Матвей Рокотов не мог поверить своей удаче.
Труд швейцарского хирурга девятнадцатого века Теодора Кохера о хирургических инфекционных болезнях, который в интернет-магазинах мог бы стоить ему совсем недешево, был втиснут на полку между «Морфологией волшебной сказки» и потрепанным изданием «Введения в психоанализ». Пролистав книгу, он с радостью отметил, что, несмотря на царапины на обложке и отсутствие титульного листа, текст внутри неплохо сохранился. Перспектива разбираться в дореволюционной орфографии перевода после изучения латыни Матвея совершенно не пугала.
– Кем бы вы ни были, Г. Н.Морозова, – пробормотал он, посмотрев на цену и заметив имя в посвящении на форзаце, – большое спасибо за щедрость.
Он осмотрел полки в поисках имени Якова Чистовича – вдруг нашлась бы «История первых медицинских школ в России», – но ничего не нашел. Другие книги его не интересовали.
По привычке наклонив голову, чтобы не удариться о низкий потолок, Матвей вышел из крохотной, заставленной книжными стеллажами и коробками комнаты. Ему пришлось повернуться боком, чтобы не задеть висевшие на стене коридора деревянные значки с портретами известных писателей. Когда его бывшая пациентка рассказала о магазине, где можно было найти старые и новые подержанные книги на любую тему, он представлял себе место побольше. Матвей не мог отрицать, что маленькие заведения обладали особой прелестью, но, посетив этот магазин несколько раз, он понял, что был слишком высокого роста, чтобы оценить их по достоинству.
Заплатив за книгу на кассе, он закрыл за собой тяжелую железную дверь в магазин и поднялся по лестнице во внутренний дворик старого дома на Покровке. Дождь кончился, и Матвей мог не спешить на трамвай, чтобы доехать до Чистых прудов. Идти по бульвару тоже не хотелось – на ум сразу пришли жалобы некоторых пациентов на скользкую и вечно качающуюся под ногами плитку, – поэтому Покровка выглядела более привлекательно. Он решил пойти до Ильинки, а там уже рукой было подать до переулка за Никольской улицей. Книгу в магазине он нашел раньше, чем предполагал, так что до встречи с бывшими однокурсниками мог позволить себе прогулку.
Несмотря на наличие стабильного доступа в интернет, Матвей не бросал свое увлечение старинной медицинской литературой. Ни у кого в отделении не было столь же богатой домашней библиотеки атласов, энциклопедий и старых справочников, которую он начал собирать, еще будучи школьником, и не собирался останавливаться. Подробная история разных разделов медицины, как с болезнями и травмами справлялись прошлые поколения, не имея ни нужного оборудования, ни быстрого доступа к знаниям других специалистов, – вот, что всегда представляло для него особый интерес. А читать с бумаги для разнообразия было приятно.
Он подозревал, что его увлечение началось с криминальных сериалов и исторических боевиков, которые в его детских воспоминаниях постоянно смотрел отец. Для Матвея всегда имели значение не личности преступников и героев, а то, какие травмы они получали и почему и как их можно было бы вылечить, чтобы в конце никто не умер. На четырнадцатый день рождения родители в шутку подарили ему словарь медицинских терминов, но Матвей взялся за его изучение со всей серьезностью и просил о подобных подарках на все будущие праздники. Он убедил родителей перевести его из школы в медицинский колледж и полностью посвятил себя химии, биологии и истории медицины. Его усидчивость была вознаграждена блестящими результатами на экзаменах и вступительных испытаниях. Личной жизнью ради учебы Матвей пожертвовал без сожалений: ни одна девушка не произвела на него достаточно сильного впечатления, чтобы ради развития отношений можно было отложить учебник.
