Эмили проснулась от громкого ругательства Мэтта и услышала, что двигатель его внедорожника заглох.
Открыв глаза и сонно моргнув, она сразу поняла, что произошло.
– Мы сможем прокопать себе дорогу? – спросила она.
Мэтт резко взглянул на нее. Она говорит серьезно? Женщины, которых он знает, скорее умрут, чем рискнут поломать свои длинные накрашенные ногти, взяв в руки лопату.
– Было бы проще повернуть назад. Но тогда нас сильнее засыплет.
Эмили тут же покачала головой.
– Поздно, – спокойно сказала она. – Дорога будет перекрыта на участке спуска к реке. Там в первую очередь образуются сугробы.
Он бросил на нее еще один резкий взгляд, потом вспомнил участок дороги, о котором она говорила, и признал, что она права.
– Ну, мы живы и здоровы, но застряли, – отрезал он, мысленно проклиная себя за то, что не выехал раньше. Если бы ему не надо было идти на собеседование на новую должность…
Теперь ему остается только заночевать в своем внедорожнике с некой идиоткой, от которой пахнет дорогими французскими духами.
Эмили пришла бы в ужас, узнав, о чем он думает. За французские духи он принял мыло с ароматом розы, которым она всегда пользовалась и к которому так привыкла, что даже не подозревала, как сильно этот запах держится на коже.
– Наверное, надо выйти и проверить, сможем ли мы выбраться, – осторожно предложила она.
– Я сам, – кратко ответил ее спутник. – Не надо промокать обоим.
Эмили хотелось сказать, что поскольку она уже промокла, то именно она должна это сделать. Но она подозревала, что этот высокомерный, властный мужчина никогда не согласится с тем, что женщина способна выполнять такую работу так же эффективно, как мужчина. Поэтому она промолчала и стала наблюдать, как он открывает дверцу и вылезает из машины.
Он тщательно изучил положение внедорожника и в конце концов вернулся в салон. Она сомневалась, что у нее хватило бы духу оставаться на улице так долго. Снег засыпал его свитер и джинсы – Мэтт напоминал снеговика. Прежде чем забраться в машину, он отряхнулся.
– Нам не выбраться отсюда, – решительно сказал он ей. – И неизвестно, сколько мы тут просидим.
– Будем надеяться, только до завтра, – произнесла Эмили. – Обычно стараются оставлять дорогу открытой, если это возможно. Жаль, что нам не съехать с дороги и не освободить проезд для снегоочистителя, – задумчиво прибавила она, и он с сомнением посмотрел на нее.
Ну, наверное, она не такая идиотка, как он предполагал. Эмили совсем не паниковала, когда он объявил, что они застряли. Теперь он сожалел о том, что не купил себе чего-нибудь поесть.
– Думаю, нам лучше выпить кофе, пока он не остыл, – тихо сказала Эмили, пытаясь вспомнить важнейшие правила выживания в холодную погоду.
Им повезло больше, чем многим. У них была теплая одежда, горячий напиток, немного еды и укрытие, хотя внедорожник скоро остынет без работающего двигателя. Эмили посмотрела через плечо в заднюю часть машины, задаваясь вопросом, не ошиблась ли она, заметив там свернутый спальный мешок. Если так, то им действительно повезло. Если нет… Ну, у нее с собой свитер, подаренный Трэвисом. Если она наберется смелости, то снимет мокрые джинсы и завернется в автомобильное одеяло. Глупо скромничать в такой ситуации, когда холодная, влажная ткань касается ее ног.
Словно прочтя ее мысли, Мэтт отрывисто произнес:
– Тебе лучше снять мокрые джинсы. Я дам тебе другие джинсы.
Эмили очень старалась не смеяться от мысли о том, как наденет его джинсы.
– Не надо, – холодно сказала она ему. – Я завернусь в одеяло.
К ее удивлению, он покачал головой:
– Одеяло нам понадобится позже. – Заметив выражение ее лица, он мрачно прибавил: – Послушай, мне эта ситуация нравится не больше, чем тебе. Но мы должны признать очевидное. Скоро станет холодно, и через час мы оба замерзнем. Поэтому нам надо согреваться любыми доступными способами. – Он взглянул на часы. – Уже почти девять часов. Ложиться спать рановато, но в нынешних обстоятельствах это самое разумное. У меня в багажнике лежит спальный мешок. Мы поместимся в нем вдвоем. – Услышав ее протест, он нахмурился и жестко сказал: – Не дави на меня своей девичьей скромностью, между нами ничего не будет. Если бы мне пришлось выбирать между женщиной или собакой, которые лежали бы со мной в спальном мешке, я бы предпочел собаку.
