Вы знаете, что я могу казаться очень свирепым, но я свиреп только по отношению к одному человеку – Гитлеру.
Все мы видели кадры кинохроники, на которых восторженные толпы приветствуют Гитлера во время его многочисленных поездок по Третьему рейху в 1930-х гг. Конечно, все это постановочные съемки, но обожание на лицах обычных немцев было как правило совершенно искренним. Как мог такой непривлекательный субъект – с его абсурдными усиками, скрипучим голосом и выпученными глазами – вызывать столь фанатичную преданность?
Почти не встречавшийся прежде, кроме как в религиозном контексте, феномен Адольфа Гитлера заставлял вполне здравомыслящих людей подавлять деятельность той части мозга, которая отвечает за рациональность мышления. Министр обороны Германии фельдмаршал Вернер фон Бломберг заявлял, что сердечное рукопожатие фюрера могло излечить его от насморка. Фельдмаршал Герман Геринг рассказывал: «Если Гитлер говорил вам, что вы женщина, вы покидали здание уверенным, что так и есть». Существует бесчисленное количество примеров того, как разумные люди – как мужчины, так и женщины – попадали под очарование Гитлера. Один из его старших офицеров, генерал Вальтер Варлимонт, вспоминал, что «едва ли кто-то из крупных командующих фронтом, вызванных в штаб для доклада, был способен не прийти в трепет в присутствии Гитлера»[11].
Черчилль, наоборот, казалось, никогда не имел подобной, почти мистической, власти над другими людьми. Если Гитлер обладал харизмой, то у Черчилля она отсутствовала. Почему же Гитлер вызывал больший трепет и восхищение, нежели Черчилль? И почему, несмотря на это, Черчилль в конце концов оказался более успешным лидером? Что сделало Гитлера и Черчилля лидерами, и какие особые навыки и приемы они использовали, чтобы заставить миллионы людей следовать за ними?
Попытки сравнить Гитлера и Черчилля предпринимались неоднократно. Как выразился один из историков семьи Черчилль Джон Пирсон:
Во многих отношениях, как неприятно это ни звучит, Черчилль и Гитлер были похожи. Оба были жестокими людьми, стремящимися к военному превосходству и свято уверенными в собственном особом предназначении. Оба были самоучками, ярыми националистами и вели себя крайне агрессивно по отношению к оппозиции. К тому же оба были чрезвычайно эгоцентричны, являлись превосходными ораторами, подлинными актерами и завораживающими рассказчиками, без труда способными повелевать теми, кто оказался во власти их чар. Оба … [находили] отдохновение в занятиях живописью, мысленных монологах и ночных просмотрах любимых кинофильмов. Их сверхъестественное сходство проявилось даже в том, что они оба описали свой путь к власти в своих чрезвычайно автобиографичных сочинениях, Черчилль в [романе] «Саврола», а Гитлер в «Mein Kampf» («Моя борьба»)[12].
К сожалению, все полезные наблюдения, которые могли содержаться в этом отрывке, сводились на нет, когда автор переходил к утверждению, что Черчилль на пути к власти «вполне мог бы» действовать точно так же, как Гитлер, тогда как сама мысль о Черчилле, прокладывающем дорогу к своей «бабочке» в горошек через реки крови своих политических врагов, представляется абсурдной. Самые могущественные лидеры – и, конечно, не только Гитлер и Черчилль – это «эгоцентричные натуры», ведущие себя «крайне агрессивно по отношению к оппозиции», но там, где Черчилль разбивал своих противников в пух и прах в словесных дебатах и побеждал их, набирая большинство голосов в парламенте, Гитлер расстреливал оппонентов в «ночь длинных ножей», а от остальных избавлялся, отправляя их в Дахау и другие концлагеря. Черчилль никогда бы не подумал прибегать к подобным методам, даже если бы в его собственной стране возникла та напряженная обстановка, которая царила в Германии в 1920-х гг. Да, в 1940 г. он действительно отправлял британцев в лагеря согласно директиве 18В, но он всегда считал это, по его же собственным словам, «в высшей степени гнусным» и отдал приказ об освобождении, как только позволила обстановка. Он собирался использовать газ, когда – и если – немцы вторгнутся на территорию Британских островов, но не как средство геноцида в отношении гражданского населения.