Пробуждение было приятным. Во-первых, оттого, что рядом находилась мама, она гладила мне волосы, нежно касалась моих щек и что-то напевала. Прямо как в детстве.
Во-вторых, меня наполняла невероятная энергия, теплая, родная и… долгожданная? Я еще не анализировала природу этих ощущений, но впервые чувствовала себя цельной. Как будто получила наконец, чего мне не доставало.
«Меня, – хмыкнул кто-то внутри, – ты получила меня, хранительница».
Память обрушилась лавиной, заставив зажмуриться. В голове пронеслись события, случившиеся за последние… а сколько дней?
«Два, – подсказал тот же голос. – Ты провела в беспамятстве два дня, хранительница».
Я не сошла с ума, пусть в это сложно поверить и гораздо проще списать все на сумасшествие. Голос в голове – прямое тому доказательство. Только я отчетливо помнила, как менялось тело, как я боролась, и выдумкой это не назвать.
«Кто ты? И почему зовешь меня хранительницей?» – спросила мысленно.
«Потому что ты и есть хранительница. Но не я должен тебе все объяснить. Мы поговорим позже, твоя мама волнуется».
Пришлось подчиниться. Не потому, что хотела, – голос был прав: мама волновалась. Звала меня, а я не слышала, безучастно глядя перед собой. Моргнула, показывая, что просто задумалась, и крепко обняла маму.
– Как же ты меня напугала, – прошептала она, – Риша, солнышко мое…
– Прости, – выдохнула ей в плечо и зажмурилась.
Но мама не была бы мамой, если бы быстро не взяла себя в руки. Да, чуть всхлипнув, она сильнее прижалась ко мне, но тут же отпустила. Осторожно погладила по голове, утерла невольные слезы и посмотрела серьезно. Так, как умела только она.
– Прости меня, детка. Я о многом должна тебе рассказать.
– Подожди, – остановила ее и резко села. Тело отозвалось быстрой гулкой болью, словно просто затекло, а его не избивали, как боксерскую грушу. – Не могу понять…
Я разглядывала маму и не верила своим глазам. Нет, она вряд ли вылечилась за эти два дня, но выглядела иначе. Куда-то ушла мертвенная бледность, щеки порозовели, однако напрягло меня не это. Щеки! Откуда у мамы такие щеки?! И фигура изменилась! Мама всегда была тощей как щепка. Изнуряющая, неизлечимая болезнь никого не красит, нам удавалось лишь отсрочить ее и, смирившись с диагнозом, как-то жить. Когда кровь дурная, ничего не поделаешь.
Но сейчас… Каким образом за два дня мама если не вернула почти нормальный вес для женщины ростом сто шестьдесят семь сантиметров, то явно приближалась к этой отметке? Раньше она весила едва тридцать пять килограммов!
– Риша, я почти здорова, – видя мои метания, отозвалась мама. – Пусть мне и не вернули моего иллами тьмы, но магия свободно струится по телу.
– Иллами? – выцепила незнакомое слово.
– Феникс. Твой феникс – иллами тьмы. – Мама смотрела напряженно. – Вы уже успели познакомиться?
– Почти. Представились друг другу.
– Хорошо, значит твой иллами мудрый и позволил мне самой тебе обо всем рассказать. – И она замолчала, явно подбирая слова.
Я не торопила. Глупо торопить. И так ясно, что я не Марина Иваненко, а какое-то иное существо, судя по всему, вообще не с Земли. Как и мама не Раиса, а… как там мужчина говорил, Равьела? Наверняка объяснение тяжело ей дается. Но я подожду, торопиться некуда.
– Что ж, начнем с главного. Я – старшая дочь рода Вольного Ветра, семнадцатого по старшинству в нашем мире, который зовется Тантерайт. Всего великих родов тридцать. Мое истинное имя – леди Равьела Амарель тер Винд тан Аргхарай.
