В тот же день
Швейцар Никодим Николаевич – невысокий, поджарый, под форменным котелком прячущий короткую армейскую стрижку обильно усыпанных серебром ржавых волос – оказался до странности похож на медведеобразного Бахтина. «Лис! – подумал инспектор. – Вот точно, лис! И имя такое… глумливо-отрицательное, Ни-Ни. А ещё говорят, оборотней не бывает!» И сделал строгое лицо, чтобы скрыть эти мысли от подошедшего к нему швейцара.
– Вы к кому, господин стражник? – вежливо поинтересовался тот.
– К вам, Никодим Николаевич. Вот записку принёс.
Записку швейцар развернул, прочёл и сунул в карман.
– Что ж такое случилось, если с тремя словами ко мне господин секунд-майор отправляет целого старшего инспектора?
– Помощь от вас нужна, Никодим Николаевич, – сознался Глеб.
– По-омощь… Ладно, погуляй минут пятнадцать, я сменщика вызову. Мне как раз перерыв на чай положен. Вон, кафе напротив, съешь там мороженое, оно у них высший класс, особенно лимонное.
И отвернулся, встречая высадившуюся из экипажа старуху в чёрных кружевах.
Мороженое и вправду оказалось отличное, девушка за стойкой была чудо как хороша, и Никонов совсем неплохо провёл время. Ровно через четверть часа Никодим Николаевич вошёл в кафе и сел к нему за столик. Судя по всему, его неплохо здесь знали, поскольку без всякого заказа принесли чай, липовый мёд и пару пышных ватрушек. Глеб честно помалкивал, пока Лис пил чай и поглощал булки, и дождался вопроса:
– Ну, чем могу служить?
– Антон Генрихович Майер.
Сидящий напротив поморщился.
– Знаю такого. Зачем тебе?
«Раз меня к нему послал Бахтин, значит, можно рассказывать всё, иначе какой смысл?» – быстро подумал инспектор и будто с моста прыгнул в холодную воду.
– Жену его, Ангелину, сегодня обнаружили мёртвой. Скорее всего, убийство, похоже на отравление. А господина Майера отыскать не можем, словно прячется.
– Вот как? И давно ищете?
– С двух часов дня.
– А сейчас… – Лис глянул на часы. – Начало шестого. Проверь ещё раз, не приходил он домой?
Глеб связался по коммуникатору с коллегой, заканчивавшим обыск в квартире Майеров, спросил и покачал головой, отключая связь.
– Нет. Не приходил ни он сам, ни прислуга, никто вообще.
– Значит, он в клубе, – уверенно сказал швейцар.
– Поясните, пожалуйста, Никодим Николаевич!
– Антоша любит пообедать пораньше и поплотнее, а после обеда пару часов поспать. Раз дома не появлялся, значит, в клубе.
– А может, у любовницы?
– Он у своих дамочек не спит никогда. Точно тебе говорю – клуб. А поскольку из «Декарта» и «Солюса» его попёрли, – это слово Ни-Ни произнёс с особым вкусом, – значит, он в «Емелинском». Тверской бульвар, дом восемнадцать, во дворе. Таблички там нет, найдёшь выкрашенную в тёмно-зелёный цвет дверь с силуэтом щуки, швейцара зовут Аким. Передашь от меня привет.
– Никодим Николаевич, – решился спросить Глеб. – А если бы я просто так туда пришёл, без привета?
– Ну и пришёл бы, тебе б никто и слова не сказал. Впустят, всё покажут, а Антона ты не найдёшь нипочём. Ладно, тебе работать, и мне работать. Сергею Иванычу привет.
Конечно, рабочий день у инспектора подходил к концу, и он мог бы отправиться домой.
Но, во-первых, был он до невозможности упрям, и если уж решил господина Майера отыскать, то с пути этого сойти не мог. Тем более что от «Савоя» до Тверского бульвара совсем недалеко. Во-вторых, некоторое сочувствие к вдовцу он испытывал: тот и знать не знает, что дома его уже никто не ждёт, кроме следов тщательного обыска и повестки, предписывающей незамедлительно связаться с городской стражей. Ну и, наконец, в-третьих, ему было ужасно любопытно посмотреть на один из этих клубов, созданных по бритвальдскому образцу и ставших чрезвычайно модными среди нетяжело работающих мужчин.
