– И вы называете это тренировкой? – возмущенно спросил Эдвард следующим утром.
– Это были лишь тесты. – Я нежно улыбнулась. – Теперь можно приступать.
Мы расположились в бывшем доме садовника, который Эдвард превратил в спортзал для реабилитации, оснастив всем необходимым оборудованием, скамьями для жима штанги, ковриками для йоги и массажным столом. Широкие окна смотрели в сад, заливая помещение светом. Я попросила его медленно поднять руки над головой и увидела, как, напрягая мышцы, он вздрогнул от боли.
– Хорошо. – Я решительно расправила плечи. – Начнем.
Затем последовала череда упражнений – растяжки, работа с малыми весами, упражнения на равновесие, ходьба… После этого я погнала его плавать в бассейне. Я выжимала из него все силы, и пот катился с него градом.
– Ну что? – наконец довольно спросила я. – Валитесь с ног?
Но, к моему удивлению, он покачал головой:
– С чего бы? Я только разминаюсь. – Дыхание с хрипом вырывалось из его рта. – Когда начнем работать по-настоящему?
Волей-неволей мне пришлось дать ему новый набор упражнений, тщательно подбирая их так, чтобы он понемногу набирался сил, не получив дополнительных травм.
Наступал вечер, а Эдвард и не собирался признаваться в том, как он измучен. Лишь по судорожно сжатым кулакам и свинцовой бледности кожи я понимала, как ему нелегко.
Я знала, что на следующий день он будет чувствовать себя разбитым. Я думала, что он, отговорившись работой, проведет день в кабинете, прикладывая лед к ноющим мышцам. Но когда я велела ему прийти в дом садовника после завтрака, он не протестовал. Явившись туда на следующий день, я застала его со штангой, вес которой был куда больше, чем следовало.
– Задержались за завтраком? – насмешливо спросил он.
Второй день прошел точно так же, как первый. Правда, на сей раз мне казалось, что Эдвард движется на шаг впереди меня. Поэтому на третий день я позавтракала пораньше, прямиком направилась в зал и насладилась изумленным выражением его лица, когда он явился туда на пять минут позже.
На четвертый день я была в зале в восемь сорок пять, застав его за растяжкой.
Мы оба втянулись в эту игру. Всякий раз, когда Эдвард не сидел в кабинете, ведя переговоры с Лондоном, Нью-Йорком, Гонконгом и Токио, он требовал моего полного внимания – и получал его. Каждый из нас стремился доказать свое превосходство. В этой битве характеров никто не хотел уступать.
Без малого через два месяца это случилось.
Я проснулась в пять утра, когда все нормальные люди еще сладко спят в своих постелях. Меня разбудил Цезарь, плюхнувшийся в ноги моей кровати. Это был тревожный знак: пес всегда заявлялся ко мне по утрам после ухода Эдварда – а значит, сегодняшний бой можно было считать наполовину проигранным.
Я направилась в зал. На улице валил снег. Я поглубже надвинула на голову капюшон куртки и дрожала от холода. Было еще темно – нормально для пяти утра декабрьского дня, самого короткого дня года.
Я надеялась поставить Эдварда Сен-Сира на колени? Ха! Надеялась заставить его молить о пощаде? Два раза ха!
Мне приходилось работать с футболистами, каскадерами и даже руководителями корпораций. Я думала, что знаю, чего можно ожидать от самоуверенного альфа-самца.
Но Эдвард был сильнее, чем я могла вообразить.
Эдвард, как я и предполагала, был уже в зале, занимаясь йогой. Он уже хорошо разогрелся, его кожа сияла здоровьем, мышцы рельефно выделялись под футболкой и шортами.
– Доброе утро! – насмешливо приветствовал он меня. Я покраснела – и его улыбка стала еще шире. Он вытянул руки над головой, затем раскинул их, приняв позу воина. – Проспали?
– Я не проспала! – запротестовала я. – На дворе ночь!
– Если пять утра для вас рановато, так и скажите, – удовлетворенно проговорил он.
