За неимением на Астрали прочих заместителей, Владыка бесцеремонно сбросил на Эремерта обязанности по утешению особо пострадавших сторон. Никакого иного слова измененный для этого процесса подобрать не мог, и все больше склонялся к мысли о том, что обморок – самое надежное средство. В бессознательном состоянии пострадавшие были такими тихими, не требовали, не кричали, кое-кто – со слезами на глазах.
Увы и ах.
И, если Лейта еще можно было игнорировать, сдав под плотную опеку Баго, то Аори находилась куда ближе, и засевшая в ее ушибленной голове идея не казалось здравой никому, кроме обладательницы.
Во всяком случае, когда дежурный доложил, зачем она требует встречи, в его глазах светилось то же сомнение в гуманности методов Ланы.
– Мне нужно вернуться на Грань!
Ни здравствуйте, ни пожалуйста. Стоило дежурному открыть дверь, как одетая в серые джинсы и рубашку девчонка выскочила из мягкого кресла у окна, как демон из артефакта, и щит, перекрывший дверь, едва не прищемил измененному хвост. С кулаками не бросилась – и на том спасибо. Прожигать взглядом у нее не получалось. Пока что.
Осмотревшись, Эремерт подцепил когтем стул и устроился на нем задом наперед. Абсолютно не по протоколу в присутствии супруги Главы рода, но пятая конечность диктовала свои правила поведения. Да и на даму растрепанная изменяющая не тянула.
Эремерт коротко вздохнул. Потоки вокруг Аори дрожали, как марево над раскаленным песком. Не будь в палате блокирующего контура – глядишь, и впрямь бы провалилась, куда хотела. После того, как разнесла половину квартала, и себя вместе с ним.
И кто б ее на этот раз вытаскивал, позвольте спросить?
– Возвращайся.
– Очень смешно! Выпустите меня!
– Не раньше, чем объяснишь, что забыла в другой сфере.
– Я не обязана ничего объяснять, – Аори непреклонно сложила руки на груди, но нотка неуверенности в голосе выдала ее с головой.
– Значит, расскажешь без обязанностей, по доброй воле.
Эремерт широко улыбнулся. Хочется ей стоять перед чешуйчатым измененным, как школьнице перед учителем, – на здоровье. Но Аори, насупившись, села на край застеленной койки.
Может, стоило ее ремнями привязать? Как жаль, что любая хорошая идея приходит с запозданием. Впрочем, все еще можно предложить это решение Лане.
– Нет у меня для тебя ничего доброго, и не будет никогда.
– Странно, что ты не научилась выполнять приказы.
– Я больше не в армии.
– Ошибаешься. Теперь ты в ней навсегда.
– Было глупо думать, что я смогу что-то изменить, – прошептала она с таким отчаянием, что даже Эремерту стало не по себе. Не в последнюю очередь оттого, что для него слово “изменить” имело особый смысл.
Справятся ли они с тем, что создали, положившись на волю мира и слепую удачу?
– Знаешь, сколько раз за утро мне звонил Ори? Восемнадцать. И я готов поклясться всеми богами, что во плоти он появится в Арканиуме завтра. В лучшем случае.
– И что?
– То, что ты требуешь отпустить тебя на Грань, а не к человеку, ради которого с нее вернулась.
Аори промолчала, глядя куда-то в угол. Она вцепилась в собственные плечи так, словно пыталась заглушить физической болью внутреннюю, невидимую, и потому особенно опасную.
– Нет ничего хуже, чем изменяющая, которая врет сама себе.
– Я знаю, что с ним все в порядке.
– А с кем-то на Грани, надо понимать, – нет?
Она помотала головой. По щеке скатилась непрошеная слеза, и Аори зло вытерла ее кулаком.
– Веррейн сказал, что демоны не умирают. Это правда?
Отчаянная надежда.
– Правда. Они возвращаются в начальное, невоплощенное состояние, потеряв всю энергию. Восстанавливаются со временем или в случае стороннего вливания. Тебе, кстати, отдельное “спасибо” от охранного отдела за сотню воплотившихся тонких на улицах. Две ночи зачищали.
– На здоровье. Что я еще могла сделать?
– Я бы сбежал на твоем месте.
– Он бы убил Лейта!
– Предпочитаешь сделать это собственноручно?
– Что? Почему?
– Если ты выйдешь из этой комнаты в таком состоянии, на Грань отправятся все окружающие. Если, конечно, рядом снова не окажется Ланы с пистолетом.
– И что мне делать? – она невольно потерла макушку.
– Стабилизатор эмоционального состояния, какой ты носила.
– Его уже не найти.
– Как ни странно, их делают парами.
Аори удивленно подняла глаза… и прикипела взглядом к маленькой черной сережке, почти невидимой на чешуйчатой ладони.
– И я должна поверить, – ее голос сорвался, – что ты специально перерыл вещи Сиэ, чтобы сделать мне приятно?
– А тебе что, приятно?
– Нет!
– Я поручил перерыть ее вещи потому, что эту сережку ты не выбросишь.
Она протянула руку.
– Но ведь я все чувствовала. Мне было и плохо, и хорошо… В чем стабильность?
Эремерт удовлетворенно кивнул, когда потоки успокоились, а с лица собеседницы пропало выражение загнанного, беспомощного зверька.
– Сдается мне, ты понимаешь неправильно. Не эмоций, а состояния. Стабилизатор устраняет возможную угрозу от тебя. Пока ты обычный человек – это украшение, не более. Но оно не дает тебе неосознанно цеплять потоки сил.
– Сиэ потому мне ее и дала, чтобы я ничего не заметила…
– Это был мой приказ. Обезопасить тебя. Но один она поставила выше.
