Автор искренне благодарит Сергея Казакова (Санкт-Петербург) за неоценимую помощь в работе над текстом и Елену Констандис (Москва) за моральную поддержку.
Разве ты не слышал, что Я издавна сделал это, а ныне выполнил тем, что ты опустошаешь укрепленные города, превращая в груды развалин? И жители их сделались маломощны, трепещут и остаются во стыде. Они стали как трава на поле и нежная зелень, как порост на кровлях и опаленный хлеб, прежде нежели выколосился.
Жизнь – такое колесо, на котором долго не удержится ни один человек. И всё всегда кончается тем, что, описав круг, оно снова возвращается к исходной точке.
Меркуриум, Дольни-Краловице.
10 августа 3273 г. по РХ
…Скрывать нечего, однажды любопытство меня погубит. Если б не природное желание узнать обо всем и в подробностях, я никогда бы не встрял в давнюю историю на Гермесе, которая в итоге и привела меня на этот проклятущий Меркуриум. Прежде я и подумать не мог, что отдельно взятая и вроде бы ничем не примечательная планета способна довести человека до сердечного приступа!
Конечно, насчет приступа я слегка преувеличил – мы, homo sapiens novus, практически не болеем, но тем не менее по возвращении из Готии домой я чувствовал себя не лучшим образом и отсыпался почти сутки. Сказывались усталость, психологическое напряжение минувших дней и обилие информации, полученной за время путешествия на север.
Возвращаться в Дольни-Краловице традиционным способом – сиречь верхом или по морю – не было ни сил, ни желания. Посему я вызвал челнок с расположенной далеко за Полярным кругом базы «Доннар», который и доставил меня в окрестности родимого городка менее чем за час.
Благодаря полимерному камуфляжу и бесшумным электромагнитным двигателям челнока мое прибытие осталось незамеченным – сами понимаете, для обитателей планеты высокие технологии являются чем-то немыслимым и едва ли не колдовским: архаичное сознание меркурианцев не приемлет технологий сложнее водяной мельницы или печатного пресса.
Надеюсь, вы не забыли, что я рассказывал о Меркуриуме, а если нет – разрешите напомнить. Эта звездная система расположена в рукаве Персея спиральной галактики Млечный Путь, очень далеко от земного Солнца, почти в девяносто пяти тысячах световых лет. Колонизация планеты выходцами с Земли – то есть теми, кто уцелел после Катастрофы 2283 года и Великой Эпидемии, поставившей точку в истории человечества в его прежнем виде, – началась около тысячелетия назад.
Нет-нет, разумеется, люди выжили, более того, наша раса разделилась на две различные эволюционные ветви: первая, «традиционная» составлялась из людей, эвакуировавшихся в системы Сириуса и Вольф-360 перед самой Катастрофой. Ко второй относились те, кто остались на Земле и подверглись воздействию комбинированного вирусного препарата, более известного как «Бич Божий» – препарата, который перестраивал генетическую структуру и изменил хромосомный набор человека. Впрочем, об этом событии я рассказывал не один раз и очень подробно, у кого есть желание – могут просмотреть архивные записи[1].
Вернемся к Меркуриуму. За несколько столетий здесь сформировалась неофеодальная цивилизация – колонисты отказались от техногенного пути развития, намеренно стимулировали социальную реэволюцию и добились того, что планета прочно застряла в искусственно созданном «средневековье» со всеми его атрибутами: религиозностью, аграрной экономикой, прекрасными дамами, благородными и не очень рыцарями, колдовством и, конечно, «волшебными существами» – демонами, чудищами и страшилищами, исправно поставляемыми на Меркуриум граульфианским Университетом, в котором, собственно, я и работаю.
Если сначала мы лишь помогали не в меру заигравшимся в «настоящую сказку» меркурианцам разнообразить скучную жизнь битвами с настоящими драконами или охотой на оборотней, то несколько столетий спустя Университет начал разрабатывать грандиозный проект создания искусственной экосферы. Как известно, субцивилизация Граульфа пошла по технобиологическому пути – мы научились создавать любых живых существ, от мифологических, до узкоспециализированных, способных жить и выполнять определенные функции в вакууме, атмосфере газовых гигантов, на дне океана при колоссальном давлении и высоких температурах, и так далее, и так далее…
Однако никогда прежде Университету не предоставлялась возможность провести эксперимент глобальных масштабов – создать, расселить и заставить взаимодействовать между собой и с людьми сотни и тысячи видов искусственных тварей! Причем многие из этих существ являются не просто необычными животными, а обладают «способностями, превышающими стандартные».
Расшифровывается эта политкорректная формула следующим образом: университетские уродцы способны воздействовать на добычу или противника энергетически, ментально, с помощью гипноза, эмпатии, направленных ультра– или инфразвуковых волн. Если вы встречаете в глухом лесу Демона-Крикуна (по нашей классификации – тип «Inferno», то есть «нечистая сила», номер в каталоге I-529) и он, как выражаются суеверные жители Меркуриума, вас «заколдовал», сиречь на время лишил возможности двигаться, знайте: никакой магии в этом нет, сплошные биотехнологии.
Кое-кто обвиняет Университет в безнравственности: как можно заниматься разведением и воспроизводством тварей, единственной целью жизни которых является убийство и охота за человеком?! Отвечу так: во-первых, применять к науке слово «мораль» некорректно. Ядерная физика подарила человечеству неисчерпаемый источник энергии, но и позволила создать атомную бомбу. Это морально или аморально? Правильно: обвинять надо не науку, а человека, использующего ее плоды!
Во-вторых, Университет занимался проектом «Легенда» не ради собственного удовольствия: мы лишь выполняли заказ меркурианцев. Вам хочется заполучить живого огнедышащего змея с крыльями и четырьмя лапами, который мог бы охранять сокровища в пещере? Отлично: отдел биоскульптуры берется за работу, готовый образец РНК программируется на выполнение сугубо «драконьих» функций, ему задается строго определенная схема поведения, экземпляр можно отправлять заказчику. И таковому заказчику следует винить только себя, если дракон испепелил неудачливого рыцарюгу или пообедал любимой лошадью какого-нибудь провинциального графа!
Ребята, это дракон, а не домашняя кошка! Он должен выглядеть как дракон и вести себя как дракон! В конце концов, таково было ваше желание – жрите-с! Мы лишь воплотили в материю плод вашей больной фантазии!
Остается добавить, что к сегодняшнему дню искусственная биосфера Меркуриума насчитывает тысячу двести сорок два зарегистрированных вида созданных нами зверюг, из них девятьсот семьдесят обладают способностью к размножению.
К сожалению, есть твари и «незарегистрированные», но подробно об этом мы поговорим несколько позже – данная тема слишком обширна и пока, увы, малопонятна даже мне, сотруднику Университета с неплохим стажем…
Заканчивая краткий экскурс в историю Меркуриума, остается добавить, что невзирая на немыслимую архаичность, неофеодализм, искусственную деградацию сознания, психологии и социума, оставляя в арьергарде дремучий средневековый менталитет, на планете выстроилась вполне жизнеспособная субцивилизация – если считать за макроцивилизацию все «новое человечество», расселенное теперь по великому множеству миров Млечного Пути и соседних галактик.
Кстати, с родственниками, оставшимися после Катастрофы на Сириус-Центре и натужно колонизирующими ближайшие звездные системы, мы не общаемся – «обычные люди», не подвергшиеся генетической перестройке после применения «Бича Божьего», нам неинтересны. Пускай живут как хотят и как умеют.
…На Меркуриуме плотно заселен только один материк, называемый Скандзой. Девять королевств, двадцать шесть небольших графств-герцогств-княжеств, вроде бы независимых от основных держав, но тесно связанных с ними экономическими нитями и обязательными в неофеодальном обществе династическими браками между представителями правящих дворянских родов.
Жизнь бурлит, у нас все так же, как у других людей: политика, интриги, войны – последних, кстати, значительно больше, чем в других мирах, таковы особенности архаичного менталитета. Для любителей романтики и сказки эта планета является самым подходящим местом – если хотите получить максимум приключений на свою задницу, приезжайте на Меркуриум! Сказок вы получите в полном объеме – в основном страшных.
Ибо в последнее время у нас творится сущая чертовщина, понять исходные причины которой я пока не в силах. Но кое-что мне известно точно: проект «Легенда», прежде такой привлекательный, тщательно разработанный и лелеемый Университетом на протяжении столетий, дал трещину.
