В.В. ВИТРЯНСКИЙ, доктор юридических наук, профессор
Общие положения об объектах гражданских прав (ст. 128 ГК РФ) сформулированы следующим образом: к объектам гражданских прав относятся вещи, включая наличные деньги и документарные ценные бумаги, иное имущество, в том числе безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права; результаты работ и оказание услуг; охраняемые результаты интеллектуальной деятельности и приравненные к ним средства индивидуализации (интеллектуальная собственность); нематериальные блага.
По сравнению с ранее действовавшей редакцией ст. 128 ГК РФ в качестве отдельных объектов гражданских прав, не относящихся к вещам, выделены безналичные денежные средства и бездокументарные ценные бумаги. Это стало возможным в связи с тем, что законопроектом предложен комплекс специальных правил, направленных на регулирование указанных объектов. Данное обстоятельство, например, делает ненужным (за редким исключением) применение к безналичным денежным средствам и бездокументарным ценным бумагам правил о вещах, как это имело место ранее. Так, в § 3 гл. 7 (ст. 149–149.5) ГК РФ теперь имеется комплекс норм, регламентирующих гражданские права на бездокументарные ценные бумаги и особые способы защиты от разного рода нарушений.
К примеру, согласно ст. 149.3 правообладатель, со счета которого были неправомерно списаны бездокументарные ценные бумаги, будет вправе требовать от лица, на счете которого они находятся, возврата таких же бумаг. При этом бездокументарные ценные бумаги, удостоверяющие только денежное право требования, а также приобретенные на организованном рынке, не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя. Если же бездокументарные ценные бумаги были безвозмездно приобретены от лица, которое не имело права их отчуждать, правообладатель вправе истребовать такие ценные бумаги во всех случаях. Когда же бездокументарные ценные бумаги, которые правообладатель вправе истребовать, были конвертированы в другие ценные бумаги, правообладатель вправе истребовать те ценные бумаги, в которые были конвертированы ценные бумаги, списанные с его счета. А при наличии возможности приобретения на организованном рынке таких же ценных бумаг, которые были неправомерно списаны со счета правообладателя, последний вправе по своему выбору потребовать от лиц, несущих перед ним ответственность за причиненные этим убытки, приобретения соответствующих ценных бумаг за их счет либо возмещения всех расходов, необходимых для их приобретения.
Несколько иной подход со стороны законодателя наблюдается в отношении таких объектов гражданских прав, как объекты недвижимости. Прежде всего необходимо отметить, что ст. 130 ГК РФ осталась в прежней редакции, хотя в редакции законопроекта, принятого в первом чтении, эта статья включала в себя правила о том, что земельный участок и находящиеся на нем здание, сооружение, объект незавершенного строительства, принадлежащие на праве собственности одному лицу, признаются единым объектом и участвуют в гражданском обороте как одна недвижимая вещь; к недвижимым вещам в равной степени относятся как жилые, так и нежилые помещения, выделенные в установленном порядке в качестве самостоятельных объектов гражданских прав.
Данные законоположения («выпавшие» из текста ст. 130 ГК РФ) были призваны законодательно оформить подходы, давно сложившиеся как в доктрине, так и в судебной практике. Так, в 2005 г. при подготовке постановления Пленума ВАС РФ от 24 марта 2005 г. № 11 «О некоторых вопросах, связанных с применением земельного законодательства» в его текст было включено разъяснение, согласно которому сделки, воля сторон по которым направлена на отчуждение здания, строения, сооружения без соответствующего земельного участка или отчуждение земельного участка без находящихся на нем объектов недвижимости, если земельный участок и расположенные на нем объекты недвижимости принадлежат на праве собственности одному лицу, являются ничтожными. Такой же порядок отчуждения принадлежащих одному лицу земельных участков и находящихся на них объектов недвижимости должен применяться и при прекращении права на землю в случае реквизиции, конфискации здания, строения, сооружения, обращения взыскания на указанное недвижимое имущество по обязательствам его собственника (ст. 242, 243, 237 ГК РФ). Очевидно, что приведенное разъяснение Пленума ВАС РФ основано на признании земельного участка и расположенного на нем недвижимого имущества единым объектом, выступающим в обороте в качестве единой недвижимой вещи.
Что касается жилых и нежилых помещений, то названные объекты (в особенности нежилые помещения) давно требуют детального регулирования. Еще при подготовке Концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе (2002–2003 гг.) ставилась задача урегулировать соответствующие отношения. Как отмечалось в Концепции, в зависимости от конструктивных особенностей и способа использования в здании (сооружении) могут быть выделены одно или несколько помещений, т. е. конструктивно и пространственно обособленных частей внутри здания (сооружения), пригодных для использования. Помещение, в отличие от здания, лишено какого-либо материального выражения. Таким образом, помещение – это вещь исключительно в юридическом смысле этого слова.
Признание помещения недвижимой вещью делает особо актуальным урегулирование вопроса о правовом режиме общего имущества здания, к которому относятся: несущие и ограждающие конструкции, межэтажные перекрытия, крыша, фундамент, инженерное оборудование, так называемые помещения общего пользования (лестничные проемы, холлы и проч.), которые объединяются по признаку непригодности (непредназначенности) их для самостоятельного использования в качестве жилого или нежилого помещения. Как указывалось в Концепции, правовой режим объектов общего имущества «должен обеспечивать для всех без исключения собственников помещений, с одной стороны, безусловную возможность беспрепятственного пользования ими в соответствии с их назначением, а с другой – безусловное распределение бремени содержания их в состоянии, обеспечивающем возможность их использования по назначению. Поскольку в обоих случаях речь идет о «безусловности», единственный правовой режим, обеспечивающий это, есть режим общей долевой собственности».
К сожалению, до настоящего времени правовой режим нежилых (например, офисных) помещений, имея в виду особый имущественный комплекс, включающий право собственности на нежилое помещение и долю в праве собственности на общее имущество здания, в котором это нежилое помещение расположено, законодательством не установлен.
Вместе с тем в свое время Пленум ВАС РФ, значительно опережая законодателя, принял Постановление от 23 июля 2009 г. № 64 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров о правах собственников помещений на общее имущество здания», в котором рекомендовал арбитражным судам применять к нежилым помещениям по аналогии закона (ст. 6 ГК РФ) правила, регулирующие отношения собственников помещений в многоквартирном доме (ст. 289, 290 ГК РФ, ст. 36 ЖК РФ), и в связи с этим разъяснил, что право общей долевой собственности на общее имущество здания принадлежит собственникам помещений в силу закона вне зависимости от его регистрации в ЕГРП. А при переходе права собственности на помещение к новому собственнику одновременно переходит и доля в праве общей собственности на общее имущество здания независимо от того, имеется ли в договоре об отчуждении помещения соответствующее указание (п. 1, 3, 5 Постановления).
Отрадно отметить, что позиция, высказанная Пленумом ВАС РФ, была полностью поддержана и Пленумом ВС РФ, что сделало ее обязательной не только для арбитражных судов, но и для судов общей юрисдикции. В Постановлении Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» подчеркивается, что в силу п. 1 ст. 290 ГК РФ и ч. 1 ст. 36 ЖК РФ собственникам помещений (как жилых, так и нежилых) в многоквартирном доме общее имущество в таком доме принадлежит на праве общей долевой собственности независимо от фактов создания товарищества собственников недвижимости и членства в нем (п. 40). А в п. 41 данного Постановления разъясняется, что в соответствии с п. 1 ст. 6 ГК РФ к отношениям собственников помещений, расположенных в нежилом здании, возникающим по поводу общего имущества в таком здании, подлежат применению нормы законодательства, регулирующие сходные правоотношения, в частности ст. 249, 289 и 290 ГК РФ, а также ст. 44–48 ЖК РФ.
Еще при подготовке Концепции развития гражданского законодательства о недвижимом имуществе (2002–2003 гг.) было признано необходимым предусмотреть специальное законодательное регулирование в отношении такого объекта гражданских прав, как технологический имущественный комплекс (на сегодняшнем правовом языке – «единый недвижимый комплекс»), а такой объект гражданских прав, как предприятие, напротив, предлагалось исключить из перечня недвижимого имущества, предусмотрев для него лишь некоторые особенности правового режима. В частности, публичный характер сделок с предприятиями, являющийся необходимой гарантией прав и законных интересов кредиторов и иных участников оборота, предлагалось обеспечить не государственной регистрацией прав на предприятия, а иным способом – введением обязательной публикации сведений о сделках с предприятием.
