АРСЕНИЙ. Прадед рассказывал, что в его-то молодости… да, когда он был юным и прекрасным, люди не запирали дверь на ключ. Он это рассказывал так, знаете, со слезами на глазах. Он уже тогда в маразм впадал. Ну вот, говорит, не закрывали люди дверь на ключ. Простые люди, не преступники. И, мол, по своей воле не запирали дверь. Такие дела. И соседи друг к другу могли зайти без приглашения. С тортиком или с бутылочкой винца. А может и вообще с пустыми руками. Просто так заходили. И все были рады. «Ох ты ж, гости дорогие!» Другие времена были. Сейчас вот вы тоже… да, любой из вас может зайти ко мне домой. Дверь не заперта. Но я вам так скажу: нихрена я вам не рад. Просто на моей двери замки вырваны. Вот мне сейчас надо вам сказать какого это, жить без замков. Так вот: сейчас бы я многое отдал, может быть даже последний день своей жизни, просто за то, чтобы ещё раз запереть дверь на ключ, побыть в полном одиночестве, с уверенностью, что меня никто не потревожит.
Видео-вещание Арсения заканчивается, начинается реклама. Её можно пропустить через три секунды.
А теперь, к делу. Вот та самая квартира, где не заперта дверь. Обставлена она скудно: стол, пара стульев, диван, конечно. Диван в сторонке, будто, знаете, обособлен от остальной квартиры. И если во всей квартире страшный беспорядок (в смысле пыль, пол липкий от грязи, какие-то упаковки разбросаны), то возле дивана вполне себе порядок. Из комнаты видна прихожая с той самой незапертой дверью. С другой стороны от прихожей, должно быть, кухня или вроде того. Не видно. Зато хорошо видно единственную выглядящую дорого вещь – телевизор. Он реально на всю стену, здоровенный такой. Привинчен к стене болтами. Болты обычные.
СТЕПАН. О! Фигасе! Это что за блюдо? Выглядит круто.
БОРИС. Да короче, это типа крольчатина под вишнёвым соусом, зацени, ага.
Борис и Степан сидят за столом. На стульях. У Бориса нет собаки, у Степана есть. Собака маленькая, противная. Лупоглазая такая и вся дрожит. Степан поднимает стопку водки, а собака злобно на это смотрит. И таки дрожит.
СТЕПАН. Ты это ел что ль? Фигасе ты богач!
БОРИС. Не, чувачок, там просто типок за соседним столиком пошёл отлить, а я его тарелку сфоткал, заинстаграмил. Ну, чтоб своё фуфло не выкладывать. Я там только кофе заказал, знаешь. Зашёл чисто зачекиниться.
СТЕПАН. И чо, сколько там кофеёк стоит?
БОРИС. Нормально так стоит… а вот, смотри, зайди в мои фотки за сегодняшнее число…
СТЕПАН. Что там?
Нет, нет – у ребят в руках нет фотоальбома или, чего уж там, планшетного компьютера. На носах, что у того, что у другого – смарт-очки. Судя по всему, они им заменяют старые-добрые смартфоны. Прогресс.
БОРИС. Зайди, зайди… глянь.
СТЕПАН. Фигасе! Это ты с кем.
БОРИС. Да хер знает. Это ж красношейка…
СТЕПАН. А, точняк, не сразу заметил.
БОРИС. Ну. Зашла уже под конец смены, прикинь, говорит «молодой человек, сделайте мне кофе с ликёром». Понял? Не, ну прикинь? Красношейка будет кофе с ликёром херачить, а я кофе с тухлыми сливками. Взбесила она меня. А она видишь, тёлочка зачётная, у меня как-то сразу привстал.
СТЕПАН. Ну?
БОРИС. Я её как-то за руку взял и в подсобку. Там уже и натянул. Да как-то быстро получилось…
СТЕПАН. Ваще зачёт. И как она?
БОРИС. Как, как… ныла, блин. Весь кайф обломала.
СТЕПАН. И что, не сопротивлялась? Красношейка всё-таки. Они ж на голову вообще повёрнуты.
БОРИС. Сам ты повёрнут. Как она тебе сопротивляться будет?
СТЕПАН. Был бы я бабой, сопротивлялся бы.
БОРИС. Дебил ты! Ага, сопротивлялся бы. Тебя бы пялили во все щели, ты б не пискнул.
СТЕПАН. Я бы сопротивлялся. Просто красношейки – они шлюхи. Им это по кайфу. Красношейками просто так не становятся. Вот она и не сопротивлялась.