Искусственная биосфера неожиданно взбунтовалась – мы, наблюдатели, постепенно теряем контроль над собственными творениями и пока не способны противодействовать медленно расползающейся угрозе.
Челнок приземлился на берегу реки в двух километрах от города, я миновал каменный мост через полноводную Римаву, прошел через Королевские ворота, сопровождаемый озадаченными взглядами стражи и присматривавшего за событиями чиновника из ведомства княжьего охранителя, пана Озимека, руководившего местной тайной полицией.
Еще бы! Во-первых, все до единого сотрудники Университета находятся под надзором – «алхимикам», прибывшим с другой планеты, не особо доверяют, мы спокон веку были на подозрении. Во-вторых, выглядел я ужасно: варвар варваром, настоящий готиец в некрашеной холстине и звериных шкурах! Ничего не попишешь, в Готии меня должны были принимать за своего, там не носят богатых и ярких одежд, как в цивилизованной Моравии!
Кроме того, пана Озимека и его головорезов должно было насторожить мое исчезновение: господин вице-советник короны (это мой официальный титул в здешней государственно-бюрократической иерархии) бесследно сгинул незнамо куда на целых три недели! По большому счету мы не обязаны давать отчет моравским, да и любым другим властям о своих действиях, но обстановка в стране, особенно в предгорьях Танвальдского хребта, медленно ухудшается, а виноватыми втихую полагают алхимиков – странных чужаков, занимающихся странными делами…
«Алхимическая лаборатория», она же региональный центр наблюдения Университета по Верхней Моравии и наш главный офис на планете, располагалась прямиком в княжьем замке – в башне, нависающей над обрывом. На первом этаже для меркурианцев устроен шикарный аттракцион: кипящие колбы, сосуды с разноцветными жидкостями, тьма-тьмущая «волшебных» амулетов и непременное чучело крокодила под потолком. На крыше – небольшая обсерватория.
По основной легенде алхимики на Меркуриуме занимаются высокой наукой, изучением демонических тварей и фармакологией – в отличие от благородных, клоны-простецы подвержены болезням, случаются эпидемии. Словом, мы не только надзираем за «Легендой» из доступного лишь граульфианцам убежища в подвале башни, но и приносим ощутимую практическую пользу – здешняя медицина находится на уровне чуть выше пещерного.
В башне обнаружился лишь Гинек, мой слуга из простецов, присматривавший за домом и занимавшийся хозяйством. Удивления нежданным явлением хозяина не выказал, по крайней мере внешне – для простеца у него слишком высокий IQ, целых 94 единицы. Огладил ладонью вислые усы, спросил, не желает ли пан Николай покушать с дороги.
Пан ответил, что желает немедленно умыться и лечь спать, поскольку устал как последняя собака. Во дворе Гинек вылил на меня несколько ведер воды, выдал чистую одежду и проводил наверх, в жилые комнаты. Никаких новостей не сообщил, он вообще неразговорчивый. Сказал только, что пан Щепан чем-то очень недоволен – два дня уже ярится!
Сейчас на ярость возлюбленного начальства мне было решительно плевать. Уверяют, будто люди благородные мало утомляются и меньше обычных людей нуждаются в сне – это в значительной мере верно, но после путешествия в Готию чувствовал себя ахово, требовалось немедленно отдохнуть.
– …А ну подъем, бездельник! – громыхнуло над моим ухом. Из-за полуприкрытых ставен в спальню лился солнечный свет. Выходит, я поспал всего два-три часа? – Не озирайся так, скоро полдень будут бить! Дрыхнешь со вчерашнего дня!
– Доброе утро, пан Щепан. – Я протер глаза кулаками и громко, словно дворовый пес, зевнул. – Рад вас видеть…
– А уж я-то как рад, не пересказать. – Официальный представитель Университета на Меркуриуме и куратор всех центров наблюдения уселся на лавку напротив, протянул руку, взял со стола кувшинчик с квасом, принесенный заботливым Гинеком, отпил. Поставил на место. Строго воззрился на меня крупными карими глазами. – Уволить тебя, что ли?
– За что?!
– За нерадение. И за пренебрежение прямыми служебными обязанностями. Ты хоть представляешь, что у нас происходит? Где ты шлялся двадцать дней? Просил же, не исчезай надолго! Каждая пара рук теперь на счету!
– Да что стряслось-то? – взмолился я. – Вы разговаривали с Вильрихом фон Зоттау и Эльзбет из Лоденице?
– Одевайся быстрее, – буркнул пан Щепан. – И топай вниз. Такое покажу, закачаешься! Объяснять причины своего отсутствия будешь потом… Завтрак тоже потом, сначала дела!
Час от часу не легче. Будто мало невероятных событий в Готии, после которых мои воззрения о мироустройстве и логике придется кардинально пересматривать!
Проникнуть в настоящую лабораторию человеку постороннему невозможно: сканер определяет уникальный фон биоизлучения, присущий только имеющим допуск в центр, отодвигается замаскированная под каменную кладку бронедверь, вскрыть которую невозможно никаким лазером, сразу за дверью – узкая винтовая лестница.
Техника внизу исключительно граульфианская – никакого презренного «железа» или кремния, одни биотехнологии. Зато мы энергетически независимы, электричество вырабатывается органикой, а электромагнитный фон не превышает природный: засечь лабораторию средствами наблюдения и детекторами практически невозможно. Скрытность – наш главный лозунг.
Пан Щепан идентифицировался, активировал систему мониторинга искусственной биосферы. На громадном, во всю стену, биолюминесцентном «фасеточном» мониторе возникли контуры материка, цветная диаграмма и множество точек, отмечающих, где находятся наши любимые питомцы и их группы. Особых изменений по сравнению с состоянием трехнедельной давности я не отметил, разве что несколько красных пятнышек, обозначавших существ класса «Inferno», сместились южнее линии ареала обитания – что ж, это предсказуемо…
Однако пан Щепан хотел показать мне нечто совсем другое. Он запросил картинку с наших спутников наблюдения и с автоматической станции, находящейся на одной из лун, вращавшихся вокруг планеты. Компьютер увеличил изображение, и господин начальник эпическим жестом указал на экран:
– Что это такое, по-твоему?
– Это? – Я едва не поперхнулся воздухом. – Господи Иисусе, откуда они здесь?
В вакууме над Меркуриумом, выстроившись неровным клином, плыли три вытянутых синевато-серебристых космических корабля. Их силуэт мне был отлично знаком: боевые фрегаты класса «Гепард», произведены на Юноне-II – нашем главном техногенном центре, юнонианская субцивилизация как раз предпочитает работать с «железом».
Тут надо сделать небольшое отступление и объяснить, что «Миров Конвенции» – то есть планет с населением более миллиона человек – у нас три тысячи сто шестьдесят два. За неполную тысячу лет, прошедшую после Катастрофы на Земле, homo novus расселились очень широко. В один прекрасный день люди поняли, что следовало бы учредить некое подобие конфедерации и в случае необходимости оказывать друг другу содействие: Вселенная – место опасное, а после того, как мы узнали о существовании настоящих чужаков, чужого нечеловеческого разума, пришлось принять некоторые оборонительные меры.
Общая Конвенция – это свод обязательных правил, которые обязаны соблюдать все субцивилизации. Она регламентирует межзвездную торговлю и обмен товарами, уточняет правила пользования Металабиринтом, вводит единое для всех сообществ уголовное право и подтверждает взаимные обязательства по ведению обороны в случае возникновения чрезвычайных ситуаций.
Настоящего единого правительства у Миров Конвенции нет, да и быть не может – мы люди свободные и не терпим, когда ущемляют независимость субцивилизаций. Однако «конфликтная комиссия», координационный комитет, призванный разрешать возможные споры и наблюдать за исполнением Конвенции, существует: любой планете достаточно отправить запрос, и комитет окажет надлежащую помощь. Не исключая военную.
Большой военный флот содержат только два мира – Норик-VII и Рас Альгети, более известный как Альфа Геркулеса. Им боевые корабли необходимы, эти две субцивилизации ведут дальнюю разведку в поисках полезных ископаемых и просто из чистого любопытства традиционным способом, с помощью флота.
Лет триста пятьдесят назад ребята с Норика очень серьезно нарвались – встретились в Скоплении Лебедя с неизвестными прежде и донельзя агрессивными «зелеными человечками», понесли немалые потери и после этого печального инцидента заказали на Юноне два ударных авианосца и эскадры поддержки.