Аналогичный подход к указанным объектам гражданских прав – предприятие и технологический имущественный комплекс недвижимости (единый недвижимый комплекс) – можно обнаружить и в Концепции развития гражданского законодательства РФ, в которой, например, указывается: «практика показала, что статья 132 ГК, в силу которой предприятие как имущественный комплекс следует рассматривать в качестве недвижимой вещи (недвижимости), фактически не была осуществлена. Входящие в состав предприятия здания, строения, сооружения регистрируются как отдельные объекты недвижимости, а регистрация предприятия в качестве недвижимости порождает трудноразрешимые вопросы… По этой причине предприятие фактически выбыло из оборота недвижимости. В связи с этим необходимо исключить из статьи 132 ГК признание предприятия в целом недвижимой вещью. Необходимо проработать вопрос о включении в ГК нового особого объекта недвижимого имущества – технологического имущественного комплекса недвижимости».
Окончательная редакция ст. 130, 132, 133.1 ГК РФ свидетельствует о том, что задача, поставленная Концепцией развития гражданского законодательства РФ, решена лишь наполовину.
В качестве недвижимой вещи, участвующей в обороте как единый объект, теперь признается единый недвижимый комплекс, под которым понимается совокупность объединенных единым назначением зданий, сооружений и иных вещей, неразрывно связанных физически и технологически, в том числе линейных объектов (железные дороги, линии электропередач, трубопроводы и др.), либо расположенных на одном земельном участке, если в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество зарегистрировано право собственности на совокупность указанных объектов в целом как одну недвижимую вещь (ст. 133.1 ГК РФ).
Однако при этом была отвергнута новая редакция ст. 132 ГК РФ, содержавшаяся в законопроекте, принятом в первом чтении, согласно которой из числа объектов недвижимости исключалось предприятие – имущественный комплекс, используемый для осуществления предпринимательской деятельности и включающий в свой состав все виды имущества, предназначенные для его деятельности, а также права требования, долги, права на обозначения, индивидуализирующие предприятие, его продукцию, работы и услуги, и другие исключительные права. В то же время предприятие должно было остаться отдельным объектом оборота, права на который могут переходить как на основании закона, так и по сделкам. При этом сведения о сделках, предметом которых является предприятие, подлежали обязательной публикации (ст. 132 в редакции законопроекта).
Данное обстоятельство может иметь негативные последствия, например, в случаях, когда под видом единого недвижимого комплекса будет отчуждаться все имущество предприятия без соблюдения гарантий прав кредиторов, а также прав работников, занятых на соответствующем предприятии.
Предотвратить подобные злоупотребления могло бы аккуратное судебное толкование соответствующих законоположений (ст. 132 и 133.1 ГК РФ). Например, можно было бы разъяснить, что в тех случаях, когда имущественные комплексы уже сегодня фактически используются в предпринимательской деятельности в составе предприятия и у их собственников имеются обязательства, связанные с эксплуатацией указанных имущественных комплексов, не допускается государственная регистрация прав на указанные комплексы как на единые недвижимые комплексы (ст. 1331 ГК РФ), вместо этого должна быть сохранена государственная регистрация на отдельные объекты недвижимости в составе имущества предприятия.
К сожалению, в тексте Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 данной проблеме не уделено внимания. Вместе с тем в данном Постановлении имеются иные важные разъяснения, касающиеся правового режима единых недвижимых комплексов. В частности, в п. 39 Постановления подчеркивается, что в качестве единого недвижимого комплекса, выступающего в гражданском обороте как один объект (недвижимая вещь), может признаваться совокупность объединенных единым назначением зданий, сооружений и иных вещей, которые либо расположены на одном земельном участке, либо неразрывно связаны физически или технологически (например, железные дороги, линии электропередач, трубопроводы и другие линейные объекты). При этом в Едином государственном реестре прав на недвижимое имущество должно быть зарегистрировано право собственности именно на всю совокупность указанных объектов в целом как на одну недвижимую вещь. В отсутствие же названной регистрации такая совокупность вещей не может считаться единым недвижимым комплексом.
Весьма важное значение для реального имущественного оборота имеет также разъяснение, согласно которому части единого недвижимого комплекса (например, линейного объекта) могут быть расположены на различных земельных участках. Поэтому отказ органа, осуществляющего государственную регистрацию прав на недвижимое имущество, в регистрации прав на единый недвижимый комплекс лишь на том основании, что соответствующие объекты не расположены на одном земельном участке, не соответствует требованиям ст. 1331 ГК РФ (п. 39 Постановления).
