Не знаю, всегда у них живая вода из душа течёт, или это Злата всё-таки втихаря какую-то целительную магию добавила, но мне понравилось. Во-первых, улучшилось настроение и самочувствие. Усталость как рукой сняло, и назад в комнату я уже возвращалась почти вприпрыжку, на ходу подворачивая бледно-лиловые штанины своего нового одеяния. А во-вторых, на мне не осталось ни единой царапины. Даже жуткая рана на ладони затянулась, хотя на её месте и остался шрам. Треугольный такой шрамик с непонятно откуда взявшейся родинкой в центре – прямо как знак Ивилириона, который на клятвенном документе нарисован был. Маленькая пометочка на случай, если я вдруг забуду, в каком из миров пообещала остаться навсегда. Ну да и пёс с ней. Не болит – и то хорошо.
И даже неважно, что вода в душевой течёт из маленького грозового облачка, а регулируется простыми вопросами «А потеплее нельзя?» или «Вы меня сварить решили что ли?» – желаемый результат ведь достигнут, причём превосходящий все ожидания. Впалые щёчки порозовели, карие глазки заблестели, поцарапанная кожа стала нежно-бархатистой, а спускающиеся до талии волосы приняли привычный сияюще-каштановый оттенок, неожиданно быстро высохли и улеглись мягкими волнами – ну красотка же, если немножко мяса на костях нарастить.
– Если бы ещё костюмчик по размеру… Ой. Здравствуйте.
Сидящий на диване Порфирий оглядел меня долгим изучающим взглядом с головы до босых ступней и кивнул в ответ.
– Вы меня ждёте, да? – уточнила я виновато, потому что провела в душе довольно много времени, а старичка, наверное, Злата с каким-то важным поручением прислала.
– Жду, – снова кивнул он, ссутулился, упёрся локтями в коленки и положил квадратный подбородок на сцепленные в замок пальцы.
И всё. Больше ни слова.
– А зачем вы меня ждёте? – подозрительно сощурилась я минут через пять, когда многозначительность тишины стала невыносимой.
– Слышал краем уха, что ты вот-вот отойдёшь к праотцам, попрощаться пришёл, но, видимо, неверно истолковал слова хозяйки.
Порфирий вздохнул так разочарованно, что мне стало не по себе. По мою душу неупокоенную он пришёл, вот оно как!
– А вы не могли бы в точности повторить, что именно по этому поводу сказала Злата? – я нервно сглотнула, заподозрив неладное.
– Что тебя разорвёт от любопытства.
– Так это же метафора!
– Я уже понял, да. Жаль, – старичок причмокнул, сглотнул слюну, тяжело вздохнул и побрёл к двери, бросив мне через плечо: – Но ты всё равно на чай заходи. Хоть посплетничаем.
– Ага, спасибо, – закивала я, искренне желая больше никогда не встречаться с этим дедулей, потому что он вызывал у меня неприятное ощущение быстро приближающейся преждевременной кончины.
Ну вот, такое хорошее настроение коту под хвост. Лучше бы Василий заглянул, с ним с ума сходить веселее. Увы, Василия я в тот день больше так и не увидела, зато имела честь поближе познакомиться с малочисленным «персоналом» этого милого пансионата для колдунов и ведьм.
Сначала пришёл Степан и привёл с собой… маленький журнальный столик, который сначала забавно прыгал по комнате и брыкался, чем-то напоминая шустрого козлёнка, а потом утихомирился, застыл, и на этом волшебное одушевление неодушевлённого закончилось.
Факт моего приобщения к ковену подействовал на Степана благотворно – здоровяк буквально излучал дружелюбие, перестал мне выкать, стал невероятно разговорчив и даже ободряюще хлопнул меня по плечу со словами: «Не боись, тут ты будешь как у мамули за пазухой», после чего раз тридцать извинился, помог мне встать и заботливо отряхнул с моего одеяния несуществующие пылинки. Спасибо хоть ключицу не сломал своей лапищей.
Ему тридцать пять. Крупный, коренастый, немного неуклюжий. Медведь, проще говоря. В этот раз он явился без головного убора, и мне наконец-то довелось увидеть, как выглядит стрижка «площадка». Раньше я её только на картинках видела. В сочетании с аккуратной рыжей бородкой – очень даже ничего, между прочим, только под неё бы нос поуже, а не такую картошку в поллица, как у Степана.
