Писатель не сразу взял трубку, и я подумала, что либо он занят, либо попросту спит. Раз Лада утверждает, что ее муж не покидает квартиру, следовательно, он сейчас находится в своей комнате. Возможно, телефон оставил у себя, а вышел в кухню пообедать? Нет, женщина ведь рассказывала, что ест он тоже в своей комнате…
Голос Владислава не был сонным – у меня создалось впечатление, что собеседник мой сильно нервничает. По крайней мере, тон его был крайне встревоженным.
– Кто это? – резко спросил он. Я вежливо поздоровалась и представилась:
– Я – журналист газеты «Тарасовские вести», Татьяна Иванова. Наше издание хочет опубликовать интервью с автором бестселлера «Черный город для Рэйвен», и мне поручили побеседовать с Владиславом Курагиным. Я ведь не ошиблась, мне дали правильный номер?
– Не ошиблись, – весьма лаконично отозвался мужчина. Хотя голос его несколько смягчился, все равно в нем проскальзывал оттенок недоверчивости. – Но у меня нет времени давать вам интервью, прошу меня извинить.
– Это не займет много времени! – принялась убеждать я писателя. – Могу приехать, куда вы скажете, я не сильно вас отвлеку от работы! Пожалуйста, мне очень нужно с вами поговорить, вы ведь, наверно, и сами заинтересованы в том, чтобы газета опубликовала хороший материал про вас! Знаете, наверно, что сейчас многие журналисты берут информацию из интернет-источников или переделывают уже написанные статьи. Но в этом случае легко допустить неточности, а это вам вряд ли понравится. И потом, нашу газету читают многие жители Тарасова, и думаю, вам будет приятно, если вашу книгу станет покупать больше народа. Знаете, после публикаций в нашей газете даже начинающие авторы получали известность, так что это в ваших же интересах!
– Говорю же, у меня нет времени! – отрезал Курагин. – К тому же, я не даю сейчас интервью.
– Тогда мне ничего не остается, кроме как самой придумывать материал, – заявила я. – Мне ведь дали задание. Только потом не пишите писем на адрес редакции с претензиями, что в статье приведены неверные факты! К тому же мне нужна от вас расписка, что вы отказываетесь давать интервью, поэтому мне придется приехать к вам и получить ее!
Конечно же, по поводу расписки я придумала на ходу, однако Курагин, по всей видимости, понятия не имел, что такой практики в журналистике вовсе не существует. А может, его напугало то, что я могу запросто сочинить про него что угодно, а то и вовсе придумать какую-нибудь откровенную ерунду. С минуту мужчина молчал, потом хмуро сказал:
– Хорошо, приезжайте. Только больше получаса я вам выделить не смогу. Да, и возьмите с собой удостоверение, что являетесь тем, за кого себя выдаете. Кого угодно я к себе домой не пускаю.
– Конечно, я возьму свой документ! – заверила я Владислава Курагина. – Только поясните, куда мне надо приехать и во сколько вам удобно принять меня.
– Пишите адрес, – весьма лаконично велел писатель. – Улица Клочкова, двадцать восемь. Приезжайте завтра в двенадцать дня.
И, даже не попрощавшись, неразговорчивый сочинитель повесил трубку. Я нажала на сброс и тут же набрала номер своего давнего друга, подполковника Володи Кирьянова. С ним мы знакомы, по меньшей мере, добрый десяток лет, ну, может, чуть меньше. Но впечатление у меня такое, словно мы общаемся с ним всю жизнь. Володя – не только хороший специалист, но и прекрасный друг, который всегда готов мне помочь. Было время, когда мы вместе распутывали с ним преступления. Конечно, Киря (так его называют близкие друзья) тоже мне многим обязан, и сейчас, хоть и общаемся мы гораздо меньше, он частенько меня выручает. Если нужно достать какие-то поддельные документы, пробить подозреваемого по базе, взломать пароль на компьютере – я всегда обращаюсь к Володе. Даже если Кирьянов занят, он поручает выполнить мою просьбу своим подчиненным, которые добросовестно выполняют распоряжение подполковника. Ни я, ни Володя по гостям ходить не любим, точнее, попросту на это нет времени, однако на большие праздники вроде Нового года или чьего-то дня рождения мы все же собираемся дружной компанией.
– Привет, Иванова! – радушно поздоровался подполковник. По фамилии он меня называет в шутку – сокращение от Ивановой не придумаешь, вот Киря и не заморачивается. – Куда пропала? Что-то от тебя ни слуху ни духу!
– Вся в делах! – усмехнулась я. – Только вот расквиталась с предыдущим расследованием, как новое подвернулось. Кстати, ты слышал про такого писателя Владислава Курагина?
– Так, дай подумать… Что-то знакомое, Курагин…
– У него недавно бестселлер вышел. «Черный город для Рэйвен» называется, – пояснила я. – Сама не читала еще, но мне надо как-то наладить контакт с этим писателем, а для этого я хочу выдать себя за журналиста.
– Слушай, по-моему, старшая моя что-то подобное читает, – сказал приятель. – Если хочешь, могу узнать точно. Но название мне знакомо, слышал.
– Да это я так, к слову спрашиваю, – пояснила я. – Но вроде хвалят эту книгу, если удастся, прочитаю пару глав. Ты мне вот что скажи, можешь мне соорудить удостоверение журналиста газеты «Тарасовские вести»? А то он без корочки меня на порог не пустит.
– Да легко, – заверил меня подполковник. – Тебе ведь срочно, как всегда? Через час можешь приехать, забрать свое удостоверение.
– Слушай, я тебе, как всегда, обязана! – произнесла я. – Через час, говоришь? Я подъеду, заранее спасибо!
– Потом как-нибудь отблагодаришь! – великодушно разрешил Кирьянов. Мы попрощались, и я прямо из кафе побежала в магазин – купить любимые Володины конфеты, чтобы таким образом выразить ему свою признательность.
