Мария Андреевна проснулась за десять минут до будильника. Она сама не понимала, зачем его ставит. За долгие годы работы по одному и тому же графику уже давно научилась просыпаться без него, но тем не менее каждый вечер выставляла на шесть утра. Этой ночью Мария Андреевна долго не могла уснуть и всё равно проснулась раньше. Причина её плохого сна дрыхла без задних ног в соседней комнате. Последнее время сын совсем от рук отбился, стал приходить домой после полуночи и каждый раз придумывал разные причины своего опоздания. То у друга засиделся, то загулялся и не обратил внимание на время. Он и раньше позволял себе возвращаться после одиннадцати, а с тех пор, как стал подрабатывать в автосервисе, подобные случаи участились. Как ни пыталась она выяснить, где находится место его работы, – бесполезно. Лёша тотчас переводил разговор на другую тему, и больше она ничего не могла добиться от него. Когда сын возвращался поздно, Мария Андреевна ругалась с ним. Он клялся и божился, что такого больше не повторится, но хватало его ненадолго. Через какое-то время Лёша снова нарушал своё обещание. Так было и накануне. Как обычно, перед рабочей сменой Мария Андреевна легла спать в пол-одиннадцатого в надежде, что Лёшка вот-вот вернётся домой и тогда она сможет спокойно уснуть. Мария Андреевна была из тех родителей, кто глаз не сомкнёт, пока ребёнка нет дома. Пока она читала книгу, время незаметно перевалило за одиннадцать. Она встала с кровати, сунула ноги в тапочки и в волнении принялись ходить по комнате. Каждый раз, ожидая его, она места себе не находила. Зная своего задиру, о чём только не думала Мария Андреевна. Как назло, в голову лезли самые нехорошие мысли. Когда на часах было десять минут первого, она услышала, как в замочной скважине тихонько поворачивается ключ. «Думает, что я сплю», – ухмыльнулась она и поспешила в прихожую. Лёшка на цыпочках вошёл в квартиру, осторожно прикрыл за собой дверь и, нащупав выключатель, зажёг свет.
– Ой, ма, ты меня напугала, – воскликнул он, приложив руку к груди, – ты чего в темноте стоишь?
Лёшка снял чёрную шапку, запустил пальцы в волосы, пытаясь придать волнистым кудрям приличный вид.
– Тебя жду, – ответила она и спросила: – Лёша, тебе сколько лет?
– С утра было пятнадцать, – пошутил он.
– Прекрати ёрничать, – строго оборвала мать, – ты не имеешь права находиться на улице после одиннадцати. Я устала тебе говорить об этом. Как ты не можешь понять: если с тобой что-нибудь случится, у меня будут неприятности. Ты этого хочешь?
– Нет, конечно, – дёрнул он плечом, – просто в автосервисе задержался, запчасти привезли, нужно было помочь разгрузить.
Алексей снял куртку, повесил её на вешалку и стянул через голову толстовку. Мать удивилась его грязным кроссовкам. Она тоже ходит по улицам, но тем не менее её обувь всегда остаётся чистой. Хотя чему удивляться, мальчишка с детства был такой, поросёнок ещё тот, везде умудрялся грязь найти. У всех брюки чистые, а у него вечно замызганные штанины, особенно в сырую и дождливую погоду.
– Твоё начальство знает, что ты несовершеннолетний? – не унималась Мария Андреевна.
– Мам, какая им разница, сколько мне лет, – ответил Лёшка, – я у них неофициально работаю, да к тому же по собственному желанию, меня никто не заставляет.
– Ты не забыл, что тебе завтра в школу? – спросила она. – Уроки сделал?
– Сделал, – опустив глаза, ответил Лёшка.
– Сын, зачем ты врёшь? Когда ты их делал? Пришёл из школы, книжки из рюкзака выкинул и улетел. А вернулся после полуночи. – Мария Андреевна покачала головой. – Ой, Лёшка, Лёшка, доведёшь ты меня до инфаркта.
– Да что их там делать? Делов на полчаса, – хмыкнул он. – Ма, что ты так за меня переживаешь, я уже не маленький.
– Вот заимеешь своих детей, я посмотрю, как ты будешь не переживать за них, – всплеснула она руками. – Ладно, я пошла спать. Мне, между прочим, в шесть утра вставать. Хоть бы немного мать пожалел.
– Мамуль, ну прости, – извинился Лёшка, – я больше так не буду.
– Сколько раз я уже это слышала. – Мария Андреевна обречённо махнула рукой и направилась в свою комнату.
– Мам, подожди, – окликнул он её, достал из кармана деньги и положил купюру на тумбочку. – Вот, полторы тысячи заработал, это тебе на продукты. Пятьсот оставлю себе на мелкие расходы. Хорошо?
Мария Андреевна растерялась. Она хотела что-то сказать, но мысли путались, слова вдруг пропали, а в горле встал ком. Эмоции переполняли её. Она с трудом вымолвила:
– Ужин на столе.
– Спасибо, ма.
Дойдя до своей комнаты, Мария Андреевна обернулась.
– И кроссовки помой, а то пойдёшь в школу в грязных.
