…Солнце скрылось за небосклоном, и ночь одевала мраком город, над которым вился туман и, подымаясь, исчезал в лучах. О, если б все дурные желания испарялись ежедневно из больших городов, и любовь к человечеству освежала сердце вместе с благодатною росой! Но природа отдыхает и очищается, а злому человеку нет отдыха, нет освежения. Чертополох сидел в мрачной задумчивости на высокой горе и вперял взоры в город, как будто хотел его поглотить. Наконец здания скрылись в темноте, и Чертополох все сидел и думал. «Все для меня исчезло в здешнем мире! – воскликнул он: – черт меня возьми!»
Ненадобно шутить с чертом. Лишь только Чертополох промолвил последнее слова, он почувствовал, что кто-то ударил его тихо по плечу. Он обернулся и увидел перед собою человека, высокого роста, окутанного плащом; темнота препятствовала видеть черты его лица. Незнакомец вынул потайной фонарь, и Чертополох ужаснулся, взглянув на него. Незнакомец был исполинского роста: глаза его сверкали, как уголья, нос походил на ястребиный, черные усы ниспадали на грудь, а в широком рту блестели волчьи зубы. «Ты звал меня, – сказал незнакомец: – и вот я перед тобою. Я, Адрамелех, падший дух, или, по-вашему, черт. Ты отдаешь себя мне; пожалуй – у нас для всякого сброду места довольно». Чертополох, по обычаю всех негодяев, более боялся временного несчастия, нежели вечной гибели. Он не только не испугался черта, но обрадовался приятному знакомству. «Потише, потише, господин черт, – сказал Чертополох. – Ты, вероятно, знаешь пословицу, что даром и веред не сядет. Если ты хочешь иметь меня, то поторгуемся. Что ты дашь мне за душу мою?» – «Ни гроша! – отвечал черт: – это уж старая шутка! Вы, люди, почитаете нас весьма некстати дураками, повторяя беспрестанно при всяком новом дурачестве наших собратий: да разве черт велел ему это сделать? Черт его сунул туда! – и т. п. Не клепите напраслину на черта: он берет только готовое, а вы сами трудитесь в его пользу. Ты, любезный Чертополох, столько накутил в жизни, что душа твоя давно уже наша собственность; но как я рад служить добрым приятелям, то в угоду твою готов купить твое тело». – «Как тело! – воскликнул Чертополох: – что ты будешь с ним делать?» – «Уж это не твоя забота, – отвечал черт. – Но я обещаю не только не лишать тебя жизни преждевременно, а напротив того, помогать сколько возможно дожить до тех пор, пока тебя станут называть моим именем, т. е. старым чертом. Кроме того, я обещаю пособлять тебе во всех твоих замыслах, сколько придется по цене». – «Согласен, – сказал Чертополох Адрамелеху: – но прежде условимся: станешь ли ты помогать мне в клевете? Я страстный охотник до этой маленькой забавы». – «Изволь», – отвечал черт. «Можешь ли ты прославить меня?» – «Пожалуй, – отвечал черт. – Мои приятели, Картуш и Ванька Каин, не тебе чета, а слывут (т. е. слывут мошенниками) в целом свете; и тебя будут все знать». – «Прекрасно! – возразил Чертополох: – но я промотавшийся дворянин, и мне жить нечем». – «Об этом не заботься, – сказал черт: – и на привязи не умирают с голоду, а я тебе дам всего вдоволь». – «Итак, по рукам! – воскликнул Чертополох, – я твой и телом и душою». Они ударили по рукам и поцеловались нежно. «Послушай же, приятель, – сказал черт: – другие времена, другие нравы: теперь я не могу тебя ни носить по воздуху, ни водить на прогулку по морю, аки посуху, ни наделять талисманами. Если я тебе буду нужен, запрись один в комнату, ударься кулаком в лоб и воскликни: Адрамелех, помоги! Я тотчас явлюсь к тебе. Теперь прощай, вот уж петух проснулся, поднял шею, тряхнул гребешком и хочет крикнуть кукареку. Этот звук для нас ужаснее пушечных выстрелов. Но это наша тайна, прости!»