– Какой?
– Приказ Реодора сохранить жизнь Лейта любой ценой. Скверрти решила крайне категорично не плакать по волосам, раз уж голова полетела, и заодно превратить тебя в изменяющую. Но даже самому безумному демону Грани хватило разума отказаться.
– Я хочу его найти.
– На Грань в ближайшую луну опасно соваться даже мне. Тебе что-то известно про сезон открытия? Прорыв?
– Нет.
– Про нестабильные грозы ты знаешь. Время, когда проходы с Грани открываются случайным образом, и демоны могут воплотиться в Сущем.
– Для меня даже слово “демоны” звучит глупо.
– С классификацией позже разберешься. Так вот, осенние грозы большой опасности не представляют именно из-за своей случайности. Далеко не всегда рядом с проходом оказывается кто-то достаточно сильный.
– Как вы вообще ухитрились выжить?
Она даже не издевалась. И впрямь не могла понять, что эволюция происходит не только за счет физических мутаций.
– Грань между сферами истончилась во время Пробуждения, уж прости мой каламбур. Тогда же появилось и единственное оружие – изменяющие.
– Замечательная альтернатива слову “инструмент”. Так, конечно, гораздо приятнее.
А вот теперь – издевалась. Намекала на свою несчастную судьбинушку.
– Я тебе рот зашью. Сезон открытия – это период, когда переходы формируются на Грани заранее. Прорыв – когда открываются. Демоны чуют их и сбиваются в стаи, что, собственно, сейчас и происходит. На Грань можно легко попасть, но вот вернуться на Астраль – нет. Точки выхода расположены именно в местах истончения.
– И я должна просто поверить?
– Проверь, – Эремерт приподнял бровь и развел руками, как бы расписываясь в нежелании что-либо еще ей доказывать.
– Как?
– Как и раньше. Когда уснешь – отправь свое сознание в приграничье.
Похоже, Аори и впрямь не пришел в голову столь очевидный вариант. Ее бровки удивленно приподнялись, глаза округлились, взгляд ощутимо утратил в осмысленности. Эремерт искренне насладился пантомимой, правда, для полного счастья еще б рот приоткрыла, но пришлось довольствоваться малым.
– Что, пригласить Лану? Или потерпишь до ночи?
– Э…
– Постарайся только не провалиться слишком глубоко. С Веррейном связи нет.
– Он погиб?
– Мы найдем его и поможем, как только Грань стабилизируется.
– Когда?
– Пара лун.
Она встала с койки, повернулась к окну. Теперь Эремерт не видел лица – только силуэт в контровом свете.
– Не теряй связи с реальностью, Аори. Что бы ты ни увидела на Грани, кого бы ни встретила… Это лишь призраки. Не ошибись, выбирая между ними и настоящим.
Аори не ответила, лишь ссутулилась еще сильнее.
Неправильно запирать ее наедине со своими мыслями. Но что еще делать, если эти мысли невозможно понять ни одному логически мыслящему существу?
– Скажи, дорогуша, ты что, избегаешь встречи с Лейтом?
Аори всхлипнула и тут же насильно проглотила этот всхлип. М-да, топорно Веррейн поработал.
– Он же все знает… Что мне делать…
– Ты всегда сможешь вернуться в Арканиум. Назвать нас семьей было бы крайним преувеличением, но друг друга мы не бросаем.
– Считаешь, мне нужно уйти?
– Не уйти, нет. Но пусть Арканиум будет только работой, а не всей жизнью. Ты – единственная изменяющая с активным маяком.
– Это хорошо или плохо?
Аори, наконец, взяла себя в руки не только в прямом, но и в переносном смысле. Она принялась мерять шагами комнату, в которой очнулась, и которую успела изучить от и до. Шестнадцать шагов, двадцать… Счет всегда зависел от того, как шагать.
Мягкий ворс ковра по центру или холод лакированного паркета, если в обход. Быстрые, длинные шаги или короткие, едва переставляя ноги.
– Это – противоестественно. Те, кто инициируют изменяющих, обычно долго не живут.
– Постой, – ее замутило. – Мой маяк – это Тройн?
– Не городи ерунды, ты что, к нему вернулась? Твой маяк – Лейт.
Тошнота не отступала, и Аори обожгло еще одной мыслью. Меньше всего хотелось делиться ей с чешуйчатым измененным, но с кем еще? Сколько бы ни было в его словах злого сарказма, Эремерт никогда не отказывал в помощи. И делал лишь то, что должно быть сделано.
– Я…
– Ты. Дальше.
– То, что случилось… с Тройном… – она уставилась на ковер. Щеки горели, и смотреть в глаза измененному не было никаких сил. – Я же могла…
– Забеременеть, что ли? – да, в излишнем сопереживании Эремерта не упрекнуть. – Нет. У изменяющих не бывает детей.
– То есть…
– Избавь меня от необходимости заканчивать за тебя фразы! – Вышел из себя измененный. – Да, ты можешь здорово сэкономить на противозачаточных.
– Я не хочу быть изменяющей!
– Типичная реакция половины одаренных, – бесстрастно прокомментировал Эремерт. Его забавляли метания Аори по комнате. – То, чем ты была, и не могло стать изменяющей. Не имело права. Я знал, кто ты и чего от тебя можно ожидать. Умей Кат ненавидеть – она бы вернулась к Теням. Или бросилась на солдат. Или отомстила позже, получив миллион возможностей. Но – нет. Я должен был сделать с тобой то, что не сумел этот твой капитан… Дарги?
– Тарги! – выкрикнула Аори.
– У меня получилось.