После разговора она долго не могла уснуть. Казалось бы, надо радоваться, сын помогает, но почему-то сей факт настораживал. Что за деньги, как он их зарабатывает? Она переживала, как бы мальчишка не связался с дурной компанией, молила бога, чтобы не начал употреблять наркотики. До сих пор Мария Андреевна не замечала, чтобы сын приходил домой выпившим или от него пахло табаком. Однажды, когда он вернулся домой поздно, она заставила его подышать. Лёшка выполнил её приказ, а потом сказал: «Ма, не переживай, я не пью и не курю. Не буду скрывать, пробовал, но мне не понравилось. Не моё это. После сигарет во рту как кошки нагадили, а после алкоголя становишься дураком, а мне нужно быть всегда в ясном уме, я же работаю». Когда Лёшка говорил правду, он всегда смотрел прямо в глаза. Так было и в тот раз, и она поверила ему. Мария Андреевна вспомнила коллегу – медсестру Светлану. Её сын тоже подрабатывает, несмотря на то что учится в школе. И она только рада этому: парень с юного возраста учится сам себя обеспечивать. Из рассказов коллеги Мария Андреевна поняла, что её сын увлекается музыкой и занимается созданием аранжировок. Правда, в отличие от Лешки, зарабатывает не выходя из дома. Возможно, зря она так переживает за сына. Как и всем молодым людям, ему хочется иметь карманные деньги, которых, к сожалению, Мария Андреевна не может часто давать. Лёшка не музыкант, зарабатывает как может. Она немного успокоилась и решила, что больше не будет грызть его по поводу работы. Вот только одна мысль не давала покоя: сын Светланы хорошо учится в школе, не стоит на учёте, не участвует в драках и к нему домой не приходит участковый.
Проснувшись утром, Мария Андреевна позволила себе ещё пять минут полежать в кровати. Как же не хотелось вылезать из-под тёплого одеяла и тащиться по холоду в больницу. «Интересно, наступит ли когда-нибудь в моей жизни тот светлый день, когда я смогу уволиться с этой опостылевшей работы? Ладно бы ещё платили по-человечески, можно потерпеть. А то получишь на руки несчастные копейки, даже надбавки за дополнительные смены положение не меняют, и не знаешь, какую дырку сначала заткнуть. Коммуналку оплатишь, кое-что из одежды сыну купишь, всё – денег нет, а ещё жить целый месяц! Хорошо хоть квартира своя, иначе как бы мы с Лёшкой выживали – непонятно», – думала Мария Андреевна, наблюдая за бликами от уличного фонаря на потолке. Она тяжело вздохнула: хочешь не хочешь, а надо вставать. Решительно отбросила одеяло, поднялась с постели и, сунув ноги в тапочки, поплелась на кухню. Увидев в прихожей грязные кроссовки сына на том же месте, где он их оставил накануне, недовольно покачала головой. Мария Андреевна включила чайник и, пока закипала вода, привела себя и обувь своего оболтуса в порядок. Есть совсем не хотелось, аппетит, как назло, приходил, когда она приезжала на работу. Хорошо, если с самого утра в больнице не случался аврал, тогда была возможность перекусить, а бывало так, что завтракала она только в обед. Мария Андреевна заварила кофе и, прихлёбывая его на ходу, пошла в комнату одеваться. Потом вернулась на кухню и написала сыну записку в блокноте. Возможно, в других семьях в таких случаях пишут эсэмэс друг другу, а в их микросемейке было заведено писать бумажные послания.
«Алёша, не забудь позавтракать. Блины в холодильнике. Люблю, мама».
Перед выходом Мария Андреевна зашла в его комнату. Лёшка спал на животе, обнимая подушку двумя руками. Она поправила сползшее на пол одеяло, ласковым поцелуем коснулась щеки, ткнулась носом в изгиб шеи, чтобы ощутить запах сына, и вышла из комнаты, тихонько притворив за собой дверь.
– Алёша, я ухожу на работу, – расслышал он сквозь сон голос матери, – смотри в школу не опоздай.
– Угу, – буркнул он.
– Ты будильник завёл?
– Ма, отстань, – промычал Лёшка.
– Ответь, завёл? – не унималась та.
– Да завёл, завёл, – раздражённо соврал он, накрыл голову подушкой.
Мать ушла, Лёшка перевернулся на бок, натянул одеяло до самого подбородка и снова уснул крепким, беззаботным сном.
Ему показалось что отключился минут на десять, но, когда открыл глаза и посмотрел на экран телефона, Лёша обомлел.
– Ох, ничего себе я поспал, – присвистнул он, почесав затылок, – уже второй урок заканчивается.
В голове пронеслась мысль вообще не ходить в школу. Какой смысл идти на оставшиеся три урока? Но потом Лёшка вспомнил, что в этот день последним уроком химия, и решил не злить Наталью Александровну. Классный руководитель хоть и понятливая женщина, но терпеть не может, когда не ходят на её уроки. Своим ученикам она могла простить любые грехи, но, если кто-то осмеливался прогулять её любимую химию, Наталья Александровна готова была порвать того смельчака, как обезьяна газету. На уроке была сущей мегерой, не приведи господь помешать ей вести его, мало не покажется никому. Но как только звенел звонок, она тут же превращалась в добрейшего человека и запросто могла обнять и поцеловать ученика в щеку. Наталья Александровна была единственным педагогом, кто относился к Алексею с пониманием, невзирая на то, что он отъявленный прогульщик и нарушитель порядка. А ещё она не разделяла учеников на отличников и двоечников, для неё все были любимыми детьми.
Сон мгновенно улетучился. Алексей вскочил с кровати как ошпаренный и помчался в ванную. Быстро почистил зубы и ополоснул лицо холодной водой. Натянул школьные брюки, джемпер и закинул учебники в рюкзак, подумав о том, что так и не сделал домашнее задание ни по одному предмету. Придётся как-то выкручиваться. На кухне обнаружил записку от матери и, прочитав её, невольно улыбнулся. Открыл холодильник, вытащил из контейнера блинчик с творожной начинкой и направился в прихожую. И только теперь, посмотрев на чистые кроссовки, вспомнил, что забыл их помыть вечером. Лёха вернулся на кухню и на записке под посланием мамы написал: «Мамуля, спасибо за кроссовки. Твой разгильдяй сын». Потом открыл холодильник, достал ещё один блинчик и дописал: «Блины божественные». Запихнув в рот остатки, надел кроссовки и, накинув куртку, вышел из квартиры.
