О нем сказано и написано много. И надо признать, что, вероятно, большинство из нас воспринимают его имя без особого энтузиазма. Неважная у него известность. Честно говоря, еще недавно и я относился к нему точно так же.
А потом, в 1989 году, в процессе подготовки кандидатской диссертации, работая с документами в архиве КГБ Украинской ССР в городе Киеве, я познакомился с личным делом сотрудника ГПУ – НКВД СССР Зиньковского Льва Николаевича и с большим удивлением узнал, что изучаю биографию того самого легендарного Льва Задова. И я впервые в нашей советской истории сказал о нем честные и уважительные слова, опубликовав в газете «Труд» статью «Человек из контрразведки» в номере от 1 декабря 1989 года. С тех пор в различных публикациях и даже в Интернете, где так или иначе говорится о нем, я вижу знакомые мысли и целые выдержки из той моей статьи. Но я не обижаюсь на эти рецидивы плагиата, наоборот, я очень доволен, что тот мой материал оказался полезен для историков и, как говорится, пошел на нужное дело. Кроме того, мне кажется, что публикация в популярной газете «Труд» прекратила тенденцию сплошного очернительства этой личности. Также, насколько мне известно, моя статья «Человек из контрразведки» послужила одним из оснований для официальной реабилитации Льва Задова в судебных органах, которая состоялась в начале 1990 года.
Теперь же, по прошествии многих лет, становится очевидным, что на основании вновь полученных исторических фактов есть необходимость дополнить некоторые моменты его биографии, актуализировать и уточнить отдельные сделанные ранее оценки.
Крепкий гвоздь в создание одиозного мнения о нем «забил» советский писатель Алексей Толстой. Помните сцену в третьем томе «Хождений по мукам» – Рощин прибыл в махновскую вольницу Гуляй-поле?
«Сейчас же вошел, несколько переваливаясь от полноты, лоснящийся, улыбающийся человек в короткой поддевке, какие в провинции носили опереточные знаменитости и куплетисты…»
«А ну, подивись на меня, – не слушая его, сказал человек в поддевке, – я Лева Задов, со мной брехать не надо, я тебя буду пытать, ты будешь отвечать…»
И так далее. Мягко говоря, симпатий образ, созданный Толстым, не вызывает. Что побудило его написать о Задове именно в таком ключе? Не знаю. Может быть, то, что ко времени создания романа чекист Л.Н. Зиньковский-Задов был уже объявлен врагом народа и расстрелян? Впрочем, пусть этот вопрос, как говорят, «повиснет в воздухе». Допустим, что писатель просто не разобрался…
Не исключено, что все выглядит иначе, что Алексей Толстой с буквальной точностью описал и слова, и действия начальника контрразведки повстанческой армии лютого и беспощадного батьки гуляйпольских бандитов анархиста Нестора Махно. И в самом деле, с какой стати человек, наделенный полномочиями карать всех врагов революционной анархии будет миндальничать на допросах с явным лазутчиком?
А образ Льва Задова нарисован у Толстого правильно: огромный мужик с круглой лысой головой, толстой шеей, широченный в плечах. Такому на допросах и в самом деле не стоит брехать недостоверные сведения.
В целом же надо признать: в общественном мнении сложился образ Левы Задова как кровавого бандита и костолома.
Я тоже не претендую на абсолютную достоверность, потому что еще многого не знаю.
Я лишь хочу вместе с вами перелистать некоторые страницы обнаруженного мною в 1989 году в Киевском архиве КГБ СССР личного дела, заглянуть в иные исторические материалы и вместе с вами убедиться, насколько разные источники и людская молва могут исказить реальный образ той или иной исторической персоны.
Он родился в 1893 году в местечке Веселое Бахмутского уезда Екатеринославской губернии Украины в очень большой еврейской семье: у его отца и матери было одиннадцать детей. Жили бедно, отец Юдель Гиршевич Зодов крестьянствовал на двух десятинах земли. Из-за бедности Лев не получил хорошего образования.