“И правильно выполненная работа дала отличный результат, – додумал Эремерт с чувством глубокого удовлетворения”.
– Что теперь? – спросила Аори, остановившись. – Я должна поблагодарить? Стать такой же, преданно служить Арканиуму?
– Да делай, что хочешь. Но не думаю, что ты откажешься от силы.
– Что, чревато несовместимыми с жизнью последствиями?
– От трети до двух изменяющих не заканчивают обучение. Занимаются мелкими фокусами или стараются забыть про свой дар.
– Не знала, что так можно.
– Тебе – нельзя.
Она рассмеялась, коротко, напоказ. Эремерт неодобрительно покачал головой – право слово, уж лучше бы Скверрти ей занималась. У нее был какой-то особый, немагический дар – исцелять больные души. Она всегда выводила подопечных из ловушек, пока не попала в нее сама.
Устала? Отчаялась? Выбрала?
– Не понимаешь? Как изменяющей, тебе нельзя быть супругой Главы рода. Как супруге и дочери Главы, тебе нельзя быть изменяющей.
– Но я уже…
– Каждый будет видеть в тебе врага, а не друга, какую бы сторону ты ни выбрала. И уж лучше быть сильным врагом, чем слабым, согласна?
– А если я не хочу выбирать?
– Рано или поздно придется. Нельзя просидеть всю жизнь в четырех стенах, если у тебя и дар, и особенность рода.
– Какая особенность? Какой род?
– Тройн, само собой. Или, точнее, Акос. Любые другие особенности для изменяющей бесполезны.
Ненависть во взглядах встречных стала такой привычной, что Эремерт просто перестал ее замечать. Но сейчас даже пожалел, что под рукой нет фотоаппарата. Желтые глаза горели таким искренним чувством!
– Какая же ты сволочь.
– Я? Увольте. Не я бросил собственного мужа в трудную минуту. Да, печально, что автомобильные аварии не проходят бесследно даже для таких, как Лейт.
Сердце бухнулось в пятки и, взяв хороший разгон, вернулось в грудь и заколотилось, как бешеное.
– Что с ним?!
– О, тебе внезапно стало интересно? Могла бы узнать раньше. А так – жив, и достаточно.
Как ему объяснить, что не достаточно? Но каждая мысль о Лейте взрывается болью в висках, горячечным стыдом, металлическим привкусом во рту из-за прокушенной губы.
Все, что он сделал ради нее… зачем? Отдавал долг? А теперь она примет все за чистую монету, повесит себя ему на шею, лишит свободы… он ведь не сможет отказаться от супруги. У Главы рода может быть миллион любовниц, но обряд проводят только раз.
И единственный шанс на нормальную семью, на детей, – если ее не будет рядом. Любовь – это отдавать, но все, что она может дать ему– свободу. Вернуть то, что забрала, так себе подарок, но уж лучше такой, чем никакого.
Уйти нужно сразу. Даже сейчас мысли бьются в голове оглушительными взрывами, а что будет, если пойти на поводу у иллюзии, которую здесь называют надеждой?
– Эремерт, пожалуйста!
– Как же, наверное, обидно, – только-только вылезти из инвалидного кресла и снова туда вернуться.
Нет, этого просто не может быть. Нет, нет, пусть это будет неправдой, пожалуйста!
Она не заметила, как из глаз снова брызнули слезы. Эремерт молча посочувствовал сам себе, глядя на задерганную до потери разума ученицу, и вздохнул. Что ж, осталось протестировать последнюю реакцию.
– Ладно, не реви. Я пошутил.
До нее дошло не сразу. А когда дошло – Аори подскочила к измененному, сжимая кулаки, и замерла в бессильной злости. Что она может ему сделать, огромному, бронированному уроду?
– Как бы я хотела тебе врезать, – процедила она. – Так, чтоб почувствовал.
Черты измененного поплыли, и несколько секунд спустя рыжеволосая женщина с льдистыми глазами поднялась со стула и отставила его вбок.
– Ну, рискни.
Страх остался на Грани, и Аори коротко, быстро ударила. Но Кришта легко ушла в сторону, и поймала кулак ладонью. Сила в ней осталась от Эремерта – рыжеволосая легко выкрутила руку Аори так, что та рухнула на колени, выгнувшись от боли. Но не издала ни звука.
Кришта смотрела на нее несколько секунд, выжидая. Потом отпустила, отряхнула зачем-то руки и улыбнулась.
– Умница.
Аори сидела на полу у стены, уткнувшись лицом в колени. Сидела уже не первый час. Ткань джинс намокла и пахла краской, но Аори казалось правильным вдыхать едкий запах. Она не меняла позы, словно отчаявшийся, безразличный ко всему человек.
Если ты одинока, это не значит, что за тобой не наблюдают.
Если ты не видишь камер, это не значит, что их нет.
Она сидела и слушала. Ждала, пока стихнет возня в коридоре. Арканиум напоминал взбудораженный муравейник – мелкие маги-рабочие суетились, торопились, еще и не затыкались ни на минуту. Где-то в глубине их царства засел Владыка, и они со всей ретивостью удовлетворяли прихоти царского величества.
Ну наконец-то.
Аори одним движением поднялась и осторожно выглянула за дверь.
Еще во время ничуть не приятной беседы с измененным Аори заметила интересную деталь, но сумела не подать виду.
Высокие, от пола до потолка, окна выходили в атриум башни. Раньше, стоило ей приблизиться, и их затягивало золотым маревом, едва заметно предупреждая – держись подальше. Интереса ради она коснулась сияющей поверхности, и рука отлетела, как будто Аори с силой ударила по огромному мячу.