На следующий день без пяти минут двенадцать я уже стояла возле подъезда многоэтажного дома, в котором проживали Курагины. Накануне вечером я позвонила Ладе и сообщила, что ее муж согласился принять меня в двенадцать часов дня. Женщина ответила, что в это время ее как раз не будет дома и, скорее всего, Владислав специально назначил встречу именно в двенадцать, чтобы побеседовать со мной наедине. Лада попросила меня рассказать потом, как прошел наш разговор и подозреваю ли я кого-нибудь конкретного. У меня создалось впечатление, что женщина всерьез думает, будто я – фея-волшебница, которая за полтора дня вычислит преступника и принесет его имя на блюдечке с голубой каемочкой. Увы, даже такой профессионал, как частный детектив Татьяна Иванова, – не всемогущий маг, а преступления – это не математическая задачка для первоклассника, которую взрослый человек может решить за пять минут.
Все это я, естественно, объяснять Ладе не стала, просто пообещала, что как только узнаю что-нибудь важное, то сразу расскажу ей.
Наконец на мой звонок в домофон ответили – хмурый мужской голос резко спросил: «Кто?», и я торопливо представилась.
– Вы вчера согласились со мной поговорить в двенадцать дня! – напомнила я писателю на случай, если тот забыл о нашем уговоре. Тот никак не прокомментировал мои слова, только буркнул:
– Пятый этаж, поднимайтесь.
Ни «здрасьте», ни «до свидания», вот и вся вежливость. Конечно, я слышала о том, что многие выдающиеся писатели были ужасно недружелюбными людьми. И это – мягко сказать, в основном гении сочинительства отличались неуживчивым характером и частенько закладывали за воротник, либо принимали психотропные вещества. Достоевский, к примеру, грешил игроманией, Фицджеральд и вовсе пил без просыху, хотя и сам признавался, что алкоголь мешает творчеству. А Джеймс Джойс, автор «Улисса», утверждал, что он – «человек малодобродетельный, склонный к экстравагантности и алкоголизму». Короче говоря, что с них взять, с писателей, – по мне, лучше просто читать их произведения, а не знакомиться с авторами.
Но сейчас мне все-таки придется отважиться на разговор с крайне неприятным типом, коим, по общему впечатлению от телефонных разговоров, является Курагин. Хотя мне не привыкать – доводилось иметь дело и с наркоманами, и с убийцами, и с отъявленными негодяями, садистами и маньяками. Поэтому угрюмый, мнительный писатель – совсем не худший вариант.
Лифт доставил меня на пятый этаж. Дверь в квартиру под номером 200 была открыта, однако на пороге никто меня не встречал. Так и не дождавшись приглашения, я вошла в квартиру и огляделась. Весьма просторный, светлый коридор, на чистом полу – маленький аккуратный половичок, в ряд расставлена обувь. В основном – лакированные и замшевые туфли, наверно, принадлежащие Ладе и ее дочери, начищенные до блеска мужские ботинки и стильные дорогие кроссовки – скорее всего, самого Курагина. В прихожей – большое трюмо, сбоку – несколько курток и плащей. Одежда скромная, но сразу видно, не дешевая. Я не ошиблась, Лада обладает врожденным или натренированным чувством стиля и внимательно относится к выбору одежды для себя и своей дочери, а заодно и для своего мужа. Уверена на сто процентов, что купить дорогую кожаную куртку посоветовала Владиславу Лада, или она сама ее приобрела. Не знаю, как относится сам писатель к выбору одежды, но по-моему, творческие люди склонны не обращать внимания на свой внешний вид. А вот Лада, сразу видно, и за модой следит, и вещи подбирает в соответствии со стилем, слепо новым веяниям не следует.
Закончив свое маленькое наблюдение, я повесила свое пальто на свободную вешалку и сняла обувь. Для роли журналистки я экипировалась соответствующим образом – думаю, корреспонденты, которые выезжают на интервью, одеваются в строгий костюм, поэтому я остановила свой выбор на красном пиджаке и такого же цвета строгой юбке-карандаше. Волосы забрала в пучок, не забыла и про очки в прямоугольной оправе – этакий образ учительницы. А может, мне вспомнился фильм про Гарри Поттера, одним из персонажей которого была отвратительная журналистка Рита Скитер. Конечно, копировать ее поведение я не собиралась, а вот образ мне понравился, и я решила соорудить из себя нечто подобное.
Правда, пока оценивать мою внешность никто не собирался – писатель так и не потрудился выйти даже в коридор, встретить журналистку. Если вспомнить слова Лады, то все время Курагин проводит в своей комнате. В двухкомнатных и трехкомнатных квартирах кухня обычно расположена на одном конце коридора, а спальни и зал – на другом. Судя по всему, Курагины проживали в трехкомнатных апартаментах, а может, и в более просторных. Интересно, если Владислав обитает в собственной комнате, получается, что его дочь и жена спят в зале, или у них тоже по комнате? Ладно, проверим свои догадки.
Однако я не успела как следует изучить помещение, потому как раздался по-прежнему неприветливый голос писателя:
– Прямо по коридору и направо, проходите в комнату.
Думаю, чай-кофе мне не предложат, да и не слишком хотелось. Я последовала инструкции и подошла к белой закрытой двери. Постучавшись для вежливости, толкнула дверь – она оказалась открытой. В маленькой комнате находился только рабочий стол с ноутбуком, кровать и кресло, за которым и сидел спиной ко мне Владислав Курагин. Мужчина был одет в клетчатую синюю рубашку с длинными рукавами и темные джинсы и всем своим видом демонстрировал, что по уши занят писательской деятельностью. Однако текстовый документ он сразу свернул и повернулся ко мне лицом. На вид ему было лет сорок пять – пятьдесят, однако выглядел он для своего возраста весьма молодо. Я бы даже сказала, привлекательно – лицо с высоким лбом и прямым носом, ярко-синие глаза, волнистые волосы, немного тронутые сединой… Все портил только взгляд – неприятный и колючий, который буквально говорил, что мое присутствие в комнате крайне нежелательно. Я предпочла не реагировать на неприветливый вид и широко улыбнулась.
