– Нужно поскорей поднять паруса, – сказал Джориан.
– Как это делается? – спросил Зерлик. – Я никогда не ходил под парусом.
– Сперва встанем против ветра.
Сделав несколько мощных гребков, Джориан развернул судно носом на запад. Волны теперь били в нос корабля, началась сильная качка. Джориан втащил на борт свое весло.
– Подгребай, чтобы не развернулось, – сказал он. – А я займусь парусами… Тьфу, дерьмо собачье!
– Что случилось?
– Забыл, что паруса завернуты.
– Я думал, ты хорошо знаком с морским делом.
– Помолчи, дай подумать!
Джориан взялся за бизань-парус и быстро размотал веревку.
– Моя жизнь тоже под угрозой, – мрачно произнес Зерлик.
– За свою драгоценную жизнь можешь не дрожать. Им нужен я, а не ты.
– Если дойдет до схватки, они не будут особенно разбираться…
Джориан вытягивал в этот момент гардель и отвечать не стал. Рей рывками пошел вверх. Желтый парус зашумел и захлопал, наполнившись ветром.
– Держи против ветра! – крикнул Джориан.
– Может, пойдем с одним парусом?
– Он слишком далеко от центра, корабль все время будет вставать по ветру.
– Я во всех этих хитростях ничего не смыслю. Вон наши преследователи!
Черный баркас, в котором на веслах сидели восемь человек, был уже на полпути от пристани к «Летучей рыбе».
– Почему ты не установил сперва большой передний парус?
– Паруса надо подымать, начиная с кормы. Если начать с того, что ближе к носу, ветер подхватит парус и унесет судно, вот и поплывем по течению прямо в лапы к ксиларцам. Понял?
Джориан закрепил гардель и стал пробираться к грот-мачте. Вдруг Зерлик услышал яростный вопль.
– Что на этот раз? – спросил он.
– Пусть вся нечистая сила свалится на голову сволочи, которая завязала этот парус! Дьявольски тугой узел, да его еще и не видно!
– Поторопись, а то ксиларцы скоро будут здесь.
Преследователи уже приблизились настолько, что можно было разглядеть их лица.
– Я делаю все, что могу. Замолчи и следи за носом.
Рей грот-паруса, обернутый брезентом, торчал за бортом впереди судна, а скрепляющий веревочную обмотку узел находился на самом конце рея. Растопырившись, словно ящерица, Джориан повис за бортом – левой рукой держась, чтобы не упасть, ногами упирался в якорь, а свободной рукой ощупывал конец рея. Развязать тугой узел одной рукой непросто, даже когда его видишь, не говоря уж о том, когда трудишься вслепую.
Ветер крепчал, волны на реке становились все выше. С каждым ударом о борт «Летучая рыба» подскакивала, словно лошадь, берущая препятствие. Оказавшись на гребне волны, лодка шумно плюхалась вниз.
Джориана тоже кидало вверх и вниз, каждый раз на восемьдесят футов, держаться за рей делалось все труднее. Предзакатное солнце позолотило волны со стороны моря, и их блеск слепил Джориану глаза, будто пламя печи.
Баркас приближался. Ксиларцы находились теперь на расстоянии выстрела из лука, но Джориан был уверен: стрелять они не станут. Во-первых, стрелы унесет ветром; во-вторых, он нужен им живым.
– Проклятие! – вскричал Джориан; с него сорвало шляпу; мягко опустившись на воду, она отважно отправилась в путь по волнам.
– Джориан! – крикнул Зерлик. – Они аркан готовят.
Когда пропала всякая надежда, узел вдруг ослабился в скрюченных от напряжения пальцах Джориана. Черный баркас преследователей был уже, можно сказать, на расстоянии плевка. Узел сдался окончательно. Лихорадочными движениями Джориан размотал веревку, скомкал брезент и зашвырнул его подальше назад, угодив прямо в Зерлика. Ткань обвила юношу с головы до ног, словно питон. Стараясь высвободиться, Зерлик выпустил из рук весло.
– Держи против ветра! – заорал Джориан, выбирая гардель.
Зерлик быстро сложил брезент и вновь взялся за весло.
– Берегись, петля! – крикнул он Джориану.
Ксиларец бросил аркан, но неудачно: веревка скрылась в синих бушующих волнах. Желтый грот-парус взмыл вверх. Его подхватил ветер, и лодку сильно качнуло.
– Начинай табанить! – велел Джориан.
– Что это значит?
– О великие боги! Греби, заворачивай направо, дурак!
