ты здесь делаешь?
По-прежнему ничего.
Барклоу наблюдал за ними, покачивая головой.
– Не хочешь посидеть в моей машине? Там кондиционер. Всякие полицейские штуки. Это довольно круто.
Мальчишка пожал плечами.
Прогресс!
Френч помог пацану подняться и сесть в машину. Показал ему рацию, запасные наручники, дробовик, прикрепленный к приборной доске…
– Послушай, сынок. Мне нужно зайти внутрь…
Тот в ужасе помотал головой.
– Здесь ты в безопасности. Обещаю. Все вот это… – Он обвел рукой здание. – Все, что ты там видел, все, что там внутри, – это теперь моя проблема, лады? Не твоя. С концами.
Мальчишка отвернулся, отчаянно пытаясь не расплакаться.
– А ты жди здесь. – Френч похлопал его по коленке. – Потом еще поговорим, когда я вернусь.
Ребенок проводил его взглядом. Барклоу поджидал Френча у входа в недостроенное здание, и тот последовал за ним в полутьму.
– Смотри не наступи на блевотину.
Френч перешагнул через бледную лужу.
– Пацана?
– Моя.
Этот односложный ответ был красноречивей любых других слов. Кен вот уже двадцать лет работал в отделе убийств. Воевал в Корее.
Продвигаясь дальше в глубь строения, он мотнул головой на лифтовую шахту.
– Нам вон туда. За северную лестницу.
Лестничная шахта поднималась на высоту всех семи этажей. За ней до самой далекой линии деревьев тянулись красная земля и кустарник. В последний раз повернув за угол, Френч увидел кровь на полу, красновато-черную, в основном засохшую. Прямо над ней на цепях, перекинутых через стальную балку, висела женщина. Его взгляд сначала остановился на ее ссаженных запястьях, а потом на мутных глазах. После этого он начал впитывать все, как губка: то, как ее пытали, терзали и резали. Пытался сохранять спокойствие, но Барклоу был прав.
Все обстояло хуже некуда.
Френчу даже пришлось отойти в сторонку. Когда он опять взял себя в руки, то вернулся на место преступления и изучил тело сверху донизу, уже ни от чего не отводя глаз – ни от крови и иссечений, ни от внутренних органов и костей, ни от кусочков похожей на розовый мрамор плоти.
Барклоу держался на расстоянии.
– Можешь себе представить мальца? Найти ее в таком виде…
Френч обошел вокруг тела. Вокруг головы у женщины был обмотан серебристый строительный скотч, чтобы закрыть ей рот и не позволить кричать. Пальцы ног почти касались пола, и он увидел следы волочения. То, как она сопротивлялась. То, как она раскачивалась.
– Белая женщина. От двадцати пяти до двадцати восьми. – Френч искал утешения в привычной рутине, но все никак не мог его найти. – Господи, Кен… Я ничего подобного в жизни не видел! Вообще никогда, ничего даже близкого.
– Я пытался сосчитать порезы, пока тебя ждал. Остановился на девяноста семи. Вот дошел до, э-э… – Барклоу указал на сочащиеся пятна, где у нее были отрезаны груди. – Думаешь, она была еще жива, когда все это происходило?
– Не исключено.
Натянув резиновые перчатки, Френч сдвинул склеившиеся от крови волосы с лица трупа. Один глаз заплыл и напрочь закрылся, ноздри почернели от крови. Осмотрел скулы, уцелевший глаз… Что-то в этом лице почему-то казалось ему знакомым.
– Ты в порядке, Билл?
– Гм…
– В чем дело?
– Я просто, э-э… – Френч встряхнул головой, чтобы отогнать вдруг подступившую тошноту. Ткнул пальцем, но понятия не имел, смотрит Барклоу или нет. – Она прокусила скотч. Обручального кольца нет. Одежды нигде не видать?
– Пока нет.
Френч отступил от тела, донельзя потрясенный. Расстегнул воротничок.
– Не займешься пока окрестностями?
– Билл, ты неважно выглядишь.
– Поищи одежду, ладно? Мне нужна тут еще минутка.
– Ну да. Конечно. Как скажешь.
Барклоу скрылся в полутьме, а Френч сделал самый трудный вдох за всю свою жизнь в роли копа. Сосчитал до десяти, а потом второй раз приподнял голову женщины.
Да, он знал это лицо – они уже встречались.
Неделю назад, когда она трахалась с его сыном.
Через двадцать минут в недостроенном здании было буквально не протолкнуться от копов, криминалистов и медиков. Направляя их передвижения, Френч вроде идеально держал себя в руках; но в глубине души отчаянно боролся сам с собой.
«Тира…»
«Вот как ее зовут».
– При жертве были какие-то документы?
Френч повернулся к жарящему снаружи солнцу. Он не расслышал приближающиеся шаги.
– Простите, капитан. Что вы сказали?
– У нас уже есть имя? Адрес? Вы не нашли бумажник? Водительское удостоверение?
Дэвид Мартин подступил ближе – ясноглазый, узкоплечий мужчина лет пятидесяти с небольшим. Как руководитель отдела убийств, человеком он был компетентным, честным и башковитым. В общем и целом Френчу он нравился. Но только не сейчас.