Охренеть! Уставилась на маму, как удав на кролика. Как она вообще это выговорила?
– Вижу, ты впечатлена, – усмехнулась мама. – А теперь по порядку. Приставка «тер» в моем имени указывает на род, от которого я веду свое начало, приставка «тан» – на семейный статус. Если он есть, называется фамилия мужа.
– А второе имя? Указывает на предка?
– Верно. Таковы правила именования. Амарель была моей прабабкой, очень талантливой хранительницей.
– Значит, ты замужем.
Я вздохнула. Нет, я в курсе, что дети не из капусты берутся.
Но мама никогда не обсуждала со мной моего отца. Не то чтобы тема была запретной в нашем доме, однако маме становилось физически плохо, когда она заговаривала о нем, поэтому я никогда и не расспрашивала.
– И да и нет, Риша.
– Как это?
– Все очень сложно. – Мама потерла переносицу. – Пятьдесят три года назад я вышла замуж за твоего отца. Это был договорной брак. Так принято между высокими родами.
Сказать, что я опешила, – не сказать ничего. Пятьдесят три года назад? По паспорту маме всего тридцать восемь! Я всегда считала, что она родила меня на третьем курсе вуза, а отец, позабавившись с доброй и красивой девчонкой, бросил и ее, и плод любви, меня то есть. А так как я родилась болезненной, маме поначалу пришлось очень тяжело, даже в школу пошла не как все дети, а в возрасте восьми лет.
Мамин взгляд был понимающим и вместе с тем виноватым.
– Мне сто восемь, детка.
Почему-то ее возраст принять оказалось тяжелее, чем какого-то иллами, туман как разновидность магии, да и вообще мое превращение в красивую черную птичку. Почему красивую? Да потому, что уверена в этом.
«Спасибо, хранительница», – раздался мягкий обволакивающий голос в голове.
Я не смутилась, но отвечать фениксу не стала.
– Пятьдесят три года назад ты вышла замуж, значит, прожила в браке чуть больше тридцати лет… А двадцать лет назад что-то заставило тебя сбежать и скрыть, что у тебя есть дочь?
– Примерно так. – Мама набрала побольше воздуха и с трудом произнесла: – Долг любой жены – подарить наследника. Но только в великих родах первенцем обязан быть мальчик.
– А если рождается девочка?
– Ее убивают.
– Что?!
– Ты не ослышалась. Дочь может родиться позже, но не первой. В этом случае глава рода обрывает ее существование. – По лицу мамы катились слезы. – Мы с твоим отцом любили друг друга, Риша. Может, немного странной любовью, но в договорных браках и того нет. А нам повезло. Да, повезло. Я потрясенно замерла. Ничего себе откровения! – Первый раз я родила спустя семь лет брака. – Я заметила, как дрожат мамины пальцы, и потянулась к ней, но она мягко оттолкнула мою руку. – Сына. Мертворожденного.
Мама вздрогнула, на миг прикрыла глаза и продолжила:
– Затем было еще четыре беременности. И в пятый, последний по традициям раз, тоже был мальчик. Он прожил несколько минут. Ни повитуха, ни целители, ни сила рода не смогли вернуть его к жизни. За тот час, что пытались помочь моему сыну, я думала – умру. Это тяжело, Риша… – Я снова попыталась обнять маму, но она легонько отстранилась. – А потом твой отец принял решение в отношении меня и моей дальнейшей судьбы.
– О чем ты?
– Жене главы рода дается пять попыток, чтобы родить наследника. Если не удается – ее или возвращают роду с позором, или убивают.
– Варварство! – Вообще-то на этот счет у меня имелись другие слова, но мама не любила, когда я бранилась при ней.
А потому мне оставалось только закусить губу и сжать кулаки в негодовании.
– Ты стала моим шестым ребенком, Риша. Шестым и последним.
– А те, кто был до меня, другие дочери, их что же, убили?