В ходе подготовки и принятия во втором и третьем чтении Федерального закона от 2 июля 2013 г. № 142-ФЗ «О внесении изменений в подраздел 3 раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» более других законоположений повезло вносимым в текст ГК РФ новеллам о таких объектах гражданских прав, как ценные бумаги, которые (новеллы) не были испорчены «теневыми» поправками. Поэтому правовое регулирование ценных бумаг удалось скорректировать и дополнить в соответствии с положениями Концепции развития гражданского законодательства РФ.
В связи с этим представляется, что в целом удалось решить главную задачу, которая ставилась в Концепции: «провести ревизию помещенных в различных разделах ГК норм о ценных бумагах, чтобы 1) устранить имеющиеся в Кодексе внутренние противоречия цивилистической конструкции ценной бумаги; 2) дополнить общие положения ГК о ценных бумагах другими нормами общего характера, которые имеются в нормативных актах, регулирующих отдельные виды бумаг… При этом положения главы 9 ГК должны выполнять функцию своеобразной «общей части» права ценных бумаг».
Исходя из этого гл. 7 ГК РФ включает правовые нормы, рассчитанные на все виды ценных бумаг: акция, вексель, закладная, инвестиционный пай паевого инвестиционного фонда, коносамент, облигация, чек и иные ценные бумаги. Структура этой главы построена следующим образом: сначала излагаются законоположения, относящиеся в равной степени как к документарным ценным бумагам, так и к ценным бумагам бездокументарной формы выпуска (бездокументарным ценным бумагам), а затем следуют специальные правила, регулирующие дифференцированно документарные и бездокументарные ценные бумаги.
При этом документарными ценными бумагами признаются документы, соответствующие установленным законом требованиям и удостоверяющие обязательственные и иные права, осуществление или передача которых возможны только при их предъявлении. Под бездокументарными ценными бумагами понимаются обязательственные и иные права, которые закреплены в решении о выпуске или ином акте лица, выпустившего ценные бумаги в соответствии с требованиями закона, осуществление и передача которых возможны только с соблюдением правил учета этих прав, установленных ГК РФ (ст. 149) и иным законодательством (ст. 142 ГК РФ).
В Концепции отмечалось, что предусмотренный действовавшим ранее законодательством критерий деления ценных бумаг на предъявительские, ордерные и именные, а именно способ передачи ценной бумаги, не соответствует «общепризнанным положениям теории ценных бумаг, в соответствии с которыми критерием такой классификации бумаг является способ легитимации лица, имеющего возможность требовать исполнения по бумаге».
Следуя данному положению Концепции, теперь согласно ГК РФ (ст. 143) предъявительской признается документарная ценная бумага, по которой лицом, уполномоченным требовать исполнения по ней, является ее владелец, а ордерной – документарная ценная бумага, по которой лицом, уполномоченным требовать исполнения по ней, признается ее владелец, если ценная бумага выдана на его имя или перешла к нему от первоначального владельца по непрерывному ряду индоссаментов. Именной является документарная ценная бумага, по которой лицом, уполномоченным требовать исполнение по ней, признается одно из следующих лиц: 1) владелец ценной бумаги, указанный в качестве правообладателя в учетных записях, которые ведутся обязанным лицом или действующим по его поручению и имеющим соответствующую лицензию лицом; 2) владелец ценной бумаги, если она была выдана на его имя или перешла к нему от первоначального владельца в порядке непрерывного ряда уступок требований (цессий) путем совершения на ней именных передаточных надписей или в иной форме в соответствии с правилами, установленными для уступки требования (цессии). При этом к бездокументарным ценным бумагам по общему правилу подлежат применению правила об именных документарных ценных бумагах, правообладатель которых определяется в соответствии с учетными записями.
Говорилось в Концепции и о необходимости «закрепить в ГК общий принцип ограничения возражений должника по бумаге против требований приобретателей бумаги с учетом того, что этот принцип не должен распространяться на недобросовестного приобретателя ценной бумаги (принцип публичной достоверности прав, инкорпорированных в ценную бумагу)».
Данное положение Концепции воплощено в ст. 145 ГК РФ, согласно которой лицо, ответственное за исполнение по документарной ценной бумаге, вправе выдвигать против требований владельца ценной бумаги только те возражения, которые вытекают из ценной бумаги или основаны на отношениях между этими лицами. Причем лицо, составившее документарную ценную бумагу, отвечает по ней даже в том случае, когда соответствующая ценная бумага поступила в обращение помимо его воли. Однако эти правила об ограничении возражений не подлежат применению в случае, если владелец ценной бумаги в момент ее приобретения знал или должен был знать об отсутствии основания возникновения прав, удостоверенных ценной бумагой, в том числе о недействительности такого основания, или об отсутствии прав предшествующих владельцев ценной бумаги, а также в случае, если владелец ценной бумаги не является ее добросовестным приобретателем.
