Тайны
– А чем же занимаются эти дети, когда рядом нет книжек со сказками? – спросил Нафтали.
И Реб Зебулун ответил:
– Им приходится с этим смиряться. Книжки со сказками – это не хлеб. Можно и без них прожить.
– А я бы не смог, – сказал Нафтали.
Мегги проснулась с первыми лучами солнца. Над полями бледнела ночь, словно дождь выстирал кайму ее платья. Часы показывали около пяти. Она уже хотела перевернуться на другой бок и спать дальше, как вдруг почувствовала, что в комнате кто-то есть. Испугавшись, она села в постели и увидела Мо, стоявшего перед ее платяным шкафом.
– Доброе утро! – сказал он, укладывая ее любимый свитер в чемодан. – Извини, я знаю, что сейчас очень рано, но нам нужно уехать на некоторое время. Будешь какао на завтрак?
Мегги сонно кивнула. Птицы за окном щебетали так громко, будто проснулись уже несколько часов назад.
Мо положил в чемодан ее брюки и, закрыв его, понес к двери.
– Надень что-нибудь потеплей, – сказал он. – На улице прохладно.
– Куда мы едем? – спросила Мегги, но Мо в комнате уже не было.
Мегги растерянно посмотрела в окно. Она думала, что непременно увидит там Сажерука, но лишь черный дрозд прыгал там по мокрым от дождя камням. Мегги натянула штаны и побрела на кухню. В коридоре стояли два чемодана, дорожная сумка и ящик с инструментами Мо.
Ее отец сидел за столом и намазывал масло на хлеб – провиант в дорогу. Когда она вошла в кухню, он окинул ее взглядом и слегка улыбнулся, но Мегги смотрела на него так пристально, что он забеспокоился.
– Мы не можем вот так уехать, Мо! – сказала она. – Каникулы у меня начинаются только через неделю!
– Ну и что? Уже не в первый раз нам приходится уезжать из-за важного заказа, несмотря на то что тебе нужно в школу.
Он был прав. Подобное происходило очень часто: всегда, когда какому-нибудь антиквару, коллекционеру или библиотеке требовался переплетчик и Мо получал заказ отчистить ценные старинные книги от плесени и пыли или заново переплести их. Мегги считала, что название «переплетчик» вмещало в себя не все, чем занимался Мо, поэтому несколько лет назад она смастерила табличку для его мастерской, на которой написала: «Мортимер Фолхарт, книжный лекарь». И этот книжный лекарь никогда не ездил к пациентам без своей дочери. Так было и будет всегда, и не важно, что говорили по этому поводу учителя Мегги.
– Как насчет ветрянки? Не помню, я использовала уже эту отговорку?
– В прошлый раз. Когда мы ездили к тому противному типу с Библиями.
Мегги не сводила глаз с Мо.
– Мо? Мы уезжаем из-за… сегодняшней ночи?
На мгновение ей показалось, что он готов ей все рассказать, все, что только можно было рассказать. Но он лишь покачал головой.
– Чепуха! Нет, конечно! – сказал он и положил приготовленные бутерброды в полиэтиленовый пакет. – У твоей мамы есть тетя. Тетя Элинор. Мы ездили к ней в гости, когда ты была совсем маленькой. Она давно уже просила меня привести в порядок ее книги. Она живет на берегу одного озера на севере Италии – все время забываю, как оно называется. Там очень красиво. Дорога туда займет не больше шести-семи часов.
Он говорил, не поднимая глаз.
«Почему это случилось именно сейчас?» – хотела спросить Мегги. Но вопрос этот так и остался незаданным. Как и тот, не забыл ли он о сегодняшней встрече во второй половине дня. Она чересчур боялась ответов и того, что Мо снова скажет ей неправду.
– Она такая же странная, как и остальные? – спросила Мегги.
Они не раз навещали своих родственников. Многочисленная родня, как с его стороны, так и со стороны матери Мегги, была разбросана, казалось, по всей Европе.
Мо улыбнулся.
– Да, она несколько странновата, но ты с ней подружишься. У нее поистине замечательные книги.
– И надолго мы уезжаем?
– Вряд ли мы скоро вернемся назад.
Мегги глотнула какао. Напиток был таким горячим, что она обожгла губы и мгновенно приложила ко рту холодный нож.
Мо задвинул стул.
– Мне еще нужно упаковать кое-что в мастерской, – сказал он, – но я быстро справлюсь. Тебе, наверное, очень хочется спать, ты сможешь потом выспаться в автобусе.
Мегги только кивнула и посмотрела в окно. Утро было серым. Над полями, за которыми вздымались холмы, висел туман, и Мегги казалось, что за стволами деревьев прячутся ночные тени.