Зерлик завязил весло, но в конце концов сумел сделать как надо. Судно развернулось и под оглушительное хлопанье парусов двинулось левым галсом. Накренившись вправо, «Летучая рыба» быстро набирала скорость.
С трудом перебравшись на корму, Джориан увидел, что ксиларец снова раскручивает над головой аркан. Черный капюшон упал с его головы, и оказалось, что у него длинные, пшеничного цвета волосы. «Верно, кочевник из швенских степей», – подумал Джориан. В Ксиларе любили брать в королевскую стражу северян: они умели кидать лассо, а ведь главной обязанностью стражников было не охранять короля, а препятствовать его побегу и ловить живым, если вдруг убежит.
На этот раз докинуть петлю до Джориана было легко. Он бросился к кубрику.
– Весло на борт! – скомандовал он. – И возьми меня сзади за ремень.
– Зачем?
– Делай, как говорят.
Зерлик со стуком убрал весло. Джориан поднялся в кубрике в полный рост, одной рукой он держался за бакштаг, а другой показал ксиларцам «нос». Зерлик ухватился сзади за его ремень. Ксиларец поставил ногу на планшир, готовясь кидать аркан.
Подхваченная ветром, петля закружилась в воздухе и опустилась прямо на плечи Джориану. Тот обеими руками схватился за веревку и дернул изо всех сил. Зерлик одновременно потянул за ремень. Плюх! Не ожидавший рывка ксиларец очутился за бортом.
Раздались крики ярости и смятения, преследователи перестали грести. Те, что были ближе к упавшему, поднялись и протянули ему весла. Один от излишнего усердия угодил бедняге по голове. Голова исчезла, но вскоре снова появилась на поверхности.
«Летучая рыба» шла все быстрее, Джориан сидел, пригнувшись, в кубрике, одной рукой держась за румпель, другой сматывал веревку.
– Веревка на корабле никогда не лишняя, – сказал он, весело подмигнув Зерлику.
Баркас остался далеко позади, пока ксиларцы выуживали своего промокшего товарища.
– Теперь мы в безопасности? – спросил Зерлик.
– Почем знать? На этом галсе идем неплохо. Посмотрим, как наша «Рыба» меняет галс и как пойдет, когда перевернем паруса.
– Как это – перевернем?
Джориан растолковал ему, в чем особенности треугольных парусов и какие могут возникнуть сложности, когда при смене галса разворачиваешь рей в подветренную сторону. Джориан с тревогой поглядел вперед, дальний берег устья виднелся все отчетливее: длинная зеленая полоса, одни леса да болота и лишь кое-где вкрапления деревень и злаковых полей.
– Перебирайся вперед, Зерлик, и следи за глубиной. Нам сейчас только на мель сесть не хватало.
– Как мне следить?
– Смотри вниз, а как покажется, что видишь дно, кричи.
Через какое-то время Джориан, зычным криком предупредив Зерлика, резко повернул румпель и повел «Летучую рыбу» на правый галс. Маленькое судно хорошо слушалось капитана и на новом галсе шло не хуже, чем на предыдущем.
– Ксиларцы еще не сдались, Джориан, – предупредил Зерлик. – Они идут наперерез.
Джориан прищурился. Борясь со встречным ветром, преследователи медленно двигались в сторону моря. «Летучая рыба» мчалась куда быстрее баркаса, но курс ее диктовался направлением ветра, и два судна неизбежно должны были встретиться.
– Может, снова свернем, пока не подошли к ним, – предложил Зерлик.
– Можно, но они все равно окажутся южнее. Выйдут в море и перехватят нас на следующем галсе. У меня есть план получше.
В глазах у Джориана появился недобрый блеск; он вел судно, не меняя курса. Баркас был все ближе.
– А теперь, – сказал Джориан, – возьми рупор, пройди на нос и крикни, что мы собираемся использовать свое право пройти первыми. Пускай посторонятся, если не хотят разлететься в щепки!
– Джориан! Если мы столкнемся, разобьются оба судна!
– Делай, что говорю!
Зерлик кивнул, прошел вперед и выкрикнул то, что ему было велено. Ксиларцы повернули головы к «Летучей рыбе», которая стремглав неслась прямо на них. На баркасе произошло оживление, кое-кто из преследователей приготовил сети и лассо. Рыбацкая лодка летела, не сворачивая.
– Умеешь плавать, Зерлик? – спросил Джориан.
– Немного, но до берега не доплыву! О боги, Джориан, ты и впрямь хочешь в них врезаться?
