На городских тротуарах колыхалось, то распадаясь на части, то соединяясь уже в несколько ином виде, огромное жалкое существо – толпа кливлендских безработных, давно уже и не надеющихся изменить свой социальный статус. Джо Фернрайт, прокладывая путь к будке мистера Рекрутера, кожей ощущал присутствие унылого гиганта, вдыхал его резкий, отдающий почему-то уксусом запах, а отовсюду к нему, словно цепкие лапки насекомых, норовили прилипнуть бессмысленно-тупые назойливые взгляды.
– Разрешите пройти, – обратился Джо к внезапно преградившему ему путь худому юноше-мексиканцу.
Юноша нервно моргнул, но с места не сдвинулся. Он, несомненно, углядел в руке у Джо асбестовый мешочек и, само собой, сразу же уразумел, что в нём находится и, соответственно, куда и зачем направляется его обладатель.
– Так ты мне дорогу дашь? – повысил голос Джо и тут обнаружил, что позади, отрезав ему путь к отступлению, плотной стеной сомкнулась бессловесная толпа.
«Ну всё, – подумал он, чувствуя, как сердце уходит в пятки. – Я в западне, и сейчас из меня вытрясут все монеты. Как пить дать, все вытрясут! Все до единой!»
– Разрешите взглянуть на ваши монеты, сэр, – попросил мексиканец.
Что Джо оставалось? Его плотным кольцом окружали глаза, или скорее даже не глаза, а чёрные провалы глазниц, и он кожей чувствовал, что от него уже ничего не зависит: доберётся ли он до будки мистера Рекрутера или пропадёт по дороге – толпе на то плевать.
«Чёрт возьми, попался, как мальчишка, – с удивлением осознал Джо. – Деньги мои, кровные, и толпе это отлично известно. Ну и что они мне сделают? Они что, полагают, что я поддамся их чарам? Пускай думают, что им угодно, меня же с пути уже не собьёшь: раз уж решил, начхав всё-таки на письма, отправиться к мистеру Рекрутеру, то на полдороге никто меня уже не остановит».
– Нет, – отрезал Джо.
– Я на них лишь посмотрю, – не совсем уверенно заверил его юноша. – И даже пальцем не трону.
Джо Фернрайта вдруг охватил безумный, удививший его самого порыв. Он, пошарив в мешочке, достал монету и поспешно, пока не передумал, протянул её юноше-мексиканцу. Парень немедленно схватил её, и тут же со всех сторон к Джо потянулись десятки потных, трясущихся, раскрытых ладоней. Пустые доселе глаза безработных вокруг зажглись алчностью, но в них не было ни малейшего намёка на агрессию, и вырвать мешочек из руки Джо никто силой даже не пытался. Каждый ждал подношения молча, каждого наполняла такая же отчаянная надежда, какой охвачен был и сам Джо, когда совсем недавно маялся у почтового ящика в предвкушении очередного письма от клиента, чей заказ ему вроде бы сулил радикальную перемену в жизни.
«Какой ужас! – подумал Джо. – Бедолаги полагают, что явился я сюда именно затем, чтобы принести им дары, которых они и ждут давненько от Вселенной. Ждут, почитай, уже всю жизнь, но ничего пока не получали – и принимают сие совершенно покорно. Так же покорно, как и сейчас ждут подачи от меня, а видят они во мне, поди, сказочное, сверхъестественное существо. Но нет же! Нет! Какое я им, к чертям собачьим, дары приносящее существо! Надо поскорее уносить отсюда ноги. Помочь им мне всё равно не по силам».
Сознание Джо говорило одно, а пальцы его сами собой шарили в мешочке, и в протянутые к нему жадные ладони одна за другой ложились с величайшим трудом скопленные им монеты.
Над головой, снижаясь, пронзительно засвистела, заскрежетала похожая на летающую тарелку патрульная машина с откинутым верхом. В ней сидели двое в блестящих униформах и искрящихся защитных шлемах, и у каждого наготове были сразу и лазерный пистолет, и штатный парализатор.
– Немедленно пропустите этого человека! – рявкнуло из бортового громкоговорителя полицейской машины.
Протянутые руки отдёрнулись, и плотное кольцо вокруг Джо почти мгновенно рассосалось.
– Нечего тебе тут торчать, – басовито пророкотал, обращаясь к Джо безо всякого усилителя звука, другой голос из полицейской машины. – Проваливай отсюда подобру-поздорову вместе со своими деньгами, а не то я тобой живо займусь.