Тверской бульвар.
Двор дома номер восемнадцать.
Дверь. И в самом деле, очень зелёная и с бронзовым щучьим силуэтом.
На стук открыл подслеповато щурящийся, будто спросонья, невысокий мужчина с кожей то ли тёмной от природы, то ли сожженной жестоким солнцем где-то под иными небесами.
– Вам кого? – спросил он без лишней вежливости.
– Старший инспектор городской стражи Никонов, – представился Глеб по всей форме. – Разыскиваю господина Майера.
– Нет здесь таких, – буркнул темнокожий, но дверь закрывать не стал, будто ждал чего-то.
– Вы Аким? Вам привет от Никодима Николаевича, – со вздохом сознался инспектор.
– Да? И как старичок, всё красит волосы в чёрный цвет?
– Нет, как был рыжий с сединой, так и остался.
– Прошу прощения, ваше высокоблагородие, проходите, – и Аким распахнул дверь. – На второй этаж, я вас провожу.
В комнате, затемнённой зелёными шторами, на неширокой кровати сном младенца спал искомый Антон Генрихович Майер, во сне причмокивая губами.
Глеб поморщился:
– Вот тьма, будить его надо. А известие я принёс нерадостное…
– Вы, ваше высокоблагородие, пройдите пока к господину управляющему, там кофейку выпьете, там и подождёте. А я господина Майера разбужу, в чувство приведу и подготовлю.
Вроде бы Аким и не подталкивал его в спину, но Глеб сделал шаг, другой, третий, и вот уже сидит он в строгом кабинете на удобном диване. В руке у него чашка отлично сваренного кофе, а управляющий клубом протягивает ему книжечку в зелёной сафьяновой обложке.
«И что это было? – спросил инспектор сам у себя, когда вызванный Акимом экипаж уносил его и господина Майера в сторону Сретенки. – Ведь ни сном ни духом не собирался я становиться членом, тьма его побери, клуба. Ещё и взнос заплатил, теперь до зарплаты придётся на чебуреках жить или к Алексу напрашиваться на ужины… С другой стороны, пятьдесят дукатов в месяц – деньги небольшие, а с точки зрения информации точка отличная. Нет, но как они меня!..»
Сидящий рядом с ним Антон Майер мрачно помалкивал, стараясь дышать в сторону: несмотря на принятые Акимом меры, перегаром от него разило изрядно.
В квартире на третьем этаже Майер всё так же молча прошёлся по комнатам, сел на кровать в разорённой спальне и потёр ладонями лицо.
– Я забыл, как вас зовут?
– Старший инспектор следственного отдела городской стражи Никонов, – ещё раз представился Глеб.
– Ах, да, – вяло кивнул вдовец. – Её… увезли?
– Да, ещё в середине дня. Мы долго не могли вас найти.
– Понятно, – он снова надолго замолчал. – И что теперь будет?
– Будет следствие. Наш патологоанатом проведёт аутопсию, мы узнаем причины смерти и, если она была насильственной, найдём убийцу, – терпеливо ответил инспектор.
– Понятно, – повторил Майер. – А вы считаете, её… Ангелину убили? Мне нужно будет её опознавать? – вдруг встревожился он.
– Опознание провели её сотрудники из салона красоты, так что в этом нет необходимости. Но если вы хотите…
– Боже сохрани! – вдовец содрогнулся. – А это… похороны, наследство… О! Надо вызвать Бунимовича!
Он быстро вскочил и побежал куда-то упругой походкой, будто и не был только что похож на варёный стебель сельдерея. Заинтересованный Никонов последовал за ним.
Антон Майер вбежал в кабинет, не обращая внимания на валяющиеся на полу бумаги, рывком выдернул средний ящик письменного стола и стал в нём копаться, приговаривая:
– Ну, где же ты? Ага, вот!