– Увидишь. Предупреди их еще раз.
В последнюю минуту на баркасе спохватились. Принялись грести назад, так что вода вокруг весел забурлила. «Летучая рыба» пронеслась совсем близко, и баркас отбросило в кильватер. Один ксиларец поднялся и стал грозить кулаком, но товарищи силой усадили его на место.
– Уф! – вырвалось у Зерлика. – Ты бы правда на них налетел?
Джориан усмехнулся:
– Чего не знаю, того не знаю. Запас был; если что, могли бы увернуться. По крайней мере, теперь можно выкинуть их из головы и плыть спокойно, если не помешают шторма, штили, морские чудовища и пираты. А теперь, извини, я помолюсь Псаану, чтобы отвел от нас эти напасти.
Наступила ночь, но ветер не унимался. Зерлик сидел, повесив голову, и стонал: пища, съеденная за обедом, давно отправилась за борт, и ужинать он был не в состоянии.
– Как ты можешь? – Он с отвращением глядел, как Джориан, не отрывая руку от румпеля, уписывает довольно сытный ужин. – Ты ешь за двоих.
Джориан надкусил яблоко, прожевал и ответил:
– Раньше и меня в море тошнило. Во время первого похода против пиратов, когда я был королем Ксилара, я просто подыхал от морской болезни. Как тот парень из оперетки Галибена и Сильферо «Славная девочка с корабля». Помнишь, он поет: «Я капитан пиратов бравый»?
– Не слышал. Спой, пожалуйста.
– Попробую, хоть вокальному искусству не обучался: времени не было.
И Джориан запел густым басом, слегка фальшивя:
– Я капитан пиратов бравый.
Колю и режу для забавы,
Горжусь своей лихою славой
И денежки коплю, эх!
И как бы ветры ни свистели,
И как бы мачты ни скрипели,
Не глядя обойду все мели,
Свой бриг не загублю, эх!
Пускай я в золоте купаюсь,
Но даже другу не признаюсь,
Что от морской болезни маюсь
И качки не терплю… эх![2]
– Недурно, – заметил Зерлик. – Надо бы разучить, а то я не знаю ни одной новарской песни.
Он затянул начало тоненько, но очень чисто.
– Ты прекрасно поешь, не то что я, – сказал Джориан, когда Зерлик с его помощью закончил последний куплет.
– У нас человек из знатной семьи непременно должен это уметь… А как ты справился с морской болезнью?
– Да так, спасибо Псаану…
– Спасибо кому?
– Псаану, поварскому богу морей. Организм как-то приспособился, и больше меня не тошнило. Может, и ты привыкнешь. Да, кстати, в Иразе что-нибудь знают о моем… бурном прошлом?
– Насколько мне известно, нет.
– Как же ты о нем узнал?
– От доктора Карадура. Он сказал, что ты был королем Ксилара, а потом вы вместе путешествовали в Мальвану и Швению. Это чтобы мне легче было тебя найти. Он взял с меня слово держать все в тайне.
– Карадур молодец! Умный старик, хоть иногда и бывает рассеянным. Знаешь что: когда мы доберемся до твоей родины, помалкивай насчет Ксилара и всего прочего. Никому ни слова. Хочу, чтобы меня считали просто почтенным мастером. Понял?
– Да, сударь.
– Тогда иди сюда и возьмись за румпель. Скоро уж, верно, час Совы, мне надо немного поспать.
– Можно подвести лодку поближе к берегу? Я плохо вижу землю. Страшно, когда кругом одна вода.
Зерлик показал рукой на восток, где между залитым луной небом и его отражением в море темнела полоса ксиларских земель. Волны дробили лунный свет на тысячи серебристых блесток, отделяющих «Летучую рыбу» от берега.
– О боги, нет! – воскликнул Джориан. – Это же подветренный берег, и чей! Пусть лучше кругом будет побольше воды. Старайся не менять расстояния, оно в самый раз, а если что случится, буди меня.
На другой день продолжал дуть западный ветер, по ярко-синему небу неслись маленькие, словно ватные, облака. Зерлик все еще жаловался на головную боль, однако собрался с силами и немного поел. Джориан, по-пиратски обвязавший голову платком взамен улетевшей шляпы, взялся за румпель. Управляя «Летучей рыбой», он расспрашивал Зерлика о пенембийском языке. Объяснения длились около часа, и вдруг Джориан хлопнул себя по лбу рукой.