– Все в порядке. – Я сердито смотрела на него, про себя давая клятву прийти сюда завтра в четыре утра. Может, я даже буду спать здесь, в зале, отказавшись от роскошных апартаментов с огромной кроватью на втором этаже Пенрит-Холла.
– Что ж, – терпеливо произнес он, – готовьтесь, я жду.
Я в раздражении направилась в чулан со спортивными снарядами, где тотчас споткнулась о степ и запуталась в эспандерах.
– Вам не помешала бы йога, – проговорил Эдвард. – Очень успокаивает.
– Давайте приступим, – резко проговорила я.
Я наблюдала за его растяжкой, выворачивая ему руки, ноги и плечи. Затем мы перешли к приседаниям и упражнениям на степе. Потом полчаса велотренажера, снова растяжки, на сей раз с эспандером, беговая дорожка, штанга – аккуратно, под моим постоянным контролем. Я помогала ему растягивать и наращивать мышцы, останавливая его раньше, чем он мог нанести себе новую травму или вновь вывихнуть плечо. Наше противостояние самолюбий продолжалось. Он работал как проклятый, и его старания приносили плоды. Два месяца спустя ему уже не требовались ни перевязь, ни трость. Глядя на него, невозможно было догадаться о его недавних травмах. Он выглядел мужчиной в расцвете сил.
Он и был им.
Черт возьми!
Почему мне это так бросалось в глаза?
Между нами помимо всего завязалось что-то вроде дружбы. Мы с удовольствием беседовали во время занятий. Я узнала, что его компания стоит миллиарды и называется «Сен-Сир Глобал», что ее основал еще его прадед, затем ею по очереди управляли его дед и отец, после смерти которого Эдвард, которому тогда было двадцать два года, принял дело в свои руки. Правда, я так и не поняла, чем в точности она занимается: слыша о «деривативах» или «свопах на дефолт по кредиту», я тотчас впадала в ступор. Интереснее было слушать про Руперта, кузена Эдварда и его конкурента в бизнесе, которого тот ненавидел.
– Мне нужно побыстрее поправиться, чтобы расправиться с ним, – мрачно повторял Эдвард.
Подобное отношение к родне казалось по меньшей мере странным. Мой любимый отец умер, когда мне было десять. Я очень страдала. Год спустя мать вышла за разведенного продюсера Говарда Лау. Его дочка была на год моложе меня. Говард совсем не походил на моего отца-профессора – и все же мы были счастливы. До тех пор, пока не заболела мать. Мне было семнадцать. Именно тогда я решила, что выберу профессию, которая позволит мне помогать людям. И при этом не сталкиваться со смертью.
– Стало быть, вы не потеряли ни одного пациента? – насмешливо спросил Эдвард.
– Вы будете первым! – рявкнула я. – Если не перестанете утяжелять штангу.
Но были и темы, которых мы тщательно избегали. Я никогда не заговаривала о Мэдисон, Джейсоне и моей несостоявшейся кинокарьере. Мы не говорили о той женщине в Испании, о ее муже и том, что случилось между ними.
Так или иначе, мы были соратниками и даже друзьями. Хотя я все время напоминала себе: он – лишь пациент.
Почему же тогда мое тело воспринимало его не как пациента и даже не как друга, а как мужчину?
Я часто ловила на себе его жадные взгляды. Что ж, говорила я себе, я лишила его секса – это было все равно что запретить льву охотиться на газелей. Он голоден. А я – вот, рядом. Но нет, я не стану его добычей.
Когда солнце показалось из-за горизонта, я услышала, как бурчит у него в животе.
– Проголодались? – спросила я.
– Вы знаете, что да. – Он внимательно посмотрел на меня.
Я отвела взгляд, стараясь не обращать внимания на заколотившееся вдруг сердце. Я старалась вспомнить предостережения миссис Уорредли-Гриббли. Взглянув на часы, я сказала самым профессиональным тоном:
– Пора завтракать.