Но когда она вдела сережку… щиты на окнах не появились. Аори едва дождалась, пока Эремерт уйдет, чтобы проверить дверь. Так, мимоходом, словно просто по комнате гуляет. И, убедившись, попинала безучастную стену, плюхнулась на пол и принялась ждать. Она и впрямь почти отчаялась, разуверилась в дурацкой затее без шансов на успех.
Но если шансов нет, то ты просто о них не знаешь, так, Веррейн?
Снаружи не оказалось ни охранников, ни случайных прохожих. Широкий и высокий, с косыми окнами под потолком, коридор широкой дугой уходил влево. Сквозь огромное панорамное окно справа Аори увидела королевский дворец, с такого расстояния похожий на удивительную, мастерски выполненную игрушку. Далеко внизу, под вечерним небом, раскинулось зеленое море с редкими вкраплениями фонарей. Парк, по которому они ехали на кабриолете, парк, в котором она впервые узнала, что такое небо и что такое ветер.
Теперь даже кабриолета не осталось. Бедный пельмешка…
Аори, не мешкая, выскользнула за дверь. Помнится, в самом начале Владыка спросил, почему она не сбежала, не спряталась среди обычных людей? Вот сегодня эта идея и пригодится. Сережка поможет скрыть дар, а со всем остальным она как-нибудь разберется.
Глубоко вдохнув, Аори засунула руки в карманы и зашагала по коридору. Вряд ли ее все знают в лицо, так что, если сохранять спокойствие, если просто быть спокойной, если не паниковать вот так вот, услышав чьи-то голоса за поворотом, то можно добраться до лифта, спуститься и выбраться из башни.
На двери впереди Аори увидела значок лестницы. Если это не шанс, то что тогда? Она, стараясь не шуметь, потянула ручку на себя. Дверь не шелохнулась. Практически в истерике, Аори задергала ручку и, наконец, догадалась толкнуть. Тяжеленная дверь открылась без единого звука. Аори нырнула в полумрак, как в воду, и прижалась спиной к холодному металлу с обратной стороны, пытаясь отдышаться и унять колотящееся в груди сердце.
Голоса приблизились. Аори не различала слов, но невидимые собеседники остановились напротив ее убежища, яростно дискутируя о чем-то своем.
Вот драные демоны…
Глаза привыкли к темноте, показавшейся сначала, после залитого солнцем коридора, почти кромешной. Аори стояла на крохотной площадке, похожей на балкон, и лишь тонкие ажурные перила отделяли ее от пропасти. В темноте, уходя вверх и вниз, мерцали два ряда огней, словно взлетная полоса расположилась на стене.
Лестница прилепилась к краю площадки. Стеклянные ступени, казалось, растворялись в полутьме. Так и не заметишь, есть очередная или нет.
И они вели только вверх.
Внутри отщелкивал секунды невидимый метроном. Сколько у нее времени до того, как изменяющие заметят и начнут искать пропажу? Осталось ли вообще?
Она осторожно поставила ногу на ступеньку. Стекло держало, но казалось скользким, ненадежным. Огни на стене вспыхнули и снова потускнели один за другим, снизу вверх, и продолжили мерцать в медленном, ленивом ритме.
Аори ухватилась за поручень и начала взбираться, стараясь не думать о тьме под ногами. Но все равно в голове крутилась одна и та же сценка – вот она ставит ногу на следующую ступеньку, а той не оказывается, нога проваливается, рука соскальзывает с гладкого, круглого поручня… Аори сглотнула и коснулась стены свободной рукой. Та, шероховатая, незыблемая, давала хоть какую-то уверенность в зыбком пространстве.
Это же реальность?
На очередном шаге нога таки провалилась. Аори вскрикнула, но улетела недалеко – никакой дыры в лестнице, конечно, не было, это просто следующая площадка. Взмахнув руками, она удержала равновесие, и кончики пальцев наткнулись на косяк двери.
Аори прижалась к металлу и прислушалась.
Тишина.
Этот коридор оказался темным, лишенным окон. На стене в дальнем конце Аори заметила два тусклых огонька. Лифт!
Ковер с плотно набитым ворсом заглушил торопливые шаги. Стараясь не оглядываться, она быстро, почти бегом, преодолела коридор. До лифта оставалось всего ничего, когда он мягко просигналил о прибытии. И все, что успела Аори, – юркнуть за ближайшую дверь. Высокую, двустворчатую, из массивного дерева.
Она оказалась в незнакомом кабинете и, повинуясь смутному чувству опасности, осмотрелась в поисках убежища. Тусклый свет едва пробивался из-за портьер, но его хватало, чтобы оценить богатое убранство. Шкафы, диван, два кресла, стол, заваленный хламом… Как глупый ребенок, она юркнула за плотную портьеру и замерла, зажимая себе рот обеими руками.
Воздух едва ощутимо пах полынью. Два года назад Аори не знала, что это за запах.
Она услышала, как щелкнул замок на двери, и, спустя несколько секунд, – негромкий хлопок. Кто-то зашел в кабинет.
“Хоть бы он не додумался раздвинуть шторы!” – взмолилась Аори, понимая, что в едва освещенной комнате такой сценарий реализуется с максимальной вероятностью.
Ей повезло. Хозяин кабинета щелкнул выключателем, и сквозь щель просочилась тонкая полоска теплого лампового света.
– Присаживайся, – произнес безликий голос, и Аори выпучила глаза. Если бы не зажала себе рот – точно б не удержалась от изумленного возгласа.
Насколько надо быть невезучей, чтобы вломиться прямиком в кабинет Владыки? Даже незачем спрашивать, почему он не заперт, – таких идиоток на всей Астрали не найдется!