– Уложи еду и возьми с собой книги! – крикнул из коридора Мо.
Как будто она этого никогда не делала. Несколько лет назад он смастерил ей ящик для книг, который она могла брать с собой во все поездки. «Всегда хорошо иметь с собой любимые книги, особенно вдали от дома», – любил повторять Мо. Он сам всегда брал с собой около дюжины книг.
Мо покрыл ящик красным лаком, ярким, как мак, любимый цветок Мегги. Мак можно было засушить между книжными страницами, а пестик при надавливании оставлял на коже след в форме звезды. На крышке Мо вывел красивыми буквами «Сундучок Мегги», а внутри обил его блестящей черной тафтой. Но разглядеть ткань было почти невозможно, потому что у Мегги было много любимых книг. И каждый раз после очередной поездки в ящике становилось на одну книгу больше.
– Если ты возьмешь в дорогу книгу, – сказал ей Мо, положив первую книгу в ее сундучок, – то произойдет нечто удивительное: книга начнет собирать твои воспоминания. Позже тебе нужно будет только открыть ее, чтобы оказаться там, где ты читала ее в первый раз. Начальные строки книги возвратят тебя назад: ты увидишь все, что тебя окружало, почувствуешь знакомые запахи, ощутишь вкус мороженого, которое ела… Поверь мне, книги подобны липучке. Ничто не сохраняет наши воспоминания лучше книжных страниц.
Возможно, он был прав. Но Мегги брала с собой книги в дорогу по другой причине. На чужбине они были ее домом, близкими друзьями, которые никогда с ней не спорили, мудрыми, отважными, могущественными друзьями, повидавшими многое на своем веку и прошедшими через тысячу испытаний. Книги ободряли ее, когда ей было грустно, и прогоняли скуку, пока Мо заново подшивал старые страницы, обветшавшие от времени и прикосновений бесчисленных пальцев.
Некоторые книги отправлялись с ней в путешествие всегда, другие оставались дома, потому что либо не совпадали с целью поездки, либо занимали место новых, еще не известных историй.
Мегги погладила округлые корешки. Какие истории взять с собой на этот раз? Какие помогут ей справиться со страхом, который проник в их дом вчера ночью? «Может быть, стоило взять книгу, в которой рассказывается о вранье?» – подумала Мегги. Ведь Мо врал ей. Он врал, хотя знал, что она замечала по его носу, когда он говорит неправду. «Пиноккио?» – подумала Мегги. Нет. Чересчур жуткая история. И грустная к тому же. Нужно взять нечто захватывающее, что-то такое, что способно изгнать из головы все тревожные мысли. Ведьмы, точно! Ну конечно ведьмы. Лысые ведьмы, превращающие детей в мышей. Или Одиссей с циклопами и волшебницей Цирцеей, обратившей воинов в свиней. Что может быть опасней его плавания? Уж наверняка не их поездка.
Слева стояли книжки с картинками, по которым Мегги училась читать. Ей было тогда пять лет, и следы ее крошечных пальчиков были все еще заметны на их страницах. А на самом дне ящика она спрятала книги, которые смастерила своими руками. Неделю напролет она вырезала, клеила, рисовала новые картинки, под которыми Мо писал, что на них изображено: «Ангел со счастливым лицом. От Мегги для Мо». Свое имя она писала сама, в то время она всегда пропускала одну букву «г». Мегги посмотрела на неуклюжие буквы и положила книгу назад в сундучок. И конечно, Мо помогал ей переплетать самодельные книги. Он облекал их в одежду из яркой разноцветной бумаги. Для других книг он подарил Мегги печать с ее именем и головой единорога, оттиск которой можно было найти на первой странице каждой ее книги. Иногда она брала для этой цели красные чернила, иногда черные – в зависимости от настроения. Но Мо никогда не читал ей книги вслух. Ни разу.
Он подбрасывал ее вверх, сажал к себе на плечи, показывал, как мастерить закладки из перьев черного дрозда. Но вслух он никогда ей не читал. Ни разу, ни одного слова, хотя она частенько клала книги ему на колени. Поэтому Мегги пришлось самой научиться читать и открывать сундучок…
Мегги встала.
В сундучке было еще немного места. Может быть, у Мо есть какая-нибудь новая книжка, которую она могла бы взять с собой, какая-нибудь особенно толстая, особенно интересная…
Дверь его мастерской была закрыта.
– Мо!
Мегги надавила на дверную ручку. Длинный рабочий стол был прибран – на нем не было ни печатей, ни ножей. Мо, вероятно, уже все упаковал. Может быть, он вовсе не врал?