– О великие боги! – воскликнул он. – Ну и язык! И как он дается бедным пенембийским детям? Я могу понять, когда в языке есть изъявительное, вопросительное, повелительное, условное и сослагательное наклонения. Но когда к ним еще добавляются желательное, причинное, сомнительное, сообщительное, ускорительное, описательное, протяженное и…
– Ну конечно, мой дорогой Джориан! В этом и состоит, как мы считаем, превосходство нашего языка над всеми прочими. На нем можно точнее выразить, что думаешь. Вернемся хотя бы к совершенному сообщительному аористу глагола «спать». По-новарски было бы: «Говорят, что я имел привычку спать». А пенембийцам достаточно одного-единственного слова…
– Одного-единственного с пятьюдесятью тремя суфф иксами! – проворчал Джориан. А погодя прибавил: – Может, мне лучше затвердить самые необходимые фразы вроде «Здравствуйте» и «Сколько это стоит?»? Я всегда считал, что у меня есть способность к языкам, но от вашей грамматики просто голова идет кругом.
– Напрасно. Стоит лишь заучить правила и не забывать о них, тогда будешь говорить без ошибок. И никаких отклонений и исключений, от которых с ума можно сойти, когда учишь новарский.
К полудню ветер ослабел, волны стали утихать. Зерлик чувствовал себя лучше, он ходил по судну, разглядывая рангоуты, лини и прочие снасти.
– Скоро я стану настоящим моряком! – воскликнул он в порыве воодушевления.
Стоя на планшире напротив бизань-мачты, Зерлик вдруг запел песенку из «Славной девочки с корабля». Последнее «эх!» он сопроводил эффектным жестом, для чего оторвал руку от мачты, перестав держаться. В этот миг набежала большая волна, и «Летучая рыба» накренилась. С испуганным криком Зерлик полетел в воду.
– А, раздави тебя медный зад Вэзуса! – вскричал Джориан, круто поворачивая румпель.
«Летучая рыба» развернулась против ветра и потеряла скорость. Джориан подобрал веревку, отнятую у ксиларцев, привязал конец к планке и швырнул моток Зерлику – его голова то показывалась на поверхности, то снова исчезала, накрытая волной.
Веревку пришлось кидать снова. Только на третий раз Зерлику удалось за нее уцепиться. Джориан схватил его за куртку и перетащил через корму. На Зерлика, скрючившегося на дне лодки, было жалко смотреть: его рвало, он кашлял, плевался, чихал. А Джориан приговаривал:
– Теперь будешь знать, что на корабле все время нужно за что-нибудь держаться, если ты не в кубрике. Запомни правило: одна рука принадлежит тебе, другая – кораблю.
– Хрип, – послышалось в ответ.
Ветер стихал. Солнце село за полосу тумана, которую принесло с моря.
– Мы заштилеем в этом тумане, – сказал Джориан, – надо плыть к берегу да причаливать.
Через час, когда первые завитки тумана поползли мимо «Летучей рыбы», Джориан сбросил якорь и убрал паруса. Ветра не стало. Волны превратились в легкую матовую зыбь, на которой плавно покачивалась «Летучая рыба». Джориан с Зерликом при помощи губки и ведра убирали из лодки воду.
Когда не стало дневного света, наступила кромешная темнота: луна в эту ночь долго не появлялась. Джориан зажег небольшой фонарик. Устав от языковых упражнений, приятели сели за карты. Джориан выиграл несколько марок.
– Никогда не блефуй больше раза за игру, – посоветовал он. – Кто будет дежурить первым? Хочешь, я?
– Нет. Я все равно не усну: столько соленой воды наглотался!
Джориан проспал недолго.
– Какие-то звуки! – шепотом сообщил Зерлик.
Зевая и потирая глаза, Джориан выбрался из каюты. Туман приобрел жемчужно-матовый блеск, это значило, что взошла луна. На море было тихо, как в заводи. Джориан не смог бы сказать теперь, где запад, где восток.
Откуда-то доносился глухой размеренный стук.
Джориан прислушался.
– Весла галеры, – решил он.
– Чьей галеры?
Джориан пожал плечами:
– Может, ирианской, может, ксиларской, а может, альгартийских пиратов.
– Что делать ирианцам или ксиларцам в такой темноте?
– Не знаю. И у тех и у других морские дела сейчас идут худо. В Ире из-за жадности Синдиката, который не хочет раскошелиться на поддержку флота. А в Ксиларе меня не хватает, некому за них как следует взяться. Выходит, что корабли обоих государств мирно стоят у пристани, а значит, стучат пиратские весла.
– Альгартийцы, верно, боятся сесть на мель не меньше нашего.