Невидимый собеседник ничего не ответил – может, кивнул в ответ, может, проигнорировал приглашение. Аори услышала, как скрипнуло кресло и удовлетворенно выдохнул Владыка. Словно человек, который провел весь день на ногах и, наконец, получил возможность вытянуть их и развалиться на мягком сидении.
В кабинете повисла тишина. Аори казалось, что стук ее сердца слышен на другом конце Арканиума, и от невозможности нормально отдышаться начало темнеть в глазах.
– Знаете, мы с вами в такое время живем, – насмешливый и, вместе с тем, задумчивый голос Владыки прервал молчание. – Удивительное время! Множество изменений. Новые возможности. Впрочем, кому я говорю?
Чей-то тихий вздох. То ли согласия, то ли нетерпения… сложно понять из-за портьеры, не видя лиц. Но Аори почему-то казалось, что спутник Владыки устал от пустых бесед, хоть и понимает, что никуда от них не деться.
– Нам с вами многое надо обсудить. Очень многое. Вы взяли на себя огромную ношу, но вы справитесь. Запомните мои слова – я никогда не ошибаюсь в таких прогнозах. И, раз уж я столько самонадеянно заявляю о своих способностях, они же подсказывают мне, что сегодня вы готовы обсуждать только одну тему.
– Да. Где она?
И этот голос был ей знаком. До оторопи, до полнейшего непонимания. Аори захотелось ущипнуть себя – может, ей это снится?
Владыка коротко хохотнул.
– Простите, господин Ори. Один маленький нюанс делает мне очень смешно.
– Плевать. Почему моя супруга до сих пор не здесь?
Измененный снова сдавленно хрюкнул, и Аори огорошило пониманием того, почему он смеется.
– Да что происходит, в самом деле? Мне долго ждать?
– До тех пор, – выдавил хихикающий Владыка, – пока вашей супруге не надоест прятаться за шторой…
Кресло взвизгнуло, когда Лейт рывком поднялся.
– Аори?
Она выбралась из-за тяжелой ткани на подгибающихся ногах и остановилась, разглядывая узорчатый ковер. Линии змеились, точно как потоки сил.
– Аори!
Что-то в его голосе заставило поднять глаза.
Лейт стоял перед ней, недоверчиво прищурившись, словно подозревая Владыку в очередном фокусе. Да это и был фокус, наверняка, просто Аори вовремя не сообразила, что стала его частью.
На щеке Лейта виднелся едва затянувшийся шрам от пореза. Аори укололо воспоминанием – она открывает глаза, перед которыми еще пляшут демоны Грани, поворачивается, и видит его бледное лицо, и капли крови срываются и падают на грудь…
Губы Лейта дрогнули, уголки поползли вверх, как по команде. Секунда – и он стоит, широко улыбаясь, и глаза светятся сумасшедшим, невозможным счастьем.
Только теперь Аори поняла, что и сама улыбается. Интересно, насколько глупыми они оба выглядят для Владыки?
– Это правда ты!
Совсем глупыми, наверняка, ведь невозможно выглядеть иначе, когда одновременно улыбаешься и плачешь, и тебя переполняет эйфория, и последние разумные мысли улетучиваются после его прикосновения. А он обхватывает тебя, прижимает к себе обеими руками, одновременно сильно, так, чтобы больше никогда не отпускать, и нежно, так, чтобы ты и сама не захотела уходить.
И наваливается все сразу – ветер в волосах, солнце над головой, озеро Грани с серебристыми деревьями, осторожный поцелуй, главный зал собора и взгляд, полный ожидания и надежды. Как обвал, как штормовая волна, любовь заполняет тебя полностью, и не оставляет ни клеточки для боли и сомнений.
– Что ты тут делаешь?
Она уткнулась в его плечо, пытаясь отмолчаться, почувствовала, как глупое лицо заливает краска.
Что я тут делаю? Пытаюсь убежать от встречи с тобой. Только тебе я этого не скажу, никогда, если промолчит Владыка, он ведь всегда и все понимает. Смотрит насквозь, протыкает людей жалом своего взгляда, и вынимает его обратно со всеми ответами. Он может сказать тебе, что я убегала от себя, зная, что если больше никогда тебя не увижу, то смогу поверить, что не было этой иллюзии, этого счастья, которого я не заслужила. Он может. Я… Я не могу.
– Милое дитя попало в одну из ловушек, коими полнится моя скромная обитель. Видите ли, господин Ори, когда башню пытается покинуть тот, кому покидать запрещено, любой путь выводит его прямиком ко мне. Чтобы, так сказать, изложить причины столь необдуманного поведения. А ваша супруга, как и вы, совершенно не умеет сидеть на одном месте.
Плечо Лейта дрогнуло раз, другой. Аори удивленно подняла глаза и увидела, что он беззвучно смеется.
– И что теперь, Ваше Всевластие?
– Обычно мы практикуем сожжение, четвертование, порку плетьми и принудительную практику в младших классах, но в данном случае я ограничусь беседой наедине. Смею надеяться, вас Лунир уже проинструктировал в достаточной степени.
– Было дело. Впрочем, часть про “Вы получили не только обязанности, но и права” мне даже понравилась.
Продолжая обнимать Аори одной рукой, Лейт кивнул в сторону кресла – пойдем? Он зачем-то помог усесться и сжал ладошку на прощание.
– Я подожду снаружи, – шепнул он.
Владыка молчал, пока дверь не захлопнулась за Лейтом. Сами собой щелкнули замки, запирая Аори наедине с существом, скрывающим свое лицо за тенью широкого капюшона.