– Нет, Риша. Они родились мертвыми, твои сестры. И я не уверена, что смогла бы принять твоего отца после убийства нашего ребенка, несмотря на то, что это мой долг.
– Не называй его моим отцом, – выдохнула, – он лишь донор.
– Это не так, Риша. Он, можно сказать, спас нас, хотя думал, что спасает только меня.
«Скорее, обрекает на мучительную смерть», – раздался шелестящий голос в голове.
«Как это?»
«Она была хранительницей. Значит, другой мир должен был ее убивать. Медленно и мучительно, так как она не получала необходимую силу».
Я закашлялась. Мама всегда болела. И очень тяжело.
Внимательно посмотрела на притихшую мамочку, по ее щекам бежали слезы.
– Ты ведь знаешь, что он просто отсрочил неизбежное, да? Мой феникс сказал, что ты была хранительницей, и другой мир тебя медленно убивал, а ты всегда болела… И, выходит, покидала этот мир беременной?
– Мы не знали, что даже после отказа от иллами я не стану простым человеком. Думали, что магия навсегда покинет меня, и там, на Земле, у меня будет второй шанс. Твой отец пожалел меня и пошел наперекор традициям и законам, сохранив мне жизнь. А я, пусть и не предполагала, что наша с ним ночь принесет свои плоды, сохранила ее тебе. Он снабдил меня магическими сферами. – Мама виновато улыбнулась.
– Сферами?
– Я потратила их на тебя. Ты родилась слабенькой, врачи давали мизерный шанс, что выживешь. Я была в отчаянии. В новом и чуждом для себя мире. До побега я лишь пару раз путешествовала на Землю. А ты, когда впитала энергию из сфер, пошла на поправку. Твои каналы схлопнулись, и я была уверена, что ты – обычный человек и никогда не сможешь пользоваться магией. Но… Мне было все равно, главное, что ты жива! А мне хватало и тех крох, которые есть на Земле…
– Погоди, но он, – так и не смогла заставить себя назвать мужчину отцом, – кричал, что ты его обманула. Как бы ты это сделала, если не знала о беременности?
– Он появился внезапно, нас только выписали из больницы, и я доверила тебя соседке, бабушке Рите, чтобы сбегать в аптеку. Он понял, что я недавно родила. И я сказала, что ребенок мертв.
– И он поверил?
– Да. Тогда я и сама не верила, что ты выживешь.
– А больше он не появлялся?
– Нет, – мама покачала головой, – я фиктивно вышла замуж за сына Риты и взяла его фамилию. Может, ты помнишь дядю Мишу? – Откровенно говоря, не вспоминался ни он, ни бабушка. – Очень добрые люди, они помогли мне освоиться и тебя любили… Миша тебя удочерил, а спустя пять лет, когда скончалась бабушка Рита, мы развелись. У него сейчас своя семья, я же уехала с тобой в другой город.
Голова пухла от обилия информации. Теперь понятно, почему так сильно болела мама. Я попыталась успокоиться и проанализировать услышанное.
– Ты говоришь, что по закону первым должен родиться мальчик, на это дается пять попыток. А что потом? Если жену не убивают, а возвращают в род?
– Чаще всего ее убивают там. Потому что такие женщины считаются паршивыми овцами, портящими кровь. Я уже говорила, что великих родов тридцать, так вот, мой род мог оказаться на последнем месте, а то и вовсе лишиться статуса великого рода, если бы меня вернули, а не сказали, что я умерла при последних родах.
– То есть для этого мира ты мертва? И что будет, если все узнают, что это не так?
Как легко далось мне осознание, что мы в другом мире! Сама себе удивилась.
– Меня убьют, рейтинг рода Аргхарай упадет, а значит, они лишатся значительной части влияния и могущества. Род твоего отца – пятый… Во всяком случае был, когда я покидала Тантерайт.
– Значит, и меня убьют?