И да, смирившись наконец-то со своей участью, я буквально лопалась от любопытства, поэтому привалилась плечом к двери, чтобы мой новый друг не мог улизнуть, и с невинным видом учинила ему маленький допрос. Совсем чуть-чуть, а то вдруг испугается и передумает впредь делиться со мной интересностями.
Собственной магии в Степане оказалось с гулькин нос, но, как выяснилось, в Ивилирионе вся сила общая, и в общественно полезных целях ею можно пользоваться неограниченно. До того, как Стёпу нашла Злата, он работал грузчиком на каком-то медицинском складе и к медицине как таковой отношение имел весьма посредственное. Разведён, потому что раньше имел склонность увлекаться горячительными напитками и буянил.
Спросила в шутку, не он ли снабдил здесь весь «персонал» медицинской одеждой, и узнала, что это из-за милой старушки Изы, которую ведьма умыкнула из психиатрической лечебницы, куда бедолагу сбагрили бессовестные родственники. К докторам и прочему медперсоналу Иза относится с безграничным доверием и уважением. Можно даже сказать, с опаской. А поскольку она склонна к мелким магическим пакостям, спецовки – единственный способ обезопасить себя от пожилой хулиганки. К тому же, бойкая старушка и остальных «пациентов» убедила в неприкосновенности врачей, а Злата этому только порадовалась и сразу же установила правило – все, кто здесь работает, а не доживает свой век, с подъёма до отбоя должны ходить исключительно в медицинских костюмах, чтобы не тратить магию этого мира на персональную защиту. Умно, практично и экономно, Злата молодец.
Про мои новые обязанности Степан ничего не знал, наколдовать мне мобильник и ноутбук отказался, потому что в этом мире от них толку никакого из-за отсутствия сотовой связи и Интернета. Зато правил здесь оказалось выше крыши, а режим дня вызывал уныние.
Подъём в шесть. Отбой в десять. Завтрак в восемь, обед в тринадцать, ужин в восемнадцать. Чаёвничать можно в любое свободное время и с кем угодно, но гостеприимством стариков лучше не злоупотреблять, потому что они все коварные и очень хотят заполучить для себя преемников. Для ведьм и колдунов это естественная потребность, а отсутствие возможности её удовлетворить здорово их нервирует.
– А почему им нельзя иметь преемников? – не поняла я. – Ведь можно же найти кого-нибудь подходящего.
– Это ты, Иришка, лучше у Златы спроси, – уклончиво ответил Степан и покосился на дверь, намекая на то, что пора заканчивать нашу беседу. – Я как-то не привык подвергать сомнениям и критике решения руководства, поэтому извини, не в курсе.
Возникшая на этом неловкость заставила меня отпустить собеседника – если напрягся, то начнёт осторожничать и избегать общения, а мне не хотелось с первого же дня портить отношения с немногочисленными новыми коллегами.
Обалдеть! Да я же фактически на работу устроилась! Воображение быстро нарисовало мне разворот газеты с коротким объявлением большими белыми буквами на синем фоне: «Требуется сиделка для чокнутой провидицы. Медицинское образование не требуется. Питание и проживание предоставляются. Обращаться к Наташке». С ума сойти! Правда, испытательный срок у них тут жутковатый и контракт странноватый, но в целом-то всё так и есть – я теперь сотрудница волшебного дурдома, спрятанного где-то между реальностью и небытием.
Полагаю, у мозга всё-таки есть какой-то лимит на объём перевариваемой за день информации, и я этот лимит уже исчерпала. Слишком много нового и необыкновенного для одной маленькой меня. Да что для меня – подобное ни один нормальный, здоровый человек за такой короткий отрезок времени не переварит, а я по жизни не особенно нормальная, и здоровой меня в тот момент можно было назвать с большой натяжкой.
Вскоре после ухода Стёпы ко мне пришли знакомиться близняшки Ася и Яся – скромные четырнадцатилетние сиротки, допрашивать которых мне было совестно, да и не готова была я к дополнительной порции чудес. Девчонки явились узнать, что я хочу на обед. Оказалось, что они только завтрак готовят на своё усмотрение, а для обеда и ужина предварительно собирают пожелания. Я, конечно же, удивилась, как можно вдвоём приготовить так быстро такое количество блюд, ведь вкусы-то, хотелки и диеты наверняка у всех разные, но они только дружно хихикнули в ответ и хитро переглянулись.
