Глава 4 Пещера Аделита

Наш только что организовавшийся небольшой коллектив вернулся к «Индиана Парку» и приобрел билеты на экскурсионный паровозик в расположенное на горе село Сусанна Круз. Он подошел буквально через несколько минут, и наша компания с еще несколькими пассажирами, купившими билеты, расселась в первом вагоне. Впереди сел Коронель, за ним на второе сиденье – доходяга Михаил Березин с пегой Марией Тропининой, на третьем разместился я с младшей Аксеновой, Валерией. Оказались мы вместе не потому, что я к ней подсел или она ко мне, просто выбора у нас иного не было: я собрался сесть с Сашей Смольниковой, но место рядом с нею позади нас занял пузатый Николай Сильвестров, а Валерия наверняка хотела бы устроиться на одном сиденье со своей сестрой, да к ней пристроился Егор Тепляков.

В таком порядке наша компания и двинулась в паровозике, ведомом крепким, средних лет испанцем в белой рубашке и темных брюках. Кто ехал в других вагонах сзади, меня особо не интересовало. Мы проехали по променаду мимо отелей, затем свернули направо и потащились в гору. Я решил развлечь себя разговорами с Валерией. Немногим ранее я услышал, как девушка перекинулась несколькими фразами на местном языке с Коронелем, и мне было любопытно, откуда она знает испанский язык.

– Ты в школе изучаешь испанский язык? – спросил я, обращаясь к темноволосой соседке.

Вяло пережевывая жвачку идеально ровными зубками, она хмыкнула:

– Ага, причем на всех уроках. Только не испанский язык, а каталонский, они отличаются друг от друга, как русский от украинского.

– То есть? – не понял я.

– Я учусь в каталонской школе, – пояснила Валерия, глядя на ставшую вдруг резко подниматься вверх улицу.

– Ты хочешь сказать, что учишься в России в школе, где все уроки проходят на каталонском языке? – уточнил я.

Девушка покачала головой и лениво ответила:

– Да нет же, я учусь здесь, в Каталонии… в Террасе. Это по другую сторону от Барселоны.

– С родителями живешь? – не отставал я.

– Да, с папой, мамой и сестрой, – ответила Валерия.

– Но вы же русские!

Девушка стала медленно поворачивать голову то в одну сторону, то в другую – начались дома, довольно-таки нарядные, невысокие, с заборами то из живой изгороди, то из природного камня, то из кованых чугунных решеток, было чем полюбоваться.

– Русские мы, – подтвердила Валерия неспешным тоном. Она вообще была какая-то заторможенная. – Из Волгограда. Восемь лет назад родители решили переехать в Испанию, в провинцию Каталония, вот теперь с сестрой здесь и живем. Я учусь в школе, а сестра – в университете, в туристическом бизнесе хочет работать.

Я только сейчас обратил внимание, что девушка разговаривает с каким-то странным акцентом и иной раз даже подбирает слова, очевидно, русский язык для нее стал уже не родным.

– И как? Нравится жизнь здесь?

– Ну-у… я иной и не представляю, – пожала плечами девица. – Маленькая была, когда сюда переехали… Родители говорят, лучше, чем в Волгограде-то. Здесь у нас отличная квартира… бизнес свой.

– А здесь как оказалась? – продолжал я надоедать девушке вопросами.

Она вздохнула, очевидно, я действительно ее утомил, но все же ответила:

– Решили с сестрой отдохнуть, забронировали в отеле «Индиана Парк» номер и приехали на побережье Коста Брава… на некоторое время или нет… превуильно по-русски, на несколько дней. А сегодня собрались вот пещеру осмотреть. Слышали, там интересно. Так-то туда не попадешь, Аделита временно закрыта для посещения туристами.

Я не стал больше приставать с вопросами к девушке, мое любопытство относительно ее жизни в Испании было удовлетворено. Да и паровозик, добравшись до небольшой площадки, остановился. Мы выбрались из вагончиков и столпились на смотровой площадке, огороженной перилами из природного камня. Отсюда открывался превосходный вид – по всей горе были разбросаны дома, будто разноцветные кубики, вдалеке виднелись отели, за ними – море, необычайного темно-синего цвета на всю ширь, насколько хватало глаз. По нему плыли пароходы, пароходики, лодки, серфингисты, парусники.

Коронель перекинулся несколькими словами с машинистом паровозика, очевидно, объясняя ему, что дальше мы пойдем сами, затем, обращаясь уже к нам, сказал:

– Все, господа, пойдемте со мной!