Когда мы шли к замку, я все же украдкой смотрела на него из-под ресниц. Он был красив, могуч и опасен. В нем было все, чего не хватало Джейсону.
«Прекрати! Не думай об этом!»
Сытный английский завтрак был накрыт в средневековом обеденном зале. Сидя рядом с Эдвардом за длинным обеденным столом, я не отрываясь смотрела на то, как он наливает себе чай в фарфоровую чашку, накладывает на тарелку яйца с беконом, подносит вилку ко рту… Мне почти захотелось стать беконом, чтобы ощутить его дыхание, нежно коснуться его языка…
Что за глупости!
Резко одернув себя, я плюхнула в кофе сахара и сливок.
Нельзя так смотреть на клиента!
Но я ничего не могла с собой поделать. И теперь, сидя рядом с ним, я делала вид, что читаю газету, а сама не сводила с него глаз. Каждое его движение окатывало тело волной жара.
Увы, в книге миссис Уорредли-Гриббли не было ни слова о том, как побороть собственную похоть.
Похоть. Какое мерзкое слово! Лишь любовь облагораживает его. Но я знала, что не люблю Эдварда. Слишком темна была его душа. Он никому не доверял и ни о ком не заботился. Особенно о женщинах, с которыми спал. Если бы он волновался о ком-то из них, он мог бы позвонить или написать. Но он этого не делал. Если он не мог спать с женщиной, она его не волновала.
И все же, когда я подносила к губам чашку с кофе, мои руки дрожали. Если бы он знал, как легко он может соблазнить меня…
Эдвард Сен-Сир был сильным и властным мужчиной, привыкшим потакать своим прихотям. Он посмакует меня, как соленый бекон, как сладкую клубнику. Он быстро насытится моим телом – через час забудет меня. Как этот свой завтрак.
Чтобы отвлечься, я схватила только что дочитанную им газету.
– Подождите! – нахмурился Эдвард.
Но было поздно. Я уже увидела фото Мэдисон в модном блестящем платье, с улыбкой позировавшей на красной ковровой дорожке на премьере своего нового блокбастера. Рядом с ней, чуть позади, в смокинге стоял Джейсон.
– Ох! – У меня невольно вырвался то ли вздох, то ли всхлип. Вдруг я почувствовала, как что-то коснулось руки. Это Эдвард взял мою ладонь в свою. Неужели он пытается меня утешить?
Неожиданно он отпустил мою руку и с ухмылкой взглянул на снимок:
– Она таскает его за собой как сумочку.
– Вы не правы, – автоматически ответила я, лишь затем вглядевшись в фотографию. Действительно, Джейсон напоминал модный аксессуар, который Мэдисон цепко держала в пальцах.
– А эта его голливудская улыбочка! – фыркнул Эдвард. – Интересно, дорого она ему обошлась?
– У него замечательная улыбка! – вскинулась я.
– От ее блеска глазам больно. – Он притворно прикрыл глаза. – Фальшиво до безумия.
– Замолчите!
– Да-да, я и забыл, что это – мужчина вашей мечты! – Откинувшись на стуле, Эдвард сделал глоток чая. – И что любовь делает с людьми!
Наверное, в сотый раз я подумала о той женщине в Испании. Что в ней было такого? Я вновь взглянула на снимок.
Что любовь делает с людьми…
– Вернемся к работе. – Я отложила вилку. – Впрочем, если хотите отдохнуть подольше…
– Я уже десять минут жду вас. – Его чашка со звоном опустилась на блюдце. Он сиял, чувствуя, что битва вновь началась.
Через час Эдвард медленно шагал по беговой дорожке. Он ненавидел это упражнение.
– Но это скучно, – пробормотал он.
– Это полезно! – настаивала я.
– Нет. – Он заставил ленту бежать быстрее.
– Вы убьете себя! – воскликнула я, с изумлением глядя на его бег. Эдвард обретал форму куда быстрее любого из тех, кому я помогала восстановиться. – Сверхчеловек. – Я не сразу осознала, что произнесла это вслух. Похвала была проигрышем. – То есть я имела в виду совсем другое.