БОРИС. Слышь, если б ты сопротивлялся, на тебя сразу бы черный ошейник накинули. Не беси меня! И так денёк выдался хреновый.
СТЕПАН. С чего это хреновый? Красношейку изнасиловал, нормально так-то.
БОРИС. Это да, но она в общем плакать начала… ваще громко… ревёт прям, короче. Я ей хрякнул по роже, чтоб заткнулась, а она ещё громче. И тут начальница заходит. Я сижу на этой телке без трусов. А у меня с начальницей же, помнишь, шуры-муры, все дела. Ну и она психанула, короче. Лишила премии, прикинь. И в воскресенье в полную смену выходить заставила. А в воскресенье в кафешке сам знаешь, ага?
СТЕПАН. Фигасе ты дебил. Нафига ты тёлку пялил под носом у своей шлюшки?
БОРИС. Да говорю ж, зачётная тёлочка такая, у меня сразу привстал, что делать.
Скрипит входная дверь, в комнату входит Таня. Стройная девушка, но не сказать, что красавица. Зато с кастрюлей в руках. В кастрюле что-то горячее.
ТАНЯ. Привет, шпана. Арсения ещё нет?
БОРИС. О! Танюшка-шлюшка, привет-привет!
ТАНЯ. Я на тебя в суд могу подать за оскорбления, Боря. Где Арсений?
БОРИС. В суд? На меня? Ой, не беси меня. Да я первый на тебя в суд подам.
ТАНЯ. За что же это, интересно знать?
БОРИС. А за то! Вот ты сейчас Арсению своему, этой твари «зелёной», хавчик принесла. Все соседи знают, что ты его подкармливаешь. Шлюха! Попрубуй давай, попробуй на меня в суд подать. Шлюха. Только попробуй, ага.
ТАНЯ. Нет ничего зазорного в том, что я его угощаю.
БОРИС. Судье расскажешь, ага. Что там у нас за защиту бесправного? А? Три года «белого ошейника»? Хочешь, сучка?
ТАНЯ. И не стыдно тебе?
БОРИС. А чего мне стыдиться? Я закон уважаю, в отличие от некоторых. Гуманистка грёбаная. Что там у тебя, супец? Оставляй, передадим твоему возлюбленному.
ТАНЯ. Он не возлюбленный. Всё это беспочвенные слухи.
БОРИС. Просто так бесправному помогаешь? Ага, щас! Между ног чешется, ага. Не возлюбленный, ну-ну. Супец оставляй, вали.
ТАНЯ. Не смей мне указывать. Я имею права здесь находиться не меньше, чем ты. Хрен тебе собачий, а не супчик.
СТЕПАН. Слышь, девочка, а ты ничё. Может, с нами посидишь? У нас тут водочка. Супчик на закусь – ништяк.
ТАНЯ. Отвали. Что, Боря, с девок на парней перешёл? Баб сюда водить надоело?
БОРИС. Он друган мой, дура.
ТАНЯ. Тоже с мамой живёт, затусить негде?
БОРИС. Тебе какое дело?
СТЕПАН. Вообще-то я у бабушки живу. А что?
ТАНЯ. Развлекайтесь.
СТЕПАН. Не останешься? Оставайся, а? Ты на Боряна не обижайся, у него день хреновый выдался.
ТАНЯ. Жизнь у него хреновая выдалась.
БОРИС. Ха! Хреновая жизнь у твоего Арсеньчика выдалась. Слышь? Я его каждый день тут мусолю. А хочешь – в рот ему наваляю? Вообще запросто.
ТАНЯ. Мерзкие вы люди. Мерзость! Ты вот на собачку эту похож – тварь дрожащая…
БОРИС. Давай, давай, оскорбляй, у меня очки всё на видео пишут, ага. Для документального подтверждения в суде.
ТАНЯ. …тварь ты. Дрожишь, как глист усохший. Тявкаешь, как псина эта – чихуахуа. Откуда столько ненависти в таком мелком никчёмном существе?
БОРИС. Говори, говори, ага. Ещё оскорбляй, детка, давай.
ТАНЯ. А за что ты всех ненавидишь?
БОРИС. Дура! Не, ну ты слышал? За что, спрашивает. Преступник заслужил ненависти. И в рот заслужил.
ТАНЯ. Идиот! Ты ведь понятия не имеешь за что ненавидишь всех этих преступников, но ненавидишь всем сердцем. Что, такой законопослушный? Даже не можешь понять, что это только традиция, социальная установка. А вы, псы и не задаёте вопросов, вам достаточно команды «голос!», «фас!».
