В Новочеркасск добирались почти двое суток.
Сначала пришлось до утра просидели на вокзале. Поезд отправился только на рассвете. Потом среди бела дня ещё несколько часов состав простаивал, где-то в полях. Громадные расхождение с расписанием для советских железных дорог были вполне обыденным явлением.
Новочеркасск встретил ульяновских парней ласковым солнцем и пением птиц. Город утопал в зелени. Но настроение призывников было сдержанно тревожное. Поскольку не каждый день призывают в Красную Армию.
Ближе к обеду служебный автобус доставил призывников к воротам воинской части. Капитан Кикоть провёл парней через центральный КПП. Дежурный прапорщик жадно смотрел вслед ещё гражданским парням, а дневальный – солдат-срочник родом из Узбекской республики, прослуживший уже полгода и носивший гордое звание «салаги» – заговорщицки произнёс: «Мясо прибыл, бля».
Прапорщик недовольно покосился на узбека, но отчего-то промолчал. Достал его этот боец. Впрочем, как и прочие земляки дневального.
Капитан построил призывников в одну колонну и кривой гусеницей повёл по плацу к гарнизонному штабу. Денис замыкал процессию, хотя ростом был выше других. В руке он держал только чёрный полиэтиленовый пакет с туалетными принадлежностями, который собрала для него Галина Николаевна.
– Ну что, братцы-кролики, – затеял прощальную речь капитан Кикоть, – вот и закончилось наше маленькое путешествие. Я в штаб, значится, ну а вы ждите команды. Сейчас, парни, вас отведут в баньку, переоденут, подстригут, кого требуется, и забудете вы мамкин дом. Повезло вам, конечно! Прямо зависть берёт!
Настроение у капитана было весёлое. Он ещё раз осмотрел ульяновских, остановив внимательный взгляд на Денисе Завалуеве. Хотел ему что-то сказать отдельно, но отчего-то промолчал, потому что в двух словах новобранцу всего не передашь. Нравился Кикотю это здоровяк. Была в Денисе особенная стать; особенная порода человека.
Приложив руку к виску, капитан браво отдал честь ульяновской команде и направился в штаб.
– Всё-таки надули нас с Краснодаром, – морщился Андрюха. – Привезли, хрен знает куда.
– Это ростовская область, лапоть, – разъяснял Лёха. – Здесь виноград, степи и казачий край.
Андрюха посмотрел на солнце и звучно чихнул.
– Да похуй мне, на виноград. А вот казачий край, это прекрасно. Значит, будем во все дыры казачек драть и не скучать о доме, – достав сигарету, оскалился Андрюха. – Хотя самые красивые женщины живут у нас на Волге.
Он закурил. Когда ещё придётся вот так запросто подымить возле штаба и помечтать о чернобровых казачках.
Трое парней поддержали Андрюху, мол, да, на Волге бабы в самом соку – и тоже закурили, задумчиво смотря, куда-то в сторону высокого бетонного забора, окружавшего неприступной стеной и колючей проволокой всю воинскую часть.
Денис, Лёха и Антон предпочли не нарушать порядок. Но о чернооких казачках тоже задумались, вспоминая своих голубоглазых.
***
Одни офицеры заходили в штаб, другие – выходили. Все косились на ребят в гражданке. Но никто не одёрнул за курение в неположенном месте. Ещё успеется наказать.
Минут через десять явился прапорщик, которому было лет двадцать пять.
– Вы с Ульяновска? Сукины дети? Или всё же внуки Ильича? – хмурясь спросил он, вероятно, желая пошутить.
Пацаны невпопад закивали, захихикали; все, кроме, Дениса.
– А ты чего: глухой или не ульяновский? – придирался к царевичу прапор.
– Симбирский я. Внук священной горы, – ответил принц Завалуев.
Прапорщик покачал головой и хмыкнул:
– Ну-ну… Борзый, значит… Понятно…
Он пересчитал новобранцев по головам и нехотя скомандовал:
– За мной, шагом марш.
Снова парни прошли по плацу, зацепив его краешек, где на асфальте белой краской начерчены квадраты для строевой подготовки; затем свернули по тропинке мимо пышных елей к четырёхэтажной столовой.
– Мы на месте стой, раз-два… – остановил неровную колонну прапор точно за столовой, перед одноэтажным зданием, на котором написано «Солдатская баня».
Прапорщик подходил к каждому из новобранцев и осматривал одежду, словно примеривал её на себя.
– Так, бойцы, информирую всех и каждого. Если очень жаль расставаться с гражданскими шмотками, то вашу одежду можно отправить домой посылкой. Хранить гражданское, запрещается; да и негде. Вам здесь не гостиница и не курорт. Это всем понятно?
Парни снова кивнули. Денис смотрел в сторону, а если точнее, на группу солдат, которые оккупировали курилку, приглядываясь к свежему «мясу».
– Ты чего блять, особенный баран? – прикрикнул на царевича прапор. – Я кому здесь блять объясняю?