По дороге в школу Лёша думал о предстоящем уроке алгебры. Только не подумайте, что он настолько любил этот предмет, что тот занимал все мысли. Вовсе нет. Просто Лёха прогулял два предыдущих урока и теперь размышлял, какую придумать вескую причину, чтобы Елена Николаевна ему поверила, ну, или хотя бы сделала вид. Плюс ко всему ещё и домашнюю работу не сделал, да и как, если даже не знал, что задали.
Вскоре показался зелёный школьный забор, сквозь прутья которого Алексей заметил на спортивной площадке группу старшеклассников. Они дружно гоготали, улюлюкали, выстроившись кругом, и за их спинами не было видно, что происходит в центре. Один из них начал так громко смеяться, что закашлялся и сложился пополам. В образовавшемся пространстве Лёха увидел одноклассника – Антона Анохина. Он стоял в центре, и со всех сторон на его понуро опущенную голову сыпались оплеухи. В каждом классе есть изгой. Анохин был изгоем не только в своём классе, но и во всей школе. Все считали его пустым местом, могли запросто отвесить пинка или подзатыльник, и только Лёша относился к нему по-человечески и всегда заступался. Если он был рядом с Антоном, ни у кого из одноклассников не возникало желания пнуть его или оскорбить, потому как все знали: Лёха Истомин не церемонится, а сразу бьёт в лоб. У него было обострённое чувство справедливости, которое всегда перевешивало чувство страха, свойственное всем живым существам. Лёша почувствовал, как кровь бросилась в голову, непроизвольно стиснул зубы, сжал кулаки и помчался к калитке.
Первым его заметил старшеклассник, который смеялся громче всех.
– А вот и заступничек подоспел, – с ехидцей воскликнул он.
Остальные обернулись, устремив косые взгляды на Лёху.
– Отвалите от него, – потребовал он, кивнув на перепуганного Антона.
Вперёд вышел лидер банды, одиннадцатиклассник по прозвищу Фрол, он пользовался непререкаемым авторитетом у своих шестёрок.
– А то чё будет, Истомин? – развязно ухмыльнулся он.
– Увидишь, Фролов, – дерзко ответил Лёша.
Он настолько привык отстаивать своё место под солнцем с помощью кулаков, что уже не чувствовал страха перед предстоящей дракой. Поэтому, когда вся толпа двинулась на него, у Лёши даже нигде не ёкнуло. Анохин воспользовался тем, что внимание обидчиков переключилось на одноклассника, отошёл на безопасное расстояние и наблюдал за происходящим со стороны.
– Ну чё, пацаны, давайте покажем мелкому ушлёпку, кто в школе хозяин, – заржал Фрол, повернувшись к своим прихвостням.
Свита разразилась громким хохотом. Они окружили Лёшу со всех сторон и начали толкать, выкрикивая обидные оскорбления. Старшеклассник по фамилии Меркулов замахнулся и ударил Леху в лицо. От неожиданного удара тот отлетел назад, вытирая кровь с разбитой губы. Лёша в бешенстве сжал кулаки до боли, чувствуя, как в ушах пульсирует кровь. Как бы ни хотелось ему кинуться на обидчика, он понимал: одному с толпой не справиться. Забьют, как мамонта. «Тут надо действовать по-другому. – Мысли лихорадочно суетились в его голове. – Чтобы шестёрки испугались, надо вырубить вожака».
– Ладно, пацаны, с него достаточно, – снисходительно заявил Фрол, – думаю, в следующий раз сто раз подумает, прежде чем дерзить старшим.
Под дружный ржач свиты он решил на прощанье отвесить Лёше щелбан по лбу и уже занёс руку. Истомин мгновенно сориентировался и перехватил его запястье левой рукой, а правой со всей силы ударил в подбородок. Удар был такой силы, что все услышали, как у Фролова клацнули челюсти. Он очумело завращал глазами, попятился назад, расставив руки в сторону, точно дельтаплан, и мешком свалился на землю. Тактика Лёши сработала на сто процентов. Больше никто из шестёрок не решился ударить его, лишь со всех сторон посыпались угрозы.
– Ты чё, козел, – заорал старшеклассник Поляков, – живым отсюда не уйдёшь.
– Да мы тебя уроем…
– Ты не жилец…
– А какой вам смысл убивать меня? В тюрьму захотелось? Уверен, никто из вас туда не хочет, – хмыкнул Лёшка. – Я прекрасно понимаю, что с вашей бандой один не справлюсь, поэтому хочу заранее предупредить: ещё раз тронете меня или его, – он кивнул в сторону дрожащего от страха Анохина, – буду мочить вас по одному. Так что впредь ходите и оглядывайтесь.
По всей видимости, Лёша выдвинул веский аргумент. Очухавшийся к тому времени Фрол и остальные многозначительно переглянулись.
– Никто тебя не собирался бить, – Фрол сбавил обороты, – ты сам напросился.
– Я вас предупредил, – напомнил Лёха.
– Пойдёмте, пацаны, вы же видите, он псих, о чём можно с ним базарить?
Старшеклассники направились в школу, периодически оглядываясь. Антон подошёл к Алексею.
– Лёх, спасибо, – поблагодарил он, – мне жаль, что из-за меня тебе губу разбили.
Анохин вытащил из кармана куртки пачку бумажных салфеток и протянул товарищу. Истомин достал одну и промокнул всё ещё сочившуюся из раны кровь.
– Как ты здесь оказался?