Он закончил лишь два класса начальной еврейской школы – хедера. Рос сильным и уже с семи лет, когда семья переехала в Юзовку (ныне Донецк), зарабатывал деньжата на мельнице, чуть позднее устроился каталем в доменный цех металлургического завода. Там же, на заводе, приобщился к революционной работе.
Судьбе было угодно повернуть обстоятельства так, что Задов вступил в партию анархистов. Наверно его широкую и свободолюбивую натуру привлекло именно в этой партии то, что в ее концептуальных основах прописана абсолютная свобода каждой личности, отсутствие над ней всякой власти и ненужность государства, так как это аппарат насилия над притесняемым народом и прочая, и прочая… Разве мог тогда неграмотный парень из темного местечка разобраться в анархистском пустословии, в абсурдности революционной трескотни?
Он распространял нелегальную литературу, организовывал митинги и стачки, а примерно с 1910 года по заданию своей партии занялся добычей средств для партийной кассы – экспроприаторской деятельностью. Попросту говоря – грабежом и разбоем. В составе так называемого «летучего отряда» совершил налеты на дома богатых людей, на почтовую контору, на железнодорожную кассу в Дебальцево… В 1913 году после одного из «эксов» был арестован и отправлен на восьмилетнюю каторгу. Отбывал наказание в Екатеринославе и Луганске. В феврале 1917 года его освободила революция.
Возвратясь домой, в Юзовку, поступил опять на доменный завод. Какое-то время работал старостой цеха. А в сентябре 1917 года трудящиеся Юзовки избирают Льва Задова членом городского Совета рабочих депутатов. Однако, когда в феврале 1918 года возобновились боевые действия с Германией, он уехал на фронт, вступил в Красную Армию. Воевал в составе отряда под командованием старого друга анархиста Максима Черняка против войск Австро-Венгрии и УНР. Начал рядовым бойцом, а к концу лета 1918 года, под Царицыном, стал уже командиром боевого участка.
Надо сказать сермяжную правду: воевали анархисты отвратительно, и Задов, как и все сослуживцы по отряду напропалую занимались грабежами среди местного населения, а также разбоями и развратом. А после первых же боестолкновений с регулярными немецкими частями славные защитники советской Украины – анархисты позорно бежали с боевых позиций и драпали до самого Царицына.
Красногвардейцы всех их арестовали за их бандитские выходки, но увы, суровая военная реальность заставила отряд Максима Черняка освободить: надо было собирать войско на борьбу с атаманом Красновым. И Задов снова оказался на свободе. И снова он в составе Красной Армии.
Анархисты – есть анархисты. Им не понравились строгие армейские порядки, воинская дисциплина, царящие в войсках их партийных конкурентов – большевиков. И анархист Лев Задов удрал из Красной Армии.
С сентября 1918 года он в Гуляй-Поле, в армии Н. И. Махно, с которым был знаком давно по партийной работе. Теперь он в рядах партийных единоверцев – анархистов.
За заслуги перед анархистской партией Махно сразу же назначил Льва газеты армии батьки «Путь к свободе».
С марта 1919 года командование поручило ему заняться привычным делом – грабежами населения в пользу махновцев. Задов вошел в так называемую «инициативную группу по изыманию контрибуции с буржуев», которая под руководством Максима Черняка отбирала деньги и ценности у жителей Мариуполя, Бердянска и других населенных пунктов, оккупированных махновцами.
На первый взгляд, странным может показаться то, что и Задов и большинство махновских бойцов могли в зависимости от обстоятельств воевать в рядах и Красной Армии и у анархиста батьки Махно. Это объясняется двумя обстоятельствами. Во-первых, и те, и другие относились к так называемым революционным армиям. На знаменах у них были схожие лозунги: «Свобода, равенство, братство!», «Свободу трудящимся массам!», и т. д. Во-вторых, большевики в зависимости от обстановки на фронтах сами поощряли пополнение своих войск революционно настроенными анархистами. Худо – бедно, они ведь тоже воевали и закрывали бреши на фронтах.
