Александр Бубенников Царь опричный

1 Царь-вдовец и поминовение царицы

Всего через восемь дней после трагической кончины царицы Анастасии митрополит Макарий, первые святые отцы Русской Православной Церкви и думские бояре пришли в покои Ивана Васильевича и предложили сильно горевавшему о супруге 30-летнему царю-вдовцу искать новую невесту.

– А как же законы человеческой пристойности? – еле слышно спросил чёрный лицом, выплакавший глаза государь. – Даже наши деревенские вдовцы-мужики через семь дней себе баб для женитьбы не подыскивают… Законы пристойности блюдут строго… Полгода, год, а то и пара лет требуется, чтобы церковные законы исполнить… Как там, владыка, какая правда?.. Что скажешь на этот счёт?..

Митрополит Макарий, к которому был обращён вопрос, только тяжело вздохнул, пожевал губами застывшие на языке слова «надо, государь, если это тебе и всем надо», но ничего не ответил. Застыл с печальным лицом, как вкопанный, выдерживая многозначительную паузу.

– Мужикам-вдовцам нечего торопиться с новой женитьбой и поиском невест. А за тобой, царь, стоит целое государство, и царю нужна царица, чтобы Русь новыми землями и народами прирастала, да и себя от врагов и недругов защищала. – Сказал велеречивый думский боярин Данила Романович Захарьин. – Пусть мужики как-то перебьются и даже перепьются в долгих поисках невест, а за скорым браком русского царя интересы Москвы должны стоять.

Царь дёрнул щекой, покривился, не то, улыбаясь легонько, не то, гневаясь, но не сильно, скорее снисходительно, и сурово оглядел замерших в почтительном поклоне советчиков «искать невесту. На глазах государя выступили слёзы, когда он со слёзным комком в горле обратился к ближайшим родичам почившей, только что похороненной любимой царицы:

– Настасьюшка-то не обидится там? – он сделал неопределенный жест рукой, показывая куда-то ввысь и вдаль… – Ведь душа после лютой смерти государыни девять дней ищет в новый духовный мир… Телесная жизнь моей любимой супруги завершилась восемь дней назад… Завтра девятый решающий… Не рано ли разговоры вести о поисках новой невесты, когда место души погибшей царицы не определилось…

– Правильно молвишь государь о душе нашей любимицы… – Сказал, погладив окладистую бороду боярин Василий Михайлович Захарьин-Юрьев, двоюродный брат царицы. – В эти дни и, особенно, на девятый день нам, самым ближайшим родичам усопшей Анастасии, важно не только быть верным русским православным традициям, но и своими душами в живых наших телах отпустить душу из умершей телесной оболочки на волю… Иначе душа моей любимой сестрицы долго не сможет обрести покоя… Душа её должна обрести покой… А завтра во время поминовения определимся со всем и с невестой, в том числе… Главное, чтобы ты был готов к принятию государственного решения о твоём новом браке…

– Именно нам, родным… – поперхнулся боярин Иван Петрович «Хирон» Захарьин-Яковлев, троюродный брат Анастасии, но тут же, откашлявшись, восстановив нормальное дыхание, продолжил. – …и самым близким царицы, на завтрашнем дне поминовения в честь девяти ангельских чинов, которые являются защитниками душ усопших, надо просить о помиловании безгрешной души сестрицы.

– Завтра?.. – царь вытер слёзы и, горько выдохнув из горла слёзный комок, внимательно посмотрел на митрополита, а потом обвёл взглядом родичей-бояр. – А владыка мне уже на четвёртый день после кончины царицы напомнил, что её душа с личным Ангелом-хранителем заходит в райские врата и может обозревать всю тамошнюю райскую красоту… Правильно, владыка?

