– Может, вам помочь? – спрашиваю у Ларисы, неслышно заходя на кухню. Мне срочно нужно себя чем-то занять, предстоящий вечер уже заранее меня вводит в сильное напряжение.
Он придет на ужин. Дани. С отцом и любимой женой. Встреча с этим мужчиной волнует больше всего, потому что именно он является героем моих греховных снов, от которых я просыпаюсь вся мокрая между ног.
Что происходит? Почему он мне снится? Снится в таком неприличном сне. Почему в моих мыслях о муже все чаще возникает его имя, я сравниваю, против воли сравниваю двух мужчин. Любимого мужа со своим врачом.
– Нет, спасибо, – отвечает официальным тоном помощница.
Она меня не любит. С самой первой встречи она разговаривает со мной пренебрежительным тоном, в то время как перед Максимом расплывается в улыбке и поет соловьем. Конечно, она не говорила прямо, что ненавидит меня. Чувствую на интуитивном уровне, что моя персона ей не люба. Почему? Вопрос остается без ответа.
Знаю, что до того, как Максим женился на мне, она у него уже работала. Лариса до скрежета педантичная, правильная. Все вещи идеально отглаженные, вычищены. Дом сияет чистотой и без единой пыли. Еда вкусная, все тает во рту. Даже придраться не к чему.
– Может, мне тарелки расставить или же… – очередная жалкая попытка себя навязать в помощницы, зная, что мне откажут.
– Жасмин Закировна, не переживайте по поводу ужина. Лучше поднимитесь в вашу комнату и спокойно готовьтесь к ужину.
Я улыбаюсь и вынуждено следую совету Ларисы: поднимаюсь в спальню. Все же даже спустя два года никак не привыкну, что в доме работу жены делает посторонний человек. Я ведь все умею. И завтрак приготовить мужу, рубашку ему погладить, пуговицу пришить на пиджаке, почистить пальто. Лариса не позволяет мне ухаживать за мужем, как меня учили с детства. Она воспринимает меня как красивое бесполезное дополнение к мужу, незаслуживающее отдельного внимания. Каждый раз сталкиваюсь с этим и каждый раз обидно.
Вздохнув, сажусь на кровать и смотрю перед собой. Как пройдет ужин? Смогу ли достойно держать свое лицо, каждый раз встречаясь с глазами Дани Азизовича? Ведь, стоит взглянуть на него хотя бы мельком, я обязательно вспомню сон, в котором он меня целовал, ласкал, трогал в интимных местах. Почему так? Ведь я счастлива с Максимом. Ведь я люблю его…
Возникшее возбуждение, заставляет пылать щеки. Прикладываю к ним ладони, подхожу к зеркалу. Отражение меня пугает: глаза блестят, губы порочно приоткрыты от нехватки воздуха, грудь взволнованно поднимается-опускается. Нужно срочно взять себя в руки!
Сейчас мой наряд кажется слишком откровенным, хоть оно самое обыкновенное. Черное платье-футляр подчеркивает фигуру, туфли на среднем каблуке, неброский макияж. Все по канонам приветливой домохозяйки.
Так, Жасмин, приди в себя. Это всего лишь ужин, о твоем сне никто не знает. Улыбаемся и не показываем, насколько взволнована. Но, боже, я не готова сейчас видеть лицо своего хирурга, непременно увижу в его глазах немой вопрос по поводу принятого решения. А решения нет, потому что я не поговорила с Максимом по поводу операции. Зачем его беспокоить этим пустым разговором, когда мы вместе заранее приняли решение? Та просьба…
Какого черта он вообще что-то там советует! И вообще его дело сделать хорошо операцию, ему за это платят.
– Ты здесь? – в комнату заходит Максим, опять смотрит на меня оценивающе, довольно кивает. – Замечательно выглядишь!
Я облегченно выдыхаю, услышав привычные слова от мужа. Сомнения, тревоги растворяются, когда Максим заключает меня в крепкие объятья и ласково целует в висок.
– Гости подъезжают, нам пора спуститься.
– Уже? – смотрю слегка испуганно в родные глаза. Максим ободряюще сжимает мою руку.
– Ты прекрасно выглядишь, – шепчет он игриво, его ладонь опускается с поясницы на ягодицу, крепко сжимает. – Как только все уйдут, я порву это платье.
– Зачем? – смотрю удивленно на мужа. Его глаза моментально загораются похотью, обжигая меня, заражая своим порочным желанием.
– Слишком провокационное.
Недоуменно опускаю глаза. И что в нем такого провокационного? Всего лишь платье-футляр с длиной до колен и вырезом лодочка. Ничего этакого нет.
