Никто, глядя на Лену Сидерис, не дал бы ей больше двадцати одного года, но сама она в свои тридцать два чувствовала себя где-то на сорок. Сегодня, когда она проходила по вестибюлю отеля «Сан-Марко» с видом на залив Хулакия, ее возраст никакого значения не имел. Люди инстинктивно поднимали глаза, реагируя на решительную походку и ауру спокойной силы. Даже видавший виды работник за стойкой регистрации, похоже, поддался гипнозу.
– Вы… кхм… на конференцию? – запинаясь, спросил он.
«Мегаконференцию, друг мой».
Не замедляя шага, она ответила по-гречески:
– Да, не беспокойтесь.
Ее струящиеся белые брюки оттенялись темно-синей блузкой и тонким кожаным поясом того же оттенка загара, что и кожаный браслет на левом запястье.
– Лена! – раздался чей-то голос. Это был профессор Хансен.
Лена расслабила руку ровно в тот момент, когда профессор сжал ее ладонь.
– Уже пора, да? А я еще и наверх не успел подняться, чтобы переодеться, – признался он.
Она улыбнулась.
– Нет ничего лучше летней конференции на острове. Главное – хорошенько позлить выступающих!
Они вполне обходились без лишних слов. Их когда-то напряженные отношения «наставник – ученица» давно свелись к непринужденному сотрудничеству. Будучи профессором судебной психологии, Франц Хансен в давние времена вел непримиримую борьбу с теми, кого называл «биологами» и кто настаивал на необходимости исследовать мозг, чтобы объяснить поведение преступника. Столь же язвительно он отзывался о легкомысленных «социологах», постоянно ссылавшихся на факторы окружающей среды. С годами профессор смягчился, отошел от прямолинейности и научился дипломатично подчеркивать те же ключевые детали и концепции, которым отдают предпочтение некоторые весьма влиятельные грантодатели в США, Канаде и Европе. С местом проведения нынешней конференции именно так и вышло; если б он выбрал Стокгольм, ему для поддержания порядка, вероятно, понадобилась бы помощь шведского спецназа.
Понимая огромную важность хорошей погоды, Лена воспользовалась моментом и предложила отправиться на Миконос.
У нее были на это все основания. В начале своей учебы в Кембридже она ненадолго стала звездой кликбейта[15] из-за неудачной формулировки названия проведенного ею исследования: «Кембриджский анализ: каннибалы убивают 5000 человек ежегодно». Популярный новостной блог зацепился за упомянутую репрезентативную группу и раздул из мухи слона, приписывав каннибализм всем серийным убийцам. В скором времени любой случайный поиск в интернете давал тысячи и тысячи просмотров, связывающих ее имя с откровенной дезинформацией. Тяжелый урок.
– Ничего страшного, дорогая моя, – утешил ее профессор. – Если люди сохраняют что-то в закладки, значит, они никогда к этому не вернутся. Не принимай близко к сердцу.
В конце концов она справилась. Франц был прав. Это даже обернулось для нее чем-то вроде триумфа. И вот теперь все самые авторитетные эксперты в данной области прибыли на ее прекрасную родину. В возрасте, когда большинство ее сверстников получали вторую докторскую степень, возможно, еще более ненужную, чем первая, – чтобы иметь хоть какую-то работу, – Лене Сидерис предстояло выступить на открытии 6-й ежегодной международной конференции по криминальной психологии и криминологии.
И, конечно, она позаботится о том, чтобы слушатели запомнили ее выступление надолго.
– Уважаемые коллеги, – начала Лена, устраиваясь поудобнее и подтягивая рукав блузки. – Физики изо всех сил стараются совместить классическую и квантовую механику в надежде создать единую теорию Вселенной. Мы тоже более двухсот пятидесяти лет стремимся к единой теории преступности. Многие из вас были моими учителями. Я сама была свидетелем битвы двух сил. Биологи и нейрокриминологи указывают на генетическую предрасположенность к совершению преступлений. Напротив, социальные криминологи винят бедность, социальное бесправие и факторы окружающей среды.
Бегло оглядев собравшихся, Лена убедилась, что представители обоих лагерей рассеяны по всей аудитории. «А теперь спокойно. В конце концов, грызня их, а не моя».
– Достижение консенсуса имело бы важные последствия, – продолжала она. – Не только для научных исследований и образования, но, что более важно, для нашей судебной системы и системы исполнения наказаний, наших полицейских сил и властных органов. Представьте, какие открылись бы перспективы, если б властям не пришлось полагаться на «Нетфликс», чтобы узнать, как составлять профиль подозреваемого.
Ее слова были встречены смехом.
– Скажу со всей серьезностью: академический консенсус – это также консенсус политический и, следовательно, финансовый. При доминировании нейрокриминологии щедрые стимулы для ликвидации преступности получают фармацевтические гиганты. Когда на передний план выходит проблема домашнего насилия, укрепляются социальные службы. Частный сектор или государственный? Индивид или коллектив? Мы, ученые, становимся жертвами политических аспектов наших исследований. И одновременно мы же являемся виновниками этого, подпитывающими своей энергией систему.