Наша группа отделилась от остальных экскурсантов и гуськом двинулась по дороге за Константином. Мы прошли по селению, покинули его и стали подниматься по склону горы. Сначала путь лежал по каменистой почве, а потом началась лесная полоса. Там, где была возможность, шли гурьбой или по двое, где нет, вытягивались в цепочку, в авангарде которой шествовал Коронель, а в арьергарде плелся я, помогая Марии Тропининой преодолевать наиболее сложные участки.

Константин изредка останавливался и рассказывал нам об Испании в целом и о Каталонии в частности. Давал кое-какие общие исторические сведения, говорил о климате, исторических датах, жизни испанцев и каталонцев. Особо превозносил первооткрывателя Америки величайшего мореплавателя Христофора Колумба. И неудивительно, именно из Испании Христофор Колумб отправился в свое знаменитое путешествие.

Остановившись в очередной раз на природной смотровой площадке, Коронель перешел к растительности, характерной для Средиземноморья.

– Здесь произрастают пушистые зонтичные сосны, – воодушевленно вещал он, стоя на валуне и обводя руками обступающие нас деревья, – кипарисы, вечнозеленый можжевельник и туя. Посмотрите, как хороши платаны, которые после весенней обрезки «под ноль» умудряются к лету обрасти широкой зеленой кроной, дающей спасительную тень. Кстати, из коры здешних пробковых дубов издавна получали отличную пробку для знаменитых испанских вин.

Что можно сказать об экзотике? Здесь она представлена самыми разнообразными кактусами, раз в жизни цветущими агавами. Выпустив двух-трехметровую стрелу, похожую на сосенку, агава усыхает. Из Африки в Каталонию завезли пальмы. Их выращивают в специальных питомниках, а потом высаживают на набережных, площадях, улицах, где они частенько, увы, болеют. Покупают пальмы и для украшения отелей.

Сцепив руки на груди и приняв позу Гамлета, Константин с печальным видом, будто читал некролог, продолжал:

– А вообще в Каталонии произрастает три тысячи видов растений. Такое количество обусловлено большим разнообразием ландшафта на сравнительно маленькой территории. Зато хватает насекомых и птиц! – воскликнул он, подняв вверх палец. – На скалистых берегах Коста Брава многочисленные гнездовья ласточек – верный признак экологического благополучия этих мест. И еще все побережье Каталонии окружают леса из пиренейской сосны, что и делает курорты, расположенные здесь, самыми престижными в Европе.

Закончив рассказ о флоре и фауне здешних мест, Константин спрыгнул с камня и двинулся дальше в лес, увлекая за собой группу туристов. Остановившись еще пару раз, странноватый спелеолог-пиротехник вывел нас наконец-то к пещере Аделита. Вход в нее выглядел уж очень прозаично – на относительно открытом, поросшем мелкой травой пространстве, в неровно обвалившейся горной породе был лаз примерно полтора на два метра. Никакой охраны вокруг видно не было, да она и не требовалась – вход в пещеру преграждала массивная решетчатая дверь.

Мы замедлили шаг, а потом и вовсе остановились, недоумевая, зачем нас сюда привел экскурсовод, раз в пещеру невозможно попасть. Остановился и Коронель. Он обернулся и, бросив на нас хитрый взгляд, проговорил:

– Ну, чего встали? Пойдемте, пойдемте! Неужели вы думаете, что я привел вас сюда только для того, чтобы полюбоваться на пещеру снаружи? – Он достал из кармана ключ и повертел им, словно заманивая детишек конфеткой.

Мы двинулись следом.

– Откуда у вас ключ? – удивился доходяга Михаил.

– У меня есть знакомые в определенных кругах, – поигрывая бровями, ответил экскурсовод. – Вот и добыл ключик. Так что не бойтесь, мадам, – посмотрел он на даму с пегими волосами. – У нас ни с полицией, ни с властями никаких проблем не возникнет, меня власти уважают.

Мы остановились на площадке перед пещерой, выложенной бетонными плитами, дожидаясь, когда Коронель откроет своим ключом замок. Вскоре послышался щелчок, дверь с лязгом распахнулась, и он вычурным жестом зазывалы у балагана пригласил нас пройти внутрь. Один за другим мы втянулись в нутро пещеры Аделита. Из небольшого темного зала в глубь горы вели два прохода, и мы растерялись, не зная, по какому из них идти.

– И как, – угрюмо проговорил Николай Сильвестров, блеснув в темноте глазами, – мы будем ходить впотьмах?

Экскурсовод, закрыв двери, повернулся к нам и озорным тоном воскликнул:

– Что же вы думаете, господа, ваш гид не позаботился об освещении?!

Он довольно ловко для своей комплекции и возраста сбросил с плеч рюкзак, развернулся, присел и, открыв клапан заплечного мешка, достал небольшой, сантиметров пятнадцать в длину, цилиндр из клееного картона.