Общая численность флотов, способных в случае войны встать на защиту Миров Конвенции, невелика – сто шестьдесят боевых единиц, не считая истребителей. На первый взгляд немного, почти в четыре раза меньше, чем на Земле – а ведь в те времена люди постоянно обитали только в Солнечной системе, на Сириусе и Вольф-360! Но лишь четверти объединенного флота Норика и Рас Альгети хватит, чтобы уничтожить из космоса любую планету, включая газовые гиганты, и взорвать звезду класса G.
Три фрегата, находившиеся на геостационарной орбите Меркуриума, представляли собой очень грозную силу: если поступит приказ, они за несколько минут превратят наш материк в дымящуюся пустыню. Поэтому вопрос «что они тут делают?» оказался более чем насущным.
– Корабли прибыли в нашу систему в автоматическом режиме, без экипажей, – сообщил пан Щепан. – «Гепардов» выделило для патрулирования и мониторинга ситуации на Меркуриуме правительство Норика-VII. Запрос в контрольный комитет Конвенции был отправлен деканатом Университета Граульфа с согласия Совета Первого Поколения. Как раз после моего доклада о недавних событиях.
– Они все с ума посходили? – ахнул я. – Зачем? Это ведь то же самое, что охотиться за кроликами с помощью ядерного оружия! Чем могут помочь тяжелые военные корабли?
– Дослушай до конца, – угрюмо сказал Щепан. – Это еще далеко не все новости. Они ввели термин «зараженная зона», а нас переквалифицировали в «наблюдателей» без каких либо прав управления «Легендой».
– Что?? – Я был потрясен. – То есть как? В каком смысле?
– В прямом. Пока ты развлекался в Готии, с Граульфа сюда прибыли несколько специалистов из высшего руководства. Компьютеры всех центров наблюдения перепрограммированы, информация теперь напрямую поступает в Университет по каналу Планка.
– Да быть не может! Сигнал по универсальной линии Планка блокируется искусственными сферами сингулярности, установленными Университетом в этой звездной системе!
– В связи с «особой ситуацией» сферы сингулярности деактивированы, но приемопередающие устройства опять же управляются только деканатом, мы ими пользоваться не можем. Равно как и контролировать численность живых существ…
Прекрасно. Просто замечательно! Раньше сотрудники центров могли убить или парализовать любую особь, передав соответствующий сигнал бионаноконтроллерам, вживленным в каждый искусственный организм!
– Слушай дальше. В Университете легкая паника – я доставил на Граульф некоторые образцы тканей «новых существ», наподобие той твари, которую анатомировала твоя подруга Эльзбет. Кроме того, Совет Первого Поколения нажаловался на нас – мол, господа алхимики видят, что проект «Легенда» становится неуправляемым, и ничего не предпринимают. Поэтому большое начальство решило взять управление в свои руки. До времени, пока обстановка не нормализуется.
– Нормализуется?! – заорал я. – Идиоты! Мы практики, мы видим все собственными глазами, работаем с особями, знаем особенности планеты! Что способна сделать кучка университетских теоретиков? Как они смогут воздействовать на «новых существ»?
– …Поэтому-то сюда прислали фрегаты. В случае чего они проведут принудительную стерилизацию отдельных районов.
– Господи… – Я откинулся на спинку кресла и смахнул ладонью пот со лба. – Теперь это называется принудительной стерилизацией? Плазмой с орбиты? Когерентными пучками? Водородными бомбами? Пропал Меркуриум!
– Не накличь, – огрызнулся пан Щепан. – Фрегаты находятся здесь на всякий случай. Если вдруг станет совсем плохо. Университет не пойдет на крайние меры. По крайней мере – пока.
– А нам-то что теперь делать?
– Ничего. – Щепан неуверенно пожал плечами. – Ждать, когда на Граульфе разберутся и вернут нам полномочия.
– Думаете, разберутся?
– Не знаю. Должны. Деканат создал особый отдел, который будет заниматься исключительно проблемой мутаций стандартных особей, искать причину… Расскажи лучше, как ты жил у варваров целых три недели? И что делал?
– Искал упомянутую причину, – буркнул я. – И знакомился с незваным гостем.
– Ты его все-таки нашел?
– Разумеется. В общем, слушайте – история донельзя странная, я бы даже сказал невероятная…
Итак, ситуацию мы теперь не контролируем. Скверно. Больше всего мне не понравилось то, что университетские бонзы пошли на поводу у Совета Первого Поколения – своеобразного теневого правительства планеты, о котором почти ничего не известно – эта организация настолько засекречена, что большинство населения Меркуриума даже не подозревает о ее существовании.
Пан Щепан, ранее являвшийся консультантом Совета, вкратце объяснил мне, будто в него входят представители старейших семей, тех, что первыми пришли на Меркуриум и затем начали немыслимую Большую Игру – это по их инициативе был разработан план искусственной деградации общества, именно они инициировали проект «Легенда» во всем его многообразии.
Надо отметить, что «Легенда» – это не только и не столько эксперимент над биосферой: человека цивилизованного банальным чудовищем не напугаешь, ему будет достаточно воспользоваться плазменным пистолетом, чтобы устранить со своего пути зубастого уродца. Именно поэтому Совет намеренно и старательно, на протяжении долгих столетий, загонял меркурианскую субцивилизацию в средневековье самыми изощренными способами.
Учитывалось всё: создание новых языков и наречий по древним земным образцам, церковь, воспроизведение простецов-клонов, которые обслуживали расу господ и составляли почти восемьдесят процентов населения планеты, полный запрет на высокие технологии, неучастие Меркуриума в межпланетных организациях и союзах, тотальная самоизоляция, контроль над культурой и так почти до бесконечности.
Именно Совет Первых контактировал с Университетом, по их рекомендациям мы создавали «сказочных» животных, они принимали или отвергали наши собственные разработки, и это при том, что персональный состав Совета никогда не раскрывался: его предводители общались с нами только посредством интерактивных средств связи. Я иногда думал, что Совет – это лишь фикция, некий призрак, фантом, пугало, которым стращают незадачливых инопланетян вроде нас.
Но кто тогда действительно руководит этим миром? Владетельные особы наподобие милейшего князя Якуба, держащего престол в Дольни-Краловице? Король Остмарка Оттон или ярлы Готии? Да ничего подобного – эти люди как раз полностью уверены, что искусственная сказка, Большая Игра, является реальностью. Их менталитет полностью соответствует правилам этой жутковатой Игры.
Совет, поставивший главной целью почти абсолютную изоляцию Меркуриума от других человеческих сообществ, алхимиков-наблюдателей недолюбливал, но и обойтись без консультантов Университета, постоянно работающих на планете, не мог. Запретов было множество – подписка о неразглашении, режим тотальной секретности, ограничения в передвижениях по Лабиринту сингулярности. Все это можно было бы перетерпеть, тем более что для нас на первом месте стояла интересная работа: грандиозный и невиданный никогда прежде глобальный эксперимент.
Но если теперь Совет вмешался в наши дела и заставил деканат пойти на уступки – быть беде. Эти люди не просто консервативны, они опасные ретрограды, которые не могут допустить, чтобы дело всей их жизни рухнуло. Совет не остановится перед любыми жертвами, лишь бы правда не всплыла – шоу должно продолжаться…
Для меня шоу продолжилось непосредственно на рабочем месте вице-советника высокой короны – я уже упоминал в одном из прежних рассказов о том, что формально являюсь прожженным бюрократом на службе князя Якуба. «Особая управа» занимается проблемами «магии» и «колдовства» – то есть лицензированием подобной деятельности, доступной только благородным: если человек желает использовать сверхвозможности своего организма, мы не должны чинить ему препон, но наоборот – помогать.
Простецы тоже приходят к нам со своими трудностями, в основном затем, чтобы пожаловаться на распоясавшуюся нечисть или попросить лекарства – алхимики обязаны присматривать за здоровьем клонов, все-таки их создание и воспроизведение также находится в ведении Университета.
– До вас, пан Николай. – Гинек вошел в мой «рабочий кабинет» на втором этаже башни. – Нижайше просят принять.
– Кто просит?
– Эти… Деревенские. Из Бороградека. Приехали поутру.
– Что нужно? – вздохнул я. Не иначе, очередное сообщение о чудовище, сожравшем десяток-другой простецов. Бороградек расположен ближе к Танвальдским горам, обстановка там очень неспокойная.
– Баба заболела. Ничего не помогает, решили к господам алхимикам ехать.
– Решили? Сколько их?