– Да, государь, – кротко ответил митрополит Макарий. – С четвёртого по девятый день душа её на шесть дней забывает всю мировую скорбь, которую она чувствовала, будучи в телесной живой оболочке. Раба божья Анастасия никогда не была грешна, я знаю, что говорю, и говорю истинную правду. Но даже, если бы душа Анастасии была в чём-то грешна, то душа начинает в райских пенатах укорять себя. А на девятый день Господь Бог, Царь Небесный приказывает Ангелам душу грешную на поклонение… И там душа грешная Анастасии…

– Душа у неё, моей нежной женушки была безгрешной, – прошептал Иван Васильевич, и его глаза снова наполнились слезами мучимого душевными страданиями несчастного вдовца. – Безгрешная у неё душа, владыка, безгрешная…

Митрополит грустно вздохнул и, выдержав многозначительную долгую паузу, продолжил:

– Безгрешная или грешная, это неважно… Всё равно душа на девятый день после телесной смерти, выйдя из оболочки тела, со страхом и трепетом предстаёт перед Небесным Троном Всевышнего… И именно в этот день наша церковь будет молиться о милосердии Бога к усопшей, несказанно рано почившей рабе божьей Анастасии…

– Владыка, хочу переговорить с глазу на глаз на девятый день сразу после молебна перед скромной трапезой поминовения. Хочу задать один прямой вопрос. – Царь усмехнулся с жалкой улыбкой страждущего раба божьего. – Как ответишь, так и будет… С невестой… И, вообще, как жить теперь мне…

Затянувшееся молчание прервал боярин Фёдор Иванович Умной-Колычев, дальний родич Анастасии и всех Захарьиных, любимец Грозного, отлично выполнявший поручения царя окольничим в Посольском приказе.

– Господь отпустит муки душе грешной или безгрешной всё равно…

– У Анастасии была безгрешная душа… – еле слышно выдохнул прослезившийся царь-вдовец. – Слышишь, Фёдор…

– …Слышу, государь, – промямлил побледневший боярин. – Но даже попав в ад после девятого дня земной смерти, душа может искренне покаяться, увидев все муки грешников в аду. Душа должна вспомнить свои неправильные действия и поступки, признать неправоту своих действий и помышлений вольных или невольных. А мы на поминовении вспомним всё только хорошее и светлое в земной жизни Анастасии. Авось, и наши добрые слова о царице помогут её на Божьем суде… Я-то знаю, где ей предстоит коротать вечность – в раю, конечно…


Сразу после молебна на девятый день после кончины Анастасии царь задал митрополиту мучивший его несколько дней вопрос:

– Скажи, владыка, могу я жениться на сестре короля Сигизмунда-Августа?

Без долгого раздумья митрополит ответил уверенным спокойным голосом:

– Можешь, государь…

– Только одна незадача выходит с выбором невесты. Насколько мне известно, владыка у бездетного Сигизмунда-Августа, сына короля Сигизмунда Старого и Боны Сфорца есть две сестры, старшая Анна Ягеллонка и младшая Екатерина Ягеллонка…

– Есть из кого выбирать, государь…

– Но старшей, точнее, старой Анне уже тридцать восемь лет, а младшей тоже не мало, тридцать четыре года… На рождение детей рассчитывать не приходится… Но брачная овчинка стоит серьёзной выделки: любая сестра бездетного Сигизмунда-Августа может перенести при замужестве со мной в Москву права королевского дома Ягеллонов на Литовское княжество, разумеется, временно. Трудность в том, как утвердить на литовской земле права царя Москвы и его престолонаследника…

– Царевича Ивана Ивановича?

– Да, Ивана… Или Фёдора… И совсем легко можно будет договориться с королем Сигизмундом-Августом, в случае моей удачной женитьбы на одной из его сестёр-невест, насчёт соглашения с Польшей о разделе союзниками побеждённой Ливонии…

– Можно будет напомнить королю, что твоя тётка Елена Ивановна была женой невестиного дяди Александра Казимировича. – Митрополит задумался и осторожно напомнил. – У твоей тётки, между прочим, возникли большие сложности в браке при её нежелании принимать латинскую веру. Но с другой стороны, при нежелании польских невест креститься по православному обычаю, можно привести другой приме, не как у твоей тётки. Великая княгиня Софья Витовтовна при замужестве с твоим прадедом Василием Дмитриевичем была крещена по-нашему обычаю.

– Главное для меня, владыка, что ты дал согласие на мой второй брак.