– Рада с вами познакомиться! – заверила я его. – Как я уже говорила, меня зовут Татьяна Иванова, я корреспондент газеты «Тарасовские вести». Да, вот мое удостоверение…
Я протянула писателю документ, который забрала вчера у Володи Кирьянова. Курагин взял удостоверение, внимательно проглядел его, снова посмотрел на меня. Убедившись, что я – именно та, за кого себя выдаю, он наконец-то предложил мне присесть. Я деловито вытащила из маленькой красной сумочки блокнот, ручку и компактный фотоаппарат, тем самым показав, что готова к выполнению своих профессиональных обязанностей.
– У меня мало времени, – напомнил мне Курагин. – Поэтому долго с вами рассиживаться я не намерен.
«Ага, не терпится вернуться к карточным пасьянсам», – подумала я про себя, а вслух произнесла:
– Конечно, я помню ваше пожелание, не беспокойтесь. Попрошу вас ответить на несколько вопросов. Расскажите, как вам пришла идея сюжета для вашей книги «Черный город для Рэйвен»? Нашим читателям интересно, чем вдохновляются писатели, как создают такие интересные произведения!
– Я давно задумал написать эту вещь, – сообщил Курагин. – К тому же психика и внутренний мир человека изучены не лучше, чем космос и другие галактики. Может, знаете историю про Бога и его попытки спрятаться?
– Нет, не слышала, – покачала я головой. – Расскажите, пожалуйста!
– Ну, это скорее анекдот, – пояснил Курагин. – В общем, решил Бог спрятаться от людей. Вначале собирался забраться высоко в небо, но его ангелы сказали, что люди – существа изобретательные, придумают ракеты и звездолеты и найдут его. Решил залечь глубоко на океанское дно, но тоже не подошло – ведь люди способны создать подводные лодки и найти на дне что угодно. И тогда один ангел заявил, что знает, где человек никогда в жизни Бога искать не станет. И знаете где?
– Где же? – поинтересовалась я.
– В своей душе, – изрек Владислав. – А я перефразирую – в голове. Помимо Бога, в голове человека могут таиться и черти, и бесы. Иногда сознание может сотворить жестокую шутку – даже создать свой собственный, темный мир, который пострашнее, чем любая комната ужасов. Плюс ко всему действие книги происходит в больнице. Я специально не стал приводить ни название города, ни наименование клиники. И девочка, которая живет в двух мирах – реальном и своем собственном, «Черном городе», по-моему, весьма удачный ход, вы не считаете?
– Да, книга вышла увлекательная, – заметила я. – Ее часто сравнивают с произведениями Стивена Кинга.
– Моя жена – его большая поклонница, – сказал писатель. – Я тоже читал почти все его произведения, и по мне, наибольшего внимания заслуживают такие вещи, как «Ярость», «Долгая прогулка», «Мизери». В общем, те книги, в которых пристальное внимание уделяется психологии отдельно взятого человека, а не популярные ужастики.
– А как вы относитесь к творчеству других писателей нашего города? – поинтересовалась я. – На ваш взгляд, есть ли у литературы Тарасова будущее? Ведь сейчас интерес к книгам несколько ослабел, люди редко читают.
– Мне кажется, это заблуждение, – возразил Владислав Курагин. – Да, бумажные книги сейчас редко кто покупает, в основном читают с компьютера или пользуются электронными книгами и смартфонами. Но люди ведь все равно читают! Другое дело, что бумажные издания дорого стоят, не каждому они по карману. Но зайдите хотя бы в наш тарасовский книжный магазин – на прилавках выставлены книжные новинки, у читателей огромный выбор литературы. Что касается тарасовских писателей, в основном они специализируются на поэзии и коротких произведениях. В нашем городе существует даже писательский клуб «Диалог», где проводятся еженедельные собрания. На них авторы зачитывают свои стихотворения и рассказы, делятся впечатлениями, дают рекомендации. Так что с литературой в Тарасове дела обстоят неплохо.
– Но ведь издательства города в основном публикуют научно-популярную литературу, – вспомнила я рассказ Лады. – Художественная почему-то не в почете.
– Увы, такова специфика многих издательств Тарасова, – согласился со мной Курагин. – Редко кому удается издать книгу под своим собственным именем, и зачастую сам автор платит немалые деньги, чтобы вышел маленький тираж. Но есть и исключения, к примеру, мою вещь ведь опубликовали!
– Я бы назвала это везением, однако вынуждена признаться, что везение на пустом месте не возникает, – заметила я. – Книга и в самом деле оказалась очень удачной и необычной, правду говорят, что аналогов ее нет. Хотя знаете, мне кажется, что очень трудно создать что-то новое, ведь сколько произведений уже написано, сколько миров создано! Возьмем фэнтези – Толкин создал свой собственный мир, но он был выдающимся лингвистом и многих мифических персонажей придумал по мотивам легенд и преданий. Ведь и эльфы, и гномы упоминались в различных мифах и до произведений Профессора.
– Вы правы, – кивнул писатель. – Как говорится, все уже придумано до нас. Я склоняюсь к мысли, что новое произведение какого-либо писателя – это синтез прочитанных им книг, просмотренных фильмов, которые определенным образом складываются воедино, проходят некую обработку в сознании автора, и в результате получается новый продукт. Прибавьте к тому и определенный жизненный опыт, круг общения, друзей и знакомых писателя, обстоятельства, в которые он попадал… Попробую объяснить иначе. Вот скажите, есть ли такое существо, как слон?
– Конечно, – кивнула я, про себя раздумывая, куда клонит мой собеседник. Тот, видя мое замешательство, продолжил:
– А теперь я спрошу, существует ли красный слон, который машет ушами и взлетает?