– Так трое. Баба с мужем и знахарь тамошний.
Интересно. Чем так припекло трудовых пейзан, что они решились отправиться в большой город, расположенный в полусотне миль от Бороградека – небольшого дворянского владения на северо-западе? Только бы не какая-нибудь малоизвестная инфекция, заразных болезней нам для полного счастья не хватало!
– Проси.
Гинек привел смущенных простецов – их наверняка потрясла грандиозность княжьего замка и громкий титул моей незадачливой милости. Да и оделся я сегодня как полагается: синий колет с шитьем серебряной нитью, берет с пером, кинжал на поясе.
Все трое неловко поклонились, мужчины сдернули шапки. Женщина-простица тихонько охнула и схватилась за поясницу.
Живописные деревенщины, ничего не скажешь. Все трое принадлежат к этническому типу «Галлика-I» – высокие, смуглые, с темными волосами и карим глазом. Знахарь начинает седеть, семейная пара значительно моложе, лет эдак под тридцать. У мужа наироскошнейшая угольная бородища, усы заплетены в косицы. Одеты небогато, но аккуратно, медные украшения. Значит дворянин о своих простецах заботится и живут они не нуждаясь.
– Ваша милость. – Знахарь оказался самым смелым. На всякий случай отбил еще один поклон. – Беда, ваша милость.
– Что произошло? Рассказывайте. – Я мимоходом рассматривал женщину. Сыпи вроде нет, чуть бледновата, что еще ни о чем не говорит. Брюхо как при голодной водянке, но это явно не последствия голода. По большому счету в медицине я не слишком хорошо разбираюсь, специалистом является наш сотрудник пан Михаловец, который сегодня будто назло уехал в Белынь.
Знахарь, запинаясь и конфузясь перед вельможным паном, начал объяснять. Мол, раньше такой хвори никогда не видел. Баба начала пухнуть. И не просто пухнуть – внутри у нее будто завелся кто-то. Кто – лучше не говорить, даже средь ясного дня. Вот он, знахарь, и боится, всякое ведь бывает, вдруг нечисть?..
Тут я обеспокоился всерьез. Кое-какие особо неприятные зверюги, числящиеся в университетском реестре, действительно способны инфицировать своим эмбрионом другое живое существо – правда, только зверя, на человека они напасть не могут, до такого изысканного садизма проектировщики из отдела биоскульптуры еще не доросли. Однако при нынешней сложной обстановке всякое может случиться, надо обязательно проверить!
– Давно это началось?
– Полгода уже, ваша вельможная милость…
– Зачем так долго ждали?
– Не осмеливались утруждать, ваша вельможная милость…
Мужиков я выгнал, опухшую простицу уложил на застеленную волчьими шкурами лавку. Она шепотом спросила, надо ли задирать юбку, чтобы показать живот, и покраснела как рак.
– Не надо, – поморщился я. От деревенской бабы и без этого исходил букет немыслимых ароматов. – Скажи, на тебя никакой зверь раньше не нападал? С нечистой силой не встречалась?
– Как можно, ваша милость, у нас в Бороградеке тихо, не то что в горах, – едва слышно ответила моя неожиданная пациентка.
В подобных случаях я традиционно использую хитрую аппаратуру, произведенную на Граульфе. Берется серебряный амулет, в котором скрыт целый комплекс сканеров и резонаторов, плюс крошечный томограф, плюс анализатор биоэнергетического фона. Полная информация об исследуемом живом объекте выдается на монитор, вмонтированный во внутреннюю сторону деревянной обложки фолианта, лежащего на моем столе.
Я положил амулет на круглое тугое брюхо больной, активировал нанотехнические устройства, подождал две минуты и, после того как серебристый кругляш моргнул алым огоньком, проверил результат.
– Гинек! – Я завопил так, что перепугавшаяся простица шарахнулась в сторону и едва не навернулась с лавки. – Гинек, мать твою!
– Что угодно? – Невозмутимый слуга возник в дверном проеме.
– Пана Щепана сюда! Бегом! Бегом, я сказал!
Гинек мигом исчез, понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее. Я дрожащими руками схватил с полки еще один прибор, замаскированный под фибулу с иглой-застежкой, заставил бабу протянуть руку, уколол ей указательный палец до крови. Устрашившаяся простица жалобно моргала.
Для анализа хватило нескольких секунд. Результат аналогичен.
– Что опять? – В кабинет быстрым шагом вошел пан Щепан. За его плечом маячил встревоженный Гинек.
Я молча указал на небольшой светящийся экранчик. Благовоспитанный и обычно флегматичный Щепан крякнул, пробормотал под нос несколько ярких русских словечек с биологической семантикой (я когда-то научил), провел обе процедуры заново, еще больше перепугав нашу гостью из Бороградека.
– Звиздец, – констатировал факт пан Щепан. Рухнул в мое кресло. Заговорил на непонятной для клонов латыни: – Так… Николай! Эту – в изолятор при лаборатории. Сопровождающим сказать, что придется лечить… Нет, мужа тоже забрать, не ветром же ей надуло?! Я хочу знать о них всё! Полное обследование, до последней молекулы, на внутриклеточном уровне! Знахаря поселить вместе с простецами, живущими в замке, глаз с него не спускать! Запросить статистику из… Где… Кхм… Где производили данную конкретную партию клонов?
– Судя по этническому типу – зона отчуждения «Запад-I».
– Займись немедленно. Известно, откуда они?
– Бороградек, частное землевладение.
– Отлично. Как только получим подробные данные, поедешь туда, осмотришься – мало ли?! Пока никому ни слова, ни намека! Если выяснится, что это не единичный случай, а система, Совет Первых распнет нас вниз головой на воротах замка!
– Система? – поникнув, вякнул я. – Этого не может быть, поскольку не может быть никогда!
– Ты сам веришь в то, что говоришь?
– Теперь – не верю.
– Вот и не болтай лишнего. Руки в ноги – и за работу!
Щепан бомбой вылетел на лестницу и шумно протопал вниз, в лабораторию.
Отлично его понимаю.
Простица была беременна.
Первый в истории прецедент беременности у по определению стерильных клонов Меркуриума – корректированно-разумных рабочих единиц, которых благородные и за людей-то никогда не считали.
Приехали.
Клоны – феномен исключительно меркурианский.
Нигде и никогда прежде не создавалась самая настоящая искусственная цивилизация на генетической основе homo sapiens, да и сами термины «контролируемая разумность», «корректированная разумность» или «ограниченная разумность» используются только в документации Университета. Все эти документы совершенно секретны, доступ к ним имеют только те, кто работает над «Легендой» или непосредственно на Меркуриуме.
Ничего удивительного, если об этой истории узнают в мирах Конвенции, поднимется грандиознейший скандал и репутация Граульфа рухнет навсегда. Это ж надо было додуматься – создать еще одну человеческую расу, предназначенную исключительно для «хозяйственных» нужд!
В первые два столетия формирования субцивилизации Меркуриума предполагалось, что развитие сообщества пойдет по вполне традиционному пути, однако людей здесь было слишком мало, «Первое Поколение» насчитывало не более двадцати-тридцати тысяч человек, приходилось думать о хлебе насущном – выходцы с цивилизованной Земли не привыкли жить натуральным хозяйством.
Кто именно подсказал кажущийся вполне разумным выход, неизвестно, но это был первый решительный поворот в сторону будущего феодального устройства: тяжелой и грязной работой пускай занимаются андроиды!
Сказано – сделано. В те времена благородные вовсю путешествовали меж мирами, первый автоматический комплекс для производства искусственных людей был заказан на Юноне, где очень быстро восстановили технологические цепочки по образцу Земли – так появилась первая «зона отчуждения», существование которой, впрочем, тогда никто не пытался скрывать.
Быстро выяснилось, что с экономической точки зрения использовать андроидов невыгодно – слишком длителен процесс изготовления, требующий редких и дорогих ресурсов; биотехнические организмы с электронным искусственным разумом никак не могут заменить обычных людей. Появилась новая светлая идея – обратиться за помощью на Граульф, где занимались «чистой» биологией, безо всякой механики.
Если меркурианцам требуется прислуга, наилучшим выходом будет клонирование – такой вариант напрашивался сам собой. Осуществление проекта заняло около тридцати лет и породило к жизни упомянутую «корректированную разумность» – впервые в истории человечества, что прежнего, что нынешнего, появилось абсолютно новое сообщество живых существ на человеческой же основе.