Аудитория внезапно притихла.
– Двойная игра шла хорошо, – как ни в чем ни бывало продолжала Лена. – Финансирование колебалось из года в год в зависимости от избирательных циклов. Криминологи, психологи, неврологи, социологи – все мы копали свои окопы всё глубже и глубже, не считаясь с затратами. В конце концов, мы чертовски хорошо знаем, что правительственные бюджеты на исследовательские цели работают как хедж-фонды. Делайте свои ставки! Только не забудьте поставить столько же на противную сторону. Сократить финансирование полиции! И одновременно: обеспечить закон и порядок! Мы знали, что заплатят и нашим, и вашим.
– Этот вопрос уже обсуждается некоторое время, – возразил кто-то из слушателей.
– Именно к этому я и веду, – улыбнулась Лена.
Проведя ладонями по кожаной обивке кафедры, она подалась вперед.
– Что привело к таким переменам? Экономические кризисы? Политики? Или новый соперник, искусственный интеллект, выравнял шансы?
Она перевела дыхание.
– Модели анализа существуют с семидесятых годов. Но сегодня имеются по крайней мере два существенных отличия: огромные объемы социальных данных и вычислительные мощности. Проще говоря, наши статические модели в настоящее время совершенно устарели.
Она еще раз улыбнулась.
– Итак, начнем. Профессор Хансен, дорогие друзья, я желаю вам спокойных размышлений и тепло приветствую на нашем прекрасном острове на шестой ежегодной международной конференции по криминальной психологии и криминологии.
Прошло целых пять секунд. Лена чувствовала, как колотится сердце, как замирает дыхание. Смешок там… смешок здесь… несколько редких вежливых хлопков. Еще… еще – а потом, словно по сигналу, нарастающий гул аплодисментов.
Любопытство собравшихся ощущалось легким покалыванием в шее, но Лена ни разу не обернулась. «Я им показала!» Показала не просто слона в комнате, а то, что вся эта область знаний поражена элефантиазом[16].
Однако утро близилось к полудню, а комментариев слышно не было. Только одна женщина, профессор клинической психологии, во время своей презентации презрительно усмехнулась: «Вопреки тому, что утверждают некоторые молодые коллеги, каждый профиль, который мы составляем для властей, уравнивает социальный и биологический аспекты».
И все же Лена решила воспользоваться перерывом и выпить кофе. «Рано или поздно они поймут». За роскошным бассейном виднелись напоминающие руины бело-голубые домишки Миконоса. Разумеется, участникам конференции предназначались едва ли не самые убогие – на этом пятизвездочном острове-курорте ученых принимали как гостей экономкласса. «Тем, кто работает на правоохранительную систему, нужно срочно требовать повышения статуса!»
– Знаете, мы уже несколько лет используем ГКТ, – обратился к ней кто-то из сидящих рядом.
Географическое криминальное таргетирование. Типичное программное обеспечение, используемое для определения возможных мест совершения уголовных преступлений на основе результатов исследований.
– Полагаю, доктор Сидерис имела в виду кое-что другое, – произнес другой, глубокий мужской голос.
Ману. Будь он чуть дальше, она и не выделила бы его из толпы туристов.
– Доктор Ману – тот самый сорвиголова, о котором ты предупреждала нас сегодня утром, – сказал, подойдя ближе, Франц Хансен. За ним подтянулись еще несколько человек.
– Вы ведь из Сингапурского криминологического центра, если не ошибаюсь? – спросил кто-то еще.
– Мы называем его по-другому.
– Да, Глобальный комплекс инноваций, – уточнил один из клинических психологов. – Ловко. Напоминает стартап.
– Давайте предоставим мистеру Ману возможность рассказать нам обо всем этом в ходе своей презентации. – Решительный тон профессора Хансена расколол маленькую группу, так что Лена и Манос остались вдвоем.
– Думала, вам поручили расследование дела Кейси, – сказала она.
– Я не полицейский.
Все, ради чего этот человек работал последние месяцы, зависело от того, что и как он скажет через несколько минут; при этом – что раздражало ее больше всего – он оставался беспечен, и от него так и разило азиатской айтишной зарплатой.
– Вот и расскажете им об убийстве.
– Вообще-то, я приехал сюда на свадьбу.
– Но вы расскажете.
Манос подавил досаду глубоким вдохом. Как же ему не хватало этих летних греческих сезонов! День мягко клонился к вечеру, и он будто стоял в каскадах закатного солнечного света.
– Когда мы выходили из больницы, Беллас попросил меня помочь, – спокойно ответил Манос. – Я так понимаю, они в полном тупике.
– Конечно. Беллас решил, что, чем ждать, пока Афины раскошелятся на профайлера, лучше обратиться к приезжему парню, который может мобилизовать всю конференцию криминологов. Кто же откажется выслушать представителя такого важного клиента, как Интерпол?
Вместо ответа Манос достал из кармана шортов сложенный листок и протянул ей.
– Начнете вы. Два первых параграфа, предварительные условия. Потом моя очередь. Расскажу, как строятся алгоритмы, а вы завершите. Как думаете, сможете?
Лена почувствовала, как вспыхнули щеки. «Как он смеет? Какая самонадеянность, какая дерзость!» Тем не менее она по привычке пробежала глазами текст на листке.
– Дело не в этом. Я уже… Я имею в виду, они знают меня как…
Лена остановилась, не понимая, что видит перед собой на бумаге. Какие-то математические действия, потом списки из каких-то имен, трансформирующихся один в другой.
– Что… – пробормотала она.
Секунду-другую Манос наблюдал за ней с бесстрастным, ничего не выражающим лицом. Потом сказал:
– Предварительный список подозреваемых. Ваша задача – продать это экспертам. – И повторил: – Как думаете, сможете?
Не сможет.
На мгновение Лена задумалась над предложением, но душа противилась ему. Она небрежно сжала сложенный листок. Мысли уже пришли в движение и побежали кругами. Да, старая система устарела, но она основывалась на исследованиях и многовековых традициях. Если идентифицировать преступника можно по одной лишь активности онлайн, то вся дискуссия становится… бесполезной. Проекты Маноса абсурдны. Он так живо все описал перед тем, как они заняли свои места в качестве соведущих, но теперь это звучало словно искаженные голоса из динамика. И она хотела выключить эту чертову штуку.
Участники конференции возвращались, двигали стулья, рассаживались по местам. Через микрофон зазвучал голос шутящего Хансена:
– Уверен, после столь приятного перерыва всем нам не терпится уже пойти на пляж.
Лена запнулась и пристально посмотрела на Маноса. Даже если он прав, даже если можно сгенерировать список подозреваемых по их цифровым следам, продвигать свою работу на конференции до проверки фактов, раскрывать ход текущего расследования, не получив разрешения полиции, не убедившись даже, насколько это законно, разве это не наглость?
Нет, она не могла.
Прочитав по лицу ее мысли, Манос осторожно забрал у нее листок, пожал плечами и, дружески улыбнувшись, поднялся. Хансен как раз заканчивал свое вступление.
– …из Глобального комплекса инноваций Интерпола в Сингапуре. Главный дата-аналитик лаборатории цифровой судебной экспертизы и создатель анализатора MANU, который уже… – профессор кивнул Маносу, – существует в бета-версии?
– Да, испытания ведутся, – подтвердил Манос, проходя через помост к кафедре с ноутбуком.
– Дамы и господа, доктор Манос Ману…
Пока Манос открывал файл, публика наградила его вежливыми аплодисментами.
Лена замерла. Даже здесь, в зале с кондиционерами, она ощущала в себе пульсацию летнего солнца.
– Спасибо вам, профессор Хансен. Дамы и господа, – начал Манос, с удовольствием и облегчением переходя на английский. – Тридцать шесть часов назад серийный убийца накачал свою жертву наркотиками, расположил ее горизонтально и выстрелил – как мы полагаем – через рот. Затем он использовал мощное подводное ружье, чтобы ввести стальную леску через рану во внутренние органы. Сегодня я делюсь этой секретной информацией с разрешения греческой полиции.
Присутствующие подались вперед. Посторонние разговоры прекратились.
– Убийца использовал стальную леску в качестве направляющей, чтобы, медленно потянув за нее – возможно, с помощью некоего механического устройства, – протащить тонкую цепь через открытый рот жертвы. Не причинив особых повреждений, эта цепь затем протащила цепь среднего калибра. За ней наконец прошла тяжелая якорная цепь – через рот, пищевод, грудную полость, желудок и задний проход жертвы. Тело было найдено под водой, недалеко от близлежащего пляжа. Один конец цепи был прикреплен к полузатопленному бую со сделанной красной аэрозольной краской надписью «FREE». Здесь перед нами фотография тела в том виде, в каком его обнаружила вчера местная полиция.
Едва показав, Манос быстро убрал изображение, чтобы его не успели сфотографировать, поскольку некоторые слушатели уже нацелили свои телефоны.
– Жертва – Билл Кейси, известный блогер, имеющий несколько десятков тысяч подписчиков в «Инстаграме». Его посты демонстрируют, как может быть независим частный канал с преданными читателями. Как он может быть свободен перед лицом корпоративных технологических гигантов, вопреки монополии «Ютьюба», олигархического общества, политиков и их спонсоров. Кейси боролся против массового профилирования, используемого крупными технологическими корпорациями и рекламными агентствами для подавления инфлюэнсеров. Присутствующие здесь зумеры[17] знают, о чем я говорю. Полезные детали биографии на тот случай, если окажешься в море прикованным к бую с надписью «FREE» и твое убийство придется расследовать.
Картинка на экране сменилась на эксельную таблицу с разноцветными ячейками, отображающую черты серийного убийцы. Жуткий образ Билла Кейси, колышущегося в водах пляжа Орнос, так подействовал на слушателей, что многие из них замерли, словно имитируя безжизненное тело.