– Держи.
Смартфон завертелся на столе. Аори пришлось встать, чтобы дотянуться до него. Такого аппарата она еще не видела, но Лейт наверняка в курсе, как с ним обращаться.
– Это твой личный смартфон изменяющей. Он не включится, если окажется в чужих руках. Он работает исключительно с нашей сетью, маскируя номер для исходящих вызовов, и я надеюсь на твое благоразумие, Аори Ори.
Она поперхнулась, впервые услышав свое новое имя, и рухнула обратно на мягкие подушки. Боги, какой идиотизм, какой она была дурой, решив взять вместо имени название чужого рода… Но разве она могла знать…
И ей это теперь слышать всю оставшуюся жизнь? Аори Ори? А если поменять ударение в имени рода, так вообще… Аори, не ори. Забавные у них с Лейтом диалоги намечаются.
В общем, кошмар, ужас и еще три-четыре слова, не прописанные в базе данных чипа.
– Дальше. На твой смартфон загружено расписание занятий. Завтра утром ты вернешься в Арканиум для начального ориентирования с Эремертом. После этого тебе подберут программу обучения и куратора, и ты сможешь перейти в общую группу.
– И сколько занимает обучение?
– Изменение, дорогуша, – как игра на музыкальном инструменте. Мы научим основам, а дальше – все сама, все сама. Захочешь – добьешься могущества. Будешь лениться – останешься инженером обслуживающих систем. Никто не будет заставлять… дурацкое это занятие – изменяющую заставлять.
– Но даже на инструментах учат играть годами! – беспомощно возмутилась Аори.
– Не возводи мой пример в ранг идеальной истины. Хочешь, назови это ходьбой. Мы поставим тебя на дрожащие ножки. Единственное – крайне не советую проявлять инициативу так, как ты сделала сегодня. Одно дело – побегать туда-сюда по защищенной башне, и совершенно другое – подвергать опасности тех, кому не повезет оказаться рядом. Или тебе кажется, что это обычная практика – выпускать в столицу девчонок, которые не контролируют свой дар?
– Я понимаю, – ответила Аори. – Особенно, если эти девчонки не стремились стать изменяющими, их использовали в качестве проститутки, а теперь требуют преданности.
Ответила и изумилась собственной наглости. Но изумилась как-то отстраненно. Подумаешь.
– Это как раз третий пункт, – голос Владыки не изменился, словно он пропустил ее обвинение мимо ушей. – Как супруге Лейта, тебе придется регулярно сталкиваться с Тройнами в тех или иных ситуациях. На этот случай и на тебе, и на Яне стоят блоки.
– Что еще за блоки? – возмутилась Аори.
– Тройн никоим образом не сможет озвучить факты, связанные с твоей инициацией. Как, собственно, и сам факт того, что ты – изменяющая. Король, Главы родов и Лунир уже в курсе. Не дергайся, большинство – только по последнему пункту.
– Ну да, а меньшинство меня не должно волновать.
– Именно так. Постепенно ты поймешь, сколько подобных секретов в каждом роду. К сожалению, и, поверь, я действительно сожалею, подобные случаи давно стали нормой. Безнаказанность, Аори, отсутствие контроля. Да и вне родов… Тысячи изменяющих – это тысячи трагедий, не связанных между собой. Миллионы обычных людей – трагедии в квадрате. Мудрость рождается в тот момент, когда ты понимаешь, что твоя история – лишь одна из. Ты не уникальна, и не потому, что недостаточно страдала. Потому, что другие страдают не меньше, и точно так же не хотят открывать глаза, так же пытаются убежать от проблем и так же пытаются выгрызть свое счастье.
Аори не хотелось показывать, насколько сильно откликаются в душе слова Владыки. И та ненависть, которую вызывает Эремерт… Почему ее нет, когда говорит тихим, спокойным голосом безликое существо в длинной рясе? Ведь он управлял ей, он держал в руках кончики нитей.
И он знает, куда они ведут. Могло ли быть причиненное ей зло – меньшим?
– А на мне что за блоки? – спохватилась Аори.
– Ты не сможешь его убить, – Владыка усмехнулся во тьме капюшона. – И не захочешь. Будешь спокойна, как Баго в очереди за пончиками. А спокойный изменяющий – это плохонький изменяющий.
– Я не хочу быть спокойной, и видеть его тоже не хочу!
– А чего ж ты хочешь?
Аори картинно пожала плечами.
– Как тебе такой выбор? Из этого кабинета выйду я, а не ты. Скажу Лейту все, что надо сказать, и прослежу, чтобы он покинул Арканиум. А ты – останешься. Узнаешь, что такое быть изменяющей, без лишних привязанностей, без лишних эмоций. Вы оба забудете все, что вас связало, возможно, больше никогда и не встретитесь.
В устах Владыки все звучало иначе. Когда она сама, в запале, собиралась сбежать, пожертвовать всем ради Лейта, не было внутри такой горечи. Может, потому, что это была, как бы, красивая жертва? Потому, что ей казалось, что он продолжил бы ее любить, несмотря ни на что?
Но ведь Владыка прав. Лейт забудет. Они станут чужими друг другу, изменяющая и Глава рода. Не будет никакой жертвенности – лишь брезгливое безразличие. Он сможет вычеркнуть лишнее, он всегда мог.
А она всю жизнь будет помнить.
Или нет? Что такое изменяющая?
Трусливая девчонка, которая всегда убегает? Которая даже разбить сердце любимому человеку предоставит бесчувственному существу с тьмой вместо лица?
– Нет.
– Что ж, ступай, дитя. Пробуй.