Для клонирования использовались неизмененные клетки со стандартным набором в сорок шесть хромосом. Разумность «корректировали» РНК-ингибиторами, имплантировавшимися эмбриону – клон мог жить и действовать подобно обычным людям эпохи до Катастрофы, однако нейропрограммирование гарантировало полное подчинение хозяевам и направляло на выполнение определенных функций.
В те времена никто не рассчитывал, что вместо десятка-другого тысяч клонированных слуг в итоге получится искусственная цивилизация. Лавину сдвинула программа «Легенда» – Большой Игрой она была только для переселенцев с Земли и их детей, внуки начали сживаться с реальностью, а правнуки накрепко усвоили – это жизнь, а не сказка.
Численность благородных увеличивалась; кроме того, «человек новый» обладал невиданным по прежним временам долголетием – совершенный организм дает нам возможность жить веками или даже тысячелетиями. На моей памяти не было ни единого случая смерти благородного по естественным причинам, от старости или болезней, а что с нами будет дальше – покажет время, причем явно не ближайшее.
Чем больше дворян – тем больше требуется простецов. В итоге на континенте появились семь технозон, или, как их называют местные, «Семь Крепостей» – шесть из них представляют из себя автоматическое производство клонов, и одна создает андроидов, от услуг которых полностью не отказались: именно андроиды распределяют младенцев между клонами – обычно искусственные люди выступают под маской монахов или священников, так удобнее, да и простецы будут непременно прислушиваться к пользующемуся авторитетом святому брату: религиозность им тоже предварительно вбили через РНК-перевод.
Были разработаны отдельные подвиды клонов, этнические типы – специально для разных климатических поясов, где нагрузка на организм выше стандартной. Цикличность воспроизводства клонов составляет девять лет, они появляются на свет в нанотанках технологических зон, а потом развозятся по регионам, где возникает демографический спад, вызванный естественными или искусственными причинами.
Никаких аистов или капусты, таинство «рождения» новых рабочих особей было отдано на откуп меркурианской Церкви, решавшей, кому из простиц доверить дитя. Появление в семье простецов «дарованного» ребенка активизирует у женщины-клона соответствующие инстинкты и лактацию, затем дело идет накатанным путем – кормление, воспитание, взросление. А заниматься любовью клоны могут просто ради удовольствия – их анатомия ничем не отличается от обычной, за некоторыми незначительными изменениями.
Разумеется, клоны изначально стерильны, строжайший контроль за демографией осуществляли Совет Первых и мы, наблюдатели с Граульфа. Надо непременно отметить, что «ограниченная разумность» клона вовсе не означает тупости: как всякие разумные существа, простецы осознают свое бытие, способны делать логические выводы, испытывают эмоции, общаются, они вполне обучаемы и способны освоить практически любое ремесло, письмо и чтение.
Корректировка психики ведется по следующим направлением: управляемость со стороны благородных, подавление агрессивности (кроме этнического типа «Норд», – в Арктике иначе не выживешь), некоторых изначально РНК-программируют – клоны чувствуют призвание к сельскому хозяйству или, например, к охоте. Из выращиваемых в одном нанотанке четырех мужских и трех женских клонов каждому дается своя специализация, навыки, заложенные на генетическом уровне.
Почему они все разные и не похожи друг на друга, как и полагается клонированным существам с общим набором генов? И это предусмотрено проектом «Легенда» – думаете, благородным было бы интересно жить в мире, населенном совершенно одинаковыми простецами? На самой ранней стадии развития эмбриона вносятся крошечные изменения – случайная выборка, правда, с сохранением основных признаков исходного этнического типа. Отсюда различный рост, цвет глаз и волос, разные телосложение и лица.
Этнотипы, обитающие на севере, сильнее и выносливее, предназначенные для тропических и экваториальных районов материка лучше переносят жару и более смуглые. Словом, Университет можно только похвалить за проделанную работу: грандиозный проект, в котором продумано всё, учтены любые, самые мельчайшие детали. Плод работы, занявшей столетия!
И вот такие нехорошие факты.
Дожили – простица забеременела! Да я скорее во Второе Пришествие поверю!
Вообще-то странности, происходящие с простецами, отмечались и раньше. В начале нынешнего лета появились мутные и непроверенные сведения о «диких простецах» в Готии, что тоже казалось фантазией и чепухой. По крайней мере до времени, пока мои дружки из Стражи Крепостей – весьма своеобразной гильдии, занимающейся профессиональным истреблением чудовищ, – не познакомили меня с таким вот дикарем, проявившим неслыханную инициативу и ушедшим от хозяина. Од (так его звали) прибился к Стражам и психологически ничуть не отличался от благородных – по крайней мере, он был полностью самостоятелен в решениях и относился к дворянам без обязательного врожденного пиетета.
Я тогда подумал, что это редкая аномалия, технологический брак в производстве – всякое случается… Но за время путешествия по Готии выяснилось, что диких простецов становится все больше, они начали сбиваться в ватаги и строить собственные поселения. Явление это не было массовым и наблюдалось только в Готии, но все равно давало повод к размышлениям. На фоне взбунтовавшейся нестандартной фауны дикие простецы выглядели вполне безобидно – у нас просто не было сейчас времени разбираться с новым феноменом. Наверное, сбой РНК-программ.
По большому счету, пускай хоть все готийские клоны одичают, страна варварская, отдаленная, серьезной роли в глобальной политике Меркуриума никогда не играла (за исключением знаменитого мятежа Риттера фон Визмара, о котором будет отдельный разговор). Но когда становится известно, что простица – я дико извиняюсь! – банально залетела, это уже перебор! И вовсе никакая не банальность, а ЧП планетарного масштаба.
Пан Щепан не зря строжайше приказал – «никому ни слова». Иначе последствия окажутся непредсказуемыми – для начала Совет Первых сотрет алхимиков в порошок, запечатает его в вакуумную упаковку и отошлет на Граульф. А уж что нам скажут в деканате, я и представить боюсь.
Пять часов спустя между мною и паном Щепаном состоялся следующий разговор.
– И что теперь делать, Николай? Уничтожить особей?
– У вас рука-то поднимется? Живые люди все-таки! Давайте относиться к ним как к людям, а не как к «особям»!
– Ты понимаешь, что произошло? Это же катастрофа! А если случай не единичный? Если в ближайшие месяцы полмиллиарда простиц на пространстве от побережья до побережья континента родит нам по младенчику?
– Нам? Нет, благодарствуйте. Конечно, перспектива видится мне жутковатой – демографическая ситуация на планете кардинально изменится. Принудительной РНК-коррекции у детей, появляющихся на свет естественным путем, не будет, а это значит одно: потомство клонов окажется обычными homo sapiens, неуправляемыми и неконтролируемыми. Допустим, зачать смогла одна женщина на тысячу… По статистике технозон, женских клонов репродуктивного возраста на планете сейчас не полмиллиарда, а двести или двести десять миллионов, получается два миллиона детишек в ближайшей перспективе…
– Какой еще «репродуктивный возраст»? – взмолился пан Щепан. – Ты спятил?
– Самый обыкновенный. От четырнадцати до сорока лет, по моим весьма грубым прикидкам. Сразу вычитаем миллион – младенческая смертность, неудачная беременность, осложнения при родах. В результате нам придется иметь дело всего с…
– Хватит! – Щепан громыхнул кулаком по столу. Кружки подпрыгнули. – Не смешно! Лучше подумай, каким образом организм клона смог произвести жизнеспособную яйцеклетку!
– Ничего особенно сложного. – Я пожал плечами. – Анатомически простица ничем не отличается от обычных женщин, аппарат размножения в наличии, но только он не действует. У мужчин то же самое. Однако анализы спермы законного супруга нашей гостьи доказали: небольшая часть сперматозоидов… кхм… активна и способна к оплодотворению. Версию о непорочном зачатии – сиречь партеногенезе – можно смело отмести. Ответить на вопрос «почему?» я не в состоянии. Наиболее разумным представляется нарушение технологического цикла при производстве клонов. Бракованная партия.
– Придется немедленно проверить всех особей этого этнического типа, – нахмурился Щепан.
– Как вы себе это представляете? Компьютер центра наблюдений обработал мой запрос по данной партии, производство велось в 3245 году, общая численность – тридцать пять тысяч, пятнадцать тысяч женщин и двадцать тысяч мужчин соответственно. Расселены в Моравии, Остмарке и на островах Грюнзее. Да мне столетия не хватит, чтобы обследовать всех и каждого!