Джо молча двинулся прочь.
– Кем ты себя возомнил? – закричал из машины, последовавшей за Фернрайтом по пятам, первый коп. – Филантропом, что ли? Или долбаным меценатом?!
Джо подавленно хранил молчание.
– По закону ты обязан мне отвечать! – взвился полицейский.
Сунув руку в мешочек, Джо с изумлением обнаружил, что у него осталось всего только несколько четвертаков.
«Денег у меня почитай что уже и нет, – понял он. – Значит, остаются лишь почтовый ящик да то, что я из него извлёк за последние два дня. Нравится мне или нет, но теперь, после того, что уже случилось, вопрос оказался сам собой решённым».
Джо достал из мешочка монету и протянул её вопрошавшему полицейскому.
– Зачем ты мне эту монету суёшь? – свирепо взревел тот.
– На чай, – пояснил Джо.
И ему немедленно, точно между глаз, ударил луч табельного парализатора, и голова его разлетелась на части.
Очнулся Джо в полицейском участке. Сидел он, привалясь к стене, на шатком стуле в углу. Джо мотнул было головой, и в затылке у него немедленно разорвалась если и не граната, то связка петард уж точно.
Заметив, что Джо более-менее очухался, к нему подошёл молодой стройный блондин в идеально отутюженной форме.
– Арестовывать вас, мистер Фернрайт, мы пока не намерены, – заявил блондин. – Хотя, конечно, следовало бы, поскольку вы, несомненно, виновны в преступлении против народа.
– Против Государства, – уточнил Джо, пытаясь потиранием лба в точке, куда угодил луч парализатора, унять боль. – Не против народа, а именно против Государства.
– То, что вы сейчас мне говорите, – отреагировал на слова Джо молодой офицер, – уже само по себе является преступлением, и вас за это надлежит немедля упрятать за решётку. Более того, вас следовало бы признать врагом рабочего класса и передать в Государственный Комитет Политической Безопасности как участника заговора против народа и слуг народа, каковыми, несомненно, являемся мы, блюстители порядка, полицейские. Но вы у нас – случай особый. Очевидно же, что раздавать монеты совершенно незнакомым людям человек в здравом уме никогда не станет. – Он окинул Джо цепким, придирчивым взглядом. – Вы, несомненно, не отдавали себе отчёта в собственных дейст-виях?
Боль у Джо была настолько жуткой, что в голове отсутствовали даже зачатки мыслей.
– Да, не отдавал, – тупо согласился он.
– Тем не менее мы конфискуем оставшиеся у вас монеты. На время, во всяком случае. И в течение ближайшего года вы будете находиться в статусе условно заключённого. В течение всего этого срока вы будете обязаны еженедельно отмечаться в ближайшем к вашему месту жительства полицейском участке и сообщать там обо всём, что с вами за истёкшую неделю произошло.
– Я становлюсь пусть условно, но всё же заключённым? – поразился Джо. – Как же так? Ведь суда же не было?
– Суда над собой желаете? – Офицер вновь пристально оглядел его.
– Нет, нет. – Джо, не подумав, мотнул было головой и тут же оказался за это наказанным новой вспышкой дикой боли.
«Очевидно, материалы из Управления Общественного Спокойствия на меня здесь ещё не получены, но рано или поздно всё сойдётся одно к одному – и чаевые патрульному, и записка в сливном бачке, и неоднократные случаи моего прилюдного неподобающего поведения в общественных местах… – судорожно размышлял Джо. – Какой же я кретин! От безделья в течение семи месяцев вконец с катушек слетел… И вот теперь, когда я наконец-то сделал шаг, когда всё же понёс с трудом скопленные монеты мистеру Рекрутеру, так всё, абсолютно всё разом пошло прахом!»
– Одну минуточку, – подал из-за стойки голос дежурный по отделению. – Тут на этого субчика пришли материалы из УОСа – только что выпала целая пачка из коллектора их центрального банка данных…
Джо вскочил и бросился к двери – ему хотелось скорее наружу, скорее в плотную человеческую толпу; зарыться в ней, раствориться там среди…
Однако стоило Джо сорваться с места, как с неестественной быстротой, словно сняты они были обычной камерой, но полученный ролик теперь крутили в многократно ускоренном режиме, ему наперерез устремились две кряжистые фигуры в униформах.
