Глава вторая

Таво Кайнин достаточно хорошо помнил свое детство, чтобы понимать: он не всегда был таким.

Когда он был совсем маленьким, магия отнюдь не составляла часть его жизни. Он был, пожалуй, обыкновенным мальчишкой, прекрасно ладил с родными и любил их. Лучшим другом для него была сестра, с которой они каждый день играли вместе. Тарша была на пять лет младше него, и, хотя временами она говорила, что не понимает его, у него не возникало серьезных причин задуматься над ее словами.

Однако иногда он замечал, как странно она смотрит на него: изучающе, как будто пытаясь найти в нем скрытые от глаз качества. Он спрашивал, что она делает, и каждый раз получал один и тот же ответ: ничего. Хотя Таво был старше и мог запугать ее, он всегда предпочитал сменить тему.

В конце концов, она была его сестренкой и он любил ее.

Но когда ей исполнилось десять лет, она стала уходить куда-то одна, просила не следить за ней и говорила, что хочет побыть в одиночестве. И хотя он выполнял ее просьбы, эта таинственность обижала и сердила его и он не скрывал своего раздражения. Но сестра все равно отказывалась открыться ему.

Сначала он приставал с расспросами к матери.

«Ой, ну это же Тарша, – отмахивалась мать. – У девочек такое бывает. Не дави на нее. Все пройдет».

Он не понял, что она имела в виду, и больше не обращался к ней за разъяснениями.

Но вскоре тайны начали вылезать наружу. Таво только исполнилось пятнадцать, и он как раз начал вырываться из-под контроля родителей. Он часто игнорировал их приказы – иногда потому, что придерживался другого мнения, а иногда просто потому, что ему так хотелось. Непослушание – естественная часть взросления, хотя тогда он этого не понимал. Но Таво заметил, что его что-то беспокоит, что-то внутри. Все чаще он оказывался не в состоянии контролировать себя. Постепенно недовольство, приступы ярости и враждебность по отношению к окружающим, включая сестру и родителей, стали его постоянными спутниками. Большей частью они возникали беспричинно.

И родители, и сестра все время говорили с ним об этом, просили сдерживаться, сначала думать, а потом делать. Но для него это было тяжело, особенно когда Таво видел, что, выплеснув гнев, он успокаивается или даже получает смутное чувство удовлетворения.

Однажды Таво, нарушив данное ей обещание, проследил за сестрой, когда она отправилась по своим таинственным делам, и выяснил, что же Тарша пыталась скрыть. Спрятавшись за деревьями, он смотрел, как она опустилась на колени посреди полянки и, странно размахивая руками, начала петь песню, слова которой он не смог разобрать. Сначала он решил, что она выполняет какой-то ритуал, возможно, благодарит Матушку-Землю. Но тут Тарша пошевелилась, и он увидел результат ее действий. Прямо перед ней, извиваясь как змея, из земли появился росток, потянулся к свету, стал развиваться просто на глазах: на нем появились почки, которые затем раскрылись, выпуская листья, а еще несколько мгновений спустя на веточках расцвели багряные цветы в форме звезд.

Не в силах сдержаться, Таво выскочил из своего укрытия и бросился к сестре.

– Как ты это сделала?

Тарша посмотрела на него без удивления.

– Ты ведь следил за мной? Хотя я просила тебя этого не делать.

Он отмахнулся от ее слов:

– Я просто хотел посмотреть, что ты тут делаешь.

– Это тебя не касается. – Тарша нахмурилась. – Не надо было приходить.

– Но я все равно пришел, так что расскажи об этом! – Он показал пальцем на крошечное растение. – Почему ты можешь такое делать, а я – нет? Ты должна научить меня!

– Не могу. У тебя нет дара.

– Какого дара? О чем ты говоришь?

– О магии.

– Ты владеешь магией? Тогда ты сможешь научить меня! Если не можешь научить фокусу с растением, научи чему-то другому.

Тарша сильнее сдвинула брови.

– Не могу. Я больше ничего не умею!

Внезапно он схватил сестру за плечи и потряс ее.

– Ты меня научишь, иначе я все расскажу маме!

Девочка побледнела. Его угрозы попали в точку: мама ничего не знала.

– Я покажу тебе, как я это делаю, но обещай, что не расскажешь маме. Обещаешь?

– Да если бы я ей обо всем рассказывал…

– Ладно. Садись.

Он сел, скрестив ноги, и с интересом наклонился вперед. Тарше исполнилось всего десять лет, но она была умна не по годам. Научить Таво ей будет несложно.