– Верно, – тяжко вздохнул пан Щепан. – По-моему, мы в очередной раз влипли. Сначала невиданные чудовища, потом эта странная история с наследником Визмара, а теперь еще и размножающиеся простецы. Куда катимся, а?
– В Готии меня уверяли, что к Концу Света. Хотите выслушать мое мнение? Пожалуйста. Любая сложная система, включая нашу «Легенду», подвержена энтропии значительно больше, чем системы простые. «Легенда» саморазрушается, разделяется на отдельные линии развития. Природу перехитрить очень сложно, да что там, практически невозможно! Мы рискнули, создали искусственную вселенную из искусственных существ и возжелали ее «заморозить», сделать статичной и предсказуемой. Эдакая огромная игрушка. Но живой материал предрасположен к эволюции. Эволюцию мы сейчас и наблюдаем – жизнь победила сухую науку, нашла способ обойти наши запреты и пренебречь контролем создателей.
– Думаю, в ближайшие несколько лет мы станем свидетелями захватывающих событий, – поддержал меня Щепан. – Жаль, что в Университете этого не понимают и пытаются всеми силами восстановить управление процессом. Нам остается лишь безучастно наблюдать. Вот что Николай, поезжай-ка ты в Бороградек, загляни в соседние деревни, осмотрись – я убежден, этот прецедент не единственный и вскоре нам придется иметь дело с очень крупными осложнениями…
– Поутру отправлюсь, – кивнул я. – А что делать с сегодняшней простицей? Идею о ликвидации я отвергаю как бесперспективную и неэтичную.
– Ты умеешь принимать роды?
– Нет.
– И я не умею. Временно простецы останутся здесь, понаблюдаем. В крайнем случае переправим на Граульф – пусть там разбираются.
– Опять перекладываем ответственность на других?
– Естественно! Поскольку мы, наблюдатели, сейчас лишены всех прав и привилегий. Отлично, Университет получает возможность принять на себя полную ответственность! А я умываю руки, подобно одному скандально знаменитому прокуратору Иудеи!
Я традиционно поужинал в кабачке «У Злой Клары» на улице святого Германа – обрадовал хозяйку своим появлением после долгого перерыва и получил роскошный стол: по моему мнению, Клара являлась гением кулинарии, ей не таверну содержать надо, а трудиться при королевских кухнях! За перепелов в сметане с грибами любой гурман душу продаст, я уж не упоминаю про овощной суп с сырными клецками, яблочные пирожки и восхитительное черное пиво, славящееся на все княжество.
Клара почему-то считает, что в замке его светлости меня злодейски морят голодом, и всегда кормит на убой, попутно излагая городские сплетни, каковых за минувшие три недели накопилось предостаточно. Меня мало увлекали амурные похождения местной богемы и школярское хулиганство – Дольни-Краловице веками славился своими учебными заведениями и, как следствие, буйством вагантов, – я предавался чревоугодию и ожидал, что хозяйка затронет одну из интересующих меня тем.
Я люблю пани Клару Волошкову за полное отсутствие комплексов: не часто встретишь женщину из благородных, решившую содержать кабак и дом свиданий, открыто состоящую в игривых отношениях с простецом и свысока плюющую на условности и традиции неофеодализма. Кроме того, она была для меня чем-то наподобие городского информационного центра: Клара в курсе всех событий, тайн для нее не существует, а сведения всегда проверены. Жаль только, что она чересчур увлекается светской хроникой.
Вдоволь перемыв косточки любвеобильных вельможных панов, состоявших при княжьем дворе, и выведя мораль – изменять жене, конечно, нехорошо, но стократ хуже попасться на горячем, – Клара наконец приступила к заключительной части своего повествования, а именно к новостям, поступавшим в последнее время из провинции. Княжество у нас немаленькое, в полтора раза крупнее такой земной страны, как Швейцария, а северная граница проходит по Танвальду, где Университетом отмечены две «зараженные зоны». Значит, и слухи оттуда приходят соответствующие.
– …Торговцы лесом намедни рассказывали, – гудела усевшаяся напротив Клара, попутно наблюдая, как дорогой гость расправляется с перепелами. – В Дальнем Ополье зверье две деревни вырезало, это владения короны, а не дворянская земля. Наместник Градца Опольского осерчал, попросил помощи у Стражи Крепостей и отправил с ними сотню конных егерей… Вернулись девятнадцать, из Стражей вообще никто не выжил. Люди со склонов гор уходят, а говоря прямо – бегут. Твой дружок Вильрих туда уехал, а ведь ждал твоего возвращения полторы седмицы…
Вильрих, как же! Странный принц из Остмарка, доставивший мне много неприятных минут – его высочество, в отличие от большинства дворян, имел свойство думать и замечать то, чего не видели все остальные. Именно Вильрих познакомил меня с пани Эльзбет из Лоденице, увлеченной исследованиями необычных форма жизни, и намекнул, что состоит в некой тайной организации благородных, желающих понять, что именно происходит на планете, и по возможности противостоять нарастающей угрозе.
– Он мне ничего не оставил? – спросил я.
Клара молча кивнула, запустила лапищу в карман передника, извлекла пакет коричневатой плотной бумаги. На восковой печати оттиск перстня принца – герб у него приметный, в верхней половине геральдического щита орел Остмарка, в нижней три копейных наконечника и маленькая семилучевая звездочка.
«Пан Николай!– значилось в эпистоле, набросанной уверенным разборчивым почерком. – Всезнающая госпожа Клара непременно расскажет вам, куда и по какой причине я уехал. Более подробные объяснения вы сможете получить, если заглянете в гости к Эльзбет, приготовившей вам еще несколько дурно пахнущих сюрпризов. Я найду вас немедля по возвращении.
С почтением – Вильрих фон Зоттау».
– Что там? – поинтересовалась любознательная хозяйка.
– Ничего. – Я поморщился, скомкал бумагу и сунул в прорезь рукава колета. – Значит, его высочество уехал в Ополье?
– Двенадцать дней тому. Странный он какой-то. Вроде бы родом из королевской семьи, а ведет себя словно безземельный нищеброд. Но деньги у него водятся, Вильрих на моих девок не один десяток золотых спустил. Видать, скучал, тебя дожидаясь… Покушал? Еще хочешь? По глазам вижу, что хочешь!
После скудного рациона Готии я отъелся в таверне Клары на полгода вперед – вкусно! Давно стемнело, на стенах замка зажгли факелы. Пора возвращаться домой, завтра рано вставать и ехать в Бороградек. Попутно загляну и в усадьбу Эльзбет, это по дороге.
Я сердечно распрощался с гостеприимной Кларой, вышел на улицу. Идти до княжеской резиденции десять минут, даже если не спешить. Город засыпает, у нас мало ночных развлечений. Прохожих совсем не видно.
Над моей головой коротко свистнуло, некий предмет выбил искорки из каменной кладки основания замка желтоватые искорки. Тотчас кто-то сбил меня с ног и подмял под себя. Я всегда был парнем крепким, но сопротивляться не было никакой возможности – этот человек значительно сильнее!
– Поднимайтесь, – сказали мне спустя несколько секунд. Взяли за руку, утвердили на ногах. Блеснули лучики масляных ламп с задвижками, скрывающими фитиль. – Не ранен?
Я встряхнул головой, присмотрелся. Передо мной стоял невысокий лысоватый господин в темной одежде. Обликом напоминает бакалейщика. Рядом с ним трое здоровенных верзил, все благородные – это я моментально определил по фону биоизлучения.
– Добрый вечер, пан Озимек, – прохрипел я, опознав лысого. Начальник тайной полиции княжества мелко кивнул. Протянул мне тяжелую железяку, напоминавшую миниатюрный зонтик.
– Что это такое? – не понял я.
– Это? Это ваша смерть, господин вице-советник, – прохладно сказал Озимек. – Правда, несостоявшаяся. Пока несостоявшаяся, я полагаю. Глядите…
Он протянул руку, один из здоровяков передал Озимеку самый обычный арбалетный болт. Я краем глаза заметил ниже по улице и подле ворот замка неприметные тени – как простецы, так и благородные. Судя по всему, прикрывающие нас сотрудники тайной службы.
Пан Озимек тем временем покрутил в пальцах стальную стрелу длиной в ладонь. Ничего особенного – четырехгранное оконечье, три узкие пластинки оперения. Но как только глава тайной управы легонечко стукнул острием о гранит стены, раздался неприятный звук и наконечник «раскрылся», словно помянутый зонт, выбросив несколько острейших игл-остей.
