– Осталось всего пять минут до конца урока! – проговорила так громко Вероника Александровна, чтобы ее смогли услышать и сидящие на последние партах ученики, а именно Каченцов и Романов, которые безуспешно пытались списать ответы у соседних парт с такими же подходами в решении задач, что и у них самих.
– Кто уже расписал решение и записал ответ, могут сдать свои тетрадки и спокойно дожидаться звонка, – продолжила Вероника Александровна, периодически поглядывая на наручные часы.
«Будто она может его остановить или изменить. Зачем так часто смотреть на время, если ничего нельзя поделать с ним? Когда я стану взрослой, то ни за что не стану такой занудой», – промелькнула быстро мысль у меня в голове, пока я аккуратно выводила цифры в ответе.
В задаче нужно было выяснить, какое расстояние пройдет теплоход в каждый из двух дней, если он шел с одинаковой скоростью. В учебнике было написано только общее расстояние за два дня и сколько времени проходил теплоход в каждый из этих дней. Все оказалось несложно, если подставлять значения в формулы, придуманные великими математиками много лет назад. Правда, все же зря они, наверно, так старались для будущего поколения. Каченцов с Романовым со своим аналитическим складом ума придумали собственный подход к решению всех математических задач – списывать готовый ответ у соседа по парте.
Раздался школьный звонок.
– Урок окончен! – крикнула Вероника Александровна, освобождаясь от зависимости следить за временем. – Пожалуйста, сдайте ваши тетради на учительский стол и можете идти домой. На сегодня хватит с вас задач, – закончила она со вздохом.
В классе началась суматоха. Многие уже складывали свои вещи в рюкзак, одновременно перешептываясь друг с другом и делясь правильными ответами. Это было самое удачное время для списывания, когда отличникам уже ничего не мешало при решении задач и они могли спокойно похвастаться своим преимуществом перед одноклассниками, не такими умными, как они сами.
Я быстренько запихнула книги и пенал в свой большой красивый рюкзак. Держа тетрадь по математике в руках, я поднялась со второй по счету от учительского стола парты в первом ряду.
– До свидания, Вероника Александровна, – проговорила я, кладя тетрадь поверх уже образовавшейся стопки на ее столе.
– До завтра, Алиса. Не забудь дополнительно позаниматься с задачами дома, если хочешь получить пятерку в четверти, – произнесла она с напутствием.
– Хорошо, я буду стараться, Вероника Александровна, – ответила я, поправляя тяжелый рюкзак за спиной.
Уголки ее губ слегка приподнялись в подобие улыбки, прежде чем отвернуться к подошедшей к ней Лилии. Здесь уже она не скрывала своего счастья при виде отличницы нашего четвертого класса. Нет, Вероника Александровна была не плохим учителем, и лично мне она нравилась. Она часто шутит и не так часто кричит, как другие учителя, но, к сожалению, ее сердце была занято только пятерками. Я была сильна в делениях и умножениях чисел между собой, а также прочих действиях, связанных с числами. И мне никогда не составляло особого труда получить пять у доски по этой теме. Но вот с задачами, к сожалению, у меня складывалось не всё так удачно. Были и четверки, и даже тройки. Поэтому от Вероники Александровны я никогда не дожидалась похвалы, даже когда получала несколько пятерок подряд. Если есть четверка или, не дай бог, тройка, можешь распрощаться с ее одобрением. Самое большее, на что можно рассчитывать, это приподнятые уголки учительских губ в молчании. Взрослые порою такие непонятные, как задачи в учебнике. Делить цифры куда понятнее.
– Алис, ты идешь домой? – спросила София, остановившись около меня.
Я отвернулась от улыбающейся Вероники Александровны.
– А тебя с сестрой разве папа не заберёт сегодня из школы? – спросила я, выходя из кабинета.
– Нееет, – протянула София, – они с мамой сегодня поздно будут. Вот, – она достала свой телефон из кармана, – написали СМС, что не успевают забрать меня. Работа и всё такое… А Лариса собиралась куда-то со своими взрослыми подругами после школы. Со мной и с родителями ей больше не интересно. Так что сегодня мы с тобой вместе идем домой.
Мы с Софией вышли в просторный школьный коридор, переполненный толпой учеников в строгой зеленой форме и с радостными лицами из-за окончания последнего урока. Кроме, конечно, старшеклассников. Они переходили из одного кабинета в другой для следующего урока. С каждым годом они становились все серьезнее, переступая двери учительских кабинетов, о которых мы даже еще и не знали. Мы только знали, как выглядит лишь пара-тройка кабинетов из всей школы. Чему их там учили, было мне непонятно, потому что со временем лица старшеклассников постепенно менялись. Они всё так же веселились и дурачились в коридоре на каждой перемене, как и все ученики в этой школе, но с какой-то проскальзывающей странной злостью на своём лице, кидаясь обидными шутками всё больше и больше. Чем старше они становились, тем злее были.
– Везет тебе, – произнесла я слегка с грустью.
– С чего это ты взяла? – воскликнула София в удивлении, убирая телефон в боковой карман своего рюкзака.
Я глубоко вздохнула.
– У тебя хотя бы есть перспективы того, что отец будет забирать тебя из школы. Пускай не сегодня, так завтра или послезавтра. У меня же это не случится НИКОГДА.
София, конечно же, знала, что мои родители развелись, когда мне было четыре годика. Единственный раз, когда папа посещал школу, была линейка в первом классе. С тех пор он не переступал порог школы, где я училась. Двум моим старшим братьям, закончившим школу несколько лет назад, повезло больше, чем мне. Они родились вовремя.
– Да брось, Алис! – воскликнула София, прищурив глаза. – Зачем из-за этого расстраиваться? У Коробеевой родители тоже разведены, как и у Ламаева с Романовым, и они совсем не думают об этом.
– Потому что они привыкли к этому. Ты же не удивляешься каждый раз, когда видишь перед собой вилку на столе. Не говоришь: «О боже! Что это за прелестное создание лежит тут на столе?! Не могу не говорить о ней каждый раз, когда вижу ее перед собой», – проговорила я смешным басистым голосом.
– Нет, конечно! – засмеялась София в ответ, прикрывая рот рукой.
Она немного стеснялась тоненькой проволоки, проходящей по всем верхним зубам, которая должна была исправить неправильный прикус Софи. После того как стоматолог ей поставил пластинку, она практически не разговаривала ни с кем. Софи повторяла, что чувствует, как зубы шевелятся и двигаются у нее во рту из-за этой пластинки, оттого ей и было ужасно больно. Первое время она часто плакала, выбрасывая пластинку под кровать, пока родители не видели. Поначалу я не верила подруге, считая, что Софи выдумывает боль, лишь бы просто не носить эту металлическую проволоку на зубах. Но потом я заметила изменения в ее улыбке. Когда боль утихла, она показала мне свои зубы, что неизменно становились правильными, по мнению ее родителей, т. е. как у меня и многих других ребят. Я и не думала, что это плохо, когда твои зубы выглядят неровными, как у Софи, пока на это мне не указали.
– Алис, смотри, – проговорила она шепотом, указывая на кого-то пальцем в толпе.
Я проследила за ее любопытным взглядом. София смотрела на девочку со светлыми волосами и зелеными глазами, что была младше меня на три года. Ее звали Кристина. Она тоже была дочерью моего отца, но только другой мамы.
– Это разве не твоя сестра? – спросила удивленно Софи, не отрываясь смотря на Кристину.
В этот момент Кристина повернула голову в нашу сторону, словно почувствовала, что за ней наблюдают, и задержала свой взгляд на мне.
– Нет, – ответила я, резко отвернувшись, – мама говорит, что она мне не сестра.
Отвернувшись, София промолчала, ничего на это не сказав. С родителями не спорят.
Медленно продвигаясь сквозь толпившийся у школьных дверей народ, мы наконец-то вышли на улицу. Теплое солнце, стоявшее в безоблачном небе, заставило нас снять темно-зеленые пиджаки, в которых становилось нестерпимо жарко под его лучами. Не снимая рюкзак с плеч, я расстегнула молнию, намереваясь убрать внутрь пиджак, чтобы не нести его всю дорогу в руках. Обернувшись, я встретилась вновь взглядом с Кристиной, следовавшей позади нас с Софией.
На самом деле я заметила Кристину еще три дня назад в нашей школе. Я не понимала, почему ее перевели, пока прошлой ночью случайно не подслушала разговор мамы с Гришей, сидевших на кухне допоздна. Они говорили о папе и обсуждали его переезд в новый дом, что был неподалеку от нашего собственного. Мама была очень зла из-за этого. Я тоже не была в восторге, ведь теперь мне придется избегать его общества нарочно, в отличие от того времени, когда мы виделись сравнительно редко.
В этот момент к нам подбежала Наташа, тяжело дыша от бега.
– Эй! Вы что, обо мне забыли? – воскликнула она с обидой, переводя взгляд от меня к Софии.
Она встала посередине между нами, выравнивая ритм своих шагов параллельно с нашими.
– Мы не стали мешать тебе списывать у Лилии. Между прочим, в последнее время ты всё больше общаешься с ней и с ее компанией, – заметила София, затягивая туже хвост на голове.
Наташа закатила глаза от ее слов.
– А ты как думаешь, Софи, списывать у отличниц? Нужно с ними дружить, чтобы списывать. Даже моя мама говорит: «Найди себе такую подругу, чтобы списывать ее пятерки».
– Это… звучит просто ужасно… – произнесла я, брезгливо сморщив нос.
– Моя мама очень умная. Она живет дольше, чем я, поэтому и знает больше, – продолжила Наташа хвастаться.
– Это твои слова или твоей умной мамы? – спросила Софи с улыбкой.
В ответ Наташа лишь показала ей язык, что, несомненно, вызвало подражательство и со стороны Софии.
– Хватит вам обеим! – крикнула я на них, включая взрослый голос. – Ведете себя как дети!
– Ты слышала, София? – проговорила Наташа, смеясь. – Алиса у нас оставила позади детские годы. Проверим ее серьезность нашим любимым тестом?
Мы с Софией догадались о ее планах.
– Правила всё те же, – продолжила Наташа, – каждый по очереди говорит слово «Я», и так до тех пор, пока кто-нибудь не сдастся и не засмеется, – она повернулась к Софии. – Ну что, играем?
– Я за! – ответила София.
Кивнув удовлетворенно ее ответом, Наташа с вызовом повернулась ко мне.
– А ты что скажешь?
– Это глупая игра, – пробубнила я в ответ, также согласившись, понимая, что у меня просто нет выбора.
– Хорошо, – ответила она, улыбнувшись. – Я первая начинаю, затем Софи, а затем ты. Я! – воскликнула Наташа.
– Я! – повторила следом Софи, уже пытаясь сдержать улыбку, рвущуюся наружу.
– Я! – повторила и я тоже, как попугай, за ними, предвкушая уже надвигающееся веселье, несмотря на всю свою напускную серьезность перед подругами.
– Я… – открыла вновь круг Наташа, стараясь внятно его выговорить.
С каждым произнесенным вслух «я» наши голоса становились всё более неуверенными и сдавленными от пробегавшего смеха в тот момент, когда подходила твоя очередь говорить. Непонятно, как и почему, но это работало. Не выдержав и четвертого круга, я громко рассмеялась, так и не сумев больше ничего вымолвить. За мной последовала София, а за ней Наташа. Ну что я могла сказать в свое оправдание? Взрослой быть скучно. Может, нам было смешно оттого, что это было ужасно глупо? Видеть, как кто-то тупо повторяет твои слова или действия? Да… Это просто ужасно тупо.
Я смеялась намного громче, чем мне хотелось на самом деле. Мой спектакль был направлен на слушателя, что шел позади нас троих, – Кристину. Пусть знает, что у меня и так всё хорошо без потенциальной сестры, несмотря на моё любопытство к кровным узам с нею. Интересно, каково это – иметь сестру? Маме бы такие мысли, конечно, не понравились…