– Билл, – продолжил Манос, кивнув, – то есть Уильям Кейси, приехал на Миконос с несколькими друзьями, которых сейчас опрашивает полиция. В его убийстве мы обнаруживаем глубокую приверженность определенному ритуалу. Все вы знаете – особенно такие специалисты, как профессор Холмс, который написал книги на эту тему и с которым я имел удовольствие встретиться сегодня ранее, – что так постоянно обстоит дело с организованными серийными убийствами, независимо от того, совершаются они по контракту или волком-одиночкой. Возможность изучить первый вариант я оставляю полиции. Из литературы мы знаем, что серийные убийцы-одиночки любят путешествовать и следят за соцсетями. Они демонстрируют признаки социальной нормальности и интеллекта. Власти не способны их найти. Вы, криминологи, хорошо знаете, что обычный серийный убийца не носит маску доктора Ганнибала Лектера и не получает удовольствия от переодевания в женское. В действительности он выглядит… как мы с вами. Он ничем не отличается от нас и даже… даже может быть одним из нас.
По лицу Маноса скользнула легкая усмешка. Слушатели хорошо знали, что серийный убийца организованного типа вполне может вернуться на место преступления и даже пойти на больший риск и проникнуть на конференцию, весьма кстати проходящую вблизи того самого пляжа Орнос.
Лена поняла сразу. «Как же я не сообразила!»
Манос четко рассчитал эффект паузы. Все крутили головами, высматривая незнакомца.
«Возможно ли, что убийца здесь?»
Новое настроение распространилось по залу с быстротой инфекции.
– Транспортировка жертвы… трупа…
На хмуром лице человека в одном из задних рядов появилось странное выражение.
– …с места преступления… его затопление…
Человек в заднем ряду смотрел прямо на Маноса. В какой-то момент он пошевелился, словно собирался встать.
– …все это требовало времени … времени и планирования…
Незнакомец откинулся на спинку стула. Выражение лица снова поменялось: рот дрогнул, словно он сдержал усмешку. Как будто втайне все происходящее доставляло ему удовольствие.
Как будто он уже предвкушал возможное продолжение.
– Восемь лет, друг мой.
Офицер Беллас знал быстрый и безотказный способ заставить виновного вспотеть.
Сначала он пристально смотрел на его обувь. Затем решительно и твердо объявлял приговор, который был бы вынесен тут, будь это суд. Потом он смотрел на самого подозреваемого так, словно тот уже осужден. Виновные знают, что они виновны. Они знают, что их ждет наказание. Признание всегда выходило из них каплями пота, стекающими по лбу. Раз за разом он видел, как эта жидкость организма предает своего хозяина, струясь холодным потоком, как весенний дождь. Восемь лет.
Но парнишка, стоящий сейчас перед ним, рыдал так, что Беллас не мог понять, где тут пот, а где слезы. И даже если б мог, то не понял бы, в чем причина – в чувстве вины или в наркотиках. Сейчас Беллас мог только одно: установить факты.
– Нельзя ли там сделать музыку потише, пожалуйста! – рявкнул он, перекрывая сдавленные рыдания молодого человека и полифонические ритмы, доносящиеся от стойки регистрации. Чертовы подростки! Так он ничего не добьется. – Вы сказали, что ваша группа, включая Билл, ушла из бара в три часа, мистер Скэнлон. И куда вы отправились?
– Я не помню. Мы гуляли по городу. Джимми тоже был с нами.
– Мистер Вес…
– Вексесси.
– Век… Вес… Вессекси. Вы были на Матогианни, прогуливались по главной улице?
– Там, где бары, – сказал Скэнлон.
– Верно. Заходили в какой-либо из них?
– Их там очень много. И, как я уже сказал… я не помню…
Эту поездку на Миконос они планировали и представляли себе совсем не так. Они приехали сюда оторваться с @skinnyjew и попостить фотки с @emrata. И уж конечно, не для того, чтобы кого-то убили.
– И в какой-то момент вы его потеряли, так? – продолжал в том же духе Беллас.
– Да, мы его потеряли.
– Он просто исчез.
– Исчез. Мы думали, он подцепил девушку. – Парень снова всхлипнул.
«Нет, так не будет никакого толку!» Настроение еще больше испортилось, когда Беллас увидел подходящего к стойке регистрации мэра Миконоса, Стаматиса Маврудиса.
– Это он? Он это сделал? – спросил тот.
Мэр был высок и строен, а его длинные волосы были выкрашены в черный цвет. Беллас не мог ничего доказать, но поспорил бы на что угодно, что Стаматис балуется кокаином. А как иначе он повсюду успевал? В городе удивлялись, откуда у мэра энергия двадцатилетнего парня, когда ему под шестьдесят. При этом у него постоянно, даже в разгар лета, текло из носа.
– Это и есть убийца? Говори!
– Господин мэр, сейчас не самое подходящее время, – сухо ответил Беллас, не обращая внимания на отчаянные попытки Скэнлона понять, о чем говорят два грека.
– Не самое подходящее время? – крикнул Маврудис. Находившаяся поблизости японская семья дружно вздрогнула, и он понизил голос до шепота: – Ты понимаешь, что все уже знают?
– Кто все? Что знают?
– Фотография мертвого Кейси разлетелась по всему интернету! – сообщил Маврудис, руки его дрожали.