Какое-то время после достижения совершеннолетия родители пытались намекать ему на брак и внуков, однако со временем сдались и признали, что он имеет право жить так, как ему хочется. Матвей отдал бы многое, чтобы еще раз услышать их голоса, даже если бы это было очередное сравнение с бывшим одноклассником. Подобное желание испытывают все, кому приходилось терять близких, и особенно сильным, переходящим в глубокое, отчаянное раскаяние оно становится, если последним разговором была ссора. Матвей пережил это сам и не пожелал бы даже злейшему врагу. Поэтому продолжал свое обучение после окончания аспирантуры, к тридцати двум годам защитив диссертацию по органосохраняющим операциям и имея место в штате Института скорой помощи имени Дьяконова[9].
Он зашел в шумный, но уютный гастропаб за двадцать минут до назначенной встречи, когда на его телефон пришли сразу два уведомления. Матвей открыл чат, куда его добавили неделю назад, и, пробежав глазами новые сообщения, тяжело вздохнул.
– Вовремя.
Два его бывших однокурсника, ненадолго приехавших в Москву, узнали от коллег о его недавней успешной операции на сердце молодой женщины: вместе с кардиологом Матвей решился вырезать его из груди полностью для эффективного удаления редкой опухоли из левых отделов, и его риск оправдался. Они предложили встретиться и обменяться опытом в неформальной обстановке, и Матвей согласился. Он все равно собирался посвятить этот вечер лекции о нестандартных ситуациях в хирургической практике. И вот теперь один однокурсник оставался в отеле, потому что ему позвонили из дома по срочному делу, а второй слег с отравлением и температурой и только сейчас добрался до телефона. Заверив их, что они смогут поговорить и по видеосвязи, Матвей убрал телефон в карман и подошел к стойке, за которой висело меню навынос. Сидеть в гастропабе один он не собирался, а равиоли на ужин казались неплохим вариантом.
– Матвей Иванович! – внезапно и весело окликнули его сзади. Мужской голос был смутно знакомым. Убирая кошелек в сумку, Матвей обернулся и увидел, как из-за портьеры, очевидно скрывающей вход в банкетный зал, вышел худой, узкоплечий парень почти на десять лет его младше. Всего несколько недель назад он спас его после несчастного случая в ночном клубе, и теперь от глубокой рваной раны на боку остался лишь тонкий шрам.
– Добрый день, Лев, – вежливо ответил Матвей. Ко всем своим пациентам он обращался по имени и отчеству, но этот сам настоял на менее формальном общении.
– А вы все такой же серьезный, как я запомнил. – Лев крепко сжал его руку, глядя снизу вверх. На Матвея пахнуло ромом и чем-то фруктовым. – Вам тут нравится? Я-то в подобные места не хожу, понятное дело…
Матвею показалось, он услышал от стоявшей у витрины девушки презрительное фырканье.
– …но девушка моего друга стала тут поваром, вот и попросила приехать и подсветить в рилсах, – в подтверждение своих слов он взмахнул телефоном.
– Ясно, – коротко ответил Матвей, надеясь, что правильно его понял. О рилсах он узнал от одной из медсестер: так она называла короткие милые видео с котятами и другими милыми животными, которые показывала врачам между операциями. Они помогали расслабиться и поднимали настроение перед очередным вызовом.
Когда истекающего кровью парня привезли на «Скорой» посреди ночи, он не знал, что имеет дело с сыном одного из самых богатых людей Москвы. Еще на этапе восстановления Льва после операции он поразился, скольких посторонних людей в интернете волновало состояние его здоровья – и как популярны могли быть селфи с капельницами из больничных палат. Он отказался позировать для фото и видео и относился к парню так же, как к любому другому пациенту. И все же к моменту выписки Лев почему-то решил, что они стали друзьями.
– А я ведь как раз рассказывал всем о моей операции! – сообщил он, указав на портьеры. К ним как раз подошли несколько человек в куртках. Матвей не знал ни одного из них, но предполагал, что онлайн они могли быть не менее популярны, чем сам Лев. – Только долго получается. Я так много умных слов на итальянском не знаю!