И они бы, несомненно, схватили Джо, да только вдруг невероятным образом оказались под водой. Оторопев от неожиданности, они уставились на Джо – ни дать ни взять две лупоглазые серебристые рыбы, плавающие среди… О, кто бы только поверил!.. Среди самых настоящих кораллов и водорослей. Да и весь полицейский участок преобразился, неожиданно превратившись в аквариум, а мебель в нём, оказавшись теперь полузасыпанной неведомо откуда взявшимся здесь песком, стала похожа на остовы давно затонувших кораблей, построенных неведомо когда из древесины. Здоровущие копы прекратили пялиться на Джо и теперь, отчаянно извиваясь, силились дотянуться до него, да только не могли, поскольку тот остался снаружи аквариума, а они находились внутри. Копы раз за разом безрезультатно долбились о стекло, но всё же, неистово разевая и смыкая рты-пасти, попыток своих не оставляли, а до Джо не доносилось ни единого звука.
Между Джо и копами внутри аквариума, словно дух моря, пронёсся большущий кальмар. Неожиданно кальмар выпустил огромное чернильное облако. Облако стало стремительно разрастаться, а кальмар, видимо, намереваясь окутать своими чернилами весь белый свет, принялся изрыгать из себя одно за другим новые чернильные облака, и те почти сразу поглотили полицейских, а затем и весь участок, да и всё пространство вокруг Джо вскоре тоже наполнилось чернотой. Чернота эта, мал-помалу уплотняясь, сделалась вовсе непроницаемой, однако дышать у Джо, к его удивлению, пока всё ещё получалось.
– Эй! – крикнул он и, к собственному удивлению, явственно услышал свой голос.
«Значит, я не в воде, – мелькнула у Джо обнадёживающая мысль. – И уж точно не в аквариуме. Существую сам по себе. Отдельно. Но где же это я? А если пошевелюсь?»
Он пошевелился и обнаружил, что движениям его ничто не мешает. Тогда он сделал шаг. Затем другой и – бум! – наткнулся на что-то твёрдое; видимо, на стены.
«А если направлюсь в другую сторону?»
Он повернулся и шагнул было вправо, но снова – бум! Другая стена!
Фернрайта охватила паника.
«Я в ящике, – ужаснулся он. – Скорее всего, в гробу. Меня что же, выходит, убили?.. Убили при попытке к бегству?..»
Он протянул правую руку во тьму… И в ладони его будто само собой оказалось что-то, и это что-то было небольшим параллелепипедом с выстроенными в ряд кнопками и двумя дисками по бокам.
Транзисторный радиоприёмник!
Джо тут же его включил, и в темноте нарочито радостно зазвенел голос:
– Привет всем! С вами снова развесёлый Кэри Карнс! И передо мной – шесть многоканальных телефонов, и к ним ведут аж целых двадцать входящих линий, из чего следует, что для вас, друзья, для всех и каждого, кто пожелает о чём-нибудь (не важно о чём) поговорить или поспорить, непременно найдётся свободный канал. Итак, слушайте максимально внимательно и, разумеется, немедленно запоминайте или лучше, конечно, записывайте! Мой номер 394-950-911-111. Звоните же мне, друзья, рассказывайте о чём угодно – о хорошем или плохом, об интересном или скучном. Просто наберите номер Кэри Карнса 394-950-911-111, и о вас узнают тысячи моих радиослушателей. Ваша точка зрения или информация, которая, по вашему мнению, касается нас всех, немедленно станут всеобщим достоянием… – Из динамика послышался телефонный звонок. – Вот, нам уже звонят! – даже с большей радостью, чем прежде, возвестил Кэри Карнс. – Слушаю вас, сэр! Извините – слушаю вас, мадам!
– Мистер Карнс, – проговорил хриплый женский голос, – я настаиваю на том, чтобы на пересечении улиц Фултон и Клеверная поставили дорожный знак «Стоп». Тут у нас много школьников и даже малышей, и каждый день я вижу, как они…
Левой руки Джо коснулось что-то твёрдое. Джо поспешно ухватил это что-то. Ощупал его. То был телефон. Джо сел на пол, поставил телефон и приёмник перед собой. Достал из кармана зажигалку. Зажег её. Пламя выхватило из тьмы крохотный пятачок, в котором, однако, вполне различимыми стали и телефон, и радиоприёмник. Производителем приёмника оказалась компания «Зенит», и, судя по размеру и обилию кнопок, модель была из лучших, из самых дорогих.