– На перемене вспомнил, что забыл дома тетрадь по химии, и побежал за ней. Наталья Александровна предупредила: кто придёт без домашнего задания, останется после уроков наводить порядок в лаборантской. А когда возвращался назад, нарвался на них. Фрол меня позвал, я хотел пройти мимо, но он сказал, если не подчинюсь, будет хуже. Ну я подошёл, а они начали издеваться, всю голову отбили подзатыльниками, – рассказал он и потёр затылок.
– Тоха, нельзя быть такой размазнёй, – возмутился Лёша, – нужно давать отпор. Уж лучше по морде получить, чем всю жизнь об тебя будут ноги вытирать.
– Тебе хорошо говорить, ты смелый, а я трус. Если бы не ты, мне бы жизни не дали в этой школе, пришлось бы переводиться в другую. Спасибо, что заступаешься за меня.
– А ты думаешь, в другой будет иначе? Дело не в школе, а в человеке. Если не умеешь за себя постоять, тебя везде будут пинать. Ладно, проехали, – отмахнулся Лёша. – Лучше дай списать домашку по химии, что-то мне совсем не хочется полы драить.
В школу они пришли, когда уже заканчивался третий урок. «Опять алгебру прогулял, – подумал Лёша. – Елена Николаевна съест меня живьём».
Не успели они дойти до раздевалки, как в коридоре прямо перед ними выросла строгая, властная фигура завуча.
– Истомин, ты ли это? – воскликнула Нина Петровна, разведя руки в стороны, будто хотела его обнять.
Но это только казалось, на самом деле её глаза метали молнии, а саркастический тон выдавал раздражение. Лёша понял: ничего хорошего от этого разговора ждать не стоит.
– Я, – как ни в чём не бывало ответил он.
– Явился, не запылился, – усмехнулась она. – Объясни-ка мне, дружок, ты почему сегодня прогулял три урока?
– Проспал.
– Действительно, почему бы тебе не поспать? Ты же у нас учишься на одни пятёрки, школу никогда не прогуливаешь, – подначила завуч. – А что с губой?
– Упал неудачно, – ответил Лёха, невольно прикоснувшись к подсохшей ране.
– Истомин, тебе не кажется, что ты часто падаешь? – с ехидцей спросила Нина Петровна. – Или падучая напала? Сейчас же иди к директору. Галина Михайловна сказала, чтобы сразу шёл к ней, – сообщила она и перевела взгляд на Антона: – А ты, Анохин, почему не на уроке?
– Домой бегал за тетрадью по химии и случайно задержался.
– Один проспал, другой задержался, устроили из школы проходной двор. – Нина Петровна сурово посмотрела на одного, потом на другого, покачивая головой. – Марш с моих глаз долой.
Молоденькая симпатичная секретарша по имени Катя встретила Лёшу приветливым взглядом, когда он вошёл в приёмную директора.
– Лёшка, опять ты? – улыбнулась она. – Что-то последнее время к нам зачастил.
– Галина Михайловна меня вызвала.
– Да знаю я. – Девушка встала из-за стола и, цокая тоненькими каблучками, прошла мимо него, обдав ароматом духов. – Погоди минутку, сейчас спрошу, может ли она тебя принять.
Катя постучала в дверь и, когда из-за неё донеслось: «Войдите», – скрылась в кабинете директора. Не успел Лёша осмотреться вокруг, как она вернулась.
– Иди. Удачи, – прошептала она.
Галина Михайловна сидела за рабочим столом и что-то писала. Увидев Лёшу, она посмотрела на него поверх очков.
– Присаживайся, Алексей, в ногах правды нет. – Директор кивнула на стул у стены и, продолжив писать, добавила: – У нас с тобой разговор будет долгим.
Лёша сел, сложив руки на коленях, как примерный ученик, и застыл в ожидании, точно мраморное изваяние, приготовившись выслушать лекцию и наставления директора. Наконец она положила авторучку и, сняв очки, посмотрела на него.
– Ну что мне с тобой делать, Истомин? – спросила Галина Михайловна. – Почему ты систематически прогуливаешь алгебру и геометрию?
Лёша молчал, потупив взгляд. Не мог же он сказать ей, что терпеть не может эти предметы.
– Алексей, я понимаю, тебе не нравится математика, – будто прочитала она его мысли, – но ты должен понять, это основа образования. Если и дальше будешь продолжать в том же духе, не сдашь ОГЭ, и я буду вынуждена оставить тебя на второй год. Ты это понимаешь?
– Да.
– Ты ведь умный парень, до восьмого класса неплохо учился. Почему теперь скатился на двойки и тройки? Что стало тому причиной? – поинтересовалась директор.
– Не знаю, – вздёрнул Лёша плечами.
Всё это время он сидел, уставившись на маленькую щель между узкими полосками ламината. Лёша не знал, что сказать в своё оправдание. Он и сам не понимал, почему перестал учиться и начал прогуливать уроки. Мать говорит, всему виной его лень, которая, как она выражается, родилась вперёд него.
– Я не хочу вызывать в школу твою маму. Ты уже не маленький и должен сам отвечать за свои поступки. Поэтому давай поговорим не как директор и ученик, а как два взрослых товарища, – предложила Галина Михайловна, – согласен?
– Согласен, – буркнул Лёша.
– Алёша, поставь себя на место своей матери. – Услышав столь неожиданное обращение от директора (так его называла только мама), он вскинул голову и посмотрел на неё.
– Она растит тебя одна, тянет из последних сил. Надеется, что сын вырастет и станет ей надёжной опорой в старости, – продолжала Галина Михайловна. – Какая из тебя будет опора, если ты не хочешь учиться? Кем станешь? Даже для рабочей профессии нужно образование. Пойдёшь улицы подметать, вагоны разгружать? Там много не заработаешь. Ты себя не сможешь прокормить, не то что мать. Представь на минутку: вот ты живёшь всю жизнь ради близкого человека, посвящаешь ему все своё свободное время, отдаёшь ему свою душу, сердце, а он тебя в грош не ставит и наплевательски относится к твоим стараниям. Скажи честно, тебе будет обидно? – Она вперила в него пристальный взгляд. – Тебе не жалко мать?
