Глава третья
– Кто это был? – зашептались коты, вглядываясь в ночь.
Стражники выбежали под дождь, надеясь нагнать загадочного тощего старика, но вскоре вернулись ни с чем.
– Пропал, словно и не было, – сказали они.
Маленький чёрный котёнок прижал уши к голове и опустил взгляд в землю.
– Он, э-э-э… он говорил, что отнесёт меня в новый дом…
Отовсюду раздались неодобрительные голоса:
– Что, сюда?
– Мелкая козявка хочет жить у нас!
– Ну это мы ещё посмотрим!
– Тишина! – грозно выкрикнул старый Айвен. – Вы все в курсе, что музей готов приютить нуждающихся. Кстати, того полосатого я знаю, видел его не раз. Он – кот разумный, и, если принёс нам малыша, значит, мы его принимаем.
Дымка шагнула к чёрному котёнку и нежно вылизала его ушки.
– Наверное, ты очень устал, – ласково промурчала она. – Пойдём с нами, выспишься, обсохнешь, обогреешься у трубы с горячей водой. А утром расскажешь, откуда ты.
Коты расступились, словно морские волны, и Дымка отвела детишек вниз по лестнице. Она помогла Питеру забраться на ящик, накрытый старыми тряпками, и вскоре все четверо малышей свернулись в клубочки возле Дымки. Правда, Таше, Бьянке и Борису казалось как-то непривычно лежать рядом с чужаком. Таша долго оставалась настороже, то и дело поглядывая на несчастного, мокрого и холодного подкидыша. Конечно, ей сразу стало его очень жалко, но всё-таки у него был неправильный запах: не как у музейного кота.
Утром сестрички и братик проснулись в тепле, у пушистого маминого бока, как и всегда. А вот чёрный котёнок лежал в стороне совсем один, сжавшись в миниатюрный комочек.
Они позавтракали и умылись, и Дымка попыталась уговорить Питера рассказать, что с ним произошло. Таша сидела рядом с матерью, с интересом глядя на новенького. Ей очень нравились старинные легенды о сокровищах в музейных залах, но больше всего её увлекали истории, которых она ещё не слышала. Таша не сомневалась, что Питеру будет о чём поведать. Ведь его принесли откуда-то издалека…
Однако после того, как чёрный котёнок закончил умываться и согласился отвечать на вопросы, выяснилось, что рассказать ему особо не о чем. Он знал только своё имя – Питер и что тощий полосатый старик Корюш ему вовсе не отец и не дедушка. Корюш просто приглядывал за ним всё время, сколько малыш себя помнил, а затем принёс сюда, в музей.
Усы Питера печально опускались с каждым неотвеченным вопросом, и он явно чувствовал себя очень неловко в кругу любопытных котов.
– Как звали твою маму?
– Ты родился в городе?
– У тебя есть братья и сёстры?
Наконец они поняли, что толку от их расспросов не будет, и сдались. Прогонять малыша, разумеется, никто не собирался. Все уже более или менее смирились с тем, что Питер останется здесь жить, хотя он казался каким-то странным, чужим. Он не вписывался в семью музейных котов – и сам это понимал.
– Оставьте беднягу в покое, – приказал Айвен. – Не знает, значит, не знает, что уж тут поделаешь. Может, вспомнит со временем.
Таша всегда удивлялась, что её дедушка умудряется выглядеть так грозно всего с одним глазом, но ему это как-то удавалось.
Айвен строго посмотрел на троицу котят и добавил:
– Вы ему покажите, где у нас что, малышня. Научите азам. Пусть чувствует себя как дома.
– Каким азам? – прошептал Борис на ухо Таше. – Он хочет, чтобы мы отвели его в зал с экспонатами из Азии? Или в зал с вазами? И зачем нам ходить туда вместе с этим дохляком?!
– Тсс! – шикнула Таша.
Хотя уши Айвена выглядели пожёванными и он уже наполовину оглох, старик всё равно мог услышать Бориса. И наверное, услышал, потому что усы кота сердито дрогнули.
«Может, Питеру в самом деле захочется погулять по музею?» – с надеждой подумала Таша. Вдруг ему понравятся те же залы, что и ей? Она могла бы показать ему окаменелые останки древней рыбы, статуи львов и жуткую мумию кошки из Египетского зала…
– Ладно, пойдём, – немного надменно, однако и довольно вежливо произнесла Бьянка.
Она боялась быть грубой при дедушке. Никто не знал, как старик потерял глаз или кто ободрал ему уши… Бьянка покосилась на Айвена и повернулась к Питеру:
– Я покажу дорогу.