– Нет, уже нет. На это есть несколько причин… – Мама тряхнула головой, и ее волосы рассыпались по плечам. – Самая главная из них – ты прошла инициацию. И обладаешь силой, которая присуща наследнику рода.
– И что?
«Тебе больше ничего не угрожает, – раздалось в голове. – О тебе уже знают, как и о том, что твой иллами – черный феникс. Отец больше не имеет над тобой абсолютной власти».
«Не понимаю, – мысленно обратилась к фениксу, – поэтому он меня усыпил, а не добил?»
«Добить и не вышло бы, – усмехнулся невидимый собеседник. – Как только ты не смогла бы сражаться, это сделал бы я, и у старого дракона шансов выстоять против меня не было».
«А это не слишком самоуверенно?»
«Спроси у своей матери, какой род первый из великих».
– Мама, а первый из великих родов кто? – послушно повторила вслух.
– Черные Крылья, они же Черные Фениксы.
– Это шутка?
– Я не стала бы шутить такими вещами. Мой род Вольного Ветра испокон веков является хранителями сильфов. А первый в рейтинге – род Даррак, он же Черные Крылья. И этот род является хранителем фениксов, черных.
– Тогда почему у меня феникс, если я к этому роду не имею никакого отношения?
– Потому что иллами предоставляют выбор хранителю. Ты могла выбрать своего из сотен иллами. Чаще наследники берут существ, которые хранят их семьи, но бывают исключения, как ты.
– Я бы не сказала, что дают выбор. – Поежилась, вспоминая, как проходил мой. —Думала, красноглазый монстр убьет меня, чтобы завладеть телом. Были и другие, но я не знаю, кто они. Всех прогнал феникс, мне показалось, что он самый сильный.
– Не показалось, – в унисон заявили мама и феникс в моей голове.
Я хмыкнула, но комментировать не стала.
– Все верно. – Мама ободряюще улыбнулась. – У тебя случилась спонтанная, неконтролируемая инициация, хотя обычно этот процесс управляется главой рода. Когда наследник готов, назначается день, приглашаются гости. Это большой праздник для рода, Риша.
– Большой праздник? – удивилась.
А потом решила, что да: обретение могущественного союзника – ведь иллами именно им и является? – великое событие.
– Да, и я обязательно расскажу почему. Гости собираются прямо за силовым полем полигона, глава рода произносит речь и импульсом родовой магии запускает процесс обретения иллами. Если бы все было по правилам, ты бы увидела каждого, кто пришел бы на твою инициацию. Каждого иллами.
– Значит, у отца иллами – дракон? И он лишь пятый в рейтинге? Я всегда думала, что драконы сильнее фениксов и прочих волшебных существ.
Бархатный смех затопил сознание – мой феникс надо мной посмеивался. Ну и ладно, чем бы птичка ни тешилась, лишь бы мозг не клевала.
– Да, род Аргхарай – хранители драконов. Но мы еще вернемся к этому. Для рода инициация наследника – праздник, потому что именно наследник запускает процесс обретения иллами у всех остальных детей рода, рожденных после него. И девочки не способны на это… – Голос мамы сорвался, в ее глазах читался испуг, слезинки покатились по щекам, но она жестко закончила: – Вот почему убивают дочерей, если они – первые дети у великого рода.
– Ничего не поняла, – честно призналась. – Феникс же сказал, что отец больше не имеет на меня влияния? Значит, я могу не запускать никакой процесс… И вообще, вернемся домой! Ты мертва для этого мира, и я не позволю, чтобы тебя отправили на казнь! Я не могу тебя потерять…
– Извини, милая, но мы не можем вернуться. Ты не можешь, ты – хранительница. Ты прошла инициацию. Тебе нужно остаться здесь, чтобы жить. Без магии, которой на Земле сущие крохи, ты быстро зачахнешь, и твой иллами не сможет помочь. Пока не сможет. Ему нужно войти в силу, а тебе обучиться всему, что должен знать и уметь хранитель.