Слова директора зацепили сильнее угроз и криков. Глаза предательски защипало от набежавших слез. Лёша вспомнил свою маленькую, хрупкую маму, и ему стало невыносимо стыдно. С тех пор как погиб отец, она полностью посвятила себя ему. У неё не было личной жизни, он никогда не видел в их доме посторонних мужчин. А ведь она ещё молодая, ей всего лишь тридцать пять, к тому же красивая женщина. Лёша не раз замечал, какими взглядами провожают её мужчины, когда вместе с ней выбирался по семейным делам. Она могла бы ещё устроить свою судьбу и жить в своё удовольствие, но вместо этого положила себя на алтарь сына и полностью растворилась в нем.
– Жалко, – пробормотал он, стыдливо опустив глаза.
– Тогда даже не ради себя, а ради неё возьмись за ум. И прошу тебя, Алексей, давай больше не будем возвращаться к этой теме, – сказала директриса и, показав на его разбитую губу, добавила: – и перестань биться, как гладиатор, драки тебя до добра не доведут.
Лёша мог пообещать, что не будет прогуливать уроки и станет лучше учиться, но такого обещания дать не мог. Он не какой-то безбашенный драчун, который дерётся ради удовольствия. Лёша никогда не начинал драку первым, он всегда защищался. Как в ситуации с Фроловым. Получается, дай он такое обещание, должен был стерпеть удар в лицо и проглотить обиду. Это только в Библии написано: «Ударили тебя по левой щеке, подставь правую». В жизни всё по-другому: выживает тот, кто умеет за себя постоять.
Ему не хотелось давать пустых обещаний, которых он не смог бы исполнить. Лёша посмотрел в глаза директрисы и честно сказал:
– Я постараюсь.
Во время перемен самым популярным местом среди учеников становился второй этаж. На первом находились охрана, гардероб, столовая и администрация, там не повеселишься, на третьем – кабинет классного руководителя Натальи Александровны, тоже особо не побесишься. Шла перемена между четвёртым и пятым уроками. Школьный коридор, точно большой муравейник, кишел народом. Все учителя знали, что во время перерывов второй этаж превращается в игровую площадку, но закрывали на это глаза. Они считали, лучше пусть ученики отдыхают между уроками в школе, чем разбредутся кто куда, потом ищи-свищи их, как ветра в поле. Ругались они только в том случае, если кто-то приносил мяч. Если преподавателям удавалось поймать нарушителя, то его ждало суровое наказание. Да и как можно было не наказать, когда уже несколько раз горе-футболисты во время игры разбивали стёкла. Когда Костя Данилин, одноклассник Истомина, вытащил из рюкзака футбольный мяч, ученикам оставалось только молиться, чтобы никто из учителей не заглянул на «вечеринку».
– Леший, иди мяч попинаем, – предложил Данилин.
– Не, Костян, без меня, – отмахнулся Лёша, – мне надо химию списать.
Парни разбились на команды, а с двух сторон коридора поставили на шухере мальчишек из младших классов. В воображаемых воротах, границы которых обозначались рюкзаками, тут же выросли вратари, и начался матч. Некоторые девчонки стояли у стеночки, шептались и хихикали, поглядывая на игроков. Другие зависали в гаджетах, сидя на диванах в небольшом кармане коридора. Одна из старшеклассниц включила музыку на телефоне, и девушки начали танцевать. Лёша примостился на подоконнике. Пока пацаны играли в футбол, он списывал домашнюю работу, поставив за спиной Антона в качестве наблюдателя на тот случай, если неожиданно появится классный руководитель. Лёха на автопилоте перекатывал в свою тетрадь задачи, не вникая в суть, при этом искоса поглядывал на один из диванов, где сидела одноклассница Варя Котова. Её пшеничные волосы были собраны в высокий хвост, несколько прядей выбились из причёски, придавая ей соблазнительно растрёпанный вид. Она увлечённо читала книгу, на обложке которой Лёша прочитал: «Гордость и предубеждение». Девушка беспечно покачивала тонкой ножкой в нейлоновом чулке, обутой в изящную туфельку. Несмотря на все свои грехи, Истомин пользовался уважением в классе среди пацанов и популярностью у девчонок. Своим высоким ростом, спортивным телосложением, выразительными чертами лица, слегка вьющимися каштановыми волосами, а главное – врождённой непринуждённостью манер он разительно отличался от других парней, вытянувшихся и возмужавших к девятому классу. Не только одноклассницы, но и девушки из старших классов заглядывались на него. И лишь одна Варя не замечала его. Лёше порой казалось, она даже не знает, что он учится вместе с ней в одном классе. А когда удостаивался её вскользь брошенного взгляда, то думал, что она смотрит сквозь него на кого-то другого. Пару раз Лёха даже оборачивался посмотреть, не стоит ли кто за его спиной. И ещё, как назло, в классе Варя сидела прямо перед ним. Шелковистые волосы каждый день маячили у него перед лицом, сводя с ума своим клубничным запахом. Ему так и хотелось пропустить блестящие пряди между пальцев и провести рукой по всей длине. Однажды он не сдержался и осуществил свою мечту. Почувствовав прикосновение, Варя возмущённо обернулась, Лёша подмигнул ей и улыбнулся своей самой обворожительной улыбкой, от которой, насколько ему было известно, ни одна девчонка не могла устоять. Но Варя другая: она раздражённо фыркнула, будто лошадка, и, окинув его презрительным взглядом, тут же отвернулась. «Хоть бы идиотом обозвала, – подумал он, – не так обидно было бы. А то проигнорировала, точно к её волосам не одноклассник прикоснулся, а муха села». У Лёши никогда не было комплексов по поводу своей внешности, он был уверенным в себе молодым человеком и только рядом с ней чувствовал себя каким-то уродцем. Несмотря на это, втайне любил её самой высокой любовью, на которую был только способен, и верил: придёт время, и она обратит на него внимание. Варя была для него идеалом девичьей красоты. Он так увлёкся разглядыванием, что совсем забыл, почему торчит у подоконника, и спохватился, только когда услышал звонок. Оставалось переписать последнюю задачу.
