Признаюсь, эта новость оказалась для меня полной неожиданностью. Как бы там ни было, но, даже учитывая вполне реальную возможность того, что нехорошие предчувствия Николая Семенова могут оправдаться, я все-таки больше склонялась к тому, что основная их часть продиктована эмоциями. Узнал, что маленькая девочка, дочь близкого ему человека, осталась совсем одна, узнал, что ей грозит большое наследство, на которое положили глаз другие люди, да к тому же еще и не сумел найти ее с первого захода, – вот и расстроился.
Я была почти уверена, что наши с Кирей совместные усилия помогут разрешить проблему в самое ближайшее время. Но этого не произошло.
– Что ты молчишь? – раздалось в телефонной трубке.
– Думаю.
– А что тут думать, на это уже времени нет. Коля-то, похоже, оказался прав. Если эта самая Эльвира или какие-нибудь ее агенты (учитывая, что сама она уже довольно долго живет за границей и от местных порядков отвыкла, агентов нельзя исключать), в общем, если кто-то действительно охотится за девочкой, мы должны торопиться. Точнее – ты. Я, сама понимаешь, тут немного могу. Ведь официально расследование не начато. И, увы, не может быть начато, пока…
– Труп не найдут?
– Типун тебе на язык! Смотри, перед Николаем что-нибудь вроде этого не ляпни. Его тогда вообще инфаркт тюкнет.
– Не ляпну, – угрюмо буркнула я, пытаясь сообразить, что же мне сейчас нужно сделать. – Значит, так. Сейчас я отзвонюсь этому твоему Николаю, и если он согласен, то, видимо, придется начать расследование…
– Разумеется, он будет согласен! Ты, главное, не медли. Завтра же, прямо с утра…
– Учить меня будешь?
– Ладно, не заводись. Беспокоюсь же… Самой-то тебе неужели все равно?
– Не все равно. Поэтому и нечего указывать мне, что делать.
Положив трубку, я позвонила Семенову не сразу, а только после того, как выкурила сигаретку-другую и придумала, как представить дело таким образом, чтобы его и в самом деле не «тюкнул» инфаркт.
– Вполне возможно, что мы пошли по неверному пути из-за неточности информации, – успокаивающе говорила я. – Вы вообще откуда получили сведения о том, что Настя в детском доме?
– От соседей.
– Ну вот видите! Вполне возможно, что они что-нибудь перепутали или просто не знали подробностей… Завтра я сама съезжу туда и постараюсь разузнать все более точно. Но… это будет означать, что я начала расследование, поэтому… мне потребуется небольшой аванс.
– Разумеется, Татьяна, что за вопрос. Главное – найдите ее.
– Тогда, если вам удобно, мы могли бы встретиться завтра утром, часов, скажем, в девять. Или даже в восемь. Ведь чем раньше я начну действовать, тем быстрее получу результаты.
– Да, хорошо, в восемь меня вполне устроит.
– Ну что ж, прекрасно. Еще один вопрос. Вы смогли связаться со своим другом в Финляндии?
– Да, я говорил с ним. Объяснил ситуацию. Он сказал, что узнает, что можно сделать, но надежды на успех мало. Все-таки содержание завещаний – это сугубо частная, так сказать, интимная информация, и адвокаты делятся ею очень неохотно. Точнее сказать, вообще предпочитают не делиться. Ведь если кто-то узнает, что они не соблюдают условий конфиденциальности, контору можно будет закрывать. Единственная надежда здесь на то, что завещание уже официально оглашено и для родственников не является тайной. Но в том-то и дело, что мы-то – не родственники… В общем, не знаю, будем надеяться на то, что ему удастся уговорить их, этих адвокатов. Между прочим, прежде чем начать уговаривать, их еще предстоит найти. Ведь не одна же единственная там адвокатская контора… Я дал ему кое-какие наводки, надеюсь, это поможет.
– И я тоже очень на это надеюсь. Могу сказать вам, что если бы мы сейчас знали в точности условия завещания, мы могли бы с гораздо большим основанием утверждать или опровергать предположение о том, что Насте кто-то хочет навредить. Ведь если интересы девочки оговорены четко и предусмотрены все нюансы, то нет никакого смысла пытаться навредить ей. Если же в завещании имеются, так сказать, лазейки… тогда тем более нам необходимо знать его условия. Ведь в зависимости от того, каковы эти лазейки, будут строиться и планы… – Я хотела сказать «преступников», но вовремя удержалась. – …планы тех, кто, возможно, хочет завладеть долей наследства, принадлежащей Насте. В общем, Николай, от способностей и расторопности вашего финского друга зависит сейчас очень многое.