Действительно, за скромным поминальным столом тихого поминовения без горячительных напитков вспоминали только хорошее и доброе из жизни Анастасии. Бояре вели себя достойно, скромно и сдержанно, говорили почти шепотом, время от времени поглядывая на молчаливого мрачного царя, отдавшегося своим тревожным государевым думам. Как в 1557 году к ливонским границам выступило сильное московское войско под началом сидящего за поминальным столом боярина-воеводы Данилы Романовича и касимовского правителя Шаха-Али. Поначалу всё шло великолепно для Москвы, большая часть Ливонии была сильно разорена, к весне 1559 года русские войска заняли множество ливонских городов-крепостей, учредив московские порядки на этой земле. Но в 1560 году в затянувшуюся войну на стороне Ливонского ордена выступили опасные противники Москвы Польша и Швеция. Великий магистр Ливонского ордена Кетлер стал вассалом Польши, а Москва неожиданно для себя вместо одного слабого противника получило несколько сильных врагов – Польшу, Швецию, Литву и присоединившуюся к союзу Данию. «Ведь король Сигизмунд может за перемирие при моём браке с сестрой и перенесении прав на Литву Ягеллонов в Москву может потребовать от меня возвращения Польше Смоленска, а там и до Пскова или Новгорода дело может дойти. Лиха беда – начало кроить земли… Что же делать, как брак устроить и земель не потерять, а приобрести?»

Неожиданно очнувшийся митрополит Макарий, прервав его мысли, обратился с вопросом, как бы, ко всем присутствовавшим на поминовении, но в значительной степени к царю:

– Князю Владимиру Старицкого сообщали о поминовении на девять дней?

– На сороковины сообщим, – пообещал Данила Романович, – он же нашей Анастасии седьмая вода на киселе… Да к тому же двоюродный брат царя Ивана Васильевича не особенно жаловал царицу Анастасию…

– На поминовение девятидневное приглашают только самых близких родных усопших, владыка, – сказал боярин Василий Михайлович. – Государь сам знает, кого приглашать сюда, а кого не приглашать… Сказал бы, нужен ему брат Владимир, сообщили бы и доставили…

– …И безопасность личную обеспечили бы, – поддакнул боярин Иван Петрович, – в лучшем виде, если бы государь нам приказал.

Царь неторопливо поднял руку, призывая к вниманию и отчеканил строгим голосом не терпящим возражения:

– Фёдор Колычев подберёт в своём посольском приказе послов в Литву с брачным предложением польской невесте, сестре короля Сигизмунда-Августа… Благословения на брак в этот день просить у владыки не буду… Рано и туманно всё… К тому же и сегодня вопрос с крещением невесты стоит так же остро, как и во времена свадебного поезда моей тётки Елены Васильевны к королю Александру. А пока решим так, что и послы в Литву, и бояре во время сговора с панами вопрос крещения не подымают.

– Мы уже вчера после встречи с тобой, государь, обсудили с боярами, как будем встречать в Москве невесту-королевну, где ей надобно жить до перехода в православие, до свадьбы…

– Разумеется, до вступления во второй брак я составлю новое завещание, в котором будет закреплён новый порядок престолонаследия, имущественное положение царицы…

– Хорошо, государь, – вырвалось одновременно из уст Ивана Петровича и Фёдора Ивановича…

– Хорошо, да не всё, – повысил голос царь, – в завещании я укажу расширенный состав душеприказчиков, которые войдут в опекунский совет при престолонаследнике. А главными опекунами царевича Ивана Ивановича будете вы бояре… – Царь цепко глядел в глаза каждому, имя и отчество которого называл. – …Данила Романович, Василий Михайлович, Иван Петрович и Фёдор Иванович… Всякое может случиться, и брак с польской королевной не выгорит, так другой брак придумаем с вами, опекунами будущими… Нельзя русскому царю жить без царицы, правильно мне на молебне сегодня утром сказал…

– Нельзя, государь, – согласно кивнул головой Макарий. – Будет тебе царица, не так, так эта, не эта, так та…

Загрузка...