– Нужно… спеть ему, что ли, – объяснила девочка, показывая на растение. – Думай о том, что ему нужно сделать, пока оно еще зернышко, и пой ему, чтобы оно тебя послушалось. Я поняла, что могу это делать, всего лишь пару месяцев назад. Вот почему я стала уходить одна – мне хотелось выяснить, что еще я умею. Думаю, есть еще что-то, но пока я научилась только выращивать цветы.

– Но ты сможешь научить меня хотя бы этому?

– Только если ты умеешь правильно петь. Нужно как бы напевать себе под нос, как будто… ну, не знаю. Как будто тянуться к нему… Нет, не могу объяснить.

– Но у тебя есть дар, а у меня его нет! – возмутился юноша.

Тарша шикнула на него:

– Возможно, пока нет. Но ты же мой брат. Возможно, ты обнаружишь в себе этот дар чуть позже. Хочешь, я помогу тебе отыскать его?

Таво радостно закивал.

– Давай попробуем!

Они тренировались почти целый час, но у Таво ничего не получалось. Наконец его это стало раздражать. Тарша почувствовала, как в нем закипает гнев, и поспешила успокоить брата.

– Наверное, тебе придется еще немного подождать, – сказала она. – Я не знала о своем даре, пока однажды он сам не проявил себя. Может, у тебя все будет так же. Я могу и дальше учить тебя, но ты должен держать слово. Нужно хранить это в тайне от мамы и папы. Ничего не говори им, хорошо? По крайней мере, до тех пор, пока ты не поймешь, что тоже владеешь магией.

Таво согласился с этим, но попросил разрешить ему ходить вместе с ней в лес, смотреть, как она колдует, и продолжать учиться у нее. Таким образом он сможет лучше понять, что это вообще такое и какие чувства укажут ему на то, что и его время пришло. В то время они все еще оставались очень близки и никто другой им был не нужен; они совершенно не ощущали себя членами общества, им вполне хватало друг друга. Таво любил сестру и понимал, что несет за нее ответственность. Он защищал ее так, как обычно братья защищают своих младших сестер. Он обожал ее. И даже во время жестоких приступов гнева он знал, что не обидит ее.

Потому что в то время он не сомневался: Тарша всегда примет его сторону и они всегда будут очень близки.

***

Но, несмотря на все попытки Тарши помочь брату, несмотря на всю поддержку и постоянные тренировки, магия в Таво проснулась, только когда ему почти исполнилось семнадцать лет. Это произошло мгновенно, неожиданно, шокирующе – в точности так, как обещала ему сестра. Он бродил в одиночестве недалеко от дома, играл в крепости, которую построил из больших веток, сухостоя и валунов, и воображал себя настоящим героем, участником великих сражений – короче говоря, его мысли были так далеки от магии, что дальше и некуда. Тарши рядом с ним не было – она ушла с матерью за покупками в другую деревню. С того дня, как сестра призналась ему в своих магических способностях, прошло два года – целая жизнь. За все это время его магический дар никак не заявил о себе. А вот ее способности значительно выросли: она научилась изменять предметы, а иногда ей удавалось стать невидимой. Конечно, ее навыки были безыскусными, неотшлифованными и магия частенько отказывалась повиноваться ей. Но, по крайней мере, они у нее были и она ими пользовалась. А у него не было ничего – и порой закрадывалось подозрение, что никакого дара у него нет и никогда не будет.

Таво сидел в своей крепости, украдкой наблюдая за лесом, птицами и зверями, и играл в охотника, выслеживающего дичь и выбирающего жертву. Он взял с собой любимое оружие – рогатку, охота с которой бывала успешной. Иногда он переживал из-за того, что убивает мелких зверушек, но чаще всего считал это необходимостью, поскольку иначе их расплодилось бы слишком много. Он не знал, с чего вдруг ему в голову пришла такая идея, но в последнее время его часто посещали странные мысли, все более темные и неприятные, но вместе с тем довольно интригующие.

Следя за белкой, прыгавшей в нескольких ярдах от его укрытия, он переместился, не выходя из крепости, так что зверек оказался прямо перед ним, но по-прежнему не видел его. Он поднял рогатку, натянул тетиву, прицелился и выпустил в цель гладкий круглый камень.

И промахнулся.

Белка шарахнулась в сторону и убежала.

Через несколько минут он попытался подстрелить птицу. С тем же успехом. Таво рассердился на свою неспособность сделать то, что он уже делал много раз и без каких-либо сложностей. Он выбрал место поудобнее, опустился на колени и стал ждать. Минуты бежали, и, помимо гнева, его начало охватывать нетерпение.

Наконец неподалеку приземлился ворон. Таво тщательно прицелился и приготовился выстрелить. На этот раз он не промахнется. Глубоко вдохнуть, оттянуть тетиву – выстрел!