– Что это? – удивилась Мария Тропинина, и в ее голосе послышались испуганные нотки.

– А я знаю, – сказал Егор Тепляков, отиравшийся рядом с Женей Аксеновой. – Это фаер, как у футбольных болельщиков, которые зажигают их на трибунах. Факел такой.

– Точно, – подтвердил Коронель, вновь закрывая клапан и закидывая рюкзак на одно плечо. – Только он не дает дыма, этот фаер разработан на моей небольшой фирме. Время горения не менее пяти минут, в полной темноте освещает пространство на пятнадцать-двадцать метров, – прорекламировал свой товар наш экскурсовод. – Так что мы без света не останемся.

Он снял с фаера колпачок, а с защитного кожуха, игравшего также роль рукоятки пиропатрона, крышку и, чиркнув ею по пиропатрону, поджег его. Фаер занялся ярким белым светом, действительно прекрасно освещая пространство вокруг.

– За мной! – скомандовал Коронель и двинулся в правый проход, ведший в глубину пещеры.

За ним следом нырнула в проход Марина Тропинина, потом Евгения Аксенова с Егором Тепляковым, затем Валерка Аксенова, за ней Саша Смольникова, Николай Сильвестров, за ним – я, а замыкал на сей раз шествие Михаил Березин.

«Романтика, черт побери, – думал я, пробираясь, согнувшись в три погибели, по каменному коридору. – Не лежалось мне в номере на двуспальной кровати, потащился за новыми впечатлениями». Честно говоря, не очень-то приятно было ощущать себя в каменном мешке под толщей земли. Не дай бог, где-нибудь что-нибудь обвалится, и останешься заживо погребенным в проклятой пещере. Наконец коридор кончился, и я вместе с остальными вывалился в приличных размеров зал, примерно метров восемнадцать в длину, от двух до шести метров в высоту и метров пять в ширину.

Константин Коронель стоял, поджидая нас, и держал фаер, отведя в сторону руку. Мы столпились возле него, словно стадо овец вокруг пастуха.

– Ну, вот, господа, – произнес он, – мы находимся в одном из залов пещеры Аделита. Длина пещеры семьсот двадцать метров. Состоит она из серии двойных коридоров и залов. Аделиту еще называют «капеллой первобытного искусства». Потолки и стены ее залов расписаны изображением бизонов, лошадей, кабанов. Выполнены они углем, охрой, марганцем, каолином и другими природными красителями, смешанными с животным жиром и водой.

Коронель приподнял фаер и обвел им своды пещеры, где действительно были изображены всевозможные животные, причем рисунки были не примитивные, а с претензией на некие художественные образы.

– Что интересно, древние художники использовали естественные контуры стены для создания трехмерного эффекта. Возможно, это было связано с их религиозным взглядом на мир. Но что удивительно, господа, первобытные мастера, жившие пятнадцать тысяч лет назад, с удивительной точностью сумели передать облик и повадки каждого зверя. Животные то отдыхают, лениво вытянувшись во всю длину, то вот-вот ринутся в атаку, подобрав под себя ноги и выставив вперед рога. Посмотрите, художники увековечили движения животных во время прыжка или вздоха, и, несомненно, древние авторы этих рисунков были людьми талантливыми, так что уже пятнадцать-двадцать тысяч лет назад существовало искусство, достойное восхищения. А нынче посещение закрыто из-за того, что наскальные рисунки покрываются плесенью. Кроме того, кое-где разрушается горная порода, что грозит обвалами и опасно для жизни самих туристов. Но, думаю, власти найдут какой-нибудь выход, чтобы законсервировать скальные изображения, укрепить потолки пещеры и в скором времени открыть сюда доступ для туристов… Ну, что ж, давайте пройдем вперед. – Коронель двинулся было дальше, но тут фаер стал гаснуть, и он вновь остановился. – Подождите, господа.

Фаер догорел, пещера погрузилась в темноту, но Константин был опытным путешественником и сумел на ощупь достать новый фаер и поджечь его. Прогоревший он сложил в специальный целлофановый пакет, прихваченный с собою, – берег культурное наследие своей страны.

Увлекаемые гидом, мы вновь стали втягиваться в коридор, но не такой узкий и низкий, как предыдущий, в нем можно было идти в полный рост. Впереди маячил огонек фаера, который нес Коронель. Экскурсовод вышел в следующий зал, продолжая держать свой осветительный прибор, чтобы мы могли ориентироваться в темноте и не набить себе шишек о выступы в потолке и стенах коридора.

Когда я оказался в том зале, то, честно говоря, поразился его красоте. Здесь были удивительной формы сталактиты, сталагмиты и кое-где сталагнаты. Если искусно подсветить эти натеки, или, как правильно, хемогенные отложения в карстовых пещерах, то красота будет неописуемая. Но даже белый горящий фаер заставлял играть сосульки разными красками.