– Нет, я прекрасно вас слышал. – Продолжая бежать, Эдвард смотрел на меня с улыбкой победителя. – Я поразил вас своей силой. Вы в благоговейном шоке. Вы хотите от души поцеловать меня прямо сейчас…
– Нет! – с негодованием воскликнула я. Мои щеки пылали.
– Я вижу это по вашему лицу. – Его улыбка стала еще шире. – О, Эдвард! – произнес он пищащим голоском. – Вы великолепны! Вы – мой герой!..
В этот момент лодыжка у него подвернулась, и он с грохотом упал, ударившись головой и плечом о тренажер. Через мгновение я уже стояла рядом с ним на коленях.
– Как вы? – К счастью, система безопасности сработала, и дорожка вовремя остановилась.
Эдвард с перекошенным лицом подергал себя за руку:
– Я в порядке.
– Это моя вина…
– Нет, – коротко сказал он.
– Я вас отвлекла…
– Прекратите взваливать на себя вину! – раздраженно проговорил он. – Вы ни при чем.
– У вас голова в крови. Надо ехать в госпиталь…
Я попыталась осмотреть его голову, но он отодвинулся:
– Хватит суетиться! Говорю, я в порядке…
Схватив полотенце и намочив его теплой водой, я подала его Эдварду. Он обтер голову. Меня тошнило от сознания собственной вины.
– Я не должна была позволять вам так перегружаться. Контролировать вас – это моя работа…
– Как будто это в ваших силах! – фыркнул он. Затем серьезно посмотрел на меня: – Это так. Подумайте об этом.
Наши взгляды встретились.
– Вы правы, – проговорила я. – Я не в силах вас заставить сделать что бы то ни было.
– Разумеется, – кивнул он.
Я улыбнулась, но стоило мне увидеть, как кровь стекает у него по лбу, улыбка тут же погасла.
– Но вы не можете всегда быть сильным, Эдвард. И у вас бывают моменты слабости…
– Слабости? – В его голосе было столько ярости, что я отпрянула.
– У вас была травма…
– Ах да. Я же плачу вам за это, правда? – Он осклабился в неестественной улыбке. – Я плачу вам, чтобы вы избавили меня даже от следа слабости, сделали вдвое сильнее, чем я был до тех пор, пока она…
Он отвернулся, сжав зубы.
– Вы скучаете по ней? – тихо спросила я.
– Нет! – отрезал он, отбросив полотенце. – Она отлично напомнила мне урок, который я усвоил еще в детстве: нельзя ни от кого зависеть.
Что же с ним случилось в детстве, интересно?
– Сейчас вы зависите от меня.
– Чтобы восстановиться? Да. Чтобы мои тайны не стали достоянием публики? И это правда.
– Это уже немало.
– Да, – медленно проговорил он, не сводя с меня глаз. – Немало.
Ухватившись за поручень беговой дорожки, он с трудом поднялся:
– Ну, кровь остановилась. Займемся делом.
– Вы собираетесь продолжать бегать? – Я в ужасе смотрела на него.
– Почему нет? Вы устали?
Я протестующее подняла руку:
– Не вздумайте! Вы убьете себя!
– Я знаю, сколько могу вынести.
Когда он вновь встал на беговую дорожку, я увидела, как побелели костяшки его пальцев, вцепившихся в поручни тренажера.
Эдвард привык командовать всем и всеми. Он был готов загнать себя до смерти, доказывая собственную силу. Он уже забыл, как несколько тонн стали смяли его словно былинку.
– Чтобы восстановиться, телу нужно время. – Я накрыла его ладонь своей. – Даже такому, как ваше.
Он вдруг наклонил голову и широко улыбнулся:
– Вы разглядывали меня?
– Нет, – вспыхнула я. – То есть да, но…
– Мне нравится, как вы краснеете. – Отвернувшись, он включил беговую дорожку. Он и правда собирался убить себя.
– Сегодня никакого бега! – в отчаянии воскликнула я. Как же мне его остановить? – Знаете что? Раздевайтесь и ложитесь на стол.