Но эта вера в революционное союзничество дорого обошлась боевому командиру Нестору Махно. На склоне жизни он горько сожалел, что доверял Ленину и Троцкому. Может быть, эта вера и сгубила его Повстанческую армию. В стремлении к совместным действиям с красными он наделал много непоправимых ошибок.
Обратимся к фактам.
В декабре 1918 года совместно с красногвардейскими отрядами батька Махно занял Екатеринослав. Командованием Южного фронта он назначается военным комиссаром района и членом губернского РВК, а с 30 декабря – главнокомандующим так называемой Советской революционной рабоче-крестьянской армией Екатеринославского района. Но вскоре его армия была разбита петлюровцами и Махно вернулся в Гуляй-Поле.
В середине февраля 1919 года махновцы заключили соглашение с Красной Армией о совместных действиях против Деникина и Нестор Махно становится командиром 3-й Красной Заднепровской бригады. 27 марта 1919 года он получает орден Боевого Красного знамени за успешные бои против деникинских войск на линии Мариуполь – Волноваха.
В то же время он постоянно открыто выступал против политики большевиков, угнетающих политические свободы, разваливающих крестьянские хозяйства разорительной продразверсткой.
6 июня 1919 года батька Махно приказом Троцкого объявлен вне закона. На его место был назначен красный командир А.С. Круссер, который на следующую же ночь был убит махновцами.
9 июня он направил письмо Ленину, Троцкому, Зиновьеву и Каменеву, в котором заявил о своем разрыве с большевиками вследствие их «постоянного предательства повстанческих сил».
Но когда белая деникинская армия начала широкомасштабное наступление на Москву, большевики снова позвали к себе неустрашимого батьку Махно. И он опять пошел к ним на службу, опять возглавил крупное соединение в составе Красной Армии.
Он выступал перед своими бойцами с призывом:
– Главный наш враг – Деникин. Коммунисты – все же революционеры. С ними мы можем рассчитаться потом…
Махно осуществил в этот период ряд успешных рейдов в пользу Красной Армии и Троцкий его во всеуслышание прославлял. Но уже 11 января 1920 года, когда был ликвидирован деникинский фронт, Троцкий опять объявил Нестора Махно вне закона.
В этот период к нему обратился белый генерал барон Врангель с заманчивым и вполне логичным предложением о совместной борьбе против красных. Прими батька это предложение, неизвестно, как бы сложилась дальнейшая судьба гражданской войны и в какой стране мы бы сейчас жили? Но рьяный революционер с гневом отверг просьбу Врангеля, сославшись на то, что не собирается устраивать союзы с буржуями. Он забыл, к сожалению, что большевики для достижения своих целей вступали в союз с кем угодно. А потом беспощадно расправлялись с любыми союзниками.
Еще большую ошибку он совершил, когда публично казнил парламентера, доставившего послание барона. Неведомы были крестьянскому сыну Нестору Махно железные, но, наверно на его взгляд, буржуазные законы любой войны, которые гласят, что нельзя убивать парламентеров, ведь они ни в чем не виноваты. Они просто почтальоны своих командиров… Господу Богу было за что покарать батьку Махно. Он его и покарал.
Осенью 1920 года Троцкий опять поманил Махно калачом доброго союза. И вот что удивительно: батька опять поддался на уловку и две с половиной тысячи махновцев вместе с красными штурмовали Перекоп и заняли Крым, проявив чудеса храбрости.
Ну а славный красный нарком Лев Давидович Троцкий совершил очередную, очень характерную для него подлость. После совместной с отрядами Махно победы над белыми в Крыму он отдал приказ уничтожить махновцев. Они были окружены и почти все погибли под пулеметным огнем. Лишь немногие вернулись в Гуляй-Поле.