– Понятное дело, что нет! – пожала я плечами.
– Так вот, мы уже условились с вами, что слон существует. Существо, которое летает – это птица, она тоже существует. И красный цвет в природе, – Курагин бросил взгляд на мой ридикюль, – тоже существует. А теперь я объединил все существующие понятия и в результате получил совершенно новый, не существующий продукт. Теперь понимаете, к чему я все это говорю? Ведь если мы возьмем какого-нибудь персонажа из фантастического мира – да из того же самого Толкина – и разберем его на составляющие, то придем к выводу, что по отдельности все части данного существа уже кем-то придуманы. И только соединенные воедино они образуют нечто новое. Я вам на пальцах объяснил сейчас свойство человеческой психики, которое именуется «фантазией». По сути дела, это – всего лишь синтез уже существующих вещей и понятий.
Я сделала вид, что записываю в свой блокнот краткий конспект философских рассуждений писателя. Несмотря на то, что мне было абсолютно без разницы, каким образом происходит создание фантастического антуража для книг, одно меня радовало: Курагин уже не глядел на меня враждебно, видимо, мне удалось разговорить его. Я постаралась продолжить столь удачно начатую беседу.
– Понимаете, я не только по заданию редакции расспрашиваю вас, – заявила я. – У меня имеется личный интерес. Знаете, я ведь сама пытаюсь научиться писать книги, точнее, пока сочиняю недлинные рассказы. С журналистикой у меня дела обстоят прекрасно, а вот в сочинительстве определенно нужен совет. А прочтя «Черный город для Рэйвен», я подумала, что вы, как никто другой, можете мне помочь. Я сама стараюсь создавать живых персонажей, но, увы, не всегда получается…
– Ну, если вам нужна консультация, я не вижу ничего плохого в том, чтобы дать вам пару советов, – заверил меня Курагин. – У вас имеются какие-то наработки?
– Конечно, – кивнула я. – Дело в том, что я порой исписываю кучу страниц, могу детально описать комнату, человека, его разговор с кем-либо… Но у меня совсем не получается создать произведение, в котором имеются начало и конец. То есть персонажи общаются друг с другом, посещают какие-то мероприятия, однако динамики никакой нет, что и зачем происходит, непонятно. Получается какой-то поток бессвязных мыслей, и возникает законный вопрос: а для чего я все это описываю? То есть с сюжетом у меня явные проблемы.
– Мне это знакомо не понаслышке, – заметил Владислав. – Первые мои попытки написать большое произведение были примерно такими же. Моя жена, Лада, говорила, что непонятно, к чему все эти персонажи и что вообще собирался сказать автор. Единственное, что я могу вам посоветовать, – это побольше наблюдайте за людьми, они сами вам подскажут сюжет для рассказа. Думаю, ваша работа и так подразумевает общение с разными личностями, журналистика – дело такое. Наверняка вам приходилось со многими разговаривать, участвовать в различных событиях. Да что далеко ходить за примерами – возьмите свое ближайшее окружение! Скажем, чтобы написать персонажа – девочку, которая попадает в больницу, – я взял прототип, который всегда, как говорится, под рукой, – мою дочь. Вспомнил ее в возрасте одиннадцати лет, когда она была общительным ребенком, охотно разговаривала со мной, когда не было всех этих недопониманий и проблем… Вот и описал ее, потому и персонаж получился живым и не надуманным!
– Да, вы правы, главная героиня и правда совсем как живая! – подтвердила я. – А вашей дочери тоже одиннадцать, как и Джейн в книге?
– Нет, я же говорю. Сейчас Оля, то есть моя дочь, учится в десятом классе, ей шестнадцать лет. И естественно, она сильно изменилась. Раньше она была довольно веселым, общительным ребенком. Сейчас с ней только Лада, моя жена, находит общий язык. Ну представляете, подростки, они сложные существа, но для писателя подростковый возраст – весьма плодотворная почва.
Ага, значит, с дочерью Курагин не ладит, сделала я про себя вывод. Надо бы узнать, где эта Оля учится, не мешало бы мне с ней повидаться.
– А ваша дочь тоже собирается стать писательницей, ну, пойти по вашим стопам? – поинтересовалась я. Владислав покачал головой.
– Да с чего вы взяли, что Оля мечтает о писательской карьере? – изумился он. – Нет, конечно, окончит свой Первый лицей, поступит куда-нибудь учиться на педагога или на врача. Она сама еще толком не определилась.
Я сделала в блокноте пометку – Первый лицей, чтобы после визита к Курагину узнать, где находится данное учебное заведение. Судя по всему, уроки у старшеклассников заканчиваются часа в два-три, может, в четыре. Следовательно, я успею подъехать и поговорить с девушкой, если, конечно, та не прогуливает занятия.
– Кстати, я как-то читала, что популярный сейчас японский писатель Харуки Мураками обдумывает сюжеты своих книг во время занятий спортом. Вроде он плавает, бегает и ведет активный образ жизни. А есть ли у вас какие-то занятия, которые помогают вам сосредотачиваться и придумывать свежие идеи для произведений?
– Ну, в марафонах я участия никогда не принимал, – сообщил мой собеседник. – Так, в любительских соревнованиях участвовал пару раз. Но дистанции были смешные, моя максимальная – всего лишь десять километров. Мне всегда больше нравилась спортивная ходьба.
– Вы в какой-то спортивный клуб ходите? – уточнила я, стараясь не проговориться про то, что знаю о клубе «Ласточка» по рассказу Лады.
Писатель ничего не заподозрил и пожал плечами:
– Да, бывало, ходил в спортивный клуб, «Ласточка» называется. Неплохое место, прогулки по лесу – весьма полезное занятие. Очень советую.
