Сигналы, гонимые сердцем,
Устали быть чьей-то душой.
По линиям гнутых трапеций
Бежит теперь кто-то чужой…
Он был в ненабухшей утробе
В моменты рождения душ
И в черной запятнанной робе
Выдавал за великое чушь…
И зеницы безгрешного плода
Трехпалой костлявой рукой,
В моменты призыва природы,
Отметил гнетущей тоской…
В беспамятстве буйном очнувшись
Сей плод безудержно кричал,
В земной темноте захлебнувшись,
Как зверь постепенно дичал…
Он видел бежавшие годы
В прожженных и старых оковах,
Как в картах из мятой колоды,
Все судьбы на мастях багровых…
Ребенком, искал покаяния
У плюшевых старых игрушек,
Ночами читал заклинания
И прятал мечты под подушкой…
На вырванных белых клочках
Он крылья свои рисовал,
И после, помяв в кулачках,
В снежинки поспешно их рвал…
Как будто боялся – узнают…
И вырвав, навек заберут.
Лишь ангелы тихо страдают,
А люди безумно орут…
И он, зарываясь в кроватку,
Вбивал свои крики в постель.
А днем, убегая украдкой,
Снимал свои крылья с петель…