Мегги вошла в мастерскую и осмотрелась. Дверь в золотую комнату была открыта. Вообще-то эта комната была не чем иным, как обыкновенной кладовкой, но Мегги называла ее именно так, потому что отец хранил в ней свои ценные материалы: тончайшую кожу, драгоценнейшие ткани, мраморную бумагу, печати, которыми можно было делать золотые оттиски на мягкой коже… Мегги протиснула голову в открытую дверь и увидела, как Мо заворачивал какую-то книгу в упаковочную бумагу. Она не была очень большой или толстой. Сильно потрепанный светло-зеленый тканый переплет – больше Мегги ничего не смогла увидеть, потому что Мо, заметив ее, тут же спрятал книгу за спину.
– Что ты тут делаешь? – спросил он.
– Я… – От испуга Мегги не знала, что ответить, таким мрачным было выражение его лица. – Я хотела только спросить, не найдется ли у тебя какой-нибудь книги для меня… Все книги в своей комнате я уже прочитала…
Мо провел рукой по лицу.
– Ну конечно. Что-нибудь я уж точно найду, – сказал он, но глаза его говорили: «Уходи. Уходи». А за его спиной шуршала упаковочная бумага. – Я сейчас к тебе приду, – сказал он. – Я только упакую еще кое-что, хорошо?
Сразу после этого он принес ей три книги, но той, которую он завернул в упаковочную бумагу, среди них не было.
Через час они вынесли вещи во двор. Оказавшись на улице, Мегги стала замерзать. Утро было таким же холодным, как дождь накануне, и солнце одиноко висело над горизонтом бледным пятном, словно потерянная кем-то монетка.
Больше года они жили на старом дворе. Мегги любила вид на окружающие холмы, ласточкины гнезда под крышей, высохший колодец, зияющий своей чернотой так, словно доставал до самого сердца земли. Хотя в огромном доме были сквозняки, а в пустовавших комнатах прятались толстые пауки, плата за него была умеренной, да и Мо хватало места для книг и мастерской. Кроме того, рядом с домом находились курятник и сарай, в котором теперь прописался их автобус, хотя ей было бы больше по душе, если бы его место заняли коровы или лошади.
– Коров надо доить, Мегги, – сказал ей Мо, когда она как-то раз предложила ему завести хотя бы две или три. – Рано-рано утром. И так каждый день.
– А как насчет лошади? – спросила она. – Даже у Пеппи Длинныйчулок есть лошадь, и без конюшни.
Она могла бы вполне довольствоваться и парой курочек или козой, но и их нужно было кормить каждый день, а они подолгу бывали в разъездах. Поэтому Мегги оставалась только рыжая кошка, которая время от времени прокрадывалась в дом, когда уставала от бесконечных склок с собаками на соседском дворе. Живший там ворчливый старый крестьянин был их единственным соседом. Иногда его собаки выли так жалобно, что ей приходилось затыкать уши. До соседней деревни, в которую Мегги ходила в школу и где жили две ее подруги, нужно было ехать на велосипеде двадцать минут, но Мо чаще всего отвозил ее туда на автобусе, потому что узкая дорога, вдоль которой не было ничего, кроме полей и темных деревьев, была совсем безлюдная.
– Боже, что же ты туда напихала? Кирпичи? – спросил Мо, вынося сундучок Мегги из дома.
– Ты ведь сам говоришь: книги должны быть тяжелыми, потому что в них спрятан весь мир, – ответила Мегги, и Мо впервые за это утро рассмеялся.
Автобус, стоявший в пустовавшем сарае и похожий на пестрого неуклюжего зверя, был для Мегги роднее всех домов, в которых они когда-либо жили. Нигде и никогда она не спала так крепко, как на кровати, которую Мо смастерил в автобусе. Конечно, в нем были и стол, и кухонька, и скамейка, под которой стопками лежали путеводители, дорожные карты, затертые записные книжки, появлявшиеся там из ниоткуда.
Да, Мегги любила свой автобус, но в то утро она так и не решилась забраться в него. Когда Мо подошел к дому, чтобы закрыть дверь, ей показалось, что она уже больше никогда не вернется сюда, что эта поездка будет не похожа ни на одну прежнюю, что они будут ехать все дальше и дальше отсюда, спасаясь бегством от чего-то, что не имело названия. По крайней мере, для нее.
– Итак, на юг! – сказал Мо, хватаясь за руль.
Вот так они и уехали, ни с кем не попрощавшись, холодным утром, когда земля еще пахла дождем.
А у ворот их уже поджидал Сажерук.