Камень ударился о землю в доброй паре футов от ворона и отлетел в сторону.

Опять промах.

Юноша окончательно потерял самообладание. Он вскочил, более не пытаясь прятаться, и принялся визжать, и выть, и топать ногами, и размахивать руками, как мельница, – его просто трясло от бешенства. Он хотел уничтожить хоть что-то. Нет, он хотел уничтожить все!

И тут внутри у него как будто что-то взорвалось. Он почувствовал, как крик поднимается к горлу и, подобный порыву ветра, вылетает наружу через открытый рот. Построенная им крепость разлетелась на кусочки, усыпав обломками все вокруг. Потрясенный, Таво застыл на месте. Крепость сровнялась с землей, и теперь он стоял посреди груды обломков, ошарашенно глядя на окружающий его лес, откуда исчезли и звери, и птицы.

Таво сразу все понял. Его охватило смешанное чувство удовлетворения и страха – он не понимал, что ему делать с этим даром, которого он так жаждал. Сможет ли он управлять тем, что возникает без предупреждения? Как же найти способ заставить дар служить ему верой и правдой?

Остаток дня Таво посвятил поискам ответов на эти вопросы, но безуспешно. То ли магия пропала так же неожиданно, как и возникла, то ли ему просто не удавалось подчинить ее себе. К заходу солнца разочарование оказалось настолько сильным, что Таво стал применять те немногие магические силы, которые ему все же удавалось в себе вызвать, просто для разрушения. Он уничтожал все: деревья и кусты, попавшихся ему на глаза зверушек, птиц, имевших несчастье пролететь у него над головой. Наконец он пошел домой – потрясенный и рассерженный, но снедаемый желанием рассказать все Тарше.

Таво думал, что теперь учеба пойдет как по маслу. Тарша должна научить его, как контролировать магию, как использовать силу в своих целях. Но по какой-то неизвестной причине девочка не смогла объяснить все так, чтобы он ее понял. Она говорила брату, что нужно делать, как делать, какие чувства могут возникнуть и как не дать магии вырваться на волю. Она заставляла его тренироваться снова и снова, глубоко в лесу, подальше от людей. Но каждое упражнение стоило ему огромных усилий, магия ускользала от него, не поддавалась ему, и все усилия раз за разом заканчивались ничем. Он тяжело работал, но все было напрасно.

В конце концов Тарша сказала, что нужно подождать, пока магия укоренится в нем. У него неслыханно мощный дар, но Таво просто еще не привык к нему. Со временем он овладеет искусством магии в полной мере. Нужно запастись терпением.

Однако Таво Кайнин никогда не отличался выдержкой. По натуре он был человеком отчаянным, необузданным, а неудачи только раздражали его. Он регулярно тренировался, следуя советам Тарши, и со временем научился немного контролировать свою силу, но до мастерства сестры ему было очень далеко, поэтому жалкие попытки руководить своим даром никогда не приносили ему удовлетворения. Как ни странно, удовлетворение он испытывал лишь в тех случаях, когда магия, казалось, действовала сама по себе, вырываясь из своего хозяина, подобно языкам пламени, в которое плеснули масла, – такая же жаркая и необузданная. Разрушения были ужасны, но они облегчали его боль и смягчали чувство поражения.

Со временем – прошли месяцы после того, как Таво обнаружил в себе магический дар, но по-прежнему пытался обуздать его, – юноша начал заигрывать с этими спонтанными всплесками, провоцируя их появление необузданным, иррациональным поведением. Тарша предупреждала его, что этого делать не стоит, но разве она могла понять, как он страдает? Она руководствовалась добрыми намерениями, но никто не мог понять, каково это – пытаться совладать с подобной мощью, способной подчинить себе кого угодно. Как бы ни сдерживался Таво, магия сводила на нет все его усилия, направленные на ее обуздание, она подрывала его самообладание, путала мысли, пожирала разум.

Наконец родители поняли, что их дети обладают магическим даром, и попытались помешать им использовать его, но оказались слишком слабы для этого – по крайней мере, когда наткнулись на сопротивление сына. Тарша, в отличие от брата, послушалась их и прибегала к магии лишь от случая к случаю. Но контролировать Таво оказалось делом сложным: он постоянно шел на поводу у гнева. Его магия становилась все яростнее, все разрушительнее. Материальный ущерб деревни Бекинг-Фелл взлетел до небес. Другие дети, кому не посчастливилось вызвать у него приступ гнева, отлетали далеко в сторону, словно отброшенные порывами ветра неслыханной силы. Один мальчишка, постоянно обижавший Таво, однажды и вовсе пропал, и больше его не видели.

***

Тарша Кайнин навсегда запомнила тот день, когда ее брата прогнали из деревни. Это случилось через два дня после ее тринадцатого дня рождения, который брат помог ей отпраздновать в родном доме вместе с родителями. В тот день Таво наказали, но Тарше удалось уговорить родителей выпустить его из комнаты: он должен был провести под замком пять дней за убийство соседской коровы.

Несмотря на всю ее помощь и поддержку, несмотря на то, что он понимал, к чему приведет неправильное обращение с магией, подобные случаи повторялись. Создавалось впечатление, что он сам себе не хозяин.

«Послушай, Тарша, – говорил он ей, – есть вещи, которые я должен сделать, даже если все пойдет не так. Я должен выяснить, что со мной происходит. Почему я не могу контролировать магию так, как ты? У тебя все получается с легкостью, а я словно карабкаюсь по скале, срывая ногти. Я делаю все, что в моих силах, ты же знаешь».

Таво всегда делал все, что в его силах, – по крайней мере, он так говорил. Вот только силы каждый раз оставляли его.

Итак, он использовал свой дар – опять, хотя сестра неоднократно укоряла его за это, – и сил сопротивляться дару не хватило: корова погибла. «Да это же всего лишь корова! – твердил он родителям, но его заперли в комнате и оставили одного. – Подохла и подохла. Кому какое дело?»

Но Тарше было дело до этой коровы. Она любила старушку Беллу с ее отвисшим брюхом, усатой мордой и большими темными глазами и плакала, когда та умерла. Тарше нравилось, как Белла ходила за ней по полю, словно щенок, когда девочка ухаживала за новорожденными телятами. Ей нравилось, как Белла тыкается в нее своим мягким носом. Она жалела брата, но ему не следовало так поступать. Ему не следовало быть таким упрямым. Да и терпение родителей, как оказалось, было не бесконечным. Для них это стало последней каплей. Они терпели выходки сына, сколько могли. Его ненавидели соседи. Его ненавидели все обитатели Бекинг-Фелл. Будь у него друзья, они бы тоже возненавидели его. Но Таво не знал, как заводить друзей, как нравиться людям, хотя бы немного. И это целиком и полностью была его вина. Но, разумеется, он, как всегда, винил других, говорил, что они его дразнят, высмеивают, подшучивают, а иногда даже бьют, и поэтому он бьет в ответ.

Но Таршу своими оправданиями он убедить не мог. Она прекрасно понимала: брат поступает так, просто чтобы проверить, на что он способен. Как и в случае с Беллой.

Итак, через два дня после дня рождения Тарши родители приняли решение отправить Таво на ферму к дяде, брату отца, который жил в десяти милях к югу от деревни. Там юноша должен был оставаться до тех пор, пока не перерастет свои темные наклонности и не научится управлять и своим даром, и своим гневом. Дядя сообщит им, когда Таво встанет на путь исправления и начнет превращаться в приличного молодого человека. Дядя сообщит, когда юноша перестанет плохо себя вести.

А пока ему не дозволяется использовать свой дар в каких-либо целях. Он будет жить на ферме дяди и выполнять всю необходимую работу. Они смогут иногда видеться, но ему запрещено самовольно приходить домой.

Тарша была еще слишком юна и не могла в полной мере осознать всех последствий безрассудных поступков брата. Ей, конечно, было кое-что известно, но некоторые события родители предпочли скрыть от нее. Впрочем, она знала достаточно для того, чтобы понять: Таво вселяет страх в жителей деревни (особенно в собственных родителей), и о том, чтобы позволить ему и дальше жить в отчем доме, и речи идти не могло.

Тем не менее она умоляла родителей не отсылать Таво на ферму. Она кричала, и плакала, и молила, и требовала, но они оставались непреклонны.

Тем же вечером Таво пришел к ней в комнату, сел возле кровати и попросил не волноваться. Если он уходит, это вовсе не означает, что они больше никогда не увидятся. Это не означает, что они больше не будут лучшими друзьями. Он отбудет наказание на ферме и вернется домой. Он всем покажет: что бы с ним ни делали, он выстоит, он перенесет любое наказание и останется сильным. Но он не откажется от магии. Он будет применять свой дар втайне от дяди. И он будет очень осторожен, как она и советовала.

«Нет, Таво, нет, – взмолилась Тарша. – Не делай этого. Не надо так рисковать. Пожалуйста, не колдуй, пока рядом не будет меня!»

Но он снова и снова повторял сказанное, как будто не слыша ее слов. Снова и снова одно и то же.

Он им покажет. Он им покажет.

Когда брат ушел, Тарша испугалась, что уже никогда не увидит его, что он никогда не вернется к ней. И в конце концов решила, что должна что-то предпринять.

Загрузка...