Эмили была совершенно уверена, что он так и сделал бы. И знала, что предложение Мэтта – единственный разумный план действий. Но ночевка рядом с этим суровым, циничным мужчиной, который ясно показал ей, что он думает о женщинах в целом и лично о ней, противоречила всем ее мечтам. После неприятного происшествия с Джерри, который обидел ее, она будет вынуждена сблизиться с мужчиной, явно считающим ее некрасивой.
Эмили сердито упрекнула себя. Не собирается же она заниматься любовью здесь в этой холодной, неудобной машине с незнакомцем. Или ей просто хочется хоть раз в жизни почувствовать себя желанной?
Она нервничала и не понимала, что с ней происходит. Наверное, все из-за того, что последние четыре дня она наблюдала явное сексуальное влечение между Грейси и Трэвисом. Она знала, что ночью они лежат в объятиях друг друга, и тоже хотела познать такую близость.
Ужасно завидовать чужому счастью и возмущаться несправедливостью судьбы, которая подарила Эмили такие страстные романтические идеалы и одновременно наделила такой внешностью и характером, с которыми эти идеалы не более чем нереальная фантазия. Было бы лучше, если бы она могла, как однажды сказала ее мать, довольствоваться скучным, прагматичным мужем и такой же скучной, безмятежной жизнью, а не любовью и страстью.
Она так долго молчала, что Мэтт даже подумал, что она откажется. Он злился. Неужели она действительно думала, что он хочет воспользоваться их близостью здесь, в этой неудобной и неромантичной обстановке?
Он неловко поерзал на месте, сожалея о том, что у него в голове возник сбивающий с толку образ. Эмили лежит на мягких чистых простынях, шелковистые волосы падают ей на плечи, а ее удивительные серые глаза затуманились от желания. Она выгнула свое нежное тело, молчаливо прося Мэтта обнять ее.
Он заскрежетал зубами, придя в ярость от собственной слабости. Это все ее проклятые духи. Они спровоцировали в его мозгу эротические образы.
– Слушай, если ты вообразила…
– Я ничего не вообразила, – быстро и спокойно сказала Эмили. – Конечно, ты прав. Нам ничего не остается, кроме как лечь вместе в спальном мешке. – Она слегка вздрогнула от холода, ее ноги начинали неметь. – Мне придется снять джинсы, – нервно произнесла она.
– Да, – отрезал он, недоумевая, почему, черт побери, он ведет себя как дурак. Неужели он действительно хочет замерзнуть, вместо того чтобы сказать Эмили, что им будет намного теплее внутри спального мешка, если они оба разденутся?
Душа Эмили ушла в пятки, когда он мрачно озвучил эти факты. Она знала, что он говорит правду, но ее пугала перспектива лежать рядом с ним без бюстгальтера и трусиков.
– Я думаю, нам надо сначала выпить кофе и поесть бутерброды, – нерешительно предложила она, ожидая, пока он начнет высмеивать ее очевидное нежелание раздеваться.
Однако Мэтт согласился, словно сам чувствовал себя так же неловко.
Она вдруг сказала:
– Мой отец работает в местной добровольческой спасательной команде. Я знаю, он первым согласится со всем, что ты предложил.
Подняв голову, он посмотрел на нее:
– Зачем же он разрешил тебе сегодня выйти из дому?
Эмили не уточнила, что ее родители собираются уезжать в тропические леса Бразилии. Она холодно произнесла:
– Я взрослый человек, а не ребенок. Я сама принимаю решения.
Он поджал губы. У него был довольно красивый рот под взлохмаченной бородой. Его нижняя губа была пухлой и изогнутой. Она задалась вопросом, каково прикоснуться к ней кончиками пальцев, и нервно сглотнула, будучи шокирована собственными своенравными мыслями.
– Ты взрослая? Сколько тебе лет: восемнадцать или девятнадцать? – Он хмуро посмотрел на нее.
– Вообще-то, – неуверенно сказала она, – мне двадцать шесть.