– А сейчас ходите туда? – продолжала я свои расспросы. Курагин отрицательно покачал головой:
– Сейчас у меня совершенно нет времени, – заявил он. – Поэтому походы по лесу пришлось отложить. Мне приходится заниматься работой постоянно, поэтому я не отвлекаюсь ни на развлекательные мероприятия, ни на творческие тусовки.
– Да, график у вас напряженный, – согласилась я. – А вы с другими писателями Тарасова общаетесь? Неужели все время проводите за ноутбуком? По-моему, это весьма сложно, не отрываясь, печатать текст. Человек же не компьютер, он не может двенадцать часов в сутки сочинять произведения! По-моему, это попросту нереально!
– Почему же нереально? – Голос писателя стал несколько настороженным. То ли он не хотел отвечать на мои вопросы, то ли дело было в чем-то другом, однако я сразу поняла, что Курагин как-то растерял свою словоохотливость.
– Встречи с другими авторами, или, как я называю их, «писательские тусовки» я не стремлюсь посещать, – заявил Владислав. – И, признаюсь, не особо от этого страдаю. Я считаю подобные развлечения напрасной тратой времени. Фуршеты-банкеты, вот и все. Со временем это надоедает.
– Раньше, насколько мне известно, вы были иного мнения? – осторожно заметила я. – Вроде вы любили подобные мероприятия, или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь, – покачал головой писатель. – Да, было время, когда я и жену, и дочь приводил на писательские встречи. Но ни Лада, ни Оля в жизни ни строчки не написали. Жена, может, и общалась с другими людьми, а дочь откровенно скучала. Так что особого смысла во всем этом не было. К тому же у Оли учеба и репетиторы, у нее и так жизнь насыщенная. А жена с куда большим удовольствием вечером книги читает дома. Ну и у меня дел невпроворот. Да, кстати, о делах. Мы с вами тут заболтались, а у меня норма не написана. Поэтому если у вас есть какие-либо вопросы, задавайте, хотя для статьи, на мой взгляд, у вас достаточно материала.
– Да-да, я уже заканчиваю! – заверила его я. – И напоследок, что бы вы хотели пожелать читателям? Ну и тем, кто собирается профессионально заниматься писательской деятельностью?
Владислав ненадолго задумался, потом произнес:
– Ну, что я могу сказать? Пишите, пробуйте, старайтесь, побольше наблюдайте за окружающими людьми и событиями. Жизнь сама подскажет сюжет – главное, только замечать детали, ведь из них и складывается канва будущего произведения. А тем, кто замыслил написать книгу, пожелаю терпения и огромной работоспособности. Это со стороны кажется, что сочинительство – не работа: на службу не ходишь, сидишь дома за компьютером и чаек попиваешь. Только это – на первый взгляд. Писательское ремесло – работа потяжелее любой другой, хотя бы по одной причине, что рабочий день не нормирован. Да и глупо ждать вдохновения. Меня частенько спрашивают, а что делать, если муза как-то не прилетает, в пробках по дороге застряла? А я отвечаю, не ждите никакого озарения или вдохновения. Просто садитесь за рабочий стол, включайте компьютер или вооружайтесь авторучкой и листами бумаги и пишите. Хотите работать – так работайте. Музу можно ждать всю свою жизнь и так ничего и не сделать. Единственный секрет успешной книги в том, что надо сесть и написать ее. Больше, думаю, никаких дельных рекомендаций у меня нет.
– Спасибо вам огромное за то, что выделили время на интервью! – Я сделала вид, что дописываю последнюю фразу. – Мне было очень интересно с вами пообщаться, и, думаю, наши читатели обрадуются статье об известном тарасовском писателе. В свою очередь, желаю вам творческих успехов и с нетерпением жду появления вашего нового бестселлера!
На этой оптимистичной ноте я сочла нужным попрощаться с Курагиным, и тот даже вышел проводить меня в коридор.
В сущности, не такой он и противный, подумала я про себя. Вроде мы неплохо поговорили, вот только ничего путного я из разговора не узнала. Мне даже показалось, что Лада зря себе насочиняла, будто ее мужу что-то угрожает. По мне, так он попросту пытается писать по заказу издательства продолжение книги, но вещь не получается, вот и снимает напряжение раскладыванием пасьянсов. А никуда не ходит по той простой причине, что надеется выполнить свою дневную норму страниц, время тратить впустую ему жалко.
Ладно, раз взялась за дело, выясню все до конца и либо наткнусь на преступление, либо предоставлю Ладе доказательства, что с ее мужем все в порядке и у него просто отсутствует вдохновение. Видимо, сам Курагин пытается следовать своему совету – если надо сочинить, то стоит сесть за рабочий стол и написать. Но все-таки без музы, или что там еще есть у художников, писателей и поэтов, хорошее произведение не получится.
Уже в своей машине я набрала номер Лады. Женщина взяла трубку сразу, как будто ждала моего звонка, хотя я не обещала ей позвонить.
– Добрый день, – поздоровалась я, но даже слова не успела сказать, как Лада нетерпеливо оборвала меня:
– Ну что, вам удалось с ним встретиться? Он говорил с вами или отказал?
– Да, я только что от Владислава, – спокойно сообщила я. – Мы прекрасно с ним пообщались, и у меня создалось впечатление, что ничего странного с вашим мужем не происходит. Попросту ему дали заказ, а из-под палки у творческих людей работа продвигается с трудом. Понятное дело, он нервничает, переживает – в издательстве, поди, и сроки на написание книги установили. Первый свой бестселлер ваш супруг написал сам, потому что у него была идея и хотелось выразить ее в книге. А когда требуют срочно написать продолжение романа, причем чтобы книга была не хуже, а лучше предыдущей, у кого угодно могут нервы сдать. Но вы не переживайте, раз я взялась за дело, то доведу его до конца. Даже если преступления нет, я предоставлю вам все доказательства этого, и вы хотя бы сами успокоитесь.