– Нет, сэр. Никаких документов.
– А как насчет парнишки, который ее нашел?
Мальчишка все еще сидел в машине.
– Да пресса просто из штанов выпрыгнет! Сам знаешь.
– Да, сэр.
– Так что держи язык за зубами. Вы с Барклоу, медэксперт и я. – Он указал на других детективов. – Мы единственные, кто пока что видел тело, верно?
– И мальчишка.
– Да, и мальчишка, естественно.
– И еще Добсон, по-моему… Вид у него был довольно зеленый, когда я сюда приехал.
– Точно. Он ведь первым принял вызов. Черт… Не знаю, как долго получится все это скрывать.
Френч заглянул в темный дверной проем.
– Не забудьте фотографа, технарей, которые сейчас снимают «пальчики», и родителей мальчика, когда мы их отыщем.
– Мне нужно время. Поговори со своими людьми. Дай мне все, что можешь.
– Да, сэр.
– Господи, Билл… – Самообладание подвело капитана, и он промокнул пот с лица. – Как отец, как бы ты в таком случае поступил?
– Молча помолился бы и возблагодарил Господа за своих сыновей.
– У меня девчонки.
– Близняшки, если я правильно помню.
– Ты когда-нибудь видел нечто подобное? – Капитан не ждал ответа, так что Френч и не стал отвечать. – Ты знаешь, сколько времени я уже на этой работе? Наверное, слишком уж долго.
– Все у вас будет нормально.
– Но ты все уловил, верно? Я могу оставить все это на тебя?
– Естественно.
– Ну вот и отлично. Спасибо тебе. – Мартин наконец взял себя в руки, застегнул куртку. – Если я тебе вдруг понадоблюсь, то буду в школе, а потом в отделе.
– В школе?
– По-моему, мне стоит обнять дочурок.
– Хорошая мысль.
– Да, и вот еще что, Билл…
– Да?
– Позвони, когда опознаете жертву. У нее есть родственники и друзья. Кто-то сейчас места себе не находит.
– Как только выясним имя.
Кивнув, капитан забрался в машину, и Френч посмотрел ему вслед. Где-то внутри ярилась все та же война.
«Ее зовут Тира…»
«Она встречалась с моим сыном…»
Когда Френч вернулся к своей машине, мальчишка немного порозовел.
– Не возражаешь, если я тут немного посижу? – Он скользнул за руль. – Прости, что тебе пришлось ждать. Там просто сумасшедший дом.
– Я видел.
– О, мы заговорили? – Френч постарался произнести это легким шутливым тоном, поскольку мальчишка по-прежнему выглядел хрупким, как стекло. – Помнишь, что я тебе говорил? Ты тут в безопасности. Плохие люди давно ушли.
– Да, сэр.
– Как тебя зовут?
– Сэмюэль.
– Ты тут живешь неподалеку, Сэмюэль?
Мальчишка назвал адрес. Френч знал это место.
– Я знаю, что сейчас должен быть в школе…
– Не волнуйся на этот счет. У тебя не будет неприятностей. Меня зовут Билл.
Мальчишка протянул маленькую руку, и они обменялись рукопожатием. Он чем-то напоминал Гибби в том же возрасте – тонкие плечи, такие же серьезные глаза…
– А твои родители знают, где ты?
Парень помотал головой.
– Не скажешь, как их зовут?
– У меня только мать.
– Ну, тогда как мать зовут…
– Кейт.
– Кейт. Отлично. Спасибо тебе, Сэмюэль. Не расскажешь мне, зачем ты сегодня утром пришел сюда?
– Ребята постарше сказали, что здесь можно найти наконечники для стрел.
– Нашел хоть что-нибудь?
Сэмюэль покачал головой, его глаза опять наполнились слезами.
– Я нашел…
– Всё нормально, Сэмюэль.
– Я нашел… Я нашел…
– Всё в порядке, сынок. Дыши. – Френчи обхватил его за узкие плечики, сжал. – Вдох, выдох… Вот и молодец.
Выплакавшись, мальчишка рассказал простую историю. Он хотел одно, а нашел совсем другое. Когда Сэмюэль закончил свой рассказ, Френч пересадил его в машину своей коллеги, женщины, у которой самой имелись дети. Это была хорошая мысль. Он понял это по глазам мальчишки.
После этого они срезали тело с потолка.
Для этого потребовались мощные кусачки-болторезы и трое мужчин с крепкими желудками. Когда убитую уложили в мешок и погрузили в фургон, Френч зазвал медэксперта в тенек возле соседнего лестничного пролета. Малколм Фрай, маленький человечек с кофейной кожей и припорошенными сединой волосами, был настоящим мастером своего дела. Оба работали вместе уже как минимум лет десять.
– Что можете рассказать? – спросил Френч.
Фрай медленно стянул латексные перчатки. В глазах у него тлела такая же тоска, что и у мальчишки.
– С чего начать?
– Может, с причины смерти?
Медэксперт покачал головой и протер носовым платком очочки в проволочной оправе.
– Сомневаюсь, что хотя бы один из этих порезов убил ее. Навскидку я сказал бы, что шок, кумулятивная травма[14], значительная кровопотеря…
– Она была жива, пока все это проделывалось?
– Скорее всего.