– Лёха, ну чё, списал? – подбежал к нему запыхавшийся Костя, его школьный друг.
Они сидели за одной партой, иногда на перемене вместе ходили в кафешку или в кино, если у Лёши были деньги. Холодными зимними вечерами, когда на улице особо не погуляешь, они собирались у кого-то дома, в основном у Кости, и резались в разные игры. В отличие от новенького компьютера друга, у Лёши был старый допотопный комп, который тормозил и был готов отдать богу душу в самый неподходящий момент. Дружба их была своеобразной. Как и положено товарищам, они делились друг с другом пацанскими секретами, но были вещи, о которых Лёша не мог рассказать даже ему.
– Чуть-чуть осталось, – буркнул он, снова уткнувшись в тетради.
– Пойдём, а то Натаха нас съест, – напомнил Данилин, имея в виду химичку.
– Костян, ты иди, я по-быстрому допишу и приду, – сказал он и обратился к Анохину: – Антон, ты тоже иди, спасибо, что покараулил.
Одноклассники шумной толпой повалили по коридору в сторону лестницы. Девчонки тоже заторопились в класс, и только Котова продолжала отрешённо читать книгу, не слыша, как прозвенел звонок. Вскоре галдёж смолк, и на втором этаже повисла звенящая тишина. Лёша дописал задачу, сложил тетради в рюкзак и подошёл к дивану.
– Варя, звонок уже давно прозвенел, – обратился он к ней, нервно щёлкая кончиком авторучки.
Она вскинула голову и уставилась на него отсутствующим взглядом. Ему опять показалось, что Варя смотрит сквозь него. Лёша ненароком обернулся, хоть и знал, что они остались вдвоём.
– Урок начался, – напомнил Лёша.
– Ой, – вдруг спохватилась Варя, спешно поднялась с дивана, засунула книгу в сумку и поблагодарила: – Спасибо.
Лёша не верил своим ушам. Быть такого не может: неужели неприступная скала по имени Варя Котова разговаривает с ним? Он думал, сейчас фыркнет, как обычно, окинет его презрительным взглядом и уйдёт в класс, ничего не сказав.
– Не за что. – Лёша растерянно пожал плечами.
Они вместе направились по коридору.
– Представляешь, я однажды поехала на дачу и в электричке так зачиталась, что пропустила свою остановку, – с улыбкой поделилась она, – отцу пришлось меня забирать с соседней станции. Хорошо, что он был в то время на даче, а то не знаю, как бы добиралась. Время-то уже позднее было.
Лёша чуть дар речи не потерял, услышав неожиданное откровение одноклассницы.
– Такая интересная книга была?
– Да, – кивнула Варя и продолжила: – Я тогда Стендаля читала.
– «Красное и чёрное»? – машинально спросил Лёша.
– А ты откуда знаешь? – Варя встала как вкопанная и в недоумении уставилась на него.
– Читал, – как ни в чём не бывало ответил он.
– Да ладно. – Она неверяще помотала головой. Её хвост закачался из стороны в сторону. – Истомин, хочешь сказать, что читаешь книги?
– Ну если говорить точнее, то не читаю, а почитываю, – улыбнулся Лёха. – Вообще-то я люблю книги, но не до такой степени, чтобы станции проезжать.
Сколько он себя помнил, всегда видел мать с книгой в руках. Видимо, её любовь к литературе в какой-то степени передалась ему. Она научила его собирать буквы в слова, когда Лёше было пять лет. Обычно в таком возрасте родители рассказывают детям сказки перед сном, а у них с матерью было наоборот. По вечерам она укладывала его в постель, ложилась рядом и слушала, как он читал по слогам свои первые книжки. Чем старше он становился, тем всё больше стал отдавать предпочтение современной, в основном западной, литературе и терпеть не мог классиков, особенно русских. Однажды он сказал матери: «Если бы Толстой или Достоевский написали свои романы сейчас, их не напечатало бы ни одно издательство. Какому современному человеку будет интересно читать описание природы на два листа или бесконечные рассуждения старца, осилив которые к концу не помнишь, чем они начинались». Мама, конечно, была с ним не согласна: «Сынок, просто ты ещё слишком молод для этой литературы. Поверь, придёт время, когда ты с удовольствием прочитаешь «Анну Каренину» или, например, «Игрока». Лёша тут же парировал: «Мам, Джек Лондон тоже классика, и Драйзер, и Кронин, и Диккенс, но их произведения я читаю с огромным удовольствием». Как-то раз он всё-таки заставил себя прочитать роман Тургенева «Дым». С трудом осилив его, он так и не понял, какой смысл вкладывал автор в это название. То ли под дымом он имел в виду непонятную политическую ситуацию, что была в России в те времена, то ли герой сам находился в дыму, запутавшись в чувствах одновременно к двум женщинам. Читая некоторые произведения, Лёша пришёл к выводу, что их смысл понятен только самому писателю. Видимо, создавая своё творение, он рассуждал так: я – автор, моё дело – написать, а ты – читатель, твоё дело – понять, что я хотел сказать. Или, как в народе говорят, догадайся, мол, сам.