– Спасибо вам огромное! – снова принялась меня благодарить женщина. Я продолжила:
– Теперь мне нужно побеседовать с вашей дочерью Олей. Владислав сказал, что она учится в Первом лицее, я собираюсь подъехать к учебному заведению прямо сейчас. Ваша дочь на занятиях?
– Да, она учится до половины четвертого, – сообщила Лада. – А зачем вам Оля-то потребовалась? Вы что, ее подозреваете?
– Пока я никого не подозреваю, – терпеливо пояснила я. – Но мне необходимо составить картину происходящего, а для этого требуется побеседовать со всеми знакомыми вашего мужа и с его ближайшим окружением. Или вы возражаете?
– Нет-нет, что вы! – заверила меня моя собеседница. – Раз нужно, так поговорите с Олей, конечно. Ей вы тоже собираетесь представиться журналистом, как и моему мужу?
– Пока я еще не решила, – уклончиво ответила я. – Напомните, чем увлекается ваша дочка? Куда ходит в свободное время?
– Да почти никуда, – со вздохом проговорила женщина. – У Оли сплошные репетиторы, она и уроки-то делать не успевает. Засиживается до ночи, задают в старших классах много, а ни я, ни муж ничем помочь ей не можем.
– Ясно, – протянула я задумчиво. – Может, Оля мечтает о чем-то? На кого она собирается пойти учиться после школы? Ваш муж говорил, она намерена поступать либо в педагогический, либо в медицинский.
– Да Владислав толком Олей не интересуется! – в сердцах воскликнула Лада. – Понятия не имею, с чего он решил, будто она собирается стать врачом или учителем! Оля вообще мечтала стать стилистом или профессиональным диетологом. Ну или заниматься чем-то связанным с индустрией красоты. Парикмахером быть не хочет, а вот маникюр она делать умеет. Владислав, поди, вспомнил, что в пятом классе Оля заявляла, что желает быть доктором или преподавать литературу, потому что читать любила. Сейчас-то она и в руки книгу не возьмет, к чтению она давно охладела.
– Хорошо, я поняла, – заключила я. – Вы меня очень выручили. Тогда я направляюсь к лицею, где учится ваша дочь.
Учебное заведение, в котором набиралась знаний дочь Курагиных, явно предназначалось для состоятельных людей. Это было заметно и по внешнему виду лицея, и по наличию парковки – скорее всего, родители приезжали на собственном транспорте, на котором привозили и увозили своих детей. Здание лицея было четырехэтажным, с красивым, недавно обновленным фасадом и аккуратными окнами. Я оставила свою «девятку» на парковке и прошла в железные ворота, ограждающие учебное заведение.
На первом этаже сидела вахтерша – женщина неопределенного возраста, одетая в строгий брючный костюм, с аккуратной прической и в стильных очках. Больше всего она напоминала чопорную гувернантку или строгую учительницу алгебры или геометрии. На мое появление она отреагировала незамедлительно – вежливо поздоровалась и сразу же поинтересовалась, куда я направляюсь.
– Здравствуйте, – ответила я. – Меня попросила Лада Курагина забрать после уроков ее дочь Ольгу. Девочка учится в десятом «А» классе, у нее занятия заканчиваются в половине четвертого.
– Вы можете подождать девочку внизу или подойдите к расписанию, там указаны номера кабинетов, – сообщила вахтерша по-прежнему вежливым тоном. Видимо, ничего не заподозрила, ведь я назвала, к кому пришла и от кого, значит, никаких вопросов у нее ко мне быть не должно.
Я подошла к стенду с расписанием и выяснила, что как раз сейчас у десятого «А» идет урок русского языка. До конца занятий оставалось примерно полчаса, и я поднялась на третий этаж, чтобы подождать Олю около кабинета. Во время первой нашей встречи Лада показала мне не слишком удачную фотографию своих мужа и дочери, но я надеялась, что мне все же удастся узнать Олю. С обоими ее родителями я уже познакомилась, по логике вещей, юная девушка должна быть похожа на кого-то из них.
Полчаса пролетели быстро, и скоро раздался звонок, возвещающий об окончании урока. Дверь четырнадцатого кабинета открылась, и в коридор вышла группа старшеклассников, точнее старшеклассниц. Судя по тому, как были одеты ученицы, я сделала вывод, что в лицее принята форма, белый верх и черный низ. Девушки были одеты в белые блузки и черные юбки, длина которых достигала колен. Ученицы десятого «А» о чем-то переговаривались, однако среди них никого похожего на Олю я не заметила.
Следом за ними вышли остальные десятиклассники, среди которых были в основном девушки. Да, похоже, в нашем Тарасове переизбыток представительниц женского пола. А может, просто это класс с какой-нибудь гуманитарной направленностью, ведь насколько я могу судить, юноши предпочитают учиться в математических или химико-биологических классах.
Самой последней из кабинета вышла стройная девушка, как и ее одноклассницы, одетая по форме – в белую кофточку и черную юбку. У нее были вьющиеся волосы до плеч, которые она прихватила сбоку скромной заколкой, и довольно вместительная сумка через плечо, украшенная несколькими значками. Я сразу поняла, что это и есть Оля – черты лица девушки во многом были похожи на черты лица ее матери, а вот вьющаяся шевелюра, скорее всего, досталась от отца. Я дождалась, когда девушка поравняется со мной, и окликнула ее по имени. Старшеклассница подняла на меня глаза и с удивлением вгляделась в мое лицо.
– Оля, добрый день, – поздоровалась я с ней. – Вы меня не знаете, я – подруга вашей матери, Татьяна. Мы недавно с ней познакомились в салоне красоты, я – профессиональный стилист. Мы с Ладой разговорились, и она сказала, что вы интересуетесь профессиями, связанными с индустрией красоты. А я как раз ищу себе работницу на маникюр. Скажите, вам интересно обучение в студии красоты?