Он удивленно уставился на нее. Должно быть, из-за маленького роста она выглядела намного моложе. Итак, перед ним женщина, а не ребенок.
– Я займусь кофе, – строго произнес он. – А ты снимай джинсы.
Эмили подумала, что для такого крупного мужчины, как он, Мэтт двигался удивительно легко. Он ловко пролез между двумя передними сиденьями в заднюю часть машины.
Ее собственные руки стали неуклюжими, она с трудом стянула с себя липкие джинсы. Хорошо, что на ней длинная толстовка, доходящая почти до колен. Она не только согревала ее, но и скрывала изящное атласное нижнее белье с вышивкой, которое она не собиралась выставлять на всеобщее обозрение. Трусики подчеркивали женственную округлость ее бедер и длину ног и выглядели провокационно.
– Кофе?
Резкий голос за спиной заставил Эмили повернуться. Мэтту стало интересно, почему она вдруг взглянула на него с такой неуверенностью. Он не знал, что в этот момент она вспоминала о том, как Джерри жестоко насмехался над ней и считал непривлекательной.
– Тебе лучше сесть сзади, – резко объявил Мэтт. – Здесь теплее. Чем быстрее мы заберемся в спальный мешок, тем лучше.
Признав его правоту, Эмили начала неуклюже заползать в заднюю часть внедорожника, совершенно не подозревая, что при этом ее толстовка задралась сзади. Мэтт машинально взглянул в зеркало заднего вида и увидел ее соблазнительные округлые ягодицы, обтянутые атласом.
Его приводило в ярость то, что он продолжал пялиться в зеркало гораздо дольше, чем следовало. Наконец он схватил Эмили за плечи и фактически перетащил ее через сиденье.
Она быстро выпила кофе, смакуя его ароматное тепло, но решила, что все-таки не голодна. От волнения у нее засосало под ложечкой, и она очень старалась не смотреть на спальный мешок, который развернул Мэтт. Она сидела спиной к нему, когда услышала шорох и поняла, что он снимает верхнюю одежду.
Она решила не снимать толстовку до последнего момента, отлично понимая, что ее бюстгальтер так же откровенен, как и трусики. Она ждала, когда Мэтт разденется, перестанет шуршать одеждой и залезет в спальный мешок. Решив, что он уже в спальном мешке, она быстро стянула с себя толстовку.
Но Мэтт не залез в мешок. Он мрачно ждал рядом с ней. Она замерла при виде его мощного тела с бронзовым торсом и темными волосками, на нем были только трусы-боксеры. Она старалась смотреть куда угодно, только не на Мэтта.
Он холодно произнес:
– Если ты готова, нам надо забраться в спальник, пока мы не замерзли.
Она уже дрожала, ее ноги ниже колен стали ледяными. Несмотря на это, она колебалась. Но ей ничего не оставалось, кроме как залезть в спальный мешок, который Мэтт держал для нее открытым. Она увидела, что он уже положил внутрь автомобильное одеяло.
В салоне внедорожника было мало места, и, чтобы попасть в спальник, ей пришлось пробираться мимо Мэтта. Ее бедро коснулось его руки, она затрепетала от прикосновения к его жестким волоскам. От волнующих ощущений у нее скрутило живот, она почувствовала непривычное напряжение. Странные мысли затуманили ее разум.
Дрожа, Эмили заползла в спальный мешок, крепко держась за его край, и легла спиной к его центру, ожидая, пока Мэтт присоединится к ней. Он был крайне осторожным. Вот только спальник на самом деле не был рассчитан на двоих. Их тела неизбежно соприкоснулись.
Когда-то она хотела Джерри или думала, что хотела. Но даже самые соблазнительные, искусные ласки не вызывали того внезапного всплеска осознания, который она только что испытала. Шокированная, она лежала не шевелясь. Наверное, у нее просто разыгралось воображение после того, как она увидела Грейси с женихом.
По иронии судьбы она когда-то мечтала именно о такой встрече, когда в ее жизнь войдет незнакомец и пробудит в ней немедленное и безрассудное желание. Тогда все это казалось идиллией и романтической мечтой. Теперь, когда Эмили столкнулась с реальным и беспричинным физическим влечением к совершенно незнакомому мужчине, она пришла в ужас от последствий своего желания, не понимая, что с ней происходит.
Она старалась успокоиться, но не могