– Ну, что собираешься делать теперь? – задал свой излюбленный вопрос Володька, когда мы остались наедине и в кабинете повисла неловкая тишина. – Есть идеи насчет того, кто бы такое мог совершить? Сразу скажу, что думаю сам: скорее всего, не террористы, так как никаких требований не выдвигалось, никто не грозил продолжать устраивать подобные взрывы.
– Я тоже так думаю, – ответила я. – Если бы террористы, было бы проще. Мы хотя бы знали, кого именно ловить, а тут…
– Что, даже мысли никакой нет? – удивился моему заявлению Киря. – Что-то на тебя не похоже. Обычно ты…
– Мысли-то есть, а толку? – перебила я Володьку. – Мне, чтобы что-то выяснить, нужно с кем-то из родственников поговорить, а они сейчас все в таком жутком состоянии пребывают, что я даже не знаю, когда смогу встретиться с ними.
– Да, проблемка, – посочувствовал Киря. А потом спросил: – Я так понял, что если еще какие новости по данному делу будут, тебе их обязательно сообщить?
– Да, если не сложно, – извиняющимся тоном произнесла я и, встав со стула, направилась к двери.
Киря проводил меня до порога и, пожелав удачи, вернулся на свое рабочее место изучать какие-то бумаги.
Оказавшись на крыльце, я вспомнила, что совершенно лишена на сегодня своего средства передвижения, а значит, вынуждена буду тратиться на такси или ездить в жутком общественном транспорте. И то, и другое не слишком вдохновляло, но я понимала, что если день не заладился с самого утра, то и к вечеру не стоит ждать перемен.
Не совсем еще решив, что следует делать дальше, я перешла через дорогу и медленным шагом направилась по тротуару, размышляя, каким бы образом выявить хоть мало-мальски способного на такую жестокость подозреваемого. Он, этот самый убийца, наверняка за что-то мстил молодоженам, а убивать собственноручно не решился, понимая, что так его гораздо проще вычислить. Вот и придумал подстроить взрыв.
Впереди на моем пути появилось некоторое подобие парка с несколькими лавочками, в данный момент почему-то совсем пустыми. Прибавив шагу, я дошла до одной из них, смахнула с нее пыль бумажной салфеткой, достав ее из сумочки, и села, продолжая свою умственно-аналитическую работу.
Итак, убиты парень и девушка. По сведениям очевидцев, взрыв произошел в момент звонка на телефон жениха. Стало быть, именно его прежде всего пытались уничтожить, тем более что звонок мог поступить на телефон еще до отъезда парня в загс, и злоумышленник это хорошо понимал. Что касается невесты, то девушка буквально ни за что пострадала. Теперь о мотивах. Причиной убийства молодого человека могла стать, например, месть. Также в качестве причин возможны соперничество или стремление избавиться от парня в связи со слишком большой его осведомленностью в каком-либо деле. Пока точная причина убийства не ясна, но моя задача – ее выяснить.
Теперь разберемся с другим этапом, а именно – с внедрением капсулы со взрывчаткой в телефон. Чисто логически рассуждая, видим мы тут следующее: для того чтобы поместить капсулу в трубку, нужно сначала эту самую трубку у ее владельца забрать хотя бы на время. Потом отнести ее куда-то, скажем, нужному человеку, а когда с нею будут проделаны необходимые манипуляции, вернуть обратно. Жаль, что нет возможности расспросить жениха о том, кто и когда брал у него телефон, а тогда сразу бы стало ясно, с кого следует начать расследование. Но, как известно, ничего так просто и случайно не бывает, и потому жениха именно взорвали, чтобы он уже ничего не сумел сказать.
Стараясь выудить из всего известного хоть какой-то факт, за который можно было бы ухватиться, чтобы выяснить истину, я сосредоточенно уставилась на барахтающегося в маленькой лужице на тропинке воробья. Тот преспокойно себе занимался собственным прихорашиванием и явно не подозревал, что жизнь может быть ужасно проблемной и сложной. Позавидовав беззаботности милой пташки, я отвела глаза в сторону и тяжело вздохнула, прикидывая, с какой стороны подойти к решению проблемы.
И меня вдруг осенило: а ведь для того, чтобы в сотовый телефон что-то поместить, его и в самом деле потребовалось сначала забрать у хозяина. Сам он вряд ли бы его кому-то постороннему отдал, кроме родственников и самых близких людей. Значит, скорее всего, трубку выкрали на время, а затем вернули обратно. А кто имел такую возможность? Да опять же один из тех, кто был ближе всего к жениху: родственник либо человек, приглашенный на торжество.
Поняв, что никакой «человек с улицы» не мог заминировать телефон, я даже немного порадовалась тому, что теперь у меня частично обрисовался круг подозреваемых и стало ясно, что искать виновного следует именно среди своих. Как ни странно, но этот вывод меня ничуть не удивил – чаще всего именно так всегда и бывало. Близкие родственники что-то не сумели поделить, друзья вспомнили старые обиды и… в один далеко не прекрасный момент решили за них отомстить… Вполне банальная история. Куда реже бывает, когда кого-то убивает посторонний человек. Для этого тот «кто-то» должен быть, скажем, миллионером и президентом крупной компании. Но погибший Станислав ни тем, ни другим не был.
Кстати, а вдруг к этому делу приложил свою руку мой бывший одноклассник, Александр Хопинов? Вот уж непонятно, почему мне в голову пришла подобная мысль. И я сразу же воспротивилась ей, доказывая самой себе, что такое попросту невозможно. «Во-первых, Саша присутствовал на свадьбе и собственными глазами все видел, – первым делом напомнила я себе. – И я лично видела, как он тяжело переживал».
«Да-да, – тут же влез в мою беседу с самой собой мой противный внутренний голосок. – Наверное, хотел лично убедиться, что его врага разнесет в клочья».
«Ничего подобного, – возразила ему я. – Если бы это был он, тогда я на свадьбу приглашена не была бы, тем более что Александр прекрасно знает, кто я и чем занимаюсь, а также и то, что на моем счету нет ни одного дела, не доведенного до конца. Кстати, он же меня и попросил заняться расследованием злодейства».
«А вдруг он решил попробовать бросить тебе вызов и посмотреть, как тебе удастся со всем этим разобраться, тогда как он будет строить из себя убитого горем друга, все время находясь в курсе событий и всех твоих действий, – выдвинул новый довод мой внутренний голосок, все еще идя от противного. Впрочем, это была его основная обязанность, и он с ней прекрасно справлялся. – А может, понадеялся, что ты опоздаешь из-за парада».
Но я все равно не верила ему и продолжала настаивать на своем:
«Хопинов не виновен. Я его знаю со школы, он не тот человек, который может совершить убийство, тем более такое жестокое».
«Люди меняются», – отозвался мой несносный вечный спутник.
«Возможно, – согласилась я с ним. – Но кое-что в их поведении все равно остается прежним. Если Александр и изменился, то его непроизвольные жесты, движения, хотя бы то же самое покусывание губ, всегда говорят о нем правду».
«А может, он просто хороший актер?» – спросил у меня же мой внутренний голосок.
Я прикинула, что и как, вспомнила, сколько раз случалось, что те, кому я так верила, в итоге оказывались совсем не теми, за кого я их сначала принимала, и вынуждена была признать правоту своего глубинного голоса:
«Да, возможно, Хопинов имеет какое-то отношение к случившемуся. Даже, вероятно, непосредственное. Но в таком случае он сильно сглупил, пригласив меня на свадьбу и попросив заняться расследованием. Я выведу на чистую воду виновного, и мне не важно, кто он такой. Даже если им окажется мой друг».
Покончив с внутренними дискуссиями, я снова собралась с мыслями и, зная теперь о том, что проверку следует начать с самых близких родственников и друзей жениха, решила отправиться к нему домой и побеседовать с теми, кто будет на это способен. Одним словом, сориентируюсь на местности. Родителей тревожить, может, и не стану, учитывая их угнетенное, если не сказать невменяемое состояние. Значит, придется за них отдуваться остальным родственникам.
Встав с лавочки, я закинула сумочку на плечо и поспешила к остановке. Там дождалась маршрутки и спокойненько уселась на предпоследнее свободное сиденье. Я очень надеялась, что хоть в маршрутке дорога окажется сравнительно удобной. Здесь некому толкаться, как в обычном автобусе, никто не будет топтаться по ногам и пытаться пристраиваться тебе на колени, никому не придется уступать место, как в трамваях. Ха, как бы не так! День у меня начался преотвратно, так же он и продолжался.
Сев в маршрутку, я только пару минут смогла дышать спокойно. А потом в салон, на последнее свободное место – и рядом со мной, между прочим! – влез пьяный и ужасно вонючий дед. И он начал всем рассказывать, какой он великий музыкант и как он сейчас работает на проспекте, даря всем якобы захватывающие своей красотой мелодии. Смех, да и только! Мелодии эти он наверняка исторгает из старого и рваного баяна, способного производить лишь хрип и шипение, а рабочим местом «музыканта» уж точно является любой участок на земле, на который брошена какая-нибудь грязная тряпица или же в лучшем случае установлен шатающийся стул. Одним словом, видели мы всех этих бродячих музыкантов, зарабатывающих себе на выпивку с закуской «искусством» выпрашивания милостыни – «Подайте, люди добрые, тому, кто не сумел доучить ноты».
Не знаю, как я выдержала всю эту пытку – противный дребезжащий голос, запах перегара, постоянное ерзанье старикана на сиденье. Но точно уверена: если хоть раз впоследствии я встречу этого горе-музыканта на проспекте, припомню ему все, что из-за него вынесла. Просто в тот момент очень уж не хотелось устраивать скандал в замкнутом пространстве. Да и что толку пьяному что-то говорить или доказывать – все равно что горохом в стену кидать. Благо ехать мне было недалеко. Вскоре показалась моя остановка, и с нескрываемой радостью я покинула маршрутку. Первым делом сделала глубокий выдох, а затем вдох, наполнив легкие свежим воздухом. И только потом отправилась на поиски квартиры, в которой проживал жених, то есть погибший Станислав Лапин. Адрес его у меня был, но вот бывать там мне еще не приходилось.
Чтобы не слишком плутать по закоулкам, тем более что на здешних домах почему-то таблички с номерами прибить никто не удосужился, я назвала адрес одиноко сидящей у своего подъезда старушке и попросила ее мне помочь. Та сразу указала на дом напротив, стоящий к данному «спиной». То есть подъезды в нем располагались с другой стороны, мне невидимой. К нему я и направилась.
Едва зайдя за угол этого дома, я почти сразу наткнулась на несколько по-свадебному украшенных машин. Правда, возле них никого не было, и вообще территория перед домом была пуста. Этот покинутый кортеж производил немного угнетающее впечатление. Наверное, уже все соседи знали, как закончилась едва начавшаяся свадьба.
Быстро дойдя до нужного подъезда, я поднялась на второй этаж и остановилась было возле двери Лапиных, собираясь надавить на звонок. Но тут заметила, что дверь не заперта вовсе. По всей видимости, близкие погибшего решили не запирать входную дверь, так как люди будут то и дело входить и выходить из квартиры, помогая теперь с организацией похорон. Ключей на всех не хватит, каждый раз кидаться к двери при звуках звонка не слишком удобно.
Посчитав такое решение вполне даже правильным, я осторожно толкнула дверь от себя, шагнула через порог и оказалась в маленькой прихожей, из которой в саму квартиру вела еще одна дверь. Ее я тоже попробовала открыть без стука, и это у меня вполне получилось. И вот я стояла в просторном коридоре, заставленном множеством пар обуви, и услышала доносившийся из внутренних помещений раздирающий душу плач. Мгновенно захотелось развернуться и уехать к себе домой, где было спокойно и тихо. Но я понимала, что не могу себе этого позволить хотя бы потому, что завтра часть гостей может уехать, и мне потом придется мотаться по городу, чтобы с ними побеседовать. Я ведь уже решила, что займусь этим делом.
Сделав над собой усилие, я прошла до кухни и заглянула в нее. Там стоял густой сигаретный дым, а все сидячие места занимали только лишь мужчины, погруженные в тяжкие воспоминания и пытающиеся успокоить свои нервы спиртным и куревом. Понять их было несложно, ведь кто как может, тот так и глушит душевную боль.
Тихонько кашлянув, чтобы привлечь к себе внимание, я спросила:
– Не скажете, где найти свидетеля со стороны… – чуть было не сказав «жениха», я быстро осеклась и не закончила фразу. Тем более что все и так поняли, кого я ищу.
– Если вам нужен Сергей Костромов, то он на балконе. Его до сих пор тошнит, – совершенно лишенным эмоций голосом сухо ответил мне один из мужчин и тут же снова принялся глядеть в рюмку, словно спрашивая у нее: «Сумеешь залить горе, сумеешь залечить рану?» Остальные присутствовавшие в кухне люди выглядели не менее обреченно и расстроенно и даже не смотрели в мою сторону.
У меня сжалось сердце, и я снова почувствовала себя здесь лишней и никому не нужной. У людей было горе, а я собиралась приставать к ним с какими-то вопросами, сама еще ничего толком не зная и лишь только подливая масла в огонь. Может, мне все-таки лучше уйти, дать им время опомниться, вернуться к действительности и прогнать из мыслей страшную картину взрыва? Пусть я потом буду вынуждена мотаться по разным адресам, а может, и по разным городам, чтобы что-то прояснить и уточнить, но зато сейчас не стану никого напрягать и притягивать к себе всеобщий гнев. Людям нужна разрядка, а я со своими расспросами очень даже подхожу, чтобы вызвать ее на себя.
Почти поддавшись порыву, я едва не сделала шаг назад, но тут же вспомнила, что детектив обязан идти по горячим следам и никогда не отступать. А потому, решив, «будь, что будет», направилась на балкон. Для этого мне пришлось пересечь зал, где собрались женщины, выглядевшие еще более плачевно, чем их вторые половины. У меня навернулись на глаза слезы, но я заставила себя отключиться от восприятия окружающего мира и, погрузившись в свои размышления, упрямо прошла к балконной двери. На меня никто даже внимания не обратил.
Выйдя на открытый балкон, я увидела одинокого молодого паренька, довольно хорошо сложенного, со светлыми, немного вьющимися на висках волосами. Лица его видно не было, так как, сидя на стуле, лбом он опирался на кольцо своих рук, лежащих на балконном ограждении. Парень либо не заметил меня, либо ему было все равно, во всяком случае, на мое появление он никак не отреагировал.
Несколько минут молча постояв рядом с ним, а заодно и собравшись с мыслями, я окликнула его:
– Если я не ошибаюсь, вы Сергей Костромов?
– Что? – словно его разбудили посреди ночи, резко, но в то же время как-то неосознанно парень поднял заплаканное лицо и тупо посмотрел в мою сторону.
У него оказалась довольно своеобразная внешность: маленькие, глубоко посаженные глаза, такой же небольшой нос, женский овал лица, широкий рот с четко обрисованными губами. Особой привлекательностью парень не отличался. Обычное русское лицо, как раз такое, какие раньше подбирали для съемок художественных фильмов о тех годах, вернее веках, когда Россия еще называлась Русью.
– Вы что-то спросили? – спустя минуту, немного очнувшись, спросил парень.
– Да, я спросила, вы ли Сергей Костромов? – ответила я на его вопрос, а потом сразу представилась: – Татьяна Иванова, частный детектив. Вы не будете против, если я вас немного потревожу? Я понимаю, что сейчас вы не в том состоянии, когда люди беседуют с посторонними, но все же просто поймите, что наш разговор необходим. Это нужно и важно для памяти вашего друга.
Сергей всхлипнул носом и, отвернувшись в сторону, выпалил:
– Гады, ублюдки, живодеры! За что они его, за что?
– Вот в этом-то я и хочу разобраться, – вставила я. – И даже надеюсь, что вы мне немного поможете.
– А кто вас нанял? – задал уже более осмысленный вопрос парень, как бы возвращаясь к жизни.
– Да почти никто. Я была приглашена на свадьбу, хотя видела жениха всего один раз. А раз такое произошло, решила заняться расследованием. Тем более что я это могу.
– А-а-а, – протянул Сергей то ли от удивления, то ли просто потому, что нужно было что-то сказать.
Мы еще пару минут помолчали, а потом я снова спросила:
– Ну так вы согласны ответить на мои вопросы?
– Да, – уверенно ответил Сергей. – Я постараюсь.
Встав со стула, на котором сидел, он предложил его мне. Я отказалась, сказав, что предпочитаю постоять.
– В таком случае я тоже постою, – ответил парень и облокотился на перила балкона.
Мы снова замолчали, глядя перед собой, созерцая вид двора с высоты.
– Вы давно знакомы с Лапиным? – спросила наконец я у Сергея, понимая, что разговор о женихе лучше начать издалека.
– С детства, – все еще глядя куда-то вдаль, произнес парень. – Мы со Стасом учились вместе. Да и вообще всегда были как братья. Я никак не могу поверить, что теперь его нет.
– Старайтесь не думать сейчас об этом, – попыталась я подбодрить парня. – Лучше вспоминайте о хорошем, ну и, конечно, думайте, чем можете помочь в поиске его убийц. Если вы действительно ценили Станислава как человека и как друга, то должны хотя бы стараться мне помогать.
– Я согласен, но не знаю, чем могу вам помочь, – развел руки в стороны Сергей. – Я даже представления не имею, кто мог совершить подобное. У меня вообще в голове не укладывается мысль о том, что кто-то мог настолько ненавидеть Станислава, чтобы…
– И все же вы лучше всех знали Лапина. Наверняка он делился с вами своими проблемами, рассказывал о ссорах с кем-то, о неурядицах, – ничуть не обратила я внимания на последние слова парня. – Вы должны знать, кто имел на него зуб и кто мог решиться его убить. Или хотя бы догадываться об этом.
– Да нет, что-то не помню, чтобы он что-то такое рассказывал, – немного подумав, ответил Сергей. – Друзья, да, у него были, а вот насчет врагов… Даже не знаю, имел ли он их вообще. Стас ведь был человек спокойный, очень уравновешенный, он никогда зря ни с кем не ругался и всегда первый шел на примирение, за что его и уважали. Так что вряд ли это кто-то из друзей или знакомых.
– Возможно, друзья здесь действительно ни при чем, а виноваты более близкие люди, – осторожно произнесла я, чем немного насторожила и заинтриговала своего собеседника, который слегка прищурился и пристально посмотрел на меня, ожидая, что я скажу дальше. Я не стала медлить и продолжила объяснять: – Понимаете, Сергей, если брать в расчет, что взрывчатка была заложена в телефон Станислава, то ведь выходит, что для того, чтобы ее туда поместить, требовалось саму трубку сначала забрать. Так?
– Да, так, – согласно кивнул Костромов. А я продолжила:
– Исходя из всего этого, у меня возникла мысль, что взял телефон на время кто-то свой. Тот, кто все время был рядом с женихом. Ведь взрывчатку помещать в трубку следовало именно сегодня, иначе взрыв мог случиться намного раньше. А значит, посторонние или не приглашенные на свадьбу люди сделать этого никак не могли.
– Верно, – сообразив, что я совершенно права, с еще большей заинтересованностью в глазах откликнулся Костромов. – Но это что же тогда получается, что сами гости… точнее, кто-то из гостей убил жениха? Подложил взрывчатку и сам же на все это смотрел? К-ка-какой ужас!
– Увы, выходит, что так. Поэтому попробуйте вспомнить, не упоминал ли Стас, что кто-то из приглашенных к нему не совсем хорошо относится. Пусть он даже не уточнял, почему именно, дальше я уже сама разберусь, главное, вспомнить, не говорил ли Лапин чего-то такого. Пока мне просто нужно найти точку, с которой можно начать расследование, – пояснила я.
– Понимаю, – в очередной раз кивнул Сергей и вдруг как-то резко встрепенулся. Я догадалась, что он что-то вспомнил, а потому тотчас же напряглась. – Я знаю, кто это мог сделать, – уверенно заявил Костромов. – Знаю!
– Объясните, – пока еще без энтузиазма попросила я. – Кто и, главное, за что?
– Его старший брат – Андрей Лапин.
– С чего вы взяли? – удивленно переспросила я.
– Сейчас объясню, как я узнал, что Андрей и Стас – сводные братья. Мать Стаса вышла замуж за человека, у которого уже был сын – на несколько лет старше Стаса. Поначалу Андрей и Стас были как родные, но стали взрослеть, и все изменилось. Стас мне рассказывал, что они уже давно не ладят между собой, – принялся объяснять Костромов. – А все потому, что Стас был любимцем у родителей, его всегда хвалили. А с Андреем было наоборот: он ведь разгильдяй порядочный, поэтому его ругали все время, а в пример ставили Стаса. Естественно, Андрей злился и завидовал младшему брату. Так что наверняка он виноват.
– И все же они братья, хоть и сводные, – не совсем пока верила сказанному я. – Из-за одной зависти разве стоит убивать? Для подобного решения нужно что-то более важное и весомое.
– Вы правы. Но, насколько я знаю, – продолжил свое объяснение Костромов, – в последнее время их отношения еще больше испортились. Даже был какой-то скандал. А причиной его стало то, что родители купили собравшемуся жениться Стасу квартиру, тогда как Андрей давно уже слоняется по общежитиям со своей девушкой. Узнав, что младшему брату сделали такой подарок, он заявил, что это несправедливо, что он старший сын и имеет на жилье больше прав. Конечно, стал требовать, чтобы квартиру отдали ему, обвинять всех и во всем, короче, они все сильно тогда поругались. – Сергей с минуту помолчал, а потом тихо добавил: – Как же это я раньше не вспомнил?
– А вы уверены, что старший брат мог решиться на такой поступок? – принялась уточнять я, понимая, что зависть такого рода запросто могла стать поводом для убийства.
– Абсолютно, – подтвердил свои слова Костромов. – Я же сказал вам, что Андрей – тот еще тип. После школы он нигде не работал и не учился, только в армии отслужил. А занимался он черт знает чем.
– И чем же именно? – не стала пропускать я таких подробностей.
– Воровал и сдавал цветной металл, перекрашивал краденые машины… В общем, много интересного на его счету было, я всего даже и не знаю. Родители Андрея всегда за него краснели, периодически откупали его, когда он попадался.
– Значит, мог, – подвела я итог. – А он, я имею в виду Андрея, был сегодня у загса? Или, может быть, утром здесь?
– Нет, он принципиально сказал, что не появится, – усмехнулся Сергей, – наверное, думал, что этим кого-то заденет. Но вчера наверняка здесь был, а может, и рано утром сегодня. У него же ключи от квартиры свои есть, вот он и приходит, когда захочет, никого не спрашивая. Стас даже говорил, что они собирались замок в двери поменять, потому что он уже всем надоел – ведет себя бессовестно: берет из холодильника и из шкафов все, что понравится. А кому такое понравится?
Отметив себе в памяти факт наличия у старшего брата собственных ключей от квартиры родителей, я спросила у Сергея:
– Скажите, а Стас всегда носил с собой свой сотовый телефон или в какие-то дни оставлял его дома? И еще, мог ли он доверить его кому-то на время? Ну, скажем, хотя бы на час?
– Ну, тут я твердо уверен: он не всегда брал телефон с собой. Несколько раз бывало: когда мы где-то надолго засиживались и я просил у него трубку, чтобы позвонить домой и предупредить, что задержусь, и оказывалось, что Стас ее не взял. Стас – парень экономный, зря деньгами он не швырялся, а телефон у него так, для души, чтобы иметь возможность самому куда-то позвонить. Для работы он ему не требовался, и ему очень редко звонили, потому что он почти никому не давал свой номер – считал, что если кто захочет пообщаться с ним по телефону, так позвонит и на домашний.
– То есть получается, что он редко брал трубку с собой, – подытожила сказанное я.
– Ну, как редко? Когда знал, что ему должны позвонить, или когда ему он нужен был. А так оставлял дома, боялся потерять. Он его несколько раз уже то там, то тут оставлял, хорошо, люди попадались честные, всегда возвращали, правда, за вознаграждение. Потому Стас и старался не рисковать, предпочитал оставлять мобильник дома. Особенно на время гулянок.
– С этим ясно, а как насчет сдачи трубки в прокат? – напомнила свой второй вопрос я. – Мог он телефон свой доверить кому-то из друзей, дать попользоваться на время?
– Вряд ли. Стас поленился бы потом ехать куда-то забирать телефон. Да и зачем бы ему это надо вообще? К тому же телефоны сейчас стоят так дешево, что, если они кому-то нужны, люди их просто идут и покупают. Мобильник ведь уже не роскошь, а средство необходимости, и не более.
– Понятно, – согласившись с тем, что купить телефон сейчас по силам каждому, ответила я. – А где живет Андрей, вы знаете? – спросила я вслед за тем.
– Да, но только не точный адрес, а так, могу объяснить, как найти. У меня память зрительная больше развита, я обычно адреса и не запоминаю, знаю просто, как дойти, а большего мне и не надо. Я там был всего один раз. Точнее, мы со Стасом мимо проходили, и он мне показал тот дом.
– Ну что ж, попробуйте объяснить, – ответила я, решив, что лучше уж искать дом, где Андрей снимает квартиру, по таким вот разносторонним объяснениям, чем пытаться выяснить его точный адрес у остальных родственников. Те сразу заподозрят неладное, начнут выспрашивать, что да зачем. Объяснять придется… А вдруг решат, что я с ума сошла со своими подозрениями, схлопочу тогда по полной.
Достав из сумочки блокнот, я записала в нем все координаты, названные Костромовым, и даже доверила ему начертить мне приблизительный маршрут пути – пока все вроде бы было понятным. Затем поблагодарила парня за помощь, записала и его данные, включая номер домашнего телефона, и попрощалась.
– Как только что-то найдете, звоните! – крикнул мне вслед парень. – Мне интересно узнать, правда брат это сделал или кто другой.
Я согласно кивнула, затем закрыла за собой балконную дверь и снова очутилась среди заплаканных и бледных, как тысяча смертей, женщин. Даже праздничные наряды и специальные к свадьбе прически не могли сделать их чуть привлекательнее – все до одной женщины в настоящий момент походили больше на старух и даже не пытались этого исправить, всем было не до того.
Стараясь не смотреть по сторонам, я направилась в сторону коридора, мечтая только об одном: поскорее покинуть пронизанную скорбью квартиру и оказаться на улице. Еще бы лучше в собственной машине, но… Кстати, надо срочно заняться ремонтом моей «девяточки».
– Дочка, пойдем, хоть ты нам на кухне поможешь, а то остальные совсем плохи, – неожиданно донеслось до меня откуда-то сбоку.
Я прекрасно поняла, что обращаются именно ко мне, но страсть как захотела сделать вид, что глуха на оба уха и ничего не слышу. Кухня отнюдь не моя стихия, да и вообще у меня есть совсем другие дела, нежели забота о хлебе насущном для присутствующих. Но все же не обернуться вовсе мне не позволила совесть, и я, скрипя зубами, повела головой туда, откуда донесся голос.
Недалеко от меня, у серванта с хрустальной посудой, стояла женщина лет сорока пяти и перетирала сухим полотенцем ложки. Одета эта особа была в длинную черную юбку и легкую безрукавную, но того же траурного цвета кофточку. На голове у нее уже был повязан черный же платок. Лицо ее, как и у других, покрывало множество мелких морщинок, выражение глаз было печальное, но все же она держалась, прекрасно понимая, что кому-то придется готовить еду и кормить родственников.
– Вы ко мне обращаетесь? – на всякий случай решила уточнить я.
– Ну да, больше тут вроде бы таких не расклеившихся окончательно нет, – ответила мне женщина. – Нам на кухне помощница требуется, мы вдвоем со Светкой не успеваем. Пойдем, милая, поможешь.
Я уже хотела сказать: «Извините, но я такими вещами не занимаюсь, и вообще я тут человек посторонний» – и даже открыла было рот, но потом спохватилась, подумав: а что про меня сейчас подумают остальные? Ведь зал был буквально полон народу, и если придется объяснять женщине, кто я и что здесь делаю, то никак уж не при всех. Слегка кивнув, я приняла из рук женщины перетертые ложки и направилась за ней в кухню. Там уже не было мужчин, две стойкие бабенки уже успели их разогнать, чтобы те не мешали, хотя стойкий запах дыма и перегара в помещении все еще держался. Я положила ложки на стол и обратилась к своей проводнице:
– К сожалению, я не смогу вам помочь, я частный детектив и пришла сюда, только чтобы кое-что уточнить. Сейчас мне нужно продолжить расследование, а потому прошу извинить, но я вынуждена покинуть вас.
Речь получилась отменная, но ее никто не оценил. Обе женщины посмотрели на меня таким холодным и тяжелым взглядом, что я невольно испугалась.
– Знаешь что, – сухо произнесла все та же женщина в черном платке. – Мне все равно, кто ты, хоть работник милиции. Я знаю только одно: у меня в квартире куча голодных людей, половина из которых бьется в истерике, другая лежит, наколотая успокоительным, и мне всех их нужно как-то накормить. Не в кафе же за банкетные столы везти. А тебя я видела еще у загса, значит, ты была приглашена, а раз так, то имей совесть и хоть в память о молодых помоги там, где тебя просят. Все остальное подождет.
Сказано все это было таким жестким тоном, что я невольно почувствовала себя задетой: «А разве я, Таня Иванова, не стараюсь хоть что-то сделать для молодых? Разве я не ищу преступника, в то время как остальные льют ручьи слез? А тут меня еще смеют в чем-то упрекать…»
В общем, в первую секунду я собралась было возмутиться и поставить дамочку на место, но почему-то не стала этого делать. Ведь, с другой стороны, она тоже права, и на данный момент у нее была проблема поважнее, чем поиски преступника, за которые взялась я. Ведь есть, как говорится, человеку в любой ситуации надо. Хоть в радости, хоть в горе.
– Хорошо, я помогу вам, – со вздохом согласилась я, подошла к горе грязной посуды в раковине, включила воду и принялась ее перемывать.
Сама же подумала о том, что сегодня от моей детективной работы все равно будет мало толку, учитывая тот хвост неприятностей, что неотступно за мной следует. А так я хоть чем-то помогу и хоть что-то полезное за нынешний бестолковый день сделаю, что уже будет неплохо. Своими же прямыми обязанностями займусь завтра.
Постепенно втянувшись в хозяйственные заботы, не требующие работы головы, я даже не заметила, как руки продолжали машинально мыть посуду, а мозг сосредоточился на обдумывании и переваривании собранной информации. Первым делом я проанализировала рассказ Сергея Костромова о брате погибшего Стаса Лапина.
Обычная ситуация: два брата в чем-то стараются друг друга превзойти. Только одному все удается: оконченная с отличием Школа милиции, а затем институт, адвокатура, удачная женитьба и квартира в подарок, а второму со всем этим не везет – ни тебе образования, а только армия позади, ни жилья собственного. Невольно затаится злоба, тем более что родители сами ее подогревают постоянным приведением в пример старшему младшего и утверждениями, что старший ни на что не годен. Кого бы такое не заело?
А тут еще история с квартирой. Ясно, что старшему совсем не понравилось оставаться обделенным, тем более что он и без того всегда ощущал недостаток родительских тепла и ласки. Естественно, он возненавидел брата еще сильнее, а после того, как произошел скандал с выяснением того, кто, кому и чем обязан, Андрей попросту решил убрать Станислава со своего пути. После гибели брата квартира достанется ему, к тому же он станет единственным, а следовательно, теперь и любимым ребенком. Ему будет уделено все родительское внимание.
Имея собственные ключи от квартиры родителей, Андрей мог еще вчера вечером поместить в телефон брата взрывчатку, надеясь, что, когда тот покинет дом и включит свой телефон, а потом ему кто-то позвонит, произойдет взрыв, и дело с концом. Он наверняка хорошо знал, что Стас отключает сотовый, едва только входит в подъезд своего дома. Сообразил он и то, что, если убить брата после свадьбы, квартира достанется его жене на правах наследования, а это ему было совсем ни к чему. Но Андрей не рассчитал, что, будучи все время дома и пользуясь телефоном домашним, брат не стал никуда выходить вечером, а если и выходил, то не взял с собой трубку, потому-то все и случилось утром, уже в момент окончания бракосочетания.
Одним словом, у меня получалось, что старший брат Станислава вполне мог быть замешан в гибели младшего, и если даже провернул все не он сам, то запросто мог кого-то нанять. Теперь мне предстояло проверить Андрея Лапина «на вшивость» и вывести его, если потребуется, на чистую воду.
Вспомнив о воде, я посмотрела в раковину и увидела, что посуды в ней почти не осталось, исчезли с кухни куда-то и сами «надзирательницы». Это был удачный момент для того, чтобы покинуть квартиру и отправиться по своим делам. В конце концов, они также не последней важности, а дамы с остальным уж сами как-нибудь справятся. Я помогла, чем могла.
Быстренько вытерев руки о найденное на столе полотенце, я схватила лежавшую в сторонке свою сумку и вынырнула в маленький коридорчик. А оттуда, никем не замеченная, вышла на площадку.
«Все, домой, теперь только домой! Кушать, ремонтировать машину, без которой я не только как без рук, но еще и как без ног. А уж с завтрашнего дня начну упорно заниматься только расследованием. Да, так будет лучше и правильнее всего».