Глаза Оли загорелись живым интересом, и я поняла, что попала в яблочко. Девушка мгновенно закивала и проговорила:
– Да, я бы очень хотела выучиться на маникюршу, но пока у меня уроки в школе, мама против, чтобы я записалась на курсы. Для этого ведь время требуется, а я постоянно по репетиторам хожу, у меня проблемы с точными науками. Но… может, вы меня возьмете в ученицы? Я что-нибудь придумаю.
– Давайте поговорим с вами о дальнейшем обучении, – предложила я. – Но лицей – не самое подходящее место, вы не находите?
– Да, конечно, – согласилась со мной Оля. – Но я не могу вас пригласить к себе домой, там отец постоянно. Он не любит гостей.
– Мы можем поехать в какое-нибудь кафе, – пожала я плечами. – Я не слишком хорошо знаю окрестности, поэтому, если хотите, поедем в центр города? Я на своей машине. Конечно, хорошо бы побеседовать у меня в студии, но сейчас там полно посетителей, клиентов, и нам вряд ли удастся поговорить спокойно. У меня сегодня выходной, а если я появлюсь в салоне, мои стажеры попросту не дадут мне ни минуты покоя. Как раз парикмахеры у меня есть, а вот на маникюр никто не записался, хотя клиенты спрашивают… Впору хоть самой обучаться пойти. Я по большей части визажист, маникюр – не моя специализация.
– Да зачем в центр ехать? – изумилась девушка. – Тут поблизости есть кафе, я часто в нем обедаю. Терпеть не могу школьную столовую, мало того что очередь постоянно, еще и продают одни пирожки да булочки. А я такой гадостью не питаюсь, не хочу превратиться в жирную корову.
– Хорошо, пойдемте в ваше кафе, – согласилась я.
Оля бодро зашагала к лестнице, я последовала за ней. Похоже, девчонка и правда мечтает работать в салоне, а ее папаша, занятый сочинением очередного произведения, попросту выложил мне устаревшую информацию. Да и странно ожидать, что современная девушка захочет работать учителем. Сейчас спросом пользуются профессии, связанные с индустрией красоты, а вот профессии врача или преподавателя – прошлый век.
Мы миновали толпы других учеников, которые спешили в вестибюль, и наконец-то вышли на улицу. В лицо пахнуло морозным воздухом – заметно похолодало, скорее всего, скоро выпадет снег. И так что-то осень задержалась, обычно в ноябре температура опускается ниже отметки «ноль», а землю покрывает устойчивый слой снега.
– До кафе и пешком дойти можно, – заявила Оля. – Может, знаете, оно «Встреча» называется. Школьники туда не ходят, потому что еда стоит дороже, а мне оно нравится, потому что можно заказать даже диетические блюда. Я ведь скоро год уже будет, как на диете сижу, ни мучного, ни сладкого не ем. Терпеть не могу, когда мама конфеты покупает или пирожные – в ее возрасте пора уже за фигурой следить. Если постоянно калорийными сладостями питаться, так и располнеть можно. Хотя то, что она – вегетарианка, уже неплохо. Но меня мама не слушает, хотя я в диетологии прекрасно разбираюсь, могу запросто сказать, какова пищевая и энергетическая ценность любого продукта. Кроме того, я умею накладывать любой макияж – и повседневный, и вечерний, могу рисовать на ногтях и делать несколько видов маникюра. Жалко, что мама отказывается покупать хорошее оборудование – я бы и сама по видео из Интернета все освоила, но она считает, что мне надо думать об учебе. Якобы главное – получить аттестат с четверками и пятерками, и тогда можно поступить в хороший институт. Только это – бред чистой воды. Несмотря на то, что я – несовершеннолетняя, я прекрасно знаю, что в нашем городе аттестат никакой роли не играет. Сколько народу с высшим образованием и красными дипломами работают кассирами или официантами, и это – в лучшем случае! Я, если честно, не хочу проучиться пять лет в университете, получить ненужную мне профессию, а потом идти работать уборщицей за копейки. Конечно, это – преувеличение, с деньгами у нас порядок, но если бы отец внезапно не прославился, было бы точно так, как я только что сказала. Вот вы ведь работаете в салоне, поэтому знаете, что сейчас полно женщин, которые готовы выложить круглую сумму денег, чтобы хорошо выглядеть. Я вот девчонкам из своего класса за сто рублей маникюр делаю, все довольные ходят. У них-то особо на карманные расходы нет денег, несмотря на то, что почти все мои одноклассницы – дочки богатеньких родителей. Только родители все странные, с устаревшими взглядами. Как им в головы вдолбили, что главное – отличная учеба, так они наивно и продолжают в это верить. А я могу сказать, что ни врачи, ни учителя, ни научные работники сейчас никому не нужны. В Тарасове требуются в основном продавцы да официанты, и все. И специальное образование здесь не нужно. А я со временем собираюсь собственную студию красоты открыть, где будут представлены услуги не только стилиста, но и консультантов по питанию, и тренажерный зал обязательно организую. По-моему, это великолепная идея, как вы считаете? У нас в городе подобной студии еще нет!
Да, похоже, девчонка амбициозная, вон сколько всего рассказала. Послушать ее, так она и стилист, и визажист, и диетолог, и фитнес-инструктор… Если внешность ей и досталась от родителей, то характером она мало походит на отца или на мать.
– Конечно, идея замечательная, – согласилась я с Олей. – Но пока ты не открыла свою студию, почему бы тебе не попробовать поработать мастером у меня? Место маникюрши свободно, а насколько я могу судить, тебе это интересно. Я беру на работу молодых девушек и сама их обучаю базе. Не люблю мастеров из других салонов и студий – они почему-то уверены, что все прекрасно знают, и не желают учиться. А у меня условия не такие, как в других студиях красоты. Но обо всем этом я тебе еще расскажу.
Мы перешли дорогу, и я увидела вывеску «Встреча» на фасаде трехэтажного дома. На втором этаже располагался какой-то универмаг, а на третьем – салон связи.
– Нам сюда, – Оля кивнула на дом. – Кафе на первом этаже. А вы на какой диете сидите?
Я хмыкнула про себя. Моя диета называется «работа частным детективом», и она позволяет мне совершенно не следить за количеством калорий и содержанием белков, жиров и углеводов в моей тарелке. Стану я еще на это тратить свое драгоценное время! Вообще я отрицательно отношусь ко всевозможным диетам – люди, которые их придумали, попросту деньги зарабатывали, и все! Но Оле я, естественно, об этом говорить не стала, а ляпнула первое, что пришло в голову:
– На белковой. Мне она подходит.
Девушка понимающе кивнула и одобрительно заметила:
– Я тоже ее пробовала, но она не всем годится. К тому же, из-за переизбытка белка часто возникают проблемы с кишечником, поэтому нужно принимать биодобавки и витамины. Я вот не вегетарианка, как мама, а придерживаюсь своей собственной системы питания. Я ее сама придумала на основе уже существующих диет. По сути дела, я считаю ее инновацией и полагаю, что на этом можно прилично заработать. В идеале питаться надо четыре раза в день в строго определенное время, но это у меня не получается из-за учебы. Основная особенность моей системы – в том, что определенные продукты можно есть в определенные часы дня. Вот сейчас – около четырех, поэтому можно употреблять всевозможные овощи, приготовленные на пару или сырые. Ну, например, если я иду в кафе в это время, то обычно заказываю что-то вроде овощного рагу или винегрета, только картошку приходится откладывать в сторону. Картофель по моей диете есть нельзя. Ну а дома приходится есть натуральный йогурт с зеленью, только без всяких добавок. Ладно, сейчас посмотрим, что имеется в сегодняшнем ассортименте.
Я про себя подумала, что неудивительно наличие у Оли проблем с точными науками. Вернее, с математикой у нее должен быть порядок – подсчет калорий все-таки математический процесс. Однако с ее зацикленностью на диетах вряд ли остается желание изучать обязательные школьные дисциплины.
Интерьер кафе «Встреча» особого впечатления не производил. Я ожидала увидеть какую-нибудь изысканную мебель, красивые лампы или нечто подобное. Однако и столы, и стулья были обычные, зато прилавки с блюдами занимали большую площадь. На обстановке заведения, очевидно, сэкономили, зато потрудились вложиться в предлагаемые продукты питания.
Оля привычно поспешила к стойке со всевозможными салатами, я последовала за ней. Девушка придирчиво оглядела ассортимент блюд и остановила свой выбор на салате из белокочанной капусты с зеленью. Так, что я там ей сказала? У меня белковая диета? Что ж, вполне неплохо, закажу себе котлеты из индейки. А если будет удивляться – скажу, что у меня тоже своя система, пускай думает, какая.
А вот цены на яства кусались – какой-то непрезентабельный салат из самого дешевого овоща, который только можно себе представить, обошелся Оле почти в двести рублей, а моя котлета, та и вовсе стоила как чугунный мост. Да, Курагин, похоже, и впрямь неплохо зарабатывает на книжках, раз его дочь покупает себе такие недешевые блюда. Из напитков девушка заказала бокал минеральной воды со льдом, я же осталась верна своим вкусовым пристрастиям и взяла себе черный эспрессо.
– Я тоже пью кофе без сахара, – одобрительно заявила Оля. – Только по моей системе кофе можно пить до двенадцати, для ускорения метаболизма. А в четыре часа лучше либо зеленый чай с лимоном, либо минеральную воду. Но с салатом из белокочанной капусты и зеленью лучше всего сочетается минеральная вода со льдом, только обязательно – без газа, потому что пузырьки воздуха создают неприятное ощущение в желудке.
Я почувствовала, что если Оля не угомонится со своей системой, то у меня в скором времени просто крыша поедет. Похоже, ей не мешает проверить голову у хорошего психотерапевта – видимо, с мозгами у нее не все в порядке. Я дождалась, пока нам выдадут наши заказы и мы усядемся за столик, чтобы перевести разговор на другую тему.
– Итак, я предлагаю тебе поучиться на мастера маникюра, – заявила я. – Меня интересует покрытие ногтей гель-лаком и нанесение уникального рисунка. Аппаратный маникюр – тоже неплохо, но это необязательно, ведь ты говоришь, родители не готовы заплатить за оборудование.
– К сожалению, да, – подтвердила Оля, ковыряясь вилкой в своем малоаппетитном салате. – Ни мать, ни тем более отец не разделяют моего мнения по поводу дальнейшей жизни и карьеры. Говорю, они – люди прошлого века.
– Кстати, о твоих родителях, – я настойчиво направляла нашу беседу в интересующее меня русло. – Я беру учениц с согласия их родственников. Твои мама и папа не будут возражать, если ты станешь обучаться у меня?
– Мама, думаю, нет, а отец… – Оля махнула рукой. – Никто его и спрашивать не будет. Мне его мнение до лампочки.
– Почему? – я изобразила удивление. – Твоя мама рассказывала, что Владислав Курагин – модный нынче писатель, ведь он выпустил бестселлер! Думаю, ему не все равно, чем станет заниматься его дочь.
Оля пожала плечами, как будто эта тема ей была неприятна, а потом заявила:
– Я его не прощу никогда. Поэтому грош цена его мнению, пусть своими книжками занимается, а меня оставит в покое! Тем более не такой он хороший писатель, да и человек – тоже!
– Как это? – изумилась я. – Имя Владислава Курагина в первых строках писательского рейтинга на сегодня! Его книгу считают настоящим шедевром!
– Да вы же о нем ничего не знаете! – заявила девушка. – Во-первых, ему просто повезло, и никакой он не гений! А во-вторых, мне не за что его уважать. Он нечестный, ему и на меня, и на маму наплевать!