Она секунду помолчала, утерла слезинки тыльной стороной руки и продолжила:
– Летописи хранят информацию, что девочки с наследной силой рода, которые проводили ритуал, не выживали. Прецедентов много, потому и существует такой закон, такая страшная традиция – умерщвление девочки, чтобы сила перешла следующему ребенку главы, но… Я верю, Риша, что ты сможешь пройти ритуал и выжить, поэтому не думай обо мне, не оглядывайся. И будь, пожалуйста, счастлива. Я нарушила слишком много законов своего мира, чтобы надеяться на снисхождение.
– Не собираюсь ничему учиться! – вырвалось у меня. – Мне не нужен ни этот мир, ни магия, которой я не просила. Мне нужна ты, мама.
– Послушай, Риша! Ты уже взрослая и должна понимать, что наши желания не всегда созвучны нашим возможностям. Я бы тысячу раз пожертвовала своей жизнью, лишь бы жила ты. А потому не смей сдаваться. Ты полюбишь магию, полюбишь своего иллами и этот мир! Он прекрасен, как и все те, кто его населяет.
– Мама…
– Я возьму всю вину на себя. Ты можешь злиться на отца и его поступки, можешь возненавидеть род Аргхарай, но тебе нужны его поддержка и сила. Род Аргхарай не должен потерять свое влияние! – Мама вскинула руки, не давая мне и слова вставить. – Не смей отказываться от поддержки рода. Я скажу, что родила близнецов, мальчика спасти не смогли, а ты осталась жива. И я пошла на подлог: при побеге оставила вместо себя иллами, это возможно, когда отрекаешься от него, он становится материальным, ненадолго, но этого хватило для свидетельствования моей смерти. Сильфы и вовсе могут принимать облик хранителя, человеческий облик, а мой род – мастера правдоподобных иллюзий…
Мама словно бы горела от лихорадки. Ее трясло, она говорила много, сбивчиво и не давала мне рта открыть. Вся ее экспрессивная речь сводилась к тому, что лишь она одна кругом виновата, и план сама придумала, и осуществила его, а мой отец был вообще ни сном, ни духом.
– Ты поняла, Риша?
– Не поняла, – упрямо качнула головой, – особенно про близнецов. Тебя не смущает, что я младше?
– Не смущает. На Тантерайте время идет иначе, тем более, когда я бежала, меня закинуло во временную петлю. Думала, живой не выберусь. Марс и тут помог.
– Марс?
– Твой отец. Его полное имя Марсэмиар Ладоран тан Аргхарай.
– А где приставка «тер»?
– У мужчин она не используется, они же продолжатели рода, – отрезала мама. – Не перебивай меня, Риша. Я все уже решила. Да, ты кажешься младше остальных детей Марса, но все объясняется временной петлей, а подтверждается обретением тобой наследной силы. Мне жаль, что не смогу поддержать тебя во время ритуала, вечером меня должны забрать на суд. Но поклянись мне, что ты будешь жить! Поклянись, что ничего с собой не сделаешь из-за моей смерти!
– Да не буду я ни в чем клясться! Тебе не приходило в голову, что, рассказав мне свой план, ты делаешь меня соучастником? – Хотела достучаться до нее, добиться, чтобы она пришла в себя.
Должен же быть иной выход! И что за остальные дети? Разве я не единственная выжившая дочь?
– Тебя не станут допрашивать! Ты не виновата в том, что тебе сохранили жизнь и вырастили. Твой долг – провести ритуал. Ты не сможешь от него отказаться. Иллами во всем тебе поможет, тебе достался один из самых лучших. Пообещай мне, что не будешь делать глупостей. Пообещай, что не станешь отказываться и выживешь любой ценой. Ты должна жить, Риша.