Идея Концепции о том, что риск исполнения ненадлежащему кредитору по ценной бумаге в случае недобросовестности должника должен быть возложен на такого должника, реализована в норме, согласно которой в случае, когда ответственное за исполнение по документарной ценной бумаге лицо знало, что владелец ценной бумаги, которому произведено исполнение, не является надлежащим обладателем права на ценную бумагу, оно обязано возместить убытки, причиненные обладателю права на ценные бумаги (п. 2 ст. 144 ГК РФ).
В качестве одного из недостатков правового регулирования ценных бумаг в Концепции отмечалось то обстоятельство, что в «законе отсутствуют правила, обеспечивающие осуществление прав по ценной бумаге лицами, которые формально не могут быть легитимированы в установленном порядке (прежде всего это универсальные правопреемники, а также лица, приобретшие ценные бумаги в результате их продажи с публичных торгов судебным приставом-исполнителем либо управляющим в процедуре банкротства)».
Теперь этот недостаток устранен. В соответствии с п. 8 ст. 146 ГК РФ при наследовании переход прав на ордерные или именные ценные бумаги подтверждается отметкой нотариуса на самой ценной бумаге, которая имеет силу индоссамента или передаточной надписи предшествующего правообладателя; в случае реализации ценных бумаг при обращении на них взыскания – отметкой лица, уполномоченного на реализацию имущества владельца ценных бумаг; в иных подобных случаях – на основании решения суда отметкой лица, осуществляющего исполнение судебного решения.
Одной из серьезных проблем законодательства и правоприменительной практики ранее считалось определение характера прав владельцев бездокументарных ценных бумаг. Как подчеркивалось в Концепции, «ввиду отсутствия у таких «бумаг» материальной формы применение к ним всего комплекса норм, регулирующих отношения по поводу вещей, вызывает практические затруднения. В то же время специальные правила, учитывающие особенности такого рода объектов, отсутствуют либо вступают в противоречие с концептуальными положениями ГК». В связи с этим в Концепции ставилась задача «закрепить в ГК относительно развернутую систему норм, регулирующих те отношения по поводу бездокументарных ценных бумаг, которые не подпадают под действие общих положений о «классических» ценных бумагах».
В ходе реформы гражданского законодательства эта задача была успешно решена, о чем свидетельствуют новые законоположения о бездокументарных ценных бумагах, внесенные в текст ГК РФ (ст. 149, 149.1–149.5), которые представляют собой специальные правила, учитывающие особую юридическую природу бездокументарных ценных бумаг.
В решении о выпуске бездокументарных ценных бумаг (или в ином акте, предусмотренном законом) должны быть указаны лица, ответственные за исполнение по соответствующим бездокументарным ценным бумагам, к числу которых относятся лица, выпустившие ценные бумаги и предоставившие обеспечение по ним. Учет прав по бездокументарным ценным бумагам осуществляется путем внесения записей по счетам правообладателей. Ведение записей по учету таких прав осуществляется лицом, имеющим предусмотренную законом лицензию. Распоряжение, в том числе передача, залог, обременение другими способами бездокументарных ценных бумаг, а также ограничение распоряжения ими могут осуществляться только путем обращения к лицу, осуществляющему учет прав на бездокументарные ценные бумаги, для внесения соответствующих записей.
Чрезвычайно важное значение для правоприменительной практики и для оборота бездокументарных ценных бумаг имеет новое законоположение о том, что лицо, выпустившее бездокументарную ценную бумагу, и лицо, осуществляющее по его поручению учет прав на такие ценные бумаги, несут солидарную ответственность за убытки, причиненные в результате нарушения порядка учета прав, порядка совершения операций по счетам, утраты учетных данных, предоставления недостоверной информации об учетных данных, если не докажут, что нарушение имело место вследствие непреодолимой силы (п. 4 ст. 149 ГК РФ).