Принц крови пожал плечами.
– Извините, товарищ командир, – широко улыбнулся царевич. – Витаю в облаках. Маму вспомнил… Я ведь в армии первый раз. Да и кушать хочется…
Прапор впился взглядом в громадного призывника. Слишком уж тот был опрятный, ровный какой-то, и взгляд у него вполне разумный. Обычный новобранец похож на перепуганного идиота. Призывник еле ноги волочит и боится рот свой поганый раззявить. А этот крепыш всё по сторонам зыркает, будто его на экскурсию привели. Обормот!
– Ладно, проехали, боец, – успокоил сам себя прапор. – Короче, если шмотки не нужны, бросайте их в бане на пол и в душ шагом марш! Всем советую забыть о гражданских вещах, и любимые трусы со слониками настоятельно требую не прятать в карманах. Всем вам выдадут нижнее бельё и верхнее тоже… и станете вы инкубаторскими, то есть одинаковыми, и невъебенно красивыми советскими солдатами! Всем понятно? – на всякий случай уточнил прапорщик.
Теперь кивнули все разом, даже Денис.
– Ну а теперь мыться, товарищи духи! – заулыбался прапор. – Заходите быстрее, и не стой под стрелой!
Ульяновские зашли внутрь солдатской бани. Там их поджидал банщик альбинос. Одет он был по форме и раздавал новенькую форму, включая сапоги, ремни и пилотки. Банщик был явно из эстов. Стройный, белобрысый и конопатый. Ну, совсем как Лёха, только на голову выше.
– Алексей, ты у нас случаем не эстонец? – поинтересовался Денис, находя очевидное сходство в бесконечной белобрысости.
– Папа русский, мама русский. И я русский, – замотал башкой Алексей Карпов, но к эсту всё-таки присмотрелся. Банщик действительно походил не на самого Лёху, а на Лёхиного двоюродного брата из Рязани.
– Так, хватит базарить! Раздеваемся, а тряпки кидаем сюда! – указал рукой место сбора гражданской одежды прапор.
На полу уже были свалены в кучу: джинсы, футболки, кроссовки, туфли, сандалии и прочее тряпьё. По всему понятно, что сегодня в бане уже встречали новобранцев, только в большем количестве. Одежды было человек на тридцать, а то и больше.
– Я грешным делом подумал, что он глаз положил на наши шмотки, – шепнул царевичу Лёха, снимая штаны.
– Забей на вещи, – только и ответил Денис.
Парни разделись догола. Затем проследовали в душевую. На входе эст щедро раздал всем по маленькому куску мыла.
Ничего нового принц крови в душевой не обнаружил. Потёртый кафель, трубы с ржавчиной и отсутствие горячей воды. Скупая струя из душа была чуть тёплой.
Царевич ополоснул своё могучее тело, ловя на себе косые взгляды сослуживцев и банщика. Выглядел он богатырём среди недокормленных и недоношенных юнцов. Мощные ноги, мускулистая грудь и прочие огромные достоинства мужчины влекли внимание даже других мужчин. Завидовали ему, паразиты!
Прапор тоже рассматривал новобранцев. Тоже смотрел на царевича.
– Все, кто помылся, милости прошу в парикмахерскую. Будем вас превращать в настоящих советских солдат. И заметьте, никакой магии!
Денис первым присел на стул. Стриг его не без удовольствия эстонец. Ручная машинка для стрижки волос брала кучно и рвано. Эст управлялся с аппаратом неуклюже, но азартно. Патлы царевича безжалостно падали на пол.
– Надо бы солдата сначала подстричь, а лишь затем в душ загонять, – резонно заметил принц крови, наблюдая за своими падшими волосами.
На что банщик-парикмахер только оскалился своими большими, белыми зубами и сказал с сильным эстонским акцентом:
– Тэпэрь, брат, са-аепись будет!
Денис погладил колючую, лысую голову. Ему не понравилось. Его плечи и спина были завалены обрубками волос, что только добавляло дискомфорта.
– Туалет здесь где? – спросил царевич.
– Нээт туалэтта. Поссышь большая параша. Терпи, братищка, – улыбчиво ответил банщик.
Прапор продолжал изучать новобранца Завалуева. И сжалился.
– Можешь второй раз помыться. Только быстро, – разрешил он снова зайти под душ.
Денис смыл волосы с плеч. Был осторожен, используя магию, выравнивая недостатки армейского парикмахера. Короткое заклинание, и его голова стала совершенно гладкой – как говорится, как бильярдный шар.
Он вышел из душевой, но никто не обратил внимания на его волшебное преображение, случившееся без бритвенного прибора. Лысый и лысый. Гладкий, ну и гладкий. Солдат не баба, чтобы им любовались.
Затем выдали одежду. Одеть новобранцев оказалось довольно прозаично и быстро, кроме бугая Дениса Завалуева. Банщику пришлось порыться в отдельной комнате, выбирая для царевича и штаны, и китель, и сапоги.