– Для меня это открытие дня. – Варя улыбнулась лучезарной улыбкой. Её синие глаза светились мягкой иронией, а симпатичными ямочками на щеках невозможно было не залюбоваться. – Вот уж не думала, что двоечник и прогульщик Истомин читает книги. Как-то не вяжется.
Лёша был поражён нереалистичностью происходящего и пребывал в приятном шоке. Мало того что он шёл по коридору рядом с девчонкой его мечты, да к тому же при этом мило беседуя. Снежная королева, жившая в ней до сей поры, наконец-то начала таять. Ещё несколько минут назад, стоя у подоконника и разглядывая Варю, Лёша даже подумать не мог, что это произойдёт так скоро. «Видимо, в этот момент на планете сдох последний заблудившийся мамонт», – подумал он.
– Книги я читаю в своё удовольствие, а из школьной программы мне не всё нравится, – сказал Лёша.
– Я с тобой абсолютно согласна, мне тоже много чего не нравится, – поддержала Варя, – но никуда не денешься, приходится читать.
– Терпеть не могу обязаловку, – ухмыльнулся он. – Наверное, поэтому плохо учусь.
– От обязаловки, к сожалению, никуда не денешься, – философски подметила Варя, – она всю жизнь нас сопровождает. С самого раннего детства для нас существуют «хочу» и «надо», разделённые между собой непроходимой пропастью. Учёба и труд – это всегда насилие и обязаловка, а самостоятельность, веселье, свобода – запретный плод.
– Ты знаешь, есть слово «надо», и есть слова «на фиг». Они удивительным образом сочетаются между собой, – пошутил Лёша. – На фиг надо!
Они рассмеялись. За разговорами не заметили, как поднялись на третий этаж и направились в класс.
– Сейчас нам с тобой влетит за опоздание по самое не хочу. – Варя улыбнулась, игриво подмигнув ему.
Лёша задохнулся от волнения, почувствовав, как бешено забилось сердце. С тех пор, как Варя пришла в эту школу в восьмом классе, он впервые видел рядом с собой абсолютно нормальную девчонку, а не жуткую выпендрёжницу, прикидывающуюся тихоней.
Ребята думали, что урок уже давно начался, поэтому очень удивились, когда увидели в конце коридора с противоположной стороны Наталью Александровну.
– По-моему, нам повезло, – тихо произнёс Лёша, наклонившись к Варе, – она сама опоздала.
Цокот учительских каблуков по паркету разносился как барабанная дробь. Каждый раз, когда он смотрел на золотистые волосы классного руководителя, на её стройную фигуру и удивительно правильные черты лица, она напоминала ему куклу или ангела. И этот образ никак не сочетался с образом мегеры, в которую она перевоплощалась во время уроков.
– И где это вы были, голубочки? – с сарказмом воскликнула Наталья Александровна, увидев их в пустом коридоре. – Уже пять минут как начался урок, а вы только идёте в класс?
– Наталья Александровна, так вас же там нет, а без вас урок не урок, – пошутил Лёша.
Они остановились у дверей в кабинет.
– Истомин, оставь свои шуточки для друзей, – строго оборвала она, – между прочим, я иду от директора. Она опять вызывала меня по твою душу и отчитала, как девчонку. Лёшка, честное слово, я замучилась тебя оправдывать. Ну вот скажи, почему ты сегодня снова прогулял три урока?
– Проспал, – честно признался он.
– Спасибо хоть правду умеешь говорить, – хмыкнула она и вздохнула: – Дело молодое, сама недавно студенткой была, лекции просыпала. А что это у тебя с губой, Пересвет ты наш? Опять с Челубеем бился? – с иронией спросила Наталья Александровна.
Лёша посмотрел на Варю, она сдержанно улыбнулась, глядя на него, и отвела глаза.
– Да нет, – отмахнулся он: – Упал неудачно.
– Это ты будешь рассказывать бабушкам, которые возле твоего подъезда на лавочке сидят, – сказала Наталья Александровна, – мне уже сорока на хвосте принесла, что в роли Челубея сегодня Фролов оказался. Лёшка, ты, конечно, хороший, добрый парень. Молодец, что заступаешься за одноклассника, но нужно учиться решать конфликты дипломатическим путём.
«Ещё одна воспитательница нашлась», – мысленно ухмыльнулся Лёша, вспомнив мать. Он нисколько не удивился, что классный руководитель в курсе последних событий. Она, как никто другой, умела находить общий язык с учениками. Ей не надо было вытряхивать из них информацию, они сами несли её на блюдечке с золотой каёмочкой.
– Наталья Александровна, не всегда получается. – Лёша пожал плечами. – Есть такие кадры, которые понятия не имеют, что такое дипломатия.
– Я всё понимаю, но мне не хочется, чтобы когда-нибудь ты серьёзно пострадал, – сказала учительница и, радостно улыбнувшись, добавила: – Я придумала, как с тобой бороться.
– Что вы имеете в виду?
Наталья Александровна посмотрела на Варю и, подмигнув ей, сказала:
– Варя, возьми нашу Спящую принцессу на поруки.
– В смысле? – Она в недоумении уставилась на учительницу.
– В прямом, – ответила та. – Твоя воспитательная миссия будет заключаться в том, чтобы каждое утро звонить ему по телефону и будить. Справишься?
– Я-то справлюсь, вот только не знаю, даст ли мне Лёша свой мобильный. – Варя вздёрнула плечом, взглянув на него.
– А куда он денется, – ответила за него Наталья Александровна и посмотрела на Лёшу. – А если Варя пожалуется мне, что ты отключаешь телефон, будешь иметь дело со мной. Понял?