Эта кровавая бойня, устроенная большевиками над его бойцами, надломила несгибаемого батьку Махно. Рушились его революционные идеалы, его наивная вера и честное желание воевать вместе с красными за дело революции. Ему, идейному революционеру-анархисту, много пострадавшему за свои взгляды, трудно было и представить, что другие революционеры – большевики могут быть столь коварны и беспощадны к своим идейным противникам. Он не мог и предположить, что Троцкий, Ленин и вся их кровавая камарилья желают совершать «мировую революцию» без каких-то там посторонних попутчиков – анархистов. В их планы это никак не входит и у них совсем другие задачи, поставленные реальными заграничными хозяевами. Что его, батьку Махно, этого выходца из совсем не нужного им украинского народа они просто и нагло обманули.
В отрядах Махно Задов занимал разные должности: был помощником командира полка, начальником контрразведки Первого Донского корпуса, комендантом Крымской группы во время ликвидации Врангеля. Там он чудом остался жив. Последняя должность – член штаба армии, заместитель (адъютант) командующего по контрразведке. Это действительно так – Лев Задов возглавлял махновскую контрразведку и, судя по всему, пользовался расположением командующего. Кроме того, в его прямые обязанности входил и контроль за оперативной обстановкой вокруг расположений частей Повстанческой армии, вербовка агентов в окрестных населенных пунктах, которые выполняли задачи изучения обстановки, оповещения о возможных приготовлениях военных действий против махновцев, попытках проникновения диверсантов и провокаторов и т. д. То есть задачи Задова не ограничивались контрразведкой, он занимался и разведывательной деятельностью.
В некоторых источниках фигурирует мнение, что, находясь на службе у Махно, Задов уже сотрудничал с ВЧК. Я эту точку зрения поддерживаю.
Мое убеждение основывается на следующем.
6 июля 1918 года в Москве террористической группой в составе двух сотрудников ВЧК – Яковом Блюмкиным и Леонидом Андреевым был убит германский посол Вильгельм фон Мирбах. Нет никаких сомнений в том, в этом преступлении были замешены противники Ленина Троцкий, Свердлов, а также и Дзержинский – выступавшие против подписанного в Бресте мирного договора с немцами, инициатором которого был Ленин. Их задачей было возобновление войны с Германией. (Подробнее об этом можно прочитать в других моих материалах. Например, в статье «Мятеж, которого не было». На период следствия Блюмкин по заданию организаторов теракта скрылся на территории Украины и, как указывается в его биографии, в течение года занимался там организацией партизанского движения против Деникина, а также агентурной чекистской работой внутри армии Махно. Хотя, как убийца иностранного посла, официально он находился в розыске, но, безусловно, вся эта работа велась им под руководством его прямого начальника Дзержинского, который был главным куратором всей оперативной работы ВЧК на территории Украины и конечно же был полностью в курсе о местонахождении и деятельности своего подчиненного Якова Блюмкина. Недаром же, когда в 1919 году Блюмкин «сдался» Украинской ЧК, то был сразу же амнистирован, назначен на крупные должности в военном ведомстве и служил начальником охраны Льва Троцкого. А затем был переведен в закордонную разведку и дорос до генеральских должностей.
Имеются все основания полагать, что Лев Задов уже тогда был завербован Блюмкиным и ВЧК через него получала полную информацию о передвижениях, планах и действиях Повстанческой армии. Об этом свидетельствует несколько косвенных фактов.
Явные метания батьки Махно в вопросе веры Троцкому и Красной Армии скорее всего стимулировались его ближним кругом. Ему кто-то все время наговаривал, что будущее анархистов только в союзе с большевиками, с Троцким и тем самым разрушал Повстанческую армию. Очень возможно, что таким советчиком был Задов, которому Махно бесконечно доверял. Ведь каждый союз с Красной Армией вел к массовой гибели махновцев, что и требовалось Троцкому. Известно также, что примерно в тот период Лев Задов стал активным троцкистом и в конце тридцатых годов был расстрелян как троцкист. И скорее всего к троцкизму привел его Яков Блюмкин, верный соратник Льва Давидовича, который в 1929 году принял расстрельную смерть с именем Троцкого на устах.
Складывается твердое и небезосновательное впечатление, что Льва Задова в дальнейшем вела по жизни чья-то твердая рука. Провела через эмиграцию, где Задов совершил нужные для чекистов действия (об этом несколько позднее), и привела к службе в советских органах госбезопасности, причем на работу в те же структуры советской разведки, где состоял и Яков Блюмкин. Скажите, можно ли себе представить, чтобы начальник контрразведки бандита батьки Махно, наверняка своими руками замучивший на допросах многих красных командиров, мог затем быть принят на работу в советские органы госбезопасности и работать там на руководящих, очень ответственных должностях, если бы перед этим не доказал свою работоспособность и преданность как негласного агента? Конечно же, у него были крепкие рекомендации старых чекистов, давно его знающих по совместной оперативной работе. Иначе быть просто не могло.
После разгрома махновских войск Красной Армией Нестор Махно вместе с женой Галиной и отрядом в 77 человек подошли к Днестру, обезоружили погранзаставу между селами Каменка и Подоймица и, перейдя реку, ушли в Румынию. Произошло это в августе 1921 года. В составе отряда был и Лев Задов с братом Даниилом.
Начались годы эмиграции. Протекали они безрадостно, в полупустых, тягомотных хлопотах. Задов с братом сначала мыкались в Бухаресте, но так и не нашли ни жилья, ни работы. Кормились случайными заработками. Затем уехали в г. Гимиш, где какое-то время работали на лесопильной фабрике. Жили в Плоешти, трудились там на стройке. В Румынии они поменяли фамилии. Лев стал Зиньковским, (но мы и далее будем именовать его в этом материале Задовым. Так привычнее.), его брат Даниил – Зотовым. Конечно, они все время испытывали тягу к Родине.
Скорее всего, мытарства братьев завершились, когда им вновь удалось установить контакт с советской разведкой. Дело в том, что в конце 1923 года старый знакомый Задова Яков Блюмкин переходит из аппарата Троцкого на службу в органы ГПУ и начинает служить по линии закордонной работы. Нельзя исключать, что он разыскал Льва Задова в Румынии как весьма способного агента и поставил ему задачу внедриться в румынскую разведку. И Лев Задов обращается в «сигуранцу» с предложением создать группу из эмигрантов, перейти советско-румынскую границу и организовать в СССР серию терактов.
Румынская разведка, учитывая богатый в прошлом опыт Задова на антисоветском фронте, согласилась на это предложение и Лев после короткого курса подрывной работы перешел во главе большой группы диверсантов российско-советскую границу по организованному разведкой «коридору». Задача группы состояла в том, чтобы взорвать несколько важных стратегических объектов на территории СССР.
В 30-ти километрах от границы, уже на советской территории, Задов провел последний «инструктаж» и предложил своей группе сдаться советским властям. Согласились все. И Лев привел всю группу в ближайший отдел ГПУ.
Их долго допрашивали, что, в общем, вполне закономерно. Выявляли настоящих врагов, подлинных лазутчиков. Но Задов лично знал этих людей. Почти все они были бывшими махновцами, всем надоело воевать. И их отпустили всех.
А к судьбе Льва приложил свою руку – я в этом почти не сомневаюсь – Яков Блюмкин. Вероятно, он поручился за него, старого и проверенного своего агента, и братья Лев и Даниил оба попали на работу в органы государственной безопасности. Даниил был направлен в Иностранный отдел ГПУ города Тирасполя, а Лев отправился в отдел контрразведки города Одессы. (Я уже говорил, что такое доверие к бывшим махновцам было бы немыслимым, если бы они уже не проявили себя с лучшей стороны на негласной агентурной работе и не выполнили множество тайных поручений чекистов).