Как известно, особое внимание в Концепции обращалось на необходимость разработки специального способа защиты прав владельца бездокументарной ценной бумаги, утратившего права на такую ценную бумагу. При этом использование в этих целях виндикационного иска (как это имело место ранее в судебной практике) было признано нежелательным, «поскольку используемые в этом случае защитные механизмы основаны на традиционных представлениях о защите владения вещью». В связи с этим в Концепции указывалось: «Восстановление прав предшествующих правообладателей бездокументарных ценных бумаг должно осуществляться посредством иска, предъявляемого лицом, утратившим формальную легитимацию в отношении прав, оформляемых бездокументарной ценной бумагой, к лицам, формально легитимированным посредством записей по счетам».
Предложенная в Концепции конструкция особого способа защиты нарушенных прав правообладателей по бездокументарным ценным бумагам была воплощена в ст. 149.3 ГК РФ. Как было отмечено выше, согласно этой статье по общему правилу правообладатель, со счета которого были неправомерно списаны бездокументарные ценные бумаги, вправе требовать от лица, на счет которого ценные бумаги были зачислены, возврата такого же количества соответствующих ценных бумаг.
Вместе с тем необходимо было учесть особенность прав, составляющих содержание бездокументарных ценных бумаг. К примеру, в Концепции отмечалось, что в случае обращения ценных бумаг, содержащих денежное обязательство, нет необходимости предоставлять их владельцу усиленную защиту, поскольку его права могут быть эффективно защищены посредством возмещения убытков в денежной форме, а в ситуации, когда бездокументарные ценные бумаги, предоставляющие права участия, обращаются на организованном рынке, истребование их у добросовестного приобретателя нецелесообразно.
Данные положения Концепции были учтены при формулировании двух норм, содержащихся в ст. 149.3 ГК РФ (соответственно п. 1 и 3). Во-первых, бездокументарные ценные бумаги, удостоверяющие только денежное право требования, а также бездокументарные ценные бумаги, приобретенные на организованных торгах, независимо от вида удостоверяемого права не могут быть истребованы от добросовестного приобретателя, за исключением случая их безвозмездного приобретения у лица, которое не имело права отчуждать указанные ценные бумаги. Во-вторых, при наличии возможности приобретения соответствующих ценных бумаг на организованных торгах правообладатель, со счета которого бездокументарные ценные бумаги были неправомерно списаны, вправе по своему выбору потребовать от лиц, несущих перед ним ответственность за причиненные этим убытки, приобретения таких же ценных бумаг за их счет либо возмещения всех необходимых для их приобретения расходов.
Вполне логичным (с точки зрения защиты нарушенных прав правообладателя) было также включение в состав ст. 149.3 ГК РФ (п. 2) и правила о том, что, если бездокументарные ценные бумаги, которые правообладатель вправе истребовать, были конвертированы в другие ценные бумаги, правообладатель вправе истребовать те ценные бумаги, в которые были конвертированы ценные бумаги, списанные с его счета.
К сожалению, многочисленные новые законоположения о ценных бумагах (как документарных, так и бездокументарных) не получили толкования в Постановлении Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации», если не считать одного разъяснения (п. 42 Постановления), которое по сути своей лишь подтвердило действие традиционной нормы (ныне п. 3 ст. 147.1 ГК РФ) о невозможности истребования от добросовестного приобретателя по виндикационному иску документарных ценных бумаг: предъявительских (во всех случаях), а также ордерных и именных, удостоверяющих денежное требование.
Применительно к таким объектам гражданских прав, как нематериальные блага, в ходе реформы уточнены возможные способы их защиты от различных нарушений. В связи с этим ст. 150 ГК РФ дополнена законоположением о том, что в случаях, когда того требуют интересы гражданина, принадлежащие ему нематериальные блага могут быть защищены, в частности, путем признания судом факта нарушения его личного неимущественного права, публикацией решения суда о допущенном нарушении, а также путем пресечения или запрещения действий, нарушающих или создающих угрозу нарушения личного неимущественного права либо посягающих или создающих угрозу посягательства на нематериальное благо.
В судебной практике было выявлено немало проблем, связанных с защитой деловой репутации юридических лиц и применением в этих целях различных способов защиты. На решение этих проблем направлено новое законоположение, включенное в ст. 152 ГК РФ: при распространении сведений, порочащих деловую репутацию юридического лица, применяются правила указанной статьи (о защите чести, достоинства и деловой репутации граждан) об опровержении ложных сведений, о признании распространенных сведений не соответствующими действительности и о возмещении убытков, причиненных такому лицу. При этом в статье специально подчеркивается, что возможность применения для защиты деловой репутации юридических лиц правил о компенсации морального вреда исключается (п. 11).