Коммуникатор последней модели был выдернут из-под чеков, коробочек из-под пастилки и смятых пачек от табака. Майер потыкал пальцем в кнопки, дождался ответа и заговорил:
– Саша, привет! Слушай, тут такое дело… Анжелу убили. Приезжай, давай, жду.
Он бросил аппарат на стол, глянул на Глеба и нахмурился:
– Как ваша фамилия? Новиков?
– Никонов, – скрипнул тот зубами.
– Вот что, Никонов, вы идите пока. Приедет мой адвокат, посмотрим, что он скажет.
Инспектор вскипел.
Конечно, при такой работе он не был кисейной барышней – нередко ему хамили, бывало, и ударить пытались. Но сегодня это произошло так неожиданно и прозвучало настолько грубо, что он именно вскипел, мгновенно, словно чайник с магическим подогревом. Майер, уже не обращая на него внимания, снова принялся копаться в столе.
Глеб глубоко вздохнул, представил себе секунд-майора, каким огорчённым будет его лицо, если Бахтин узнает, что старший инспектор ударил… пострадавшего? Подозреваемого? Фигуранта!
И уже совершенно спокойно произнёс:
– Если вы предпочитаете давать показания у нас в дежурной части, господин Майер, то я препятствовать не смею. Вызываю патруль, вас доставят в камеру, где вы сможете дожидаться вашего адвоката.
Он вытащил из кармана коммуникатор.
– Не надо, не надо! – замахал руками вдовец. – Что вы, в самом деле, понимаете же, я расстроен, такая… неприятность.
«Не беда, – отметил про себя Глеб. – Не горе. Смерть жены – это неприятность». Он достал блокнот и магический стилус, сел в удобное кресло, закинул ногу на ногу и сказал:
– Присядьте, господин Майер, и давайте побеседуем. Сядьте! – тот с недовольным видом плюхнулся напротив и затих. – Итак, для начала хотелось бы получить список родных и знакомых вашей жены.
– А… А я их не знаю! Вы возьмите её коммуникатор и в нём посмотрите, Ангелина с ним не расставалась.
Инспектор не стал сообщать своему визави, что ни записную книжку, ни коммуникатор покойной они пока не обнаружили.
– Хорошо, – спокойно произнёс он. – Пожалуйста, расскажите, как вы провели день.
– Весь день? А разве вас не интересует время… происшествия?
– Нет. Пожалуйста, весь день.
– Ну-у… Встал часов в одиннадцать, принял ванну, оделся и отправился завтракать. Я люблю завтракать в кондитерской Паттерсона, там отличные круассаны, такие, знаете ли… – Майер пошевелил в воздухе пальцами, ища слово. – Такие пышненькие. Потом заехал в пару мест по делам.
– В какие? И в какое время там были?
– А разве это не является коммерческой тайной? – из-под припухших век неожиданно блеснул острый взгляд.
– Я же не спрашиваю, что именно вы там обсуждали, – невозмутимо отвечал инспектор. – Место и время.
Так постепенно, то нажимая, то отступая на полшага, он выяснил, где господин Майер провёл время от полудня до обеда, где обедал и с кем, отчего поехал не домой, а в клуб…
– Ну, вот и всё, а из клуба вы меня увезли! – завершил свой рассказ скорбящий вдовец.
Во входную дверь застучали.
– Ага, это Бунимович. Сейчас он вам покажет, где юстиция зимует! – удовлетворённо сообщил Майер и пошёл открывать.
Вошедший в дверь человек был высок ростом, худ и уныл до чрезвычайности, так что инспектор усомнился в его способности кому бы то ни было что-то показать. Тем не менее он поднялся, корректно распрощался, предупредил, что могут возникнуть ещё вопросы, и поспешил удалиться. Надо было переварить всё узнанное, а ещё понять, отчего в какой-то момент ему показалось, что Майер всё врёт.
Клиентка пришла в строго оговорённое время – ровно в восемь. Вид у неё был такой уставший и огорчённый, что каждый из сотрудников агентства поспешил предложить свой излюбленный способ растворения горестей.
Андрей протянул румяное ароматное яблоко.