– Господин мэр, – твердо произнес Беллас, – не сейчас.
– Это ты мне говоришь? Не сейчас? У меня здесь два миллиона туристов! Острову причинен непоправимый ущерб, офицер Беллас. Этот отдых люди не забудут.
– Понимаю.
– Люди помнили Миконос из-за вечеринок, из-за Кардашьян – а теперь?
Маврудис выхватил свой телефон; снимок утопленника висел в его ленте. Скэнлон снова расхныкался. У стойки администратора опять загремела музыка.
– Кто-нибудь может выключить эту чертовщину? – крикнул Беллас. На этот раз его услышали.
– Ты должен сделать заявление! – взревел Маврудис.
– У нас свои протоколы…
– К черту протоколы!
– Стаматис…
– Потому что, если ты этого не сделаешь…
– Стаматис!
Беллас отступил от Скэнлона и схватил Маврудиса за лацканы. Потрясенный мэр застыл на месте.
– Я буду следовать своим протоколам, – заявил Беллас со всем спокойствием, на которое оказался способен. – Когда мне понадобится что-нибудь в твоем офисе, ты это узнаешь.
Маврудис попятился, сердито грозя пальцем. Сначала он сдерживался, но на полпути через вестибюль сдался и, словно безумец, крикнул:
– Заявление!
Лена первой поняла, что происходит что-то странное. Проследив за взглядом Маноса, она сразу же увидела его.
Лет тридцати с небольшим. Приглаженные песочные волосы, блондинистая, недельного срока бородка. Он сидел в середине заднего ряда, с правой стороны переполненного зала, и, похоже, понимал, что оказался в ловушке. Если б ему вздумалось уйти, встать пришлось бы сразу четверым. Выражение спокойного лица, как только на него падала тень, менялось подобно голограмме, и тогда респектабельный ученый превращался в закоренелого преступника. И это лицо казалось Лене знакомым. Откуда она может его знать? В тот же момент, когда она машинально достала телефон, еще не представляя, что будет с ним делать, Манос решил продолжить, будто ничего не случилось:
– Таким образом, средство идентификации, к которому мы прибегаем как к последней надежде, является также самым сильным. Имея дело со столь изощренными убийцами, мы интерпретируем цифровые отпечатки, поскольку лишь немногие из них оставляют на месте преступления реальные следы. Наша виртуальная жизнь на самом деле довольно сложна, вполне осязаема и говорит многое о том, кто мы такие. Это относится ко всем нам. Видите ли, мы подсознательно думаем, что пребывание в Сети равносильно свободе. Благодаря этой иллюзии наш выбор в поисковых системах выдает правду, даже если в социальных сетях мы говорим неправду. Анализ того и другого представляется плодотворным, поскольку каждый использует и то, и другое, думая при этом, что невидим.
С этими словами Манос снова посмотрел на мужчину с шелковистыми волосами и сразу же бросил взгляд на Лену. «Это он!» И тут Лена вдруг поняла, зачем достала телефон. Дрожащими пальцами она отыскала номер Хрисанфоса, полицейского из команды Белласа, и торопливо напечатала:
«ДАВАЙ СЮДА! УБИЙЦА ЗДЕСЬ! КОНФЕРЕНЦИЯ В ОТЕЛЕ САН-МАРКО ХУЛАКИЯ!»
– Последние достижения в области цифровой криминалистики, – продолжил Манос, – позволяют нам с поразительной скоростью, почти мгновенно, находить социальные зацепки. Без задержек. Не нужно отправлять образцы в лабораторию, не нужно ждать полнедели, чтобы получить результаты анализа ДНК. Теперь мы можем настроить систему с помощью параметров, и, поскольку пользовательские данные сужают поле, мы запускаем циклические алгоритмы. Да, нам нужен доступ к дата-брокерам, но в принципе мы можем узнать, какие интернет-пользователи с большей вероятностью совершили преступление, проведя запрос по ключевым словам. Быстрота. Точность. – Он помолчал, улыбаясь. – Соединение вашего надежного, замечательного искусства профайлинга с сухой наукой киберстатистикой дает потрясающие результаты, – закончил Манос на шутливой нотке. Лена вздохнула и тоже улыбнулась. «Прекрасно!»
– Наш многофакторный анализ настроен на проверку миллионов терабайт цифровых следов за считаные секунды. Данные очищаются, анализируются и затем повторно группируются, что позволяет движку выбрать наиболее подходящие модели для повторной обработки. Это очень важно. Система расширяемая. Чем больше, тем лучше. Но в конечном счете это определяется результатами криминалистической экспертизы.
Почувствовав, что начинает терять аудиторию, Манос сменил тактику:
– Что означает: определяющим фактором являются сами события. К примеру, с Биллом Кейси… – Он снова захватил внимание зала, просто показав снимок. Аудитория, затаив дыхание, уставилась на чудовищное изображение голого мужчины с пропущенной через него цепью.
И тогда Манос решился.