– Человека благородной крови сложно убить, – невозмутимо сказал Озимек. – Но после попадания такой стрелы в голову ваши мозги, достопочтенный пан вице-советник, пришлось бы собирать в радиусе десятка шагов. Прекрасное изобретение, из Остмарка.
Тут до меня дошло: покушение! Боже, кому и зачем это понадобилось? Меня слегка затошнило.
– Осмелюсь надеяться на скупую благодарность, – молвил Озимек и чуть улыбнулся. – Мое скромное ведомство призвано оберегать всех подданных короны, но государственных чиновников – особенно. Вас проводят в Башню Алхимиков, охрана останется возле дверей – не обессудьте. А завтра поутру извольте нанести мне визит вежливости. Нам есть о чем поговорить.
– Но… – заикнулся я, однако пан Озимек кивнул своим мордоворотам, они взяли меня в клещи и ненавязчиво повлекли к замку. – Подождите, у меня завтра дела!
– Дела подождут. Иначе я снимаю с себя ответственность за вашу жизнь, пан Николай.
Ничего не скажешь, день выдался примечательный. Меркуриум не перестает удивлять меня своей непредсказуемостью!
В меркурианских спецслужбах трудятся профессионалы высочайшего класса, тут не возразишь.
В их распоряжении нет навороченной аппаратуры, они полагаются только на свою голову, сообразительность, наблюдательность и логику. Неофеодальное общество не подразумевает наличия прослушивающей техники и видеонаблюдения, радио (да и любой другой) связи, кроме фельдъегерской и голубиной почты, никаких спутников или мазеров, а про канал Планка и говорить нечего. Средневековье в чистом виде. Один плюс: уникальные способности homo novus, но ведь и противники по шпионским играм ими тоже обладают!
Не надо забывать, что политическая структура Меркуриума весьма разнообразна, между государствами идет борьба за территории, ресурсы и новые технологии (не бог весть какие, конечно, однако если твоя страна вырвалась вперед в области более дешевой выплавки металла, значит и рынки сбыта твои! Основные принципы экономики даже Совет Первых не отменит!). Межгосударственная конкуренция существует, и она очень серьезна – тут без рыцарей плаща и кинжала никак не обойдешься.
Есть и особая специфика, присущая только Меркуриуму, – «Легенда» оказывает влияние на все сферы нашей жизни. Опасаться следует не только и не столько людей. Государственный переворот в пользу претендующего на папашин трон наследника для нас редкость, о столь громком событии будут судачить следующие пятьдесят лет, но вот появление вурдалака в дворянской усыпальнице или вампира в ближайшем лесу – дело практически житейское, хотя существа класса «Inferno» обычно расселяются в безлюдных или малонаселенных областях, обозначенных на географических картах красной надписью на латыни: «Hic sunt bestiae», «тут водятся чудовища».
Случается, что чудовища мигрируют – ищут, где посытнее. Тогда и начинаются крупные неприятности, с многочисленными жертвами и долгой охотой. Вся тяжесть следствия обычно ложится на тайную полицию, они же и пытаются убить «существ с нестандартными возможностями» – Стража Крепостей или алхимики привлекаются редко, это вопрос корпоративной солидарности. Стражей в ведомстве пана Озимека полагают неотесанными мужланами, способными только мечом махать, а граульфианцы не внушают доверия: алхимики знают куда больше, чем говорят, они скрытны, высокомерны и вообще являются чужаками, непонятно что делающими на Меркуриуме.
К постоянной слежке со стороны волчат Озимека я давно привык – пускай развлекаются, мне это ничуть не мешает. Если необходимо действовать скрытно, я отведу глаза любому соглядатаю, даже из числа благородных. Опыт накоплен изрядный, а кроме того, у меня есть существенное преимущество: полный набор аппаратуры для «полевой» работы, замаскированный под амулеты, холодное оружие или украшения. Понимаю, мои таинственные исчезновения и контакты с необычными людьми (взять хоть принца Вильриха) его тайную милость раздражают – алхимики пану Озимеку непонятны, а все непонятное потенциально опасно! И плевать на то, что люди с Граульфа трудятся на планете уже больше восьмисот лет!
Этой ночью я так и не лег спать – не хотелось, да и перевозбуждение давало себя знать. Ну ответьте, кому понадобилось палить в меня из арбалета, да еще и стрелой, гарантированно способной убить благородного! Homo novus могут регенерировать даже после очень тяжелых травм и ранений, но в случае фатального повреждения головного мозга мы умираем так же, как и обычные люди времен до Катастрофы.
За несколько лет жизни на Меркуриуме я, как кажется, не успел нажить врагов – всегда был человеком неконфликтным, да и с кем мне здесь конфликтовать? Поводов к ссорам нет! Вовсе наоборот, князь Якуб мне симпатизирует (это я придумал устроить на вершине башни обсерваторию для развлечения светлейшего, увлеченного астрономией), в местные интрижки никогда не ввязывался, с женами и дочками краловицких дворян романов не крутил, предпочитая развлекаться с простоватыми, но добродушными девками из заведения Злой Клары. Политикой не интересуюсь, подпольным бизнесом не занимаюсь – зачем? Университет обеспечивает свою резидентуру на Меркуриуме в надлежащем объеме, денег у нас в достатке!
Кому я наступил на любимую мозоль, спрашивается?
Или ночная стрельба связана с профессиональной деятельностью? Бред! Правда, Риттер фон Визмар, поднявший мятеж в Готии в 3138 году, весьма интересовался нашей гильдией и даже объявил вознаграждение за каждого алхимика, взятого живым, но это совсем другая история. Впрочем, как сказал мой новый приятель, Зигвальд из Герлица, герцог Визмар всего лишь «искал встречи» с нами, пускай и столь навязчивым способом…
Перебрал все возможные варианты – кого я мог обидеть? Ничего толкового в голову не приходило – в соответствии с университетскими директивами и режимом секретности нам категорически запрещалось чем-либо привлекать ненужное внимание аборигенов. Мы обязаны вести себя как меркурианцы, говорить на здешних диалектах, одеваться не нарушая традиций. Если в деканате узнают, что ты, к примеру, участвовал в поединке чести пускай даже секундантом – уволят без разговоров и навсегда запретят въезд на Меркуриум! Наблюдатель оттого и называется наблюдателем – мы обязаны быть абсолютно нейтральными и втихомолку заниматься своим делом!
Я нарушил строжайшие предписания дважды: перед недавним путешествием в Готию и во время него. Во-первых, вступил в контакт с Вильрихом фон Зоттау и рассказал ему больше, чем следовало. Во-вторых, скрыл от руководства Университета инцидент с визитом транспорта «Эквилибрум» в нашу звездную систему – рассказал лишь пану Щепану, но и тот предпочел не докладывать наверх, очень уж необычным оказалось это происшествие, сами разберемся!
Выходит, кто-то узнал об этих событиях? Но тогда меня срочно вызвали бы на Граульф, как следует отчитали и с треском вышвырнули бы из проекта. Не подходит, я работаю в знаменитом Университете, а не на мафиозных боссов – мелодрама со стрельбой не в нашем стиле! Следовательно, покушение организовали местные, а больше всего возможностей и лучшая агентурная сеть на планете, без сомнений, у Совета Первого Поколения.
Только этого еще не хватало! Нет, чепуха, Совету гораздо проще было бы отправить кляузу моему начальству, а далее схема проста – отзыв, расследование, увольнение.
Ай, да чего гадать! На рассвете пойду к пану Озимеку, старый лис наверняка что-то раскопал. Недаром его ребятки столь тщательно наблюдали за мной вечером и фактически спасли от смерти!
Надеюсь, вербовать он меня не станет – постесняется. Тем более что Совет Первых строжайше запретил тайным службам всех государств Меркуриума даже пальцем трогать господ алхимиков! Под юрисдикцию туземных властей мы не попадаем, в случае нарушений наказать провинившегося вправе только Университет.
Наказать, а не отправить на тот свет!
Его милость секретарь канцелярии (приблизительный гражданский аналог полковника в земных армиях) пан Юлиуш Озимек имел резиденцию на Медвежьей улице, в светло-зеленом двухэтажном доме с легкомысленными лепными ангелочками, растительным узором по фронтону и настоящим стеклом в окнах – роскошь почти царская, а это значит, что финансируется его контора щедро. Никаких вывесок или табличек, здесь это не принято.