– У них есть колдуны, которые издали чуют скалы и мели и предупреждают об опасности. Они угадывают приближение штормов и туманов. Давай-ка помолчим, а то, не ровен час, услышат.
– Благородный пенембиец, – заявил Зерлик, – не допустит, чтобы какие-то мерзавцы заставили его молчать.
– Прибереги свои рыцарские замашки до другого раза, когда будешь один. А сейчас моя жизнь тоже под угрозой, как ты вчера выразился. Я не пенембиец, притом не особенно благороден, и считаю, что отсидеться сейчас куда важнее, чем вылезти со своей храбростью.
Так что закрой рот.
– Не смей так со мной разговаривать… – возмущенно начал Зерлик, но Джориан взглянул на него свирепо, и тот притих.
Стук весел делался все громче. Стал слышен и другой стук – судя по всему, барабана, к ним примешивались плеск воды и невнятные обрывки разговора. Джориан настороженно вслушивался.
– Не пойму, на каком языке, – прошептал он.
Звуки стали стихать, потом совсем исчезли.
– Теперь можно говорить? – спросил Зерлик.
– Пожалуй.
– Если эти альгартийские мудрецы умеют предсказывать погоду, почему они не могут ею управлять?
– Знать – одно, действовать – другое. Правда, некоторые колдуны пробуют управлять ветрами и волнами. Бывает, выходит, бывает, нет. Взять хотя бы историю с королем Фузиньяном и приливом.
– Что за история?
Джориан уселся поудобнее:
– Фузиньян был когда-то королем у меня на родине, в Кортолии. Сын Филомена Доброхота, а самого его звали Фузиньяном Лисом; он был небольшого роста, проворный, смекалистый.
Однажды король Фузиньян пригласил самых важных придворных на пикник, который должен был состояться на пляже в Сигруме, в нескольких лье от горо да Кортолии. Это прекрасное место – волны Срединного моря плещут на серебристый песок. Для пикника лучше не придумать, а также для купания и прочих развлечений. Пляж длинной дугой огибает подножие невысокого холма. Туда и отправился король вместе со своими детьми, прекрасной королевой Дэнудой и главными чиновниками государства, тоже с женами и детьми.
Среди гостей был некий Форвиль, дальний родственник короля, в те времена занимавший пост хранителя королевской картинной галереи – должность, прямо скажем, непыльная. Ленивого толстяка Форвиля все, включая короля, считали безобидным ничтожеством. На самом же деле он имел виды на королевский трон и в то время уже начал плести интриги.
Однако в присутствии Фузиньяна достопочтенный Форвиль был полон вкрадчивой угодливости. На этот раз он превзошел самого себя.
«Ваше величество, – сказал он, – слуги расставили столы и стулья для пикника там, где нас затопит приливом».
«Затопит? – задумался Фузиньян, оглянувшись на море. – Пожалуй, ты прав, клянусь Зеватасом! Я прикажу перенести все повыше».
«О нет, сир, в этом нет нужды, – возразил Форвиль. – Могущество вашей светлости безгранично: стоит вам только повелеть приливу остановиться, и он не посмеет ослушаться».
Приливы на Срединном море, надо сказать, слабее здешних, но это не помешало бы компании, расположившейся для пикника не там, где надо, выкупаться с головы до ног.
«Не болтай глупостей», – ответил Фузиньян и собрался распорядиться насчет столов и стульев.
«Но, сир, – упорствовал Форвиль, – это же ясно как день. Можете мне не верить, но прикажите морю – и сами увидите».
«Ладно, черт с тобой, – с досадой сказал Фузиньян, который подозревал, что Форвиль хочет выставить его дураком. – Заодно убедишься, какой вздор плетешь».
Фузиньян поднялся и, поводив перед собой руками, как это делают фокусники, произнес:
Сим-сим, замри-застынь, Вода, на нас не хлынь.
Затем снова принялся за еду со словами: «Если мы вымокнем, ты, Форвиль, заплатишь за испорченную одежду».
Гости оставались на своих местах, но все чувствовали напряжение: замочить дорогой наряд никому не хотелось, а сбежать значило проявить неуважение к королю, который, судя по всему, готов был не моргнув глазом встретить прилив. Какое-то время все шло без изменений, пикник близился к концу, подали сладкие вина.
Но в положенный час прилив почему-то не наступил. Собравшиеся тайком поглядывали на карманные часы, друг на друга и – с растущим благоговением – на маленького веселого короля, который ел, пил и, казалось, знать ничего не желал. Наконец ни у кого не осталось сомнений, что привычный ход вещей нарушен и прилива не будет. Толстая физиономия Форвиля побелела, словно гипсовая маска, он не отрываясь глядел на короля.