– Это событие служит для нас отправной точкой, чтобы начать задавать вопросы. Какие пользователи находились на Миконосе в момент совершения преступления? Сколько среди них мужчин? Сколько из этих пользователей за последние полгода набрали в «Гугле» слова «якорь» или «буй»? Кто из этой подгруппы проявил интерес к сварке? Кто из них знает, как управлять лодкой? Кто – потенциально – мог бы все это сделать? Кто из них ходил по хэштегу «willCasey»? Эти, среди прочих, элементы называются «холодной цифровой криминалистикой». Далее переходим к «горячей» категории, к таким чертам личности, которые мы включаем в классический профайлинговый отчет: пол, уровень образования и так далее. Но добавляем сюда элементы из профайлинга личности для рекламодателей, все их. Те, кто впервые знакомится с сетевыми психографическими профилями, всегда поражаются их точности.
Он одарил аудиторию еще одной улыбкой. «Теперь вы у меня на крючке».
– После определения «холодных» и «горячих» данных и разработки моделей добавление любой новой информации просто делает систему умнее. Теперь это уже не магия. Это рекурсивное обучение. Математика. Первоначальный список из двух миллионов пользователей сводится к горстке имен. С вероятностью в девяносто с лишним процентов преступник находится среди них. Преступление само по себе – это не что иное, как сбой. Баг. Дисконнект. И задача полиции – заняться отладкой, устранением неисправностей.
У Лены отвисла челюсть. «Здесь ведь каждый должен увидеть возможности», – подумала она.
Но вместо того, чтобы оглядеться со своего места в первом ряду, она посмотрела на Маноса. Удивительно, но на его лице промелькнуло разочарование. На секунду он даже оперся на трибуну, словно признавая поражение. Еще раз проследив за направлением его взгляда, Лена обернулась.
Мужчина в заднем ряду исчез.
Не обратив внимания на то, что сильно хлопает дверью, Лена вышла из зала. Ассистентка-стажер Хансена маялась с телефоном у входа в холл.
– Извини, кто-нибудь только что выходил? – спросила Лена.
Лениво скользя по экрану глазами, девушка кивнула.
– Один или двое вышли чуть раньше. Вам что-нибудь нужно?
Лена бросилась к главному входу в отель, но там уже толпились новоприбывшие с огромными чемоданами. Подъезжали и отъезжали такси. «Нет, – подумала она. – Он не стал бы появляться перед толпой. Он все еще в отеле». Взбежала по лестнице и оказалась на роскошной веранде, затененной небесно-голубым навесом. Человек тридцать с удовольствием занимались кроссфитом под ритмы стандартного плейлиста. Разглядеть лицо каждого в этом море бейсболок и худи было невозможно.
Лена прошла дальше, думая, что они – Манос, Хансен, или Хрисанфос, или другие копы – вот-вот появятся, что это дело минут. Но время шло, а никто не появлялся.
Она пробралась через толпу, миновала делающую селфи полуобнаженную пару и вышла к входу во внутренний коридор. В коридоре никого. Едва ли не все двери были приоткрыты, некоторые даже наполовину открыты. «Он может стоять за любой из них».
Лена шла медленно, затаив дыхание.
«Как он это сделает? Должно быть, это что-то у него уже при себе». Леска, с помощью которой он протянул цепь через внутренность жертвы. Найти ее легко. Найти, чтобы убить. Выскользнет из двери у нее за спиной, так что она и оглянуться не успеет. Накинет леску ей на шею и затащит в одну из комнат. Потом закроет дверь или прикроет, оставив узкую щелочку, и будет душить, пока не почувствует, что она теряет силы…
Будь она полицейским, Лена достала бы оружие. Бесшумно, как в кино, прокравшись по коридору, она вместо пистолета выхватила смартфон. Звонить кому-либо не было времени. Она даже не подумала включить камеру. Теперь девайс был не более чем очень дорогим камнем, которым Лена размахивала в пустоте, чтобы отпугнуть любого, кого увидит. Но отпугивать было некого. Впереди она увидела просторный коридор, ведущий к спа-салону отеля и баням; двери справа и слева вели в раздевалки. «Я – открытая мишень. Нужно позвонить Хрисанфосу».
Лена посмотрела на телефон. Он уже вибрировал у нее в руке.
– Где вы? – спросил Манос.
– Здесь. – У нее даже голос дрогнул от неожиданности, как будто само слово раскрывало ее координаты. – Тут.
Дальше по коридору открылась дверь, и кровь застыла в жилах. В полумраке фигура незнакомца выглядела как две наложенные одна на другую тени. Волосы и борода отливали блеском, то шелковистым, то совсем глянцевым, а когда он подошел ближе, свет упал на лицо. Глаза его блеснули. Он увидел, как Лена вытянула руку с телефоном, словно собралась выстрелить, повернулся и побежал.
Он!
– Лена? Лена! – звал ее из телефона Манос.
Шли секунды. Она изо всех сил старалась прийти в себя. «Что теперь?»
– Да… Он был прямо здесь. Увидел меня. Убегает. Я… в спа-салоне. В коридоре. Иду за ним.