– Понял, – с радостной улыбкой кивнул Лёха. Ему даже в самом фантастическом сне не могло присниться, что у него когда-то будет номер мобильного девушки. О таком можно было только мечтать! А теперь она ещё и сама будет ему звонить.
«Однозначно, это самый лучший день в моей жизни», – подумал Лёша. Он поднял вверх указательный палец и с иронией сказал:
– Только при одном условии.
– Истомин, ты совсем страх потерял, – наигранно возмутилась Наталья Александровна. – Это нам выдвигать условия. Не мы с Варварой просыпаем уроки. Ну ладно, так уж и быть, говори.
– Оно очень простое. – Лёша подмигнул Варе. – Ей нужно будет перезванивать мне после первого звонка минут через десять, – пошутил он, и все дружно рассмеялись.
Пока они беседовали, за дверями кабинета творилось полное безумие. Одноклассники, видимо, уже решили, что химии не будет. В кабинете что-то грохнуло, потом звякнуло, а затем раздался дружный смех. «Интересно, чем они там занимаются?» – подумал Лёша, и в этот момент что-то бабахнуло по двери.
– Чувствую, если мы с вами постоим тут ещё пять минут, они снесут её с петель, – покачала головой Наталья Александровна. – В общем, так, все условия потом обговорите, без меня, а сейчас – марш в кабинет. У нас, между прочим, сегодня новая тема.
Стоило только ученикам увидеть на пороге классного руководителя, в классе мгновенно воцарилась тишина, и все замерли. Глядя на них, Лёша вспомнил, как во время прогулок в детском саду играли с малышней в игру. С помощью считалки выбирали водящего, тот отворачивался и произносил такие слова: «Море волнуется – раз, море волнуется – два, море волнуется – три, морская фигура, на месте замри». Остальная детвора раскачивалась и кружилась, расставив в руки стороны. Услышав слово «замри», они застывали в позах, изображая предмет или животное, имеющее отношение к морской теме. Кого там только не было: корабли, крабы, дельфины, пираты, чайки и прочие морские персонажи. Потом водящий подходил к кому-то из игроков и дотрагивался до него, как бы оживляя фигуру, и она начинала двигаться, жестами показывая представление так, чтобы водящий догадался, кого он изобразил. Иногда позы, в которых застывали дети, были настолько смешными, что малышня катилась со смеху, глядя друг на друга. То же было и сейчас. Только в этот раз в качестве водящего была Наталья Александровна. Своей командой «Быстро разошлись по местам» она вывела учеников из оцепенения, их словно ветром сдуло, и через пару секунд все сидели на своих местах, сложив руки на столах, как первоклашки. Глядя на это действо, Лёша с Варей невольно переглянулись, едва сдерживаясь, чтобы не прыснуть со смеху, и тоже направились к своим партам в крайнем ряду у двери. Всё это не осталось незамеченным для Кости.
Наталья Александровна положила журнал на стол и обвела цепким взглядом наконец успокоившийся класс. От милой женщины, коей она была пять минут назад, не осталось и следа. Добрая фея вмиг надела на себя образ строгой учительницы.
Когда Лёша сел на своё место, Костя кивнул в сторону Вари и шёпотом спросил:
– Что это случилось с нашей королевой?
– То, что должно было случиться, – так же шёпотом самоуверенно заявил Лёшка.
– Леший, ты красава, – парни стукнулись кулаками, – я же тебе говорил: рано или поздно стена падёт перед твоими чарами. Мне даже страшно подумать, что ты такого сделал, что она наконец заметила тебя?
– Это уже не важно, – уклончиво ответил тот.
Их беседу нарушила Наталья Александровна.
Она со всей дури хлопнула указкой по столу, отчего особо впечатлительные подпрыгнули.
– Немедленно отставить разговоры, – повысила голос она, – сейчас же открывайте тетради и приготовьтесь показать домашнее задание.
Класс недовольно загудел и заёрзал, шурша бумагой. Наталья Александровна начала проверку с ряда у окна. Так же быстро она прошла второй ряд, и ничья работа не вызвала её нареканий. Дойдя до Лёши, она задержалась у его стола.
– Истомин, скажи, где были твои мысли, когда ты списывал у Анохина домашнюю работу? – спросила она, посмотрев в его тетрадь.
Лёша нисколько не удивился. Все знали, что отличник Антон даёт списывать только ему.
Он оставил её вопрос без ответа. Не мог же он сказать, что в тот момент любовался ножками одноклассницы. На свою голову, за него ответил Егор Степанов.
– Лёха нам завидовал, – хихикнул он, – мы в футбол… – Он не договорил, потому как все взгляды устремились на него. Егор тут же сообразил, что ляпнул лишнее, но, как говорится, слово не воробей, вылетит – не поймаешь. Одноклассники зашипели на него со всех сторон, точно Змей Горыныч с пятнадцатью головами. Егор растерялся и только хотел как-то оправдаться, но его перебила Наталья Александровна:
– Ах, вы ещё и в футбол играете в школе, – подбоченилась она и, нахмурившись, словно грозовая туча, спросила: – Кто мяч принёс?
Лёша заметил, как напрягся Костя. Ясное дело, друг получит по шапке, если классная узнает, что мяч принёс он.
– Наталья Александровна, да Егор прикололся. Не было никакого мяча, и никто не играл в футбол, – вмешался Лёша, – я сам виноват, просто невнимательно списал.
– Ох, Истомин, Истомин, – с укоризной промолвила учительница и покачала головой, – ты даже перекатать домашнюю работу не можешь по-человечески.
Когда с проверкой домашнего задания было покончено, Наталья Александровна вернулась к доске.
– Итак, тема сегодняшнего урока, – сказала она и написала синим маркером на глянцевой поверхности: «Химическая связь. Электролитическая диссоциация».