– Мама…
– Именно, я твоя мать! Как и любой другой родитель, я должна сделать все, чтобы мой ребенок жил. И я делаю, Риша, не обесценивай мои усилия. Прошу тебя, поклянись.
Она смотрела так, что у меня кишки узлом сворачивались. Глаза предательски защипало. В этот момент я готова была пообещать все что угодно…
– Клянусь, – выдохнула со свистом.
– Клянешься сделать все, чтобы выжить?
Мама настойчиво требовала ответа и смотрела грозно.
– Клянусь, – повторила с запинкой.
– Клянешься, что не станешь мстить за мою казнь и вредить себе?
– Достаточно! – властный голос за спиной заставил меня подскочить на кровати. – Хватит и клятвы о том, что она будет жить.
Я еще не видела его, человека, давшего мне жизнь, но голос уже ни с каким другим не перепутала бы.
– Ты слишком много на себя берешь, Равьела, – заявил он, медленно приближаясь, а я впервые подумала, насколько просторна комната, в которой нахожусь. – По-твоему, я спокойно отнесусь к обвинениям в трусости?
– Аргхарай… – Мама побледнела, а я наконец рассмотрела своего отца.
Маски из тумана на лице больше не было. Двигался он медленно, прихрамывая, – знатно я его потрепала. Неожиданно, но трость ему шла. Солидный мужик.
– За столько лет ты забыла мое имя, жена?
– Но… – Мама уставилась на Марса, явно утратив дар речи.
– После того как я отправил тебя на Землю, я больше не связывал себя брачными узами. Да, у меня есть дети. Но женой остаешься ты.
Думала, побледнеть еще сильнее невозможно, но мама даже не белой, какой-то серой стала.
– Мертвой женой, – напомнила я и помрачнела. – Насколько поняла, мама мертва для этого мира, а сейчас и вовсе собралась признаться во всех грехах и умереть уже на самом деле.
– Казни не будет, Равьела. Но идея с близнецами мне нравится.
– Что?! – хором спросили мы.
Я вообще перестала что-либо соображать. Он же стремился убить маму, запугивал меня ее смертью…
– Отдыхай, Марьела. А ты, – он долгим взглядом посмотрел на жену, – идем со мной.
– Марина, – машинально поправила, – меня зовут Марина! И никуда мама не пойдет.
– Спокойно, детка. – Она осторожно коснулась моей руки. – Со мной ничего не случится.
И отчего так просветлело ее лицо? Ну не от заявления же, что она все еще считается женой?
И тут меня посетила мысль. А не специально ли отец провоцировал меня? И был так жесток к маме? Может, намеренно устроил тот цирк в нашей однушке, затем на полигоне, чтобы у меня началась инициация? И если так, значит, подозревал, что вопреки заверениям ребенок выжил, и знал, что я обладаю какой-то там наследной силой рода?
Но тогда почему не объявился раньше?
«Думаю, он ждал, когда его старший сын войдет в пору инициации, а этого не происходило, потому что была ты. – Феникс, до этого молчавший, решил прийти мне на выручку. – Думаю, злость лорда тан Аргхарая была настоящей, но убивать твою мать, ты уж прости, он не планировал. Поверь, помощники-исполнители ему не понадобились бы. Спектакль был для тебя».
– Как давно вы поняли? – Я посмотрела прямо в глаза отцу. – Как давно поняли, что я жива?
– Равьела, идем, – напрочь игнорируя меня, произнес Аргхарай и, опираясь на трость, отошел от кровати.
– Риша, все будет хорошо. – Мама нагнулась и поцеловала меня в лоб. – Отпусти. Обещаю, я вернусь.
Отпускать не хотелось, я вцепилась в ее руки, давая понять, что не согласна.
«Хранительница, им нужно поговорить. Она вернется».
«Ты уверен?»
«Абсолютно».
И я разжала руки. Неохотно.
Мама улыбнулась и поспешила за отцом. Я поежилась, даже мысленно так его называть было некомфортно.