Лена обеими руками распахнула дверь. Щурясь от слепящего солнечного света, она секунду-другую высматривала стройную фигуру, лицо с кривой ухмылкой. И увидела – незнакомец торопливо шел по тропинке к пляжу. Повсюду были люди. «Хорошо!» – подумала Лена. На глазах у людей он убивать не станет. Но и потерять его нельзя! Если эти серийные охотники и живут по какому-то правилу, то правило звучит так: когда к жертве невозможно подобраться без проблем, к ней не следует подбираться вообще. «Только не сорви арест!»
Лена побежала, лихорадочно перебирая в уме следственные приемы, с помощью которых можно добиться признания. Идти прямо к цели. Досконально знать все подробности преступления. Помнить, что убийца признаёт только то, в чем хочет признаться.
– Подождите! – крикнула она. Есть ли он в списке Маноса? Она не запоминала имена. Зоран, Леон, Кингстон, Виктор… – Подождите! – Ее голос разнесся в летнем воздухе.
Незнакомец услышал. У кромки воды он обернулся и посмотрел на нее, потрясенный. Она приближалась. В нескольких шагах от него на песке лежал гидроцикл. Незнакомец запрыгнул на него, развернул и помчался в море.
Впервые Лена поняла разницу между жизнью и смертью.
Жизнь – это поймать злодея.
Здесь и сейчас.
Все прочее – смерть.
Ее следующий шаг был ошибкой. Большой ошибкой. И эта ошибка содержала в себе другие, которые неумолимо и безжалостно, словно злокачественные клетки, множились с каждым последующим шагом. Она не позвонила в полицию. Она бросилась преследовать подозреваемого на гидроцикле. Она оставила телефон в залог гидроцикла и сообщила смотрителю свой личный код, чтобы он позвонил в полицию.
Всматриваясь в маленькую, но растущую точку, Лена думала только о том, что вот-вот погибнет, преследуя убийцу, а на берегу какой-то незнакомец будет медленно стирать, одну за другой, картины ее жизни. В первую очередь те картины, что с Францем Хансеном.
Их поездка в Исландию. Посещение замерзшего водопада Гюдльфосс. Его глаза, когда он смотрел на нее. Что вообще с ними случилось? Это из-за него она чувствовала себя намного старше своих тридцати двух лет. Жизнь, которую они могли бы прожить вместе. Дети, которые у них могли бы быть. Но ее «миссия» или, скорее, слепая решимость «навсегда покончить с преступностью», и сделать это в одиночку, а не с сопровождающим ее профессором, заморозила все эти мечты, превратив их в ледяные струи водопада. Гонясь на гидроцикле за маньяком, Лена хотела, чтобы море смыло глупые амбиции. Она отменит принятые решения и крикнет на весь мир:
– Подожди!
Услышал ли ее кто-нибудь?
День стоял совсем не для хождения под парусом – умеренный ветерок едва тревожил морскую гладь, и волны не мешали всматриваться в даль. Береговая линия исчезла из виду, телефон – ее единственное оружие – остался в руках парня, сдававшего напрокат гидроциклы на пляже Сан-Марко. Он и ответит на следующий звонок Маноса. А ее уже не найдут. Убийца направлялся на север, к маяку Арменистис. Лена надеялась, что он избежит волн, поднимаемых ветрами в проливе между Миконосом и Тиносом, и возьмет курс на виллы над Хулакией. Но точка продолжала увеличиваться и находилась теперь как раз под маяком.
«Заброшенное, безлюдное место. Такое может выбрать только тот, кто виновен…»
Приближаясь к берегу и торопливо обдумывая дальнейший план действий, Лена сбросила скорость. «Итак, противостояние. Что делать?» Вариантов не так уж много. Противник не очень силен физически, но привычен к насилию. Значит, нужно держаться от него подальше. Лена повернулась, проверяя, насколько быстро сможет убраться отсюда. Получилось слишком резко.
Набежавшая волна ударила сбоку и перекатилась через гидроцикл. Мотор сбился и умолк. Лена потянулась к стартеру… повернула… Раз… еще раз.
Ничего.
– Чтоб тебя! – вскрикнула она.
Еще одна попытка… еще. Безнадежно. Двигатель залило водой. «Я ведь совем одна – а если он вернется? – подумала она. – Ему не понадобится скрытое от глаз помещение. Не нужно будет накачивать меня наркотиками и исполнять смертельный ритуал. Он знает, что я поняла». В своем воображении Лена видела, как он, млея от восторга, стреляет в своих жертв из подводного ружья. «Если он придет, то для того лишь, чтобы убить меня».
Лена знала, как запустить залитый стартер, но сейчас ей было не до этого. Все ее мысли, все внимание сосредоточилось на нем. Человек, убивший Билла Кейси, развернулся примерно в двухстах метрах и, описав широкую дугу, направил гидроцикл в ее сторону.
За доли секунды ее запаниковавший разум перебрал все варианты. Можно попробовать завести мотор. «Ждать здесь слишком опасно».
Лена посмотрела в сторону берега – до него было, похоже, около ста метров. «Надо уходить…» Она быстро застегнула кожаный ремень на четвертую дырочку и прыгнула в воду.