– Да, я понимаю…
– Впрочем, вполне возможно, что дело и не зайдет так далеко, – бодрым голосом сказала я, снова уловив в голосе своего собеседника тоскливые нотки. – Надеюсь, кое-что мне удастся выяснить уже завтра.
Мы попрощались, и я снова закурила сигарету.
Пытаясь настроить Семенова на оптимистичный лад, сама я не питала особо радужных надежд. Даже если соседи, от которых Семенов получил информацию, что-то и напутали с этими детскими домами, куда еще могла попасть девочка, у которой умерли последние родственники? Не в Тарасовский детский дом, так в пригородный. А все их мы проверили. И городские, и пригородные, и государственные, и частные.
Но ясно было и то, что не мог вот так испариться в никуда живой человек. Тем более ребенок. Существуют соседи – жители маленькой деревушки, где все на виду, которые, конечно же, были в курсе этой истории. Существует администрация, в конце концов, которая, собственно, и должна была заниматься всеми этими вопросами. Да дайте мне только добраться до них, я из них всю душу вытрясу, но узнаю, куда они подевали девчонку!
Самой неприятной из всех мыслей, одолевавших меня, была та, что если в тот момент, когда я впервые услышала историю о Насте Колобковй, было два варианта развития событий – наилучший и наихудший, то теперь остался только один. Наилучшим вариантом было бы то, что Настя живет себе преспокойненько в одном из детских домов города Тарасова. Наихудшим – что ее труп гниет сейчас в каком-нибудь овраге среди пригородных лесопосадок.
Первый из этих двух вариантов был разработан, проверка дала отрицательный результат. Оставался только второй. Поэтому моя задача сейчас сводилась, пожалуй, не столько к тому, чтобы найти саму Настю, сколько к тому, чтобы выяснить, как она, минуя все официальные каналы и учреждения, очутилась в лапах своих недоброжелателей. Ну и, разумеется, к тому, чтобы прижать к ногтю самих этих недоброжелателей и не оставить без наказания это гнусное преступление.
Этим я завтра и займусь.
Так и не придумав ничего такого, что могло бы улучшить мне настроение, я посмотрела вечерние новости и отправилась спать.
На следующее утро, ровно в восемь часов в дверь моей квартиры позвонили. На пороге стоял мой новый клиент все с тем же озабоченным выражением лица.
Еще раз повторив свою просьбу приложить все усилия и как можно быстрее найти девочку, он выплатил мне вполне приличный аванс и пообещал, в случае надобности, добавить к этой сумме столько, сколько будет необходимо.
После этого он почти сразу ушел, сказав, что не хочет меня задерживать и мешать.
Уладив финансовую сторону, я стала собираться в путь, в Тополевку. Хотя мне еще ни разу не доводилось бывать в этом населенном пункте, но направление было мне известно, так же как и адрес дома, где жила Настя со своими дедушкой и бабушкой до тех пор, пока они не умерли. Поэтому заблудиться я не боялась.
Поразмыслив над тем, стоит ли мне уделять какое-то особенное внимание своему туалету, я пришла к выводу, что это необязательно. Форма одежды – рабочая. Джинсики, маечка. Для деревни вполне сойдет. В этот раз я не собиралась изображать из себя ни менеджера кошачьего цирка, ни представителя санэпидемстанции, ни кого бы то ни было еще. Правда, только правда, и ничего, кроме правды. Сегодня мое оружие – быстрота и натиск. Пускай только попробуют увиливать от ответов на мои вопросы! Все под одну статью пойдут!
Но если своему костюму я не собиралась уделять повышенного внимания, то техническое вооружение продумала с большой тщательностью. Уже имея опыт посещения детского дома на Лесной, когда в нужный момент у меня не оказалось под руками отмычек, на сей раз я решила подготовиться основательно. Ведь, кроме всего прочего, я собиралась навестить администрацию. И никто не гарантировал, что, даже учитывая весь мой натиск, я получу там необходимые сведения. Не исключено, что и в этом случае мне придется осуществить небольшое несанкционированное вторжение…
Просмотрев свой арсенал технических средств, я прихватила с собой набор отмычек, портативную видеокамеру и диктофон, которые можно было использовать незаметно для окружающих, а также нож. Хороший немецкий нож с коротким, широким и очень острым лезвием. Пригодится в хозяйстве. Кто знает, что там ждет меня, в этой Тополевке?
Еще немного подумав, я решила взять и пистолет. С собой таскать его не буду, но в машине пусть лежит. На всякий случай.