Аори выкарабкалась из кресла, сжимая смартфон в руке. Так странно. Владыка, говоря простым языком, – ее новый начальник. Самый главный из всех измененных, а она – самый маленький винтик в системе. И, вместо того, чтобы наказать ее, приказать, отправить в то, что у изменяющих заменяет карцер или казармы, Владыка успокаивает и отпускает. И рассчитывает на то, что она добровольно вернется.
Или прожить жизнь, скрываясь, с блоками на душе и теле?
Какая заманчивая альтернатива.
Уже у самой двери ее догнало негромкое:
– Пусть боги осветят твой путь.
Аори вздрогнула, но сумела не обернуться.
Когда они вышли из башни, Аори искоса глянула вверх. Снежно-белая, без малейшего голубого оттенка. Кто б сомневался. Большой вопрос, увидит ли она когда-нибудь Арканиум иначе.
– Белая? – шепнул Лейт, сжав ее локоть.
– А у тебя?
– Тоже. Ну и демоны с ней. Не спеши.
Аори недоуменно нахмурилась, не понимая, чего ради стоять посреди площади, как два серых столба. Только сейчас она сообразила, что и Лейт одет непривычно – в темно-серые, почти черные брюки, и рубашку на несколько тонов светлее.
Ну да… Цвета Ори. Дым и грозовое небо.
Из-за угла вырулили два одинаковых внедорожника, темно-багровых, с отливом в черноту. Они остановились напротив входа в Арканиум. Дверцы открылись, оттуда, как по команде, выскочили несколько стражей. Один из них придержал дверь последней машины.
Лейт легонько подтолкнул Аори внутрь и, когда она села на широкое кожаное сидение, устроился рядом. Не вплотную, еще и подлокотник опустил, разделяя их, но тут же словил ее ладонь и сжал в своей.
– Ого, – Аори присвистнула, удивляясь такой роскоши и одновременно пытаясь сообразить, чудятся ей алые искры вокруг стражей, или нет. Будто ореол, то видим, то нет.
Может, это и есть особенность? И поэтому у Баго красный – цвет рода?
– Лана выпустила меня только под охраной, – недовольно отозвался Лейт.
– Она права.
– Да знаю я. Вообще, столько всего случилось за эти дни благодаря Ратту… Сама увидишь.
– Не только обязанности, но и права?
– Именно, – Лейт подмигнул ей и чуть съехал вниз по сидению, позволив себе, наконец, расслабиться. – Не представляю, как я со всем разберусь. Складывается впечатление, что и король, и Лунир рассчитывали на то, что какой-нибудь Ори всплывет из ниоткуда, и подготовили все на этот случай.
– Ну, или Владыка их заранее предупредил.
– Не исключено, но обсудим все дома, лады?
– Лады, – фыркнула Аори. – Ты не думал об учителях риторики? Глава, блин.
– Ой, вот только о них мне еще думать! Переживут, терпел же меня как-то совет предыдущие три года. На свои блины посмотри… хозяюшка.
Аори фыркнула и тоже вытянула ноги.
– Пить хочется, – пробормотала она. – Тут же есть вода, правда?
– Да, сейчас подам.
Лейт потянулся к мини-бару, упрятанному между передними сиденьями, чтобы Аори не пришлось вставать. Баго явно не экономили на площади автомобилей. И на защите – тоже. Толстое бронированное стекло никакая пуля не пробьет, да и перевернуть тяжеленные внедорожники в принципе невозможно.
Когда Лейт наклонился, Аори заметила тонкую серебряную пластинку за его ухом. Похоже на гарнитуру, но она таких никогда не видела.
– Держи.
– Ммм, спасибо. А что это у тебя?
Она попыталась коснуться пластинки, но Лейт поспешно отодвинулся.
– Э… – замялся он. – Лана выдала…
Врать у него всегда выходило отвратительно.
– Теперь у нас будет много секретов друг от друга, да?
– Прости.
– Да не страшно, – Аори отвернулась к окну. – Может, мне даже нравится, что ты знаешь что-то, чего я не знаю.
Она не присматривалась, что там, снаружи, когда лимузин Тройна вез их в собор. А там уже готовилось к окончательному триумфу лето. Ни единой капли весны не осталось в темно-зеленых листьях, в густом вечернем воздухе, в рое мошкары, вьющейся вокруг фонаря. Редкие звезды пробивались сквозь сияние города и подмигивали Аори издалека. Они не были маяками, демонами или искрами силы. Они просто – были. Обычные звезды на обычном небе, придуманные для того, чтобы любоваться ночами и загадывать желания.
Машины неслись по центральному проспекту практически беззвучно, не останавливаясь. Наверное, управляющая система дала им приоритет. Да нет, какое там наверное, – точно!
Впереди с рампы съехал и замер, пропуская их, ярко-алый “Экво”. Аори невольно залюбовалась резкими, агрессивными чертами спортивного купе. Только это извращение – красить его в такой цвет. Наверняка за рулем какая-нибудь блондинка с длинным маникюром, которая и сама не знает, зачем ей начиненная мощью “бибика”.
А ведь их не так много делают, и очередь тянется на несколько лун вперед.
Внедорожники пронеслись мимо, но Аори успела разглядеть смуглого парня с высокой укладкой и темными, несмотря на вечер, очками в половину лица.
Ну, тоже вариант.
– Лейт, напомни, что значит “Экво”?
– Дикий конь.
– А-а…
– Тебе нравится?
– Ну, такое, – покривила она душой. Если уж на то пошло, ей очень нравился “Стальной пельмень”, но высказывать что-то Лейту, который его и подарил, отдает абсурдом.