После долгих приготовлений Денис, наконец-то, примерил форму.
– Не жмёт? Нормально? – поинтересовался прапор, рассматривая огромные кирзовые сапоги.
– Как родные, – потоптался на месте царевич.
– Вот и чудно… трам-пам-пам, – пропел прапорщик, передавая принцу новенький ремень. – Ты, дружок, ремешок-то потуже затяни. Не положено ещё на яйцах бляху таскать.
Денис втянул воздух и затянул ремень.
– Совсем другое дело! На людей стали похожи! Орлы! – умилялся прапорщик.
В большой банной раздевалке, рассчитанной на два полных взвода, на стене висело приличных размеров зеркало, в которое и любовались собой ульяновские парни. Денис выглядел, как муравей переросток. Остальные тоже напоминали муравьёв поменьше, поскольку прапор просил каждого затянуть ремешок потуже.
– А теперь, товарищи курсанты, вас ожидает праздничный обед! – радостно оповестил всех прапорщик, будто приглашал на фуршет с шампанским и на танцы с девочками. – Выходим на улицу и строимся.
Столовая была в трёх шагах от солдатской бани. Ульяновских кое-как выстроили в колонну по два. Денис уже стоял во главе. Рядом с ним Андрюха Марченко, который явно был ниже царевича.
Они зашли через главный вход в столовую, которая была и столовой, и торжественным залом, и клубом, где показывали по воскресеньям фильмы, где собирались солдаты по праздничным дням.
Первый этаж напоминал холл обычного советского кинотеатра. На стенах висели под стеклом фотографии актёров и всем известные картины боевого прошлого Красной Армии. Знаменитое водружение флага над рейхстагом венчало экспозицию на первом этаже.
Далее была широкая лестница с массивными перилами, ведущая наверх, в саму столовую.
Семеро ульяновских парней вошли в огромный зал. Зал был полон лысыми новобранцами и мистической тишиной. Тысячи недавно остриженных лысых голов и тысячи голодных ртов – ждали чьей-то команды, чтобы наброситься на солдатское угощение.
– К приёму пищи, приступить! – на весь зал скомандовал дежурный офицер.
Зал на миг затаился, а затем дружно и очень громко ответил: «Аллаху акбар!»
Ульяновские раззявили рты. Вся огромная столовая на втором этаже была полна призывниками из Узбекистана. Их было тысячи. Лишь изредка-изредка островками мелькали светлые лысины русских парней.
– Вот и поимели мы казачек… – ошарашено выдохнул Андрюха. – Лучше бы нас в Афган привезли…
Прапорщик весело посмотрел на ульяновских ребят:
– Добро пожаловать в ад, товарищи духи! – рассмеялся он. – Давай за мной. Сейчас найду вам местечко. Подкормим!
Парней рассадили за разные столики. Денис и Лёха держались вместе. Антон, было, запротестовал, когда его усаживали отдельно от всех, но прапор был непреклонен.
За каждым столом сидело человек по двадцать. Десять с одной стороны, десять с другой. Для каждого солдата предусмотрена отдельная казённая ложка, металлическая тарелка (которую наполняли и первым, и вторым блюдом) и керамическая чашка без ручки… Из больших кастрюль, похожих на казаны, попахивало непонятным супом, который, уже вкусившие прелести службы солдаты, называли «суп из семи залуп». Точно в таких же кастрюлях сегодня была гречневая каша. Большими половниками все бойцы сами себе накладывали пищу. На столе также был нарезанный хлеб (много чёрного хлеба), кисель в чайниках, а в тарелках жирная свинина – ровно столько кусков, сколько бойцов трапезничают за столом. Сальные куски узбеки делили между собой, невзирая на религиозные запреты. Свинина была не просто жирная, она была почти без мяса и пахла энергией для выживания.
Лёха схватил половник, плеснул себе супчика.
– Хер с ним… два года я выдержу. Надо есть! – поморщился он и добавил, будто извиняясь: – Денисыч, я жрать хочу, просто пиздец!
Зачерпнул ложкой жижу с кусочком картофеля, он попробовал.
Шевельнув белёсыми бровями, подытожил:
– Да похуй!.. сойдёт!
Денис тоже был жутко голоден. Ещё вчера он думал, где раздобыть магическую энергию, а сегодня хотел просто набить желудок. Но суп и греча, а в особенности свинина, которую вынули из супа и порезали на примерно равные куски, вызывали у него лишь приступ тошноты и головокружение.
Царевич поморщился и всё-таки плеснул себе в чашку киселя из чайника, и прикусил кусок чёрного хлеба. Он так и не притронулся к первому блюду и не попробовал второе произведение солдатской кухни. Достаточно киселя, который был в меру сладким. Кисель пришёлся весьма кстати. Принц Завалуев съел ещё второй кусок хлеба и замер, оценивая обстановку вокруг.