Собачка тявкнула и напряглась. Степан только напрягся. Борис ничего такого не сделал.
БОРИС. Вот нацепят на тебя ошейник – а нацепят, уж ты поверь, – и уж я буду знать, что есть причины тебя ненавидеть, ага. В новостях не скажут, за что тебя осудят, а я всем расскажу, какая ты мерзость.
ТАНЯ. Противно жить в одном доме с таким говном. Заткни свою собаку!
Таня, раздражённая, закрыла входную дверь с другой стороны.
СТЕПАН. Таня зовут, да?
БОРИС. Дуру эту?
СТЕПАН. Нормальная баба. С такими сиськами дур не бывает.
Замечание Степана, к слову, оспоримо.
БОРИС. Ой, Стёпа, тебе любая баба не дура, когда трахаться хочешь. Ты на счёт этой даже не думай. Она гуманистка. Учти, она потенциальная преступница. Я тебе зуб даю, если она не убьет кого-нибудь, то обязательно гадость кому-нибудь сделает. Мне кажется, она мне под дверь насрёт рано или поздно.
СТЕПАН. Надо было уговорить её остаться.
БОРИС. Ну, ты и дебил. Наливай давай.
СТЕПАН. Я ж не то, чтобы… просто с бабой-то веселей.
БОРИС. С этой хрен повеселишься. Я ж тебе говорю, гуманистка хренова. Этому Арсению… ну у которого мы дома сейчас… она ему жрать приносит. Все соседи знают. Я бы давно на неё в суд подал. Она не уважает закон. Сказано – нельзя защищать преступников!
СТЕПАН. Угостить супчиком, это ж вроде не считается защитой?
БОРИС. Так в том и дело, Степашка. Так бы я давно уже в суд подал. За подрыв государственной безопасности, ага. Не хватает оснований. Но она опасна! С ней в одном доме жить страшно. Хрен знает, что ей в голову придёт. Я выхожу из квартиры, под ноги смотрю: вдруг под дверью насрато.
СТЕПАН. Эх, жалко она не преступница. Я бы её отымел.
БОРИС. Успеешь. Как она свой ошейник заслужит, дам тебе знать, ага.
СТЕПАН. Ты настоящий друг.
БОРИС. Нет, ну она меня выбесила! Гадина!
СТЕПАН. Собака моя?
БОРИС. Да причём тут собака. Эта – с сиськами твоими.
СТЕПАН. Да, сиськи что надо.
БОРИС. Стёпа, блин! Она нас псами назвала! Вот зря я ей не вдарил. Смарт-очки она не носит, хрен бы потом доказала, что я её ударил.
СТЕПАН. Вдарил бы бабе?
БОРИС. Стёпа, болван, от баб бед больше, чем от мужиков. Вот весь день у меня сегодня из-за баб не задался. Весь день, ага!
Скрипит входная дверь – в квартиру вволакивается Арсений. На его шее ярко-зеленый ошейник из какого-то красивого материала. Ну да, симпатичный такой ошейничек, мог бы даже за украшение сойти. Но законопослушных такими не украшают.
Арсений сутулый от усталости. В очках. В свитере. С бородкой. На хипстера похож, совсем не модный мужик. Лет сорок ему, но выглядит моложе.
БОРИС. О! Явился. Ну вот, Степашка, знакомься, наша рептилия – Арсенчик.
СТЕПАН. Ха! Рептилия. Это ты классно придумал. Он же «зелёный», да? Как ящерица.
БОРИС. Дебил ты. Ну всё, пора выпустить пар. Арсенчик, не ссы. Иди сюда.
АРСЕНИЙ. Боря, пожалуйста…
СТЕПАН. Ахаха, «пожалуйста»! Он такой милашка.
БОРИС. Арсений, я так тебя ждал! У меня день хреновый выдался. Твоя морда нужна.
Борис толкает Арсения – вроде сурово, но как-то по-девчячьи. Арсений поддаётся, падет на пол, сжимается калачиком. Борис начинает неистово пинать беднягу. Бьёт вроде неистово, но, кажется, удары-то слабенькие…
СТЕПАН. Ты это… не убей его. Убивать нельзя, зелёный же.
БОРИС. Сука! Тварь. Слышь, если бы ты, сука, красным был, я бы тебе сейчас же глотку перерезал! Ты это запомни, гад. Запомни, ага?