– Придурок, врачи говорят на латыни, – поправил его друг. – Надо было тебе заодно и мозг полечить.
– Так это и есть твой врач? – спросила девушка, смерив Матвея заинтересованным взглядом. Длина ее заостренных ногтей заставила удивиться, как она могла застегивать молнию на куртке – и делать что-либо вообще. – Я по твоим рассказам решила, он старше.
– Видите, Матвей Иванович, а я о чем? – беззлобно рассмеялся Лев. – Все просто мечтают с вами познакомиться. У ребят столько вопросов! Пошли, выпивка за мой счет.
– Я не пью.
– Да ладно, правда? Ясно… У нас и сок есть, – не сдавался он. – Что бы вы ни заказали навынос, оно будет готовиться еще до фига долго.
Матвей обернулся к девушке за прилавком.
– К сожалению, все столики заняты. У нас очень много заказов, – чересчур вежливо сказала она, одарив его и стоявших рядом молодых людей укоризненным взглядом. – Минут двадцать ждать точно.
Матвей хотел напомнить, что совсем недавно ему сказали ждать меньше, но Лев уже тянул его за собой, убеждая, что все в порядке и что он и его друзья будут очень признательны за советы по технике безопасности от настоящего врача, ведь уже послезавтра они улетают в горы кататься на лыжах.
– Окажете услугу своим зарубежным коллегам, – шутил он.
– Скорее наоборот, – со смехом возразила девушка с длинными ногтями.
То, что Матвей считал банкетным залом, оказалось уменьшенной копией открытого – но заняла его вся компания друзей Льва. Матвей неловко растянул губы в улыбке, не ожидав, что его представят как «бомбического хирурга, который отлично зашивает кишки», но столь почетное достижение не произвело особого впечатления. Поприветствовали его только пара оказавшихся рядом человек, а сидевшие на длинном диване девушки лишь на мгновение оторвали глаза от телефонов. Отсутствие популярности в онлайн-пространстве было написано у Матвея на лице.
Ему не потребовалось много времени, чтобы пожалеть о принятом приглашении. Вопросы вроде «как быстро пройдет боль после вывиха?» или «что случится, если упадешь на лыжную палку?» звучали бы более естественно, если бы не сопровождались смехом и странными ухмылками. Казалось, чем более серьезные последствия травм описывал Матвей, тем веселее становилось вокруг. Этому явно способствовал алкоголь, который молодые люди будто доставали прямо из-под земли. Лев пытался соблазнить его дорогим коньяком, для которого ягоды собирали не иначе как по лунному календарю, и на третьей попытке Матвей не сдержался.
– Врачи не верят в астрологию и пьют коньяк, в приготовлении которого луна не участвует.
Стол на четверых, за которым он сидел, взорвался смехом. Матвей провел рукой по сумке, где находился ожидавший его Кохер, и уже собрался подняться с места, когда его взгляд упал на один из круглых столиков у стены. За ним сидела лишь одна девушка, которую Матвей не видел здесь до этого самого момента. Впрочем, в маленьком зале было достаточно шумно и людно, чтобы не заметить кого-то из гостей – некоторые из них даже не знали друг друга.
Девушка была достаточно близко, чтобы услышать его колкость, и ее губы изогнулись в улыбке. Свет кованых ламп над их головами окружил ее фигуру, и Матвей невольно отметил, как изумрудный цвет вязаного платья делал ярче ее зеленые глаза.
Как бы часто его отец ни говорил, что полюбил мать Матвея с первого взгляда, он никогда в это не верил. Если дело касалось любви, одних взглядов определенно было мало. Однако они могли пробудить желание узнать, не появится ли столь сильное чувство спустя время после знакомства. Матвей не помнил, когда в последний раз испытывал подобное, и тем сильнее было его удивление, что сейчас он не мог оторвать глаз от девушки. На вид ей было чуть за двадцать. Черты ее лица были красивыми и правильными. Она не нанесла макияж и была бледна, но не выглядела нездоровой и смотрела на него в ответ без смущения или недовольства.