– Вы и правда полны решимости не дать мне бегать! – хохотнул он. – Что ж, если вы хотите отвлечь меня сексом, я согласен.
– Я собираюсь сделать вам массаж. Не хочу, чтобы у вас мышцы свело…
Уголки его рта дрогнули. Я нахмурилась:
– Не смейте!
– Молчу-молчу, – покорно сказал он.
– Вы знаете, чего я жду. – Я указала на массажный стол.
– Конечно, знаю. – Глаза Эдварда блеснули. – Только удивляюсь, что вы так долго не желали это признать.
Он был так близко. И смотрел на меня так значительно. Ему достаточно было лишь протянуть руки и обнять меня…
– Признать что? – Я тяжело дышала. – Признать, что вы чудовищно трудный пациент?
– Как хотите. – Он, ухмыляясь, начал стягивать футболку. – Раздеваться догола? Я знал, что рано или поздно вы будете умолять меня…
Лицо его неожиданно скривилось, руки бессильно повисли. Сжав зубы, он вновь попытался раздеться.
– Стойте! Плечо?
– Все в порядке, – простонал он. Он явно лгал. Должно быть, плечо пострадало сильнее, чем я думала.
Я с беспокойством ощупала его плечо, затем облегченно вздохнула:
– Вывиха нет.
– Я же говорил! – Он вновь взялся за футболку.
– Подождите, дайте мне…
Он, улыбнувшись, кивнул:
– Не стесняйтесь.
Когда я стягивала с него футболку, мои руки дрожали. Я старалась не обращать внимания на тепло, исходившее от его стальных мышц, о его волосах, по которым так хотелось провести рукой…
– Спасибо, – выпрямился он.
– Не за что. – Старательно отводя от него взгляд, я облизнула губы.
Наши глаза встретились.
Наши тела были совсем близко друг к другу. Он стоял с обнаженным торсом…
Он улыбнулся.
Это была улыбка, полная мужской силы. Она грозила опасностью. Той самой, которой я жаждала. Удовольствием для тела. И непереносимой болью для сердца.
Мое сердце уже однажды было разбито – Джейсоном… А Эдвард Сен-Сир… Он разорвет его в клочья, спалит дотла и будет лишь ухмыляться, глядя, как оно осыпается пеплом.
– Вы разденете меня до конца или лучше я? – Его глаза улыбались. – А может, тоже разденетесь? Тогда массаж пойдет лучше.
«Эгоистичный мужчина может попытаться соблазнить неопытную девушку обещаниями чувственных удовольствий, – предупреждала миссис Уорредли-Гриббли. – Против него у вас есть лишь одно оружие – ледяная вежливость».
Вздернув подбородок, я холодно взглянула на него:
– Это не свидание. Вам нужен массаж, чтобы у вас не болели мышцы после сегодняшних упражнений и падения. – С этими словами я бросила ему большое полотенце. – Не поднимайте руку. Скажите, когда будете готовы.
Я отвернулась, сложив руки на груди.
Я страшно злилась на себя. Ни один клиент не вызывал во мне таких эмоций. Даже с Джейсоном не было ничего подобного. Целоваться с ним было приятно, но я никогда не чувствовала себя такой сбитой с толку. И этого жара тоже не было…
– Можете повернуться.
Я повернулась. Лучше бы я этого не делала!
Эдвард, совершенно обнаженный, лежал на массажном столе на животе, прикрыв бедра полотенцем, и мрачно смотрел на меня.
– Вы этого хотели? Чтобы я был обнажен и полностью в вашей власти?
Я открыла рот, чтобы сказать в ответ что-нибудь остроумное, но из горла вырвался лишь бессмысленный писк. Я сделала вид, что закашлялась и неуверенно подошла к столу. Ничего особенного, раздраженно выговаривала я себе. За это время я не раз делала ему массаж.
И все же что-то изменилось. Моя чувственная тяга к нему проникла сюда, в зал. Как? Почему?