Фузиньян тоже был встревожен произошедшим: онто отлично знал, что настоящих колдовских заклинаний не произносил, нечистой силы тоже не призывал, что же тогда остановило прилив? Пока он ломал себе голову – виду, впрочем, не показывая, – к нему подошел сын и тихо сказал: «Папа, там, на холме, какая-то дама, вот просила передать».
Фузиньян увидел, что записка от ведьмы Гло; она жила на холмах Южной Кортолии и давно уже хотела получить должность главной волшебницы королевства. А сама не имела даже официального разрешения на колдовство, потому что никак не могла поладить с королевским Комитетом по делам торговли и лицензиям. И вот колдунья без приглашения явилась на пикник, надеясь уговорить Фузиньяна вмешаться в ее тяжбу с бюрократами. Сверхъестественные возможности Гло помогли ей подслушать разговор Фузиньяна с Форвилем, и она решила не упускать случая: спряталась в лесу неподалеку от берега и, пустив в ход свои самые могущественные чары, удержала прилив.
Возможности Гло, как и всех существ из плоти и крови, были ограниченны. Около часа она сдерживала наступление прилива, но потом почувствовала, что власть ее слабеет. Тогда ведьма быстренько нацарапала записку и подозвала к себе маленького принца, игравшего с другими детьми в салки на склоне холма. Вот что она написала: «Его Величеству от Гло. Сир, волшебство теряет силу, вода сейчас нахлынет. Перебирайтесь повыше».
Фузиньян понял, что произошло. Но, расскажи он правду, исчез бы весь эффект и Форвиль почувствовал бы себя победителем. Король поднялся с места.
«Друзья мои! – сказал он. – Что-то мы засиделись, излишества в еде и питье вредят здоровью. Надо слегка размяться: я решил устроить состязания – бег наперегонки отсюда до вершины вот этого холма. Будет три забега. Первый – дети моложе тринадцати лет, победитель получит пони из королевской конюшни. Второй – дамы, призом будет серебряная диадема из королевской сокровищницы. И третий – мужской, тому, кто прибежит первым, достанется арбалет с королевского оружейного склада. Предупреждаю, что в третьем забеге я сам приму участие. Конечно, смешно было бы присуждать приз самому себе, поэтому если я выиграю, то пожалую его тому, кто придет вторым. Дети, построились! На старт, внимание, марш!»
Дети сорвались с места и, сбившись в кучу, с визгом умчались.
«Барышни, построились! – скомандовал король. – Подолы приподнимите, иначе до вершины год будете ползти. На старт, внимание, марш! Теперь вы, господа…»
Та же сцена была разыграна в третий раз.
Тут Зерлик спросил:
– Придворные, верно, старались бежать помедленнее, раз в состязании участвовал король?
– Король королю рознь. С Фузиньяном этот номер не прошел бы, все знали, что он настоящий спортсмен и ужасно разозлился бы, заметив, что его соперники нарочно придерживают шаг. Поэтому все бежали в полную силу. Фузиньян, очень подвижный и выносливый, и впрямь добежал до вершины холма первым из мужчин. Бедняга Форвиль еле доковылял, пыхтя, до подножия, и тут на берег хлынул прилив, толстяка сбило с ног, перевернуло, он чуть было не потонул, да подоспели слуги, вытащили его из воды.
Фузиньян отрицал свою причастность к тому, что произошло с приливом. Говорил, что причиной послужила, вероятно, вибрация луны и что-нибудь в этом роде. Но подданные не верили объяснениям короля и трепетали перед ним больше, чем прежде.
– Он вознаградил колдунью?
– Нет. Сказал, что она действовала без разрешения… и, кроме того, в какое положение его поставила! Пришлось здорово пошевелить мозгами, чтобы придумать, как выкрутиться. Да еще пятки стали чесаться после этого бега. Зуд не прекращался, и король решил, что эту напасть тоже наслала на него Гло при помощи черной магии. Но доказательств не было, а потом главному волшебнику, доктору Агосу, удалось вылечить зуд.
– А что достопочтенный Форвиль?
– После событий на берегу у Фузиньяна появились сильные подозрения насчет родственника. Король стал думать, как бы отбить у Форвиля охоту вертеться при дворе и строить козни, и придумал хитроумнейший способ, на то он был Фузиньяном Лисом! Расхвалив Форвиля за глубокие познания в искусстве, король пригласил его к себе во дворец послушать собственную игру на волынке.