«Может, начнешь разговор, раз сидишь и пялишься как придурок?» – язвительно подсказал внутренний голос спустя несколько секунд, и Матвей поспешно отвел взгляд. Внезапно он обнаружил, что понятия не имеет, что бы мог сказать. Первое, что пришло ему на ум, было: «Пойдем отсюда», но звучало уж чересчур прямолинейно.
Лев продолжал бубнить что-то неразборчивое про дополнительную защиту в своем лыжном костюме. Матвей невольно вздрогнул, когда его вдруг окликнули по имени. Он ведь собирался уйти всего несколько секунд назад.
– Матвей Олегович, хватит уже пугать нас. Жить надо с удовольствием! – провозгласил один из друзей Льва (Жека? Женя?), потягивая ярко-зеленый коктейль. – Разве вы не согласны, что удовольствие продлевает жизнь?
– Но операцию все равно не заменит, да? – загоготал Лев.
– Не заменит, – сдержанно согласился Матвей, решив не поправлять его друга.
– За жизнь с удовольствием! – крикнул предполагаемый Жека, и вокруг подняли бокалы, поддержав идею нестройным хором голосов. – Веселимся, пока можем.
– Хороший тост, – раздался рядом спокойный, серьезный голос. Говорила зеленоглазая шатенка, чей бокал стоял нетронутым. – «Веселимся, пока можем». Смерть бывает непредсказуема, это в ней самое худшее. Иногда не знаешь, что случится в следующий час, не то что завтра или через неделю.
– Ну я-то знаю, что буду делать завтра, – сказал Лев, и его друзья усмехнулись. После операции он часто жаловался, как ему пришлось отложить долгожданную поездку в горы. – Хотя кто знает – может, выйду сейчас на улицу, а на меня упадет метеорит. Или врежется гребаный электросамокат. Смерть ведь такая сволочь. Жить вообще опасно, да, Матвей Иванович?
Собственное имя в ушах Матвея сейчас прозвучало насмешливо. Он молчал, не сводя глаз с желтой субстанции в коктейле напротив. В юности он бы не раздумывая согласился со Львом, но сейчас его почти мутило от перспективы провести за издевательскими обсуждениями видов смерти еще хотя бы несколько минут. Ему случалось по-черному шутить с коллегами перед или после долгих операций, но то были люди, прекрасно осознававшие ценность каждой спасенной жизни – и совсем неважно, что именно поставило ее под угрозу.
Когда он поднял взгляд, на него смотрели только Лев и незнакомка. Первый весело, вторая – задумчиво.
– Нет, если есть время и знания, чтобы все исправить.
– Очень мудро, – засмеялся Лев и отсалютовал ему бокалом. Матвей отвел взгляд. Для серьезных разговоров о ценности жизни здесь было совсем не место.
Девушка опустила глаза и невесело усмехнулась себе под нос. Затем неожиданно встала и направилась к выходу, шагая быстро и бесшумно. Она выскользнула за портьеры в тот самый момент, когда в зал вошла официантка, державшая в руках пластиковый пакет с контейнером.
– Кажется, это мой заказ, – заметил Матвей, едва скрывая облегчение, и поспешно вскочил на ноги. – Завтра мне на дежурство, поэтому я должен идти.
– Так вы же ничего не выпили! – возразил Лев. – Ладно, я вас провожу.
– Это лишнее.
Но парень его не слушал и уже встал на ноги, натягивая куртку. Матвей застегнул пальто и, не видя смысла с кем-то прощаться, вышел из зала. Девушки в зеленом и след простыл, и он почувствовал слабый укол разочарования. Он не знал, что бы сказал ей, но попросту не мог выбросить ее из головы. Что-то ему подсказывало, что ее ожидания от посещения этого места тоже не оправдались.