– Итак, друзья, – как всегда, весело затараторил Кэри Карнс, – набрав номер 394-950-911-111, вы свяжетесь со мной, а уж дальше с моей помощью – и со всем честным миром…
Джо, хотя удалось ему это далеко не с первого и даже не со второго раза, всё же набрал, наконец, длиннющий номер без ошибок. Плотно прижал трубку к уху. Сначала услышал вместо длинных гудков почему-то короткие, но затем и из приёмника, и из телефона всё же зазвучал голос Карнса:
– Да, мадам? Или на этот раз всё-таки сэр?
– Где я? – неуверенно произнёс Джо в трубку.
– Внимание, друзья! – радостно вскричал Карнс. – Нам кто-то опять звонит, и этот человек, бедная душа, заблудился. Как ваше имя, сэр?
– Джозеф Фернрайт, – представился Джо.
– Что ж, мистер Фернрайт, мы слушаем вас с величайшим вниманием. Вы хотите знать, где находитесь? Друзья! Может ли кто-нибудь сказать, где сейчас находится мистер Джозеф Фернрайт… из Кливленда? Вы ведь из Кливленда, мистер Фернрайт?
– Да, я из Кливленда, – подтвердил Джо.
– Замечательно, мистер Джозеф Фернрайт из Кливленда! – опять затараторил жизнерадостный Карнс. – Не знает ли кто-нибудь из вас, мои уважаемые радиослушатели, где этот человек находится? Находится сейчас, прямо сию минуту. Думаю, что мистеру Фернрайту очень важно это узнать. Я подключаю все линии сразу: надеюсь, что кто-нибудь позвонит нам и подскажет, хотя бы приблизительно, в каком районе находится мистер Фернрайт. Итак, друзья мои, те из вас, кто не может дать нам такую подсказку, пока, пожалуйста, воздержитесь от звонков. Мистер Фернрайт, уверен, мы в самое ближайшее время вычислим ваше теперешнее местонахождение. Конечно же, выясним, ведь в нашем распоряжении десятимиллионная аудитория, передатчик на пятьдесят тысяч ватт и ещё к тому же… – Послышался приглушённый телефонный звонок. – А вот и первый дозвонившийся! Да, сэр или мадам? Сэр. Как ваше имя, сэр?
Мужской голос из телефона и из приёмника произнёс:
– Меня зовут Дуайт Л. Глиммунг, мой адрес – Плезант Хилл Роуд, 301. Я знаю, где находится мистер Фернрайт. Он у меня в подвале, в деревянном ящике из-под кондиционера, который я заказал в прошлом году в «НарГосПромМаге».
– Вы слышите, мистер Фернрайт? – вскричал развесёлый Кэри Карнс. – Вы – в упаковочном ящике у мистера Дуайта Л. … как дальше вас зовут, сэр?
– Глиммунг.
– Да. Вы в подвале дома мистера Дуайта Л. Глиммунга на Плезант Хилл Роуд, 301. Так что оставьте ваши страхи, мистер Фернрайт, и немедля выбирайтесь из ящика. Очевидно, что всё худшее для вас уже позади!
– Не хотелось бы, чтобы он разворотил мой ящик, – поспешно заявил Дуайт Л. Глиммунг. – Лучше я, пожалуй, сам спущусь в подвал, отогну несколько досок и выпущу его.
– Мистер Фернрайт, – услышал Джо голос Карнса, – скажите нам, как так получилось, что вы очутились внутри пустого упаковочного ящика в подвале мистера Дуайта Л. Глиммунга с Плезант Хилл Роуд, 301? Думаю, каждому нашему слушателю любопытно будет об этом узнать.
– Я и сам не знаю, – ответил Джо.
– Может быть, на этот вопрос нам ответит мистер Глиммунг? Мистер Глиммунг! Алло! Вы ещё с нами, мистер Глиммунг? Он, похоже, уже отключился. Очевидно, сейчас спускается в подвал и вскоре освободит вас, мистер Фернрайт. Как же вам всё-таки повезло, сэр, что мистер Глиммунг так вовремя оказался среди слушателей нашей радиостанции! Иначе, вероятно, просидели бы вы в ящике вплоть до второго пришествия… А теперь пообщаемся и с другими нашими радиослушателями, которые… Алло?
В трубке у уха Джо щёлкнуло, и связь оборвалась.