– Для тех, кто не знает, а для тех, кто знает, напомню, что сталактит в переводе с греческого означает «натекший по капле», – стал пояснять наш экскурсовод. – Дело в том, что горы не сплошной монолит, в них есть микротрещины, через которые в пещеры просачивается вода, но поступает она сюда сквозь толщу горной породы очень медленно – редкими каплями. Эти капельки понемногу чуть-чуть вымывают из горных пород кальций, он-то и оседает на этих сосульках, образуя сталактиты, а капая на пол, кристаллики кальция складываются в горки – сталагмиты. Если пещера небольшая, то они между собой срастаются, и такие отложения называются сталагнатами. Самым длинным сталактитом считается сосулька в пещерах Груга-до-Жанелао в Бразилии. Ее длина двенадцать метров. А рекордсмен среди сталагмитов имеет высоту тридцать два метра, он находится в пещере Красногорска близ Рожнявы в Словакии… Можете походить немножко по пещере, но недалеко, и, само собой, трогать и тем более отламывать от сталагмитов и других отложений ни в коем случае нельзя. Сами понимаете, это народное достояние, и, если каждый будет брать себе на память кусочек сталагмита, в пещере со временем ничего не останется.

Коронель сменил еще один фаер, а мы в течение нескольких минут ходили по пещере, разглядывая удивительные явления природы.

– Как в сказочном ледяном дворце! – восхищенно воскликнула Женя Аксенова.

И действительно, пещера смахивала на ледяной дворец Снежной королевы.

– Пойдемте дальше, господа! – предложил наш экскурсовод и двинулся в очередной коридор пещеры Аделита.

Выйдя из него, мы оказались в приличных размеров зале, уходящем в глубь горы и дальше разветвлявшемся на три коридора. Пока дожидались, когда выйдут из коридора остальные путешественники, я спросил у Коронеля:

– Вы говорили, будто занимаетесь кинематографией. Каким образом?

Коронель чуть приподнял фаер, чтобы было видно, кто с ним говорит, и ответил:

– Я продюсирую фильмы, а еще пишу книги по истории.

– А как же тогда ваше увлечение фейерверками? – поинтересовался я.

Константину почему-то не очень хотелось говорить на эту тему.

– Вы правильно заметили, увлечение, и не более того, – небрежно бросил он. – Извините, нам нужно продолжать нашу экскурсию.

В зал втянулись остальные члены нашей команды. В это время фаер потух, Коронель поджег новый и воткнул его обратной стороной в расщелину в стене рядом с входом в зал. Закидывать за плечо рюкзак он на сей раз не стал, повесил его на выступ рядом с фаером, света которого хватало для освещения большей части зала.

– И вот что интересно, господа, – становясь так, чтобы не загораживать свет, произнес он и двинулся, придерживаясь левой стороны зала, к дальнему его концу. – Человеку, открывшему эту пещеру, долгое время не верили, что наскальные рисунки были сделаны древними людьми, ибо не могли создать такие высокохудожественные рисунки художники, жившие десять-пятнадцать тысяч лет назад. Однако обратите внимание вот на это изображение.

Коронель поманил нас рукой. Мы подошли и задрали головы, глядя туда, куда указывал Константин. На стене зала под самым потолком был изображен цветными красками бык, заднюю часть которого скрывали сталактиты.

– Так вот этот рисунок говорит о том, что он подлинный, – продолжил Коронель после того, как мы все собрались возле него, – потому что сталактиты образуются за несколько тысяч лет, а раз натеки закрывают изображение быка, значит, он был нарисован раньше образовавшихся здесь сталактитов.

Честно говоря, дух захватывало при мысли, что эти рисунки, правда, не совсем высокохудожественные, каковыми старался представить их перед нами Коронель, нарисовал художник, живший полтора десятка тысячелетий назад.

В этот момент вновь погас фаер, и мы оказались в кромешной тьме.

– Подождите пока, пожалуйста, здесь, никуда не уходите. Я схожу за рюкзаком, – сказал Коронель.

Он стал удаляться, о чем свидетельствовали поскрипывавшие под его ногами камешки, затем в дальнем конце Коронель завозился, доставая из висевшего на стене рюкзака новый фаер и поджигая его, и вот в тот момент, когда он чиркнул устройством, поджигающим фитиль, раздался хлопок, потом взрыв, и пространство зала осветила яркая вспышка. Коронель вскрикнул, но его крик тут же оборвался, а пол под нами содрогнулся. В лицо нам ударила волна горячего воздуха, запахло гарью, пылью, и мы вновь оказались в кромешной темноте.

Загрузка...