Елена спросила:
– Знаете, как бритвальдские медсёстры говорят? Нет такой неприятности, чтобы от неё не помогла хорошая чашечка чаю. Я заварю! – и поспешно ушла на кухню.
Гном буркнул в бороду:
– Да уж лучше не чаю, а чего покрепче! – и полез в правую тумбу стола за стратегическим запасом.
Гай же помялся и вытянул из кармана фольгу, в которую был завёрнут кусочек шоколада.
Нина заулыбалась, обещала съесть яблоко попозже, с благодарностью отказалась от шоколада и аква-виты, обхватила ладонями кружку с чаем и посмотрела поочерёдно на каждого.
– Спасибо! – сказала она. – Теперь давайте о деле, да? Не уверена, что я смогу расплатиться за вашу работу. Вы понимаете, салон закрыт на неопределённое время, значит, зарплаты не будет. Работать без артефакта я не смогу, так что придётся затянуть пояс. Но главное, вы, наверное, знаете, что меня подозревают в убийстве?
– Расскажите поподробнее, – попросила Елена.
– Всегда считала, что ко мне хорошо относятся коллеги, – криво усмехнулась клиентка. – Ну, может, не все прямо вот любят, но относятся неплохо. Ровно, по-товарищески. Знаете, сколько из них сегодня рассказали страже о том, что у меня был давний конфликт с хозяйкой?
– Думаю, что все, – уверенно ответил Андрей. – Может быть, кроме барышни, встречающей гостей.
– Да, Таня ничего такого не сказала… А почему вы так решили, что кроме неё?
– Я там сидел, ждал Лену, слушал и наблюдал. У вашей Тани первая любовь и все связанные с этим переживания, она и вас-то не особо замечает, а уж тем более ваши взаимоотношения с Ангелиной Майер. Остальные же… Я правильно понимаю, что вы – единственный уникальный мастер, остальные просто парикмахеры, косметологи и маникюрши?
– Ну что вы! – всплеснула руками Нина. – Варя совершенно замечательно стрижёт, Асель отлично красит и подбирает сочетания цветов к образу, к лицу. У Юлечки золотые руки, я как-то испортила ногти, грибы чистила… – она смущённо улыбнулась. – Маша, дочка, очень любит грибы собирать, и мы так много тогда нашли! Пока почистили, ногти стали совершенно чёрными. Вот Юля всё сделала, привела в порядок, и хозяйка ничего не узнала.
– Деньги Юля с вас взяла?
– Ну конечно, она же работала!
– Вот именно. Ладно, речь не о том. Конфликт с госпожой Майер был у каждого сотрудника салона, мы это знаем точно. И, разумеется, завтра доведём до сведения стражи, – голос Андрея звучал успокаивающе, все неприятности словно покрывались какой-то пеленой.
Нина зевнула украдкой, порозовела и извинилась.
– Как вы думаете, мне нужно нанять адвоката?
– Не помешает.
– Но… у меня нет таких знакомых.
– Неужели среди ваших клиенток не водятся дамы-юристы или жёны господ стряпчих?
– Что вы, как же можно к клиенткам обращаться по поводу… убийства? Вот что, я видела дальше по Сретенке адвокатскую контору, завтра туда схожу.
– Не спешите! – вмешалась Елена. – Мы спросим у друзей, полагаю, кого-то они порекомендуют. А пока постараемся встретиться с господином Майером, если он не слишком переживает смерть супруги.
– Думаю, не очень, – задумчиво произнесла Нина и поторопилась пояснить. – Раньше, когда они только поженились, он частенько забегал к Ангелине. Всегда или цветы приносил, или конфеты, особенно если собирался уезжать из города на несколько дней. Потом это стало всё реже и реже происходить. А последнее время мы Антона и не видели ни разу. И ещё… Обычно Ангелина уходила последней – проверяла расходные материалы, считала выручку и закрывала двери. Но с недавних пор пару раз в неделю она стала срываться рано, иной раз и в пять, и в шесть. Причём именно срываться. Вот только что кого-то отчитывала или с клиенткой говорила, сигнал коммуникатора – и через пять минут её нет, только туфли валяются, в которых она по салону ходит.