Широкие белые брюки и голубая шелковая блузка, кожаный пояс и кожаный же браслет моментально промокли и потянули вниз. И все же, слаженно работая руками и ногами, Лена быстро проплыла половину пути. «Успею!» Однако одного взгляда назад оказалось достаточно, чтобы осознать очевидное: скорость гидроцикла намного больше. Разделявшее их расстояние в двести метров теперь сократилось до ста.
«Еще одна ошибка!»
Если уж умирать, то можно было бы выбрать место покрасивее. Миллионы лет образования скал так и не сделали северо-западное побережье Миконоса привлекательным настолько, чтобы стать туристическим объектом. Притулившийся на краю скалы маяк представлял собой приземистую заброшенную лачугу со сторожевой башней, которая напоминала полуразрушенный минарет. «Господи, вот тут я и умру!»
Собравшись с духом, Лена набрала в легкие столько воздуха, сколько смогла, и устремилась к берегу. Только бы добраться до суши, а уж дальше она знает, что делать. Пробраться через камни к скале. Взобраться на скалу с такой ловкостью, как если б она росла на ней. И, оказавшись там, крикнуть во весь голос. К тому времени у маяка уже соберутся люди – полюбоваться закатом.
Но берег приближался медленно, а гидроцикл уже описал круг возле брошенного Леной скутера. Из преследователя она превратилась в жертву. Незнакомец остановился, открыл бардачок, достал цепь и, держа ее обеими руками, посмотрел на Лену. Доплыть до берега она уже не успевала, а потому ухватилась за ближайший буй.
Нельзя допустить, чтобы он набросил цепь ей на шею!
Путь оставался только один – вниз. Буй! Он ведь держится на чем-то. Может быть, на том, что можно использовать против преследователя. Гидроцикл был теперь не более чем в тридцати футах от нее. Лена глубоко, как только могла, вдохнула и ушла под воду. Это был ее последний шанс. Последняя возможность найти какое бы то ни было оружие. Вода была совершенно прозрачной, но Лена закрыла глаза и осторожно коснулась пальцами цепи, которая вела ко дну.
Цепь была, должно быть, новой, гладкой, без налета соли.
Она открыла глаза.
В нескольких футах под ней виднелось что-то непонятное, некая масса почти человеческой формы или как будто кит, запутавшийся в проволочной сети. «Какая здоровенная штука сюда заплыла… Впрочем, не такая уж и большая. И даже изящная. Чем-то напоминающая ангела…»
В следующий момент воздух с шумом вырвался из легких.
Ухватившись за цепь, Лена устремилась вверх, навстречу убийце. Куда угодно, только подальше от увиденного в глубине: обнаженного тела молодой женщины с поднятыми, словно в мольбе о пощаде, руками. Тело покачивалось в том же спокойном ритме, что и тело Билла Кейси, и через него также проходила цепь. «Боже мой!» – мелькнуло в голове Лены.
Поднявшись к поверхности, она ухватилась за буй, перевела дух и лишь теперь увидела написанное на нем неровными красными буквами слово: «FREE».
Незнакомец с прилизанными блондинистыми волосами уже находился прямо над ней. В его руках поблескивала тонкая цепь.
Должно быть, она закричала. Во всяком случае, его губы шевельнулись, а рука, схватившая Лену за плечо, напряглась, удерживая ее над водой.
– Ш-ш-ш… – Он смотрел на нее из-под нахмуренных бровей. – Успокойся…
«Да, успокоиться. Выхода нет».
В волнах аплодисментов, всколыхнувших сидящих перед ним слушателей, Манос высматривал ее. Франц Хансен и еще два или три человека уже вскочили со своих мест, чтобы, как это принято в академических кругах, обменяться рукопожатиями. Проходя через зал к двери в вестибюль, он мельком пробегал взглядом ряды стульев. Оказавшись в перерыве втянутым в горячую дискуссию с неким криминологом – да, греки любят охлажденный эспрессо, хоть, по мнению итальянцев, это и является ужасающим преступлением, – Манос просматривал собравшуюся там толпу гостей. Он даже задержался у дамской комнаты, откуда некоторое время наблюдал за суетой у входа в отель.
Лена Сидерис исчезла.
Манос искал не только Лену, но и того болвана, который сфотографировал слайд с безжизненным телом Билла Кейси.
«В любом случае, теперь уже слишком поздно!»
Может быть, расчет на то, чтобы он понял, что изображение скопировано, переслано и распространено. Что ж, как известно, плохой рекламы не бывает. Вреда от этого не будет, а на пользу делу, возможно, и пойдет. Мысли снова обратились к Лене.
– Я бы с удовольствием, но мне нужно присутствовать на свадьбе, – машинально ответил он Хансену, пригласившему его посетить остальные презентации.
– Я дам вам знать, если появятся какие-либо идеи, – добавил профессор, – хотя и не думаю, что вы в них нуждаетесь.
– О, напротив…
– Знаете, я работаю с этой компанией много лет.
Они замолчали, оценивающе поглядывая друг на друга. Что дальше? Дружеский шлепок по спине или схватка не на жизнь, а на смерть? Но нет, оба выдохнули и отступили.
Они искали одну и ту же женщину.