В заслугу им пошло и то, что советская украинская и центральная пресса очень широко объявили о проведенной чекистами удачной операции по захвату группы заклятых румынских шпионов и диверсантов, естественно сопровождаемой яростной перестрелкой.
Итак, с декабря 1924 года оба брата – чекисты.
Льву Задову работа пришлась по душе. Да и сам он пришелся к месту.
В начале чекистской карьеры он работал на линии борьбы с контрабандой, что доставлялась в СССР со стороны Румынии. Интересен факт, что в этот период эту же линию курировал Яков Блюмкин с позиций работы в разведке в центральном аппарате ГПУ. Поэтому может быть и не случайно Задов попал на ту же линию, что и его старый шеф. Но вскоре его также перевели в штат Одесского ИНО – Иностранного отдела, который занимался закордонной разведкой.
Исходя из имеющихся материалов, видно, что служба его в разведке была успешной. Он в Румынии вышел на бывшие связи среди махновцев, живших там, и создал крупную разведывательную сеть, став ее резидентом. От его агентуры была получена важная информация о деятельности румынской разведки против СССР. В то же время, есть материалы, говорящие о том, что Задов использовал свои оперативные возможности для доставки контрабандных товаров в Одессу в корыстных целях.
Честно говоря, учитывая авантюрный характер Задова такую вероятность совсем нельзя исключать.
Но нельзя не отдать ему должное: он был весьма смелым человеком. Получив информацию о попытках проникновения диверсантов и шпионов из-за границы, он всегда стремился принять личное участие в операции по их задержанию или ликвидации. Вот реальный случай из его боевой биографии.
В 1929 году Лев Задов получил от закордонного источника сведения о том, что матерый и опытный лазутчик Ковальчук в конкретном районе будет переходить государственную границу с диверсионным заданием. Задов на возможном пути следования шпиона организовал засаду и Ковальчук вышел на него. Чекист направил на Ковальчука револьвер и приказал бросить оружие. Но тот выстрелил в упор и ранил Задова в руку. Чекист ответный огонь не открыл, а встал во весь рост, хотя подвергался смертельной опасности, вновь крикнул: «Бросить оружие!» и пошел на диверсанта. Ковальчук был смятен таким необычным поведением Задова, поднял руки и сдался. Потом на следствии он потрясенно рассказывал:
– Я в него стреляю, а он идет на меня во весь рост. Я подумал, что он заколдованный какой-то и бросил наган.
За проявленную храбрость Лев Задов неоднократно поощрялся командованием.
Это видно хотя бы из списка его поощрений:
– 1929 год, благодарность ГПУ УССР и 200 рублей за ликвидацию крупного диверсанта Ковальчука;
– 1929 год, от Одесского губотдела ГПУ – маузер с золотой монограммой «За боевые заслуги»;
– 1932 год, от Одесского облисполкома – именное боевое оружие;
– 1934 год, денежное вознаграждение за ликвидацию группы террористов…
Это был способный чекист.
Его жизнь оборвалась точно так же, как и жизнь многих советских чекистов. Он был арестован 26 августа 1937 года и обвинен в шпионаже в пользу Румынии. Кроме того, ему инкриминировалась приверженность троцкизму и вина за некоторые провалы советской разведки в этой стране. Судя по всему, обвинения были, что называется, высосаны из пальца. 25 сентября 1938 года он был расстрелян. Брат его Даниил был расстрелян тоже.
Что еще хотелось бы сказать о Льве Задове-Зиньковском? Его женой была Вера Ивановна Матвеенко, уроженка города Кременчуга. От него остались двое детей – дочь Алла 1925 года рождения и сын Вадим 1927 года рождения. Хотелось бы, чтобы они жили и здравствовали.