Впереди показались здания правительственного квартала, но, не успела Аори удивиться, куда это они забрались, как внедорожники замедлили ход и свернули вбок. За окном замелькали ограды особняков, и спустя минуту машины остановились.
Аори прижалась к стеклу, заглядывая вперед, но в темноте рассмотрела только высокие ворота, одна из секций которых плавно сдвигалась в сторону.
Внедорожники тронулись с места, и, сделав два или три поворота, снова остановились.
– Добро пожаловать домой, – улыбнулся Лейт.
Он выбрался первым, не дожидаясь помощи угрюмого стража, и подал руку. Аори ухватилась и спрыгнула с подножки.
– …ты шутишь?
– Я же говорил, король явно подготовился.
– Ох! Это Дом Ори?
Аори пораженно вертела головой вправо-влево, словно наклевавшаяся забродивших ягод полоумная синица. Язык не поворачивался назвать это здание особняком, но в ее глазах Дом дал бы фору любому кичевому дворцу столицы. Он казался высеченным из темно-серого монолита, и единственными украшениями выступали стальные полуколонны и ряды тонированных в черное окон. И те, и те – от земли и до плоской крыши.
– Да. Он единственный расположен вне зоны без магии.
Лейт махнул рукой влево, и Аори машинально повернулась, словно могла что-то увидеть.
За оградой, как стена, поднималась едва заметная дымка. Аори показалось, что от нее веет сухостью. Не жаром пустыни, не летом… как вообще можно описать разницу между живым цветком и им же засушенным, умершим между страниц книги?
Их Дом дышал грозой, и Аори полюбила его с первого взгляда.
– Пойдем, – Лейт успел подняться по трем широким ступенькам и теперь ждал ее у дверей. – Познакомлю тебя кое с кем.
– С кем это? – рассеянно отозвалась Аори. Ей хотелось остаться в этом теплом вечере. – Ты что, и слуг успел нанять?
– Герцог, конечно, и об этом позаботился, но я разогнал половину. Не люблю чужих людей в своем доме, а Реодор крайне принципиален в вопросе, где мне теперь положено жить… Не сбивай меня! Идем уже, хватит мечтать.
Аори умилилась этому милому, ничуть не злому ворчанию супруга, и замерла, поставив ногу на ступеньку, от одного осознания это мысли.
Лейт теперь – ее супруг. Звучит фантастически, нереально абсолютно, интересно, а ему каково?
– Аори!
– Да иду, иду…
Что за спешка, в самом деле.
Где она могла видеть эту женщину? Невысокая, с идеальными чертами лица, обрамленного длинными каштановыми локонами, она ждала их в холле. Руки незнакомка держала на уровне груди, изящно положив одну ладонь на другую.
– Аори, это Ликсирэ. Она уже однажды спасла мне жизнь…
– И согласилась продолжить это перспективное занятие на постоянной основе.
Голос Ликсирэ оказался глубоким, чувственным, а пальцы на протянутой руке – длинными и чуткими. Пальцы музыканта.
Пальцы мага.
– Ликсирэ – изменяющая рода Ори.
– Приятно познакомиться, – соврала Аори, осторожно сжав прохладную ладонь. Куда больше ей хотелось сказать что-то вроде “Ну охренеть ты шустрый”, “А мужчины кончились?” или, как вариант, “Зачем тебе еще одна изменяющая?”.
Хотя на последний вопрос ответ очевиден, ну какая из нее изменяющая? Спасительница жизни, повелительница бабочек, блин.
Ликсирэ прекрасно подходила для высшего общества, куда лучше, чем ее растрепанная подопечная. И как пара для Лейта, если уж на то пошло.
Изменяющая улыбнулась вполоборота, так, чтобы одна Аори заметила. Ну да, та, кому можно доверить неопытного Главу, наверняка читает все ее эмоции, как с листа. Впрочем, всегда могло быть хуже. Например, Кришта.
Аори захотелось хныкать, как маленькой девочке, и она пообещала себе, что обязательно осуществит это желание, как только останется одна.
Ох… Одна… Может, стоило остаться в башне?
– Ужин отнесли в комнаты, как ты и просил, – Ликсирэ заправила за ухо блестящий локон. – Мне надо съездить в Арканиум, если ты никуда не собираешься.
– Лана обещала, что сегодня еще прикроет. Езжай.
– Спокойной ночи.
Изменяющая удалилась плавной, текучей походкой, подметая пол подолом темного платья.
– Пошли, покажу тебе твою комнату, – Лейт, словно это было обычным делом, коснулся панели на стене, и перед ними открылся небольшой лифт.
– Ты совсем разленился, – Аори ткнула его в бок, чувствуя, как с грохотом улетает в лифтовую шахту очередной камень из бесконечного, похоже, карьера в ее душе.
– Я устал, ты тоже устала.
Идти пришлось недалеко, и слава богам. У ноги заплетались после прогулки по стеклянной лестнице.
– Приложи руку… Ага. Никто не сможет зайти без твоего разрешения. Можно?
– Зачем ты спрашиваешь? Это твой дом.
– Наш. Я подумал, для тебя это важно. Ну, располагайся, отдыхай. Ужин на столе. Я во дворец уеду рано, но одну из машин тебе оставлю. Водитель будет ждать внизу.
Он развернулся, собираясь уйти.
– Лейт, подожди.
– Что?
Аори встала на цыпочки и осторожно поцеловала его в щеку чуть ниже шрама.
– Спасибо.
Они смотрели друг другу в глаза еще несколько долгих секунд. А потом хором вздохнули, рассмеялись и разошлись в разные стороны.
Боги, как же ему хотелось остаться.
Bobby Woods. The Moth.