Мы спускаемся по лестнице, я крепче сжимаю перила, увидев, как Лариса подходит к входной двери. Сердце тут же подпрыгивает в груди, когда гости заходят в холл. Все повторяется, как на свадьбе. Сначала я вижу улыбающегося Азиза Каримовича, за его спиной стоит черноволосая девушка, а за ней… Встречаюсь взглядом с черными глазами. Время кажется останавливается, как и мое сердцебиение. Мы смотрим друг на друга не дольше секунды, но меня пронзает так, будто молнией ударили.
– Добрый вечер, Максим Кириллович, – пожилой мужчина протягивает руки для пожатий к мужу, смотрит на меня с теплой улыбкой. – Жасмин, прекрасно выглядите.
– Благодарю, – я лучезарно улыбаюсь в ответ. Этот пожилой мужчина мне очень нравится.
– Добрый вечер, Азиз Каримович. Рад вас видеть в моем доме. Дани, – Максим опускает отчество, так как по возрасту они примерно одинаковы. – Приветствую тебя. Какая прелесть рядом с тобой, – Максим галантно склоняется над рукой жены Дани, что-то ей говорит, что-то приятное, ибо девушка смущенно улыбается на его слова.
Вновь встречаюсь с темными глазами поверх плеча мужа. Дани смотрит задумчиво, рассматривает мое платье. Почему-то мне снова кажется, что я одета слишком откровенно и вызывающе. Почему? Максиму мой образ нравится. Не это ли главное? Опускаю глаза, мечтая их больше не поднимать.
Роль гостеприимной хозяйки я проваливаю с треском, но благодаря харизме, легкой болтовне Максима никто не испытывает неловкость, не замечает мою заторможенную реакцию.
Проходим в столовую. Максим садится во главе, по правую руку он усаживает жену Дани, по левую Азиза Каримовича, я оказываюсь напротив самого Дани.
Не смотрю на него, но порой чувствую темный взгляд на себе. Стараюсь вести легкую беседу с Азизом Каримовичем, украдкой рассматриваю невестку. На свадьбе она выглядела счастливой молодой невестой, сейчас в медовых глазах сквозит напряжение. Как только замечает, что кто-то на ее смотрит, как по щелчку вспыхивает взгляд, появляется нежность, адресованная супругу. Ее муж на чувства более сдержан. Он, увидев ее взгляд, мягко ей улыбается, сжимает руку и незаметно поглаживает ее костяшки. Со стороны этот жест выглядит доверительным и интимным.
Она красива. У нее гладкая кожа, пухлые губы, блестящие волосы. Очень юна на первый взгляд.Но если всмотреться, можно заметить некую странность в ее облике. У меня возникает стойкое ощущение, что девушка играет навязанную роль. Очень хорошо играет. Но, возможно, я ошибаюсь.
– Как прошел медовый месяц? – вздрагиваю от вопроса Максима, все взгляды присутствующих направлены на молодых. Белла сразу же опускает голову, но я вижу со своего места, как она улыбается. То ли нервно, то ли счастливо. Непонятно. Дани сдержан, улыбается губами, при этом по глазам не поймешь, что он испытывает от этого вопроса.
– Прекрасно. У нас был интересный тур по Европе, Белла впервые побывала за границей. И не последний, – смотрит сначала на отца, потом зачем-то на меня, но тут же отводит взгляд в сторону.
Мужчины сразу же начинают обсуждать плюсы и минусы Европы, этот разговор мне не очень интересен. Я скручиваю на своих коленях салфетку. Мысли то и дело почему-то крутятся вокруг молодоженов. Картинки совместного романтического отдыха то и дело возникают перед глазами. Нет, я не вижу эту парочку влюбленно гуляющих по Елисеевым полям, катающих на гондоле по каналам Венеции, смотрящих с трибун на настоящую испанскую корриду. Нет… Не это я вижу. Перед глазами у меня крепкое мужское тело нависает над хрупкой девушкой, вжимает ее в матрац своим весом, и жалобно поскрипывает кровать на всю Францию, Италию, Испанию. Чувствую, как начинает гореть кожа шеи, потом этот жар поднимается к щекам, пылает все лицо. Боже, о чем я думаю!
– Жасмин! – слышу встревоженный голос Максима, заставляю себя часто заморгать, взяться за бокал с водой.
– Все в порядке? – это уже интересуется Азиз Каримович. – Вы побледнели.
– Все нормально. Немного душно, – обворожительно улыбаюсь. По крайне мере пытаюсь.
Мельком смотрю на Дани, он не обращает на меня внимание, увлеченно нарезает на мелкие кусочки прожаренное мясо. Я зависаю на его руках. На приеме как-то не обратила внимания, сильно нервничала, а сейчас…У меня во рту пересыхает, едва вспоминаю, как эти длинные пальцы прикасались к груди, щупали ее, мяли. Соски болезненно сжимаются, дыхание учащается, низ живота наполняется истомой.
За столом возобновляется непринужденная беседа между Максимом и Азизом Каримовичем, иногда подключается Дани. Белла по-прежнему молчит, особого интереса к разговору не испытывает. Я утыкаюсь в тарелку, судорожно пытаюсь понять, что со мной происходит, откуда у меня возник этот непонятный интерес, это запретное влечение к чужому мужчине.
Похоже на этом вечере только я нервничаю и чувствую себя не в своей тарелке. Расслабиться мне мешают картинки, которые то и дело мелькают перед глазами. Я не вижу узор на посуде, не слышу голоса гостей, в моей голове прочно осел мужчина, который сидит напротив и не подозревает какую бурю во мне создал. Каждой клеточкой чувствую напряжение, которое давит на меня с неистовой силой. Я подобна пружине, сжимаюсь-сжимаюсь и вот-вот сейчас сорвусь.
– Хорошее вино, – Максим разглядывает бутылку вина, нюхает пробку. Это вино было принесено нашими гостями.
– Французское, – Дани взбалтывает вино в бокале, – Попробуйте. Нам с Беллой очень понравилось. На кончике языка остается изысканный вкус.
На кончике языка? Интересно, он это вино слизывал с тела своей жены? Она вздрагивала, когда его язык вырисовывал причудливые узоры на влажной коже? Чего я прицепилась к девчонке? Что за чертовщина со мной происходит. Какое мне дело, чем эта парочка занималась в своей поездке после свадьбы.
– Тебе налить вина? – спрашивает Дани свою жену на знакомом азербайджанском. Я сразу же напрягаю слух, как местная сплетница.
– Я бы не отказалась от воды. Здесь очень душно, – Белла выразительно смотрит на пустой бокал, Дани тут же его наполняет водой из графина. Белла благодарно улыбается, Дани по особому на нее смотрит. Не как пылкий любовник, но и не как друг.
– Вам стоит попробовать наше вино. Мы с мужем привезли из итальянских виноградников, оно очень легкое, вам понравится. – вмешиваюсь я. Белла смотрит на меня во все глаза, полные неподдельным удивлением, Дани поднимает черные брови вверх.
– Вы знаете азербайджанский? – восхищенно спрашивает Азиз Каримович.
– Да. Учила в университете, – отвечаю мужчине, улыбаясь как можно шире, как только умею. Максим смотрит на меня с гордостью, спрашивает:
– Что ты говоришь?
– Я предложила нашим гостям тосканское вино.
– Отличное предложение. Принеси его нам к столу, дорогая.
Я встаю, ощущаю на себе со всех стороны взгляды. С прямой спиной выхожу из столовой. На секунду прислоняюсь к стене, приложив руку к груди. Вдох-выдох, кажется прихожу в себя. Нужно взять под контроль свое воображение, не позволять ему меня смущать. Если бы Максим только знал, о чем я думала за столом, он бы пришел в бешенство. И был бы прав.
В подвале сразу нахожу темную бутылку со светлой этикеткой, не спеша поднимаюсь и тут же упираюсь в чью-то грудь. Только сделав вдох, я понимаю, что передо мной стоит Дани. Его запах я еще помню с приема в клинике. И он не забывался.
У меня подгибаются ноги, прижимаю бутылку вина к груди, тем самым разделяя нас друг от друга. В полумраке коридора я совсем не вижу его глаз, но чувствую его дыхание на своем лице. Что он здесь делает?
– Осторожнее, – звучит грудной голос тихо-тихо.
Он совсем рядом. Непозволительно рядом. Очень рядом.
Я сглатываю, робко поднимаю взгляд к его губам. Во сне они были мягкими и одновременно требовательны. Каковы в реальности? Не нужно этого узнавать. Сам факт его нахождения возле меня в нескольких сантиметрах уже неприлично.
– Что вы здесь делаете?
– Я немного заблудился, – его голос звучит слишком низко, слишком интимно, много всего “слишком” – Я искал туалет.
– Ах это… Вторая дверь налево,– едва нахожусь словами, не поднимая глаз. И чувствую легкий укол разочарования. Он шел не за мной.
Держу в руках бутылку вина. Крепко сжимаю горлышко, будто вино в состоянии спасти меня от опасного взгляда мужчины, из-за которого мурашки бегут по телу. Он разглядывает лицо, изучает меня, сужает глаза. Я чувствую его взгляд на бровях, на ресницах, на носу.
