Полет в тисках драконьей лапы остался в памяти ощущением удушья, ужаса, холода, рывков и запаха пепла, забивающегося в ноздри. Держало чудовище крепко, я даже не могла повернуться, меня просто сдавило воняющей лапой так, что я всерьез опасалась за свои ребра. Шея жутко затекла, щека горела огнем от впечатанной в нее дужки очков. Боги! И честно говоря, я опасалась открывать глаза, потому что мои окуляры вполне могли разбиться. Вдруг там торчат осколки? Мамочки…
Я даже призвала на помощь всевозможных богов, молясь о том, чтобы потерять сознание. Но нет! Моя нервная система оказалась на удивление крепкой и, несмотря на явную перегрузку, продолжала исправно работать. И сообщать моему воспаленному разуму подробности нашего увлекательного путешествия! Вот, судя по звукам, мы летим над водой, я слышу плеск волн. Да и ноги обдает ледяными брызгами. Вот мимо проплывают скалы, рычит какой-то зверь. Вот мы взмываем вверх, и от рывка закладывает уши… и снова – вниз, к воде…
Это длилось бесконечно, я уже перестала ощущать затекшее тело. Страх уступил место желанию поскорее куда-нибудь долететь. Ну в самом деле! Если чудовище собралось меня сожрать, то хорошо бы сделало это побыстрее. А еще желательно – и безболезненно. Потому что ожидание точно страшнее смерти!
Кажется, я все-таки отключилась. То ли задремала, то ли и правда – лишилась сознания. Очнулась от очередного рывка, а потом хёгг резко упал вниз и… ударился о землю остальными тремя лапами. «Мою» он поджимал, держа на весу. Когти разжались, и я кубарем вывалилась на снег. Кряхтя и подвывая, перевернулась и встала на четыре точки – колени и ладони. Принять иную, более грациозную или хотя бы приличную позу я была просто не в силах. Освобожденное от тисков тело кололо миллионом жал и иголок, ребра болели. Очки свалились с переносицы, и я даже удивилась, потому что была уверена, что они вросли в мою щеку! Пошарив, я нашла свои стекла и дрожащей рукой вернула на место. И тихо застонала – левое треснуло. А правое испачкалось. Может, поэтому мне кажется, что огромная туша чудовища дрожит и словно расплескивается?
Стянув очки, я, как смогла, протерла их куском грязного платья, нацепила на нос. И обомлела. Дракон-хёгг исчез. Там, где мгновение назад был монстр, теперь стоял человек. Мужик, тоже весьма устрашающей внешности. Ростом не менее двух метров, мощный, с клокастой черной бородой, заплетенной в три косички. Одет, как и многие ильхи – полотняные штаны, сапоги, рубаха, широкий кожаный пояс с металлическими кольцами. Наряд дополняла меховая накидка да рукоять огромного меча на боку. Один глаз закрывала повязкой. В вороте рубашки виднелся какой-то черный обруч.
Жуть!
И пока я, открыв рот, рассматривала ильха, одноглазый шагнул ко мне и, не церемонясь, подхватил. Поставил на ноги, и я икнула. Шатнулась, но устояла. Так же, не церемонясь, мужик потащил меня в сторону. Я лишь успела увидеть, что приземлились мы на скальную площадку – видно, любят хёгги такие места!
Одноглазый втащил меня в какой-то проход, протянул по узкому лазу-коридору и выпихнул в огромную пещеру. Я моргала и, кажется, поскуливала – от страха и полного непонимания происходящего. Хотелось заорать, что я переселенка, что у меня есть права и какой-то там фонд их защищает, но интуиция подсказывала, что этому одноглазому чудовищу плевать и на права, и на фонд. Да и на меня тоже.
Внутри пещеры висел плотный, густой, жарко пахнущий пеплом полумрак. У дальней стены громоздилась какая-то куча, под ногами валялись ящики, коробки, сундуки, кубки, монеты…
– Слушай сюда, чужанская врачевательница! – Ильх остановился и рывком развернул меня к себе. Единственный его глаз – темный, как самая гиблая ночь, угрожающе блеснул. – Вот там, – короткий взмах в сторону кучи, – лежит тот, кого ты должна вылечить. Здесь есть твои чужанские лекарства, найдешь, что надо. Он должен очнуться, поняла? Если он умрет, я сброшу тебя со скалы. Если попытаешься бежать, я сброшу тебя со скалы. Если что-то сделаешь не так, я сброшу тебя со скалы!
Одноглазый мрачно прищурил свой глаз.
– И забудь про всякие глупости, поняла, дева? Ради того, чтобы притащить тебя в Карнохельм, я призвал хёгга над Варисфольдом. Нарушил закон. Стал отступником. И мне на это наплевать. Я пойду даже в пасть Хеллехёгга, если понадобится вытащить Рагнвальда! Осознай это своей ученой головой, дева! – ильх постучал грязным пальцем по моему лбу, и я отшатнулась. Босая нога – туфли остались где-то в волнах фьордов – попала на острый камушек, и я ойкнула. Одноглазый с пугающей заботой меня придержал и даже прислонил к стене.
– Он умирает. Лечение фьордов не помогает, – припечатал ильх. В темном глазу мелькнуло отчаяние. – Черный хёгг умирает. Умрет Рагнвальд, умрешь ты. Я сказал, дева! Вылечи его!
– Но я… – я отмерла наконец.
Ильх склонился и щелкнул зубами прямо перед моим носом.
– Некогда мне с тобой болтать, врачевательница! Слишком много времени я провел вдали от Карнохельма! – он хмуро осмотрел мою дрожащую и сжавшуюся от ужаса фигуру. Поморщился недовольно.
– Не выходи из пещеры. Я приду завтра. Лечи, дева!
И скрылся за поворотом лаза.
Слова «но я вовсе не врачевательница» так и остались при мне.
Некоторое время я так и стояла – привалившись к стене. Мне надо было как-то осознать случившееся и привести в порядок свое пошатнувшееся и вставшее с ног на голову мировоззрение. Итак, на данный момент своего прискорбного положения я могу сделать несколько выводов. Во-первых, фьорды населены драконами. Второе. Драконы-хёгги, похоже, способны оборачиваться людьми. Да, это невозможно, но я устала повторять эту фразу! Третье: меня похитили и почему-то считают врачевательницей. Почему – понятия не имею. Машинально поправила свои очки. Очки! Может, этот сумасшедший верзила принял меня за Иветту? Госпожа врач тоже носила окуляры… Очевидно, одноглазый узнал, что в Варисфольд прибыла переселенка-врачевательница, но не знал, что из-за Тумана приехало две невесты? Не только ученая Иветта, но и неуклюжая, ни на что не годная Эннис…
И напоследок – я должна кого-то вылечить, иначе…
Во рту стало кисло, кажется, я прикусила щеку.
Сдернула очки, поправила кривую дужку, безнадежно протерла стекла, вернула на место.
– Надо взять себя в руки, – пробормотала я, с ужасом всматриваясь в полумрак. Успокоиться не удалось, меня колотило от страха и непонимания. А я ведь не верила в дикость фьордов! Как и многие, думала, что здесь всего лишь немного другой уклад жизни! Вот какой уклад – спереть нареченную со свадьбы, притащить в какую-то пещеру и улететь, порыкивая!
Ужас-то какой!
Всхлипнув, я рванула к лазу-коридору. Промчавшись насквозь, выскочила наружу. В грудь ударил холодный морской ветер. С двух сторон площадку подпирали отвесные скользкие скалы, с третьей, открытой, была пропасть. Ежась от холода, дрожа и с трудом вытаскивая ноги из снега, я осторожно приблизилась к краю, глянула вниз. И отшатнулась. Внизу билось об острые гранитные пики море.
Вода пенилась и бушевала, норовя добраться до меня, слизнуть с ненадежной площадки и утащить на дно. И до самого горизонта была лишь свинцовая вода. Ни клочка суши, ни корабля, ни помощи.
Выругавшись так, что моя бабушка наверняка упала бы в обморок, я двинулась обратно в пещеру.
Внутри было относительно тепло, и это пока оказалась единственная хорошая новость. Меня колотило от страха и холода, тело закоченело. Так что какое-то время я просто растирала руки и ноги, надеясь, что те не отвалятся от обморожения. А когда немного согрелась, начала оглядываться. Своды каменной ловушки терялись во мраке. Как и противоположные стены. Освещала это странное помещение огромная куча… углей! Сделав шаг ближе, я удивленно всмотрелась в целую гору слабо тлеющей золы. От нее исходил густой жар и слабый красноватый свет. В этих тусклых отсветах я смогла рассмотреть кучу хлама, наваленного здесь же. Похоже, в пещеру просто тащили и сваливали все подряд – от золотых тарелок до железных ящиков, на которых я с удивлением рассмотрела медицинский знак Конфедерации. Поглазев на это добро, я обошла кучу по кругу. Одноглазый сказал, что здесь лежит умирающий. Но где же он?
Не то, чтобы я и правда надеялась кого-то спасти, но осознание, что в этом жутком месте прячется еще один ильх, сильно нервировало. Если он окажется таким же жутким и агрессивным, как одноглазый, боюсь, что лучшее – это самостоятельно прыгнуть в море. Крадучись и замирая на каждом на шагу, я обошла черную кучу. Рассмотрела ящики и наваленное там барахло. Но человека не нашла. Может, одноглазый варвар просто местный сумасшедший, и здесь никого нет? Или тот человек, Рагнвальд, выздоровел без помощи неумехи-чужачки да ушел? Как-нибудь…
Может, здесь вообще есть другой выход?
Воодушевившись и приободрившись, я снова обошла пещеру, тщательно исследуя стены в надежде увидеть дверь. Или лаз. Или хотя бы дыру! Но через пару часов устала, выдохлась, вконец проголодалась, а кроме влажных камней так ничего и не обнаружила.
– Ничего не понимаю, – пробормотала я. Собственный голос прозвучал жалобно и испуганно. – Бред какой-то! Зачем этот двухметровый псих меня похитил, если здесь пусто? Нет здесь никакого Рагнвальда! Ну и имечко, кстати… Язык можно сломать!
Громадная черная куча углей мелко дрогнула, осыпаясь. И в провале показалась узкая голова с закрытыми глазами. Змеиная. Ну, если не считать жутких загнутых шипов-рогов и гигантских размеров.
Я шарахнулась назад, наступила на свой подол и, взмахнув руками, рухнула на утоптанный земляной пол. Взвыв от боли, перевернулась и поползла к стене, боясь оглянуться. Спряталась за железный ящик, затихла. Ужас сдавил сердце тисками, не давая дышать. Ужас и понимание.
Загадочный Рагнвальд здесь все-таки был. И это был дракон.