Внутри тоже никакого официоза. Сургучом и сапогами, как во всяком присутственном месте, не воняет, мебель подобрана со вкусом, приятные золотистые шторы. Пахнет кофе и горячими сдобными булочками, только что доставленными из соседней пекарни.
От княжьего замка до Медвежьей меня проводила охрана, всю ночь бдевшая под окнами замка. Дворянин и двое простецов этнического типа «Норд-II» – редкие здоровяки даже по суровым северным меркам; видимо, Озимек отбирал их специально. Ничего особенного, клонов частенько принимают на работу в государственные ведомства – на моего Гинека я нахвалиться не могу!
Привратниками в резиденции тоже были простецы, благородный встретил только возле лестницы, ведущей на второй этаж. Пан Анджей Готтов, мы с ним виделись раньше – на приемах у светлейшего и в кабаке Клары.
– Пришли? – Готтов посмотрел на меня с плохо скрываемой недружелюбностью. – Подождите в приемной, я распоряжусь, чтобы принесли кофе.
Кофе так кофе, никаких возражений! Я расположился в кресле, внимательно осмотрелся – раньше в гости к пану Озимеку хаживать не приходилось. Использовал все доступные мне способности, чтобы «просканировать» дом. Ничего интересного, разве что полтора десятка произведенных у нас на Граульфе нанотехнических оберегов – алхимики продают их меркурианцам за безумные деньги, каждое такое устройство способно предупредить владельца о приближении «нечистой силы» и распознать «магических» существ, сиречь особей нестандартной фауны.
Приемная его милости больше напоминала салон в богатом доме. Книжные шкафы с печатными и рукописными томами, на столе, отведенном угрюмому пану Готтову, несколько газет, доставленных из столицы и Остмарка – печатное дело у нас прекрасно развито, и еженедельные издания в крупных городах не являются чем-то слишком экзотичным. По сравнению с той же Готией мы живем в цивилизованной стране.
Я ждал почти полчаса – это становилось просто невежливым! Озимек или решил меня позлить, или был занят неким исключительно важным делом. Но какие важные дела могут быть у человека в девять утра?
Звякнул колокольчик, пан Готтов молча кивнул на дверь, ведущую в кабинет. Я мысленно выматерился.
– Садитесь, – не здороваясь, сказал господин секретарь канцелярии.
Он и прежде-то выглядел непредставительно, а сейчас встретил меня в темно-зеленом домашнем халате, а не в полагающемся чиновнику высокого ранга мундире. Никогда бы не подумал, что у начальника секретной службы может быть настолько плебейская внешность. Ростом Озимек был ниже меня на дюйм (а я и сам высоким ростом не отличаюсь), залысины, глаза неопределенно-серые, тонкие губы. Выглядит лет эдак на сорок пять, но я-то знаю, что господину начальнику глубоко за двести. Корректировать свой облик он не собирается, пускай это может делать каждый благородный…
– Разговор неофициальный, протоколироваться не будет, – сказал пан Юлиуш. Побарабанил короткими толстыми пальцами по столу. На меня он не смотрел. – Признаться, я впервые позволил себе вызвать одного из алхимиков. Вы не являетесь подданными короны и вообще не меркурианцы. Пользуетесь неприкосновенностью как дипломаты других стран, никому не подотчетны, задерживать и допрашивать вас запрещено. А жаль…
– Почему же? – Я невинно вздернул брови.
– Идемте со мной. – Пан Озимек встал, подошел ко второму выходу из кабинета, отпер дверь ключом. – Не бойтесь, там вас не съедят. Этим мы не занимаемся.
По моим оценкам, пролеты узкой тайной лестницы, освещаемой восковыми свечами в настенных подставцах, привели нас в подвал дома. Даже не так: на второй подземный этаж. Стены отделаны деревянными панелями, звуки приглушены. Охраны совсем нет, ни души.
– Прошу взглянуть. – Озимек коснулся одной из панелей, и она отошла в сторону, образовав освещенный желтоватыми языками пламени проем. – Повторяю, стесняться нечего, вы здесь лишь в гостях, пан Николай.
Я обомлел. Нет, разумеется, я и раньше был осведомлен о некоторых деликатных особенностях эпохи неофеодализма. Средневековье, пусть даже искусственное, остается таковым, варварство на Меркуриуме никого не шокирует, а является делом привычным и естественным, однако в заведениях, подобных этому, я еще не бывал.
Пыточная. Хорошо оборудованная пыточная, будто сошедшая со страниц древних земных романов о еретиках и инквизиции. Большущий зал в полсотни квадратных метров, высокий потолок, прекрасно продуманная система вентиляции – воздух свежий, невзирая на пышущие раскаленными углями жаровни и факелы по стенам. На отдельных стойках наборы блестящих инструментов, об утилитарных функциях которых думать хочется меньше всего, деревянная дыба, какие-то колеса с крючьями, две бочки с водой.
Тихий ужас, короче говоря.
В центре помещения возвышается столб, на котором распят человек. Слово «распят» я употребляю в прямом смысле – руки прибиты над головой к бревну окровавленными костылями, голени прикованы цепью. Одежды никакой, кроме набедренной повязки, серая ткань испачкана кровью.
Простец, это я понял сразу.
– Проходите, – подтолкнул меня Озимек. – Познакомьтесь с вашим несостоявшимся убийцей. Гжесь, приведи его в чувство!
Из полутьмы появился Гжесь – тоже простец. Седой, в возрасте, одет прилично, словно обыкновенный горожанин – не скажешь, что палач. Никакого кожаного передника, заячьей губы и кривого глаза, обычный человек. Точнее, клон.
Хватило двух кувшинов ледяной воды. Пленник пана Озимека застонал и с трудом оторвал голову от груди. Этнический тип, кажется, «Галлика» – волосы темные.
– Вы когда-нибудь слышали о «диких простецах», пан Николай? – внезапно спросил шеф тайной службы.
– Что? – Я знал, тронуть меня они не посмеют, вдобавок я предупредил Щепана, куда именно собираюсь пойти. – Как вы сказали?
– Дикие простецы, – спокойно повторил Озимек. – Покинувшие хозяев… Не подчиняющиеся благородным. Не знаете? Очень жаль. Должен вас огорчить, пан Николай, такое случается. В Дольни-Краловице редко, но у соседей, особенно с севера – гораздо чаще. Ваш обидчик – дикий. Кстати, вы приняли вчера простицу, сопровождаемую мужем, приехавшую из Бороградека? С ними еще был деревенский знахарь?
– Ну… Да. – Отрицать было бессмысленно. – Откуда вы знаете?
– Это я послал ее к алхимикам. Вначале женщина обратилась к аптекарю Госменку, с Черной улицы. Он, увидев необычную болезнь, доложил нам – сами знаете, любое странное заболевание у простецов должно быть зарегистрировано. Помните эпидемию багровой лихорадки три года назад?
– Отлично помню. Остановили ее мы.
– Заслуг гильдии алхимиков никто не отрицает. Может быть, объясните, чем больна женщина из Бороградека, если уж ваша гильдия столь хорошо разбирается в недугах простецов?
Я помедлил, подбирая слова, и сказал:
– Пока я не вправе говорить об этом. И вообще, какое отношение…
– Женщина – подданная короны князя Дольни-Краловице, – ледяным голосом перебил Озимек. – Если вы намерены скрыть информацию о ее болезни, возможно опасной, я должен буду немедленно пожаловаться его светлости. Кроме того, у меня на руках письменное заключение господина Госменка, заверенное нотариусом. Это беременность, верно?
Блестяще. Аптекарь, нотариус, начальник секретной службы… Кто еще об этом знает? Во всех тавернах шушукаются? Пан Щепан меня убьет!
– Верно, – кивнул я. Можно было бы до конца стоять на своем, все отрицать, ссылаться на неприкосновенность, стращать неминуемыми карами, но подловили меня очень уж красиво! – Дальше что?
– Пока – ровным счетом ничего, – хмыкнул пан Озимек. – Повторяю: беседа неофициальная. Вернемся в мой кабинет и спокойно поговорим на взаимоинтересующие темы. Гжесь!
– Да, ваша милость?
– Этого, – пан секретарь канцелярии брезгливо указал на прибитого к столбу простеца, – снять, вызвать лекаря, сутки не допрашивать. Двойная стража, следить в четыре глаза! Он пригодится в будущем. Пан Николай, отчего вы застыли, будто василиска увидели? Идемте. Я могу рассказать вам много интересного… Равно как и вы мне.