В конце концов, этот изучающий взгляд останавливается на губах. Я это чувствую. Как и жар его тела. Как и тяжелое дыхание на своем лице. В голове звенит звоночек об опасности.
– О чем думаешь?
О том, как ты касаешься моих плеч. О том, как вкусно ты пахнешь. О том, что мои губы влекут тебя, но сделать шаг навстречу мы не в состоянии. Мне не хватает смелости узнать, каковы твои губы на вкус, а тебе…
Мотаю головой. Черт, о чем я думаю? Не сразу понимаю, этот вопрос звучит не в моей голове, он задан реально. Вскидываю на мужчину глаза, нервно улыбаюсь.
Ему не следует знать, какие мысли меня преследуют сейчас, какие сны меня тревожат уже несколько недель. Не узнает он, от чего я засыпаю и просыпаюсь в холодном поту и с жаром между ног. И вообще мы не должны тут стоять.
– Нужно идти, – обхожу его стороной, он не идет за мной следом и за это ему благодарна. Я не хочу, чтобы Максим увидел нас вместе и неправильно все понял.
Ужин, к моему счастью, завершается. Гости вроде довольны, муж тоже. Я жмусь к нему, наслаждаясь его теплом.Он приобнимает.
– Спасибо за ужин, было приятно пообщаться в неформальной обстановке, завтра Максим Кириллович увидимся в офисе. Жасмин, – отец Дани берет меня за руки. – Вы чудесная хозяйка.
– Благодарю.
С Беллой прощаются кивками головы, Азиз Каримович пропускает ее, выходит, Дани внезапно оборачивается.
– Кстати, – смотрит на меня, – пришли ваши результаты. Все хорошо, но я по-прежнему настаиваю хорошенько подумать по поводу операции. Все же вам нет смысла что-то менять в себе, – устремляет на Максима серьезный взгляд. Максим рядом напрягается, он похож на зверя, который застыл в стойке. Рука, расслабленно сжимающая мой локоть, напрягается.
– Самая лучшая красота – естественная, то что дано природой. Гнаться за модой, ублажать свои детские мечты – это прихоть с кратковременным эффектом удовольствия. Всего доброго, – как лекцию, высказывает свою точку зрения Дани, кивает головой и уходит.
Как только за ним закрывается дверь, Максим резко меня разворачивает к себе и впивается яростным взглядом. Я испуганно сжимаюсь, дергаюсь, но он крепче стискивает свои пальцы на предплечьях. Морщусь от боли.
– Что все это значит?
– Я не понимаю, о чем ты.
– Не понимаешь? Почему этот хирург говорит так, словно это я тебя заставил пойти к нему на прием? Ты выставила меня в глазах этого человека каким-то чудовищем, тираном, который хочет, чтобы его «хочу» было удовлетворено!
Я молчу, прикусываю губу и глотаю слова, которые так и рвутся наружу. Разве не он сказал мне про грудь? Не он предложил сходить на консультацию?
Максим в гневе. Он разъярен до такой степени, что готов крушить все вокруг, ломать, разбивать. Я сжимаюсь, подсознательно ожидая, что он сейчас ударит меня, но резко опускает руки. Смотрит на меня яростным взглядом, тяжело дышит. Смотрит так, словно знает все мои порочные греховные сны, осуждает меня за прелюбодеяние в мыслях и готов уничтожить.
– Прости, – шепчу, хватаясь за его руки. – Прости меня, пожалуйста. Я просто испугалась, когда он начала мне все показывать, рассказывать про эти имплантаты. Я не знала, как тебе об этом признаться. Ведь ты же хотел… – слезы катятся по щекам. Максим минуту стоит неподвижно, я в отчаянье жмусь к нему, мысленно прося его меня простить за молчание. Взгляд смягчается, притягивает к себе. Целует в макушку, гладит по волосам.
– Какая же ты у меня глупенькая. Я просто предложил. Многие женщины мечтают увеличить себе грудь, но у меня в мыслях не было настаивать. Если ты не хочешь, тебе стоило просто это мне сказать. В следующий раз не утаивай от меня ничего. Приходи и говори сразу, – обхватывает голову руками, заглядывает в мои заплаканные глаза. – Хорошо?
Согласно киваю головой, не в силах выдавить из себя и слово.
– Я люблю тебя, – шепчет он и нежно целует мои губы. Если бы я не отвечала любимому супругу ответным поцелуем, то сказала бы то же самое.
Люблю…
Все, с этого дня буду всегда с Максимом разговаривать, не стану от него ничего утаивать. Он мой муж и желает мне только добра. И сны мои пройдут. Обязательно пройдут. Ведь теперь и повода встречаться с Дани у меня больше нет.