Симпатичные малявки, но уж очень похожие. Одинаковые рыжие косички. Одинаковые лисьи мордашки. Даже глаза одинаковые каре-золотистые, поэтому я сразу же отказалась от попыток разобраться, как этих веселушек различать.
Болтать со мной девчонкам было некогда, что избавило меня от необходимости придумывать способ избежать их любопытного внимания. Попросила овощной салатик, пюрешку с котлеткой и яблочный сок. Предложила заглянуть ко мне после ужина, чтобы познакомиться поближе, после чего они одарили меня одинаковыми многообещающими взглядами и, хихикая, отправились выполнять свои обязанности.
Наверняка разговорить их и вытянуть побольше удивительных фактов о новом для меня окружении было бы просто, но, кажется, у целебных свойств воды из душевой тучки имелся определённый срок действия. Я медленно, но верно снова начинала чувствовать себя усталой и разбитой. Второй раз идти в душ не хотелось, поэтому я просто свернулась калачиком на диванчике и обвела сонным взглядом комнатушку, в которой за одно короткое утро случилось так много удивительного.
Из шести остался только один стул, и я припомнила, что остальные забрал Степан, когда удирал от не в меру любопытной меня. На лакированной столешнице маленького журнального столика непонятно откуда появились графин с водой и высокий стакан на стеклянном подносе. На подоконнике по-прежнему зеленел подорожник. За матовыми стёклами белых медицинских шкафчиков тоже что-то зеленело, но мне лень было вставать, поэтому решила, что загляну туда после обеда. Под окном рос какой-то густой куст с оранжево-красными листьями, а клочок неба над ним был затянут серой пеленой сентябрьского неба. В голове полный хаос, а в душе – пустота и неприятное ощущение, что я что-то сделала неправильно.
Ну да, если сравнивать мою жизнь вчера и сегодня, то получается, что я потеряла намного больше, чем приобрела. Там у меня были только квартира с растущими долгами по квартплате, Наташка и сплошные разочарования, но я была свободной. А что теперь? Теперь у меня вообще ничего нет. Да, эта жизнь куда интереснее и удивительнее, хотя я ещё даже не прикоснулась к ней и ничего не понимаю. Да, здесь миленько, если не наступать никому на хвост. Возможно, впереди меня ждёт ещё более увлекательное будущее, но почему я тогда чувствую себя так, словно у меня отняли что-то важное?
Нет, не так. Я сама, добровольно отказалась от чего-то важного. Вот только знать бы, ради чего.
Почему Злата держит стариков в крошечном мирке вдали от большого мира, где они наверняка могли бы найти для себя преемников и спокойно дожить остаток своих дней? Если им от этого плохо, то какой в этом смысл? Да, это благородная цель – защищать человечество от того, что могут натворить ведьмы, пребывающие в старческом маразме, но… Почему нельзя позволить им передать знания? Ведь тогда они уже не смогут наколдовать что-нибудь непоправимое. Сколько отпечатков на том пергаменте? Сотня? Две? Это больше похоже на охоту, чем на заботу. Найти старика, который ещё не успел заиметь себе наследника, привести его в Ивилирион, дать ему с комфортом провести здесь последние годы или месяцы жизни, а потом скормить его неупокоенную душу пожирателю, чтобы… Чтобы что? Зачем она это делает?
Девчонки принесли обед, но я прикинулась спящей, потому что не хотела, чтобы они виделя меня такой задумчивой. Актриса из меня никудышная, и скрыть изменения в настроении мне вряд ли удалось бы, а они наверняка потом доложили бы Злате, что новенькая, кажется, начала сомневаться в правильности принятого решения.
Как-то уж очень быстро всё это случилось. Даже стремительно. Надавили здесь, поднажали там, показали безрадостность перспектив в реальности, поманили магическими тайнами – всё, клиент готов, бери тёпленьким. И сразу все такие добренькие стали, заботливые и общительные…
Нет уж. Фигушки. Это в любви я полный профан и не понимаю, когда меня любят, а когда используют, но сделать из меня наивную дурочку в других отношениях не получится. Пока я не буду доподлинно знать, во что вляпалась, никаких обещаний, клятв и уступок с моей стороны они больше не дождутся. А если Злата нагло подслушивает эти мысли, хотя обещала больше не делать ничего такого, то пусть знает, что не на ту напала. Только бы сил поднабраться и не наделать новых ошибок, а то в моём нынешнем состоянии мне и собственный приговор подсунуть можно – подмахну, не глядя.