«Благодаря твоим тонким замечаниям, – сказал король, – я скоро стану лучшим музыкантом в Новарии».
Посидев с Фузиньяном три дня, Форвиль вдруг, если можно так выразиться, ударился в религию и сделался жрецом богини Астис. С той поры обязанности священнослужителя самым законным образом избавляли его от необходимости слушать завывания королевского инструмента. Короче, он выбрал из двух зол меньшее, и с интригами было покончено.
После восхода солнца туман стал понемногу рассеиваться. С берега подул легкий ветерок. Туман распался на отдельные хлопья, а потом и вовсе улетучился; ярко засветило солнце. Джориан поднял якорь, взмыли вверх желтые паруса, вскоре «Летучая рыба» была далеко от берега.
– Как удачно, – заметил Зерлик. – Мы снова в море, и ветер несет нас, куда надо. Ты молился своему Псаану?
Джориан покачал головой:
– Не нравится мне это. Обычный бриз начинает дуть ночью и на рассвете несет в море каботажные суда и рыбачьи баркасы. А этот ветерок с востока… уж не тот ли самый, что предвещает шторм?.. Вот холера! Видишь корабли по правому борту?
Зерлик выглянул из-за бизань-паруса:
– Да, верно! Один – парусник, второй вроде бы похож на галеру, но тоже под парусом.
– Подержи румпель.
Джориан достал подзорную трубу и разглядел корабли, которые быстро двигались в направлении «Летучей рыбы».
– Чтоб мне, идиоту, яйца оторвало! Проворонил! Другой бы уж давным-давно заметил верхушки мачт.
А теперь они нас увидели.
– Пираты?
– Никакого сомнения. Видишь голубое? Это альгартийский флаг.
– Может, удастся уйти?
– А, проклятие! Поздно. Если б я знал здешние воды, спрятались бы, где помельче, и им не пройти. Но я здесь ничего не знаю. Будь с нами Карадур, он бы заколдовал нас – сделал «Летучую рыбу» невидимкой или превратил в морскую скалу. Но Карадур далеко.
– Почему же Двенадцать Городов не объединятся, чтобы положить конец этому безобразию?
– Города слишком заняты собственными распрями, нанимают пиратов, чтобы гадить один другому. Несколько лет назад, когда в Ксиларе правил король Тонко, ирианский Синдикат нанял цолонскую флотилию, чтобы извести разбойников. Но новарцы принялись за старое, и пираты тут как тут, будто не исчезали.
– Вам нужен один полновластный правитель вроде нашего короля. А что будет, если они нас остановят?
– Мы бедные рыбаки, ты не забыл? Закинь удочку и лови рыбу.
Суда подошли уже совсем близко, и их можно было разглядеть во всех подробностях. Одно представляло собой карак, прежде служивший купцам для перевозки товаров. Второе – галеру, на которой когда-то было два ряда весел, но после нижние отверстия законопатили, что, видимо, позволяло выходить на судне в любую погоду. Весла были убраны, но вот несколько штук высунулось с обеих сторон из верхних отверстий, чтобы ускорить ход галеры.
– Ни за что не буду, – заартачился Зерлик.
Джориан обернулся к нему, недоуменно нахмурившись:
– Что не будешь?
– Притворяться бедным рыбаком! С тобой я только и делаю, что убегаю да прячусь. Надоело! Брошу вызов этим негодяям, тогда посмотрим, кто кого.
– Угомонись, идиот! Ты что, собрался воевать с целой пиратской бандой?
– Наплевать! – Зерлик кипятился все больш е. – По крайней мере, двумя или тремя гадами станет меньше!
Он нырнул в каюту и появился оттуда с ятаганом в руках. Снял с оружия чехол из непромокаемой ткани, вытащил саблю из ножен и стал размахивать ею, как бы угрожая подплывающим кораблям. Джориану пришлось нагнуться, чтобы юноша не поранил его ненароком.
– Ну-ну, сюда! – вопил Зерлик. – Вызываю вас на бой! Подходите, и вы узнаете, что такое сабля в руках аристократа из…
Он умолк, сбитый с ног тяжелым ударом; ятаган, звякнув, упал на дно рядом с ним. Это Джориан стукнул его по голове рукояткой кинжала – на конце рукоятки был тяжелый свинцовый шарик. Затем он закрепил руль, спрятал подальше ятаган, вставив его в ножны, вытащил рыболовные снасти и закинул лесу за корму.
– Стой! – закричали в рупор из кубрика на носу галеры.
Удочка дернулась в руках у Джориана – видимо, клюнуло. Он рванул ее на себя и почувствовал, как на глубине что-то дрогнуло и с силой потянуло.
– Остановись, говорю! – закричали с галеры. – Собьем же, ты этого добиваешься?
– Не видишь, что ли, у меня клюет? – заорал Джориан, изо всех сил удерживая удочку.
С галеры донесся шум, там оживленно спорили. Какой-то альгартиец, заядлый рыболов, настаивал на том, чтобы дать Джориану вытащить добычу, а уж потом ограбить его. По правому борту начали табанить, галера развернулась. Пираты убрали парус и двинулись параллельно «Летучей рыбе», отставая шагов на двадцать. Карак под парусом тоже шел следом, но далеко позади.
Джориан вытащил скумбрию. Он бросил рыбину в кубрик и, оставив ее биться о днище возле лежащего без сознания Зерлика, развернул судно против ветра.
– Как ваше здоровье, судари мои? Чего изволите? – заговорил он на западноксиларском сельском диалекте. – Рыбки купить не желаете? Видали, какую красавицу вытянул? Свеженькая. А еще в бочке засоленных с дюжину, а то и поболе, которой желаете?
На галере снова послышались голоса. Пират, державший рупор, выкрикнул:
– Мы берем твою рыбу, господин рыболов!
Галера подошла вплотную к «Летучей рыбе».
– А что это за парень лежит там, на днище? Что с ним? – спросил все тот же пират с рупором.
– А, этот бедолага? Мой племянник. Налакался, бездельник, еще на берегу, а закусить нечем было.
С той поры и валяется. Ничего, через часок отойдет.
С галеры спустили на веревке корзину. Джориан сунул туда свежую скумбрию, а сверху наложил соленой рыбы из бочки; пираты тем временем работали отпорными крючьями, чтобы суда не столкнулись. Корзину подняли на борт галеры.
– Теперь насчет платы… – начал Джориан.
Пират с рупором ухмыльнулся, перегнувшись через фальшборт:
– А насчет этого? Ты получишь кое-что получше денег.
– Да? Что, к примеру?
– Жизнь. Бывай, господин рыболов. Отваливай.
Джориан сидел, зло нахмурившись и беззвучно бормоча себе под нос ругательства. Пираты отходили на веслах; когда вдали взметнулся парус галеры, сердитая мина Джориана сменилась улыбкой, он положил румпель вправо, и маленькое суденышко, которое отнесло береговым ветром немного назад, развернулось по часовой стрелке. Паруса наполнились ветром, и «Летучая рыба» продолжала путь на юг. Зерлик пошевелился, застонал и кое-как вскарабкался на сиденье.
– Чем ты меня ударил? – спросил он.
Джориан отцепил от ремня нож:
– Видишь! Чтобы выскочило лезвие, надо нажать на кнопку. А так чем не дубинка? Держишь за ножны и бьешь свинцовой головкой. У меня был такой ножик пару лет назад, когда я путешествовал с Карадуром. Потом потерялся, было очень жаль, и я заказал другой по типу того, пропавшего. Полезная штука: бывает же, что надо не зарезать, а просто удержать кого-нибудь от дурацкого поступка. Скажем, захочет кто-нибудь подставить мою глотку под пиратский нож, только чтоб похвастаться своей доблестью и отвагой…
– Наглец! Невежа! Я еще с тобой расквитаюсь.
– Прибереги свой пыл до Ираза. И мне-то одному с этим судном не справиться, а ты и подавно потонешь.
– Ты всегда такой трезвый и расчетливый? У тебя вообще есть человеческие чувства? Или ты машина, набитая винтиками и пружинками?
Джориан усмехнулся:
– Думаю, свалял бы дурака не хуже любого другого, дай я только себе волю. Когда я был таким вот молоденьким парнишкой, как ты…
– Ты и сейчас не старик!
– Конечно. Мне нет еще тридцати. Но от превратностей бродячей жизни я возмужал раньше времени. Ты тоже, если повезет, быстро повзрослеешь, иначе из-за какой-нибудь ребяческой выходки придется перейти в следующую реальность. Ты уже трижды был на грани за время нашего короткого путешествия.
– Пф-ф! – Зерлик ушел в каюту и мрачно просидел там, держась за голову, весь остаток дня.
Однако на другой день он снова оживился. Бодро выполнял приказания и делал все, что от него требовалось, как ни в чем не бывало.