Снаружи послышался шум, затем раздался треск, доска на боковой стенке ящика отошла в сторону, и темноту внутри пронзил острый, как клинок, луч света.
– Моя придумка, как вытащить вас из кутузки, сработала что надо, – похвалил своего обладателя тот же самый мужской голос, что Джо совсем недавно слышал по радио.
– Странные же у вас придумки, – проговорил Джо.
– Странные для вас. А мне так странным кажется вообще почти всё то, что вы совершили либо, наоборот, не совершили с тех самых пор, как я впервые услышал о вас; а услышал о вас я, признаюсь, уже давненько – более полугода назад.
– Вы имеете в виду, поди, то, что я, к примеру, раздавал кому ни попадя монеты? – поинтересовался Джо.
– Нет, раздача монет как раз, на мой взгляд, вопросов абсолютно не вызывает, а вот ваше сидение сложа руки в течение целых семи месяцев меня, признаюсь, серьёзно удивило. – Сдвинулась ещё одна доска; стало светлее, и Джо заморгал, тщетно пытаясь разглядеть Глиммунга. – Что вам мешало тайком забраться в ближайший музей и разбить там несколько, по возможности наиболее ценных, горшков? Себя бы работой обеспечили, а горшки после вашего лечения стали бы новее нового.
Была удалена последняя боковая доска ящика, и Джо при полном освещении наконец-то увидел то самое существо с Сириуса-Пять, которое Энциклопедия определяла как нечто дряхлое и мрачное.
А существо это сейчас и здесь представляло собой следующее: вокруг горизонтальной оси вращался гигантский обруч воды, внутри его, вокруг вертикальной уже оси, вращался обруч пульсирующего огня, над обручами и позади них располагался колышущийся занавес из кашемировой ткани с миндалевидным узором[4], а на пересечении осей вращения этих обручей в воздухе висело прелестное, нежное лицо юной темноволосой девушки. Лицо улыбалось Джо, но было оно ничем не примечательным – из тех, какие увидишь и почти сразу позабудешь, из тех, какие частенько попадаются на глаза, но совершенно не запоминаются, и было лицо это, очевидно, собирательным образом – ликом не какой-то конкретной девушки, а девушки вообще, лицом, нарисованным разноцветными мелками на тротуаре только-только начавшим обучение и пока совсем ещё безыскусным художником.
Для демонстрации себя Глиммунг явно избрал не особо впечатляющий образ… Но был же ещё и обруч из непрерывно движущейся, струящейся по кругу воды… А также и вращающийся обруч из неистово трепещущего огня. И обручи эти являлись единым, великолепно отлаженным и синхронно работающим механизмом. Были ли они символом глубоких сущностей – основ мироздания? Как знать? Да, действительно, как знать?
Джо был озадачен. Впечатления дряхлости существо перед ним явно не производило, и причиной тому было вовсе не лицо юной девушки в центре обручей, а что-то совсем иное, неуловимое. Вместе с тем Джо понимал, что разговаривает с очень древним созданием, но откуда взялось и это понимание, ему также было неведомо.
– Я купил этот дом лет семь назад, – прозвучал голос Глиммунга. – Купил его ещё тогда, когда цены на недвижимость на вашей планете не кусались.
Джо, силясь выяснить, откуда исходит голос, огляделся по сторонам. Оказалось, что голос звучит из допотопной Виктролы[5], на которой стремительно вращается долгоиграющая, чёрная, как смоль, грампластинка.
– Да, вы, наверное, правы, – пробормотал Джо. – Семь лет назад было самое время для покупки недвижимости… А вы что же, прямо отсюда и подбираете себе мастеров?
– Да, я здесь работаю, – ответил голос Глиммунга из древнего проигрывателя. – А ещё я работаю во многих других, иных местах, включая даже и самые дальние звёздные системы. А теперь поговорим о вас, Джо Фернрайт. Поговорим о том, что с вами случилось, и о вашем, с позволения сказать, будущем. Для полиции вы просто повернулись и ушли, и остановить вас им что-то помешало, а что именно, они знать не знают (и знать, в общем-то, не желают), так что будем считать, что перед полицией вы до следующего к ним попадания, в общем-то, чисты. Всё бы хорошо, да только вами вовсю интересуется Управление Общественного Спокойствия, из чего следует, что возвращаться домой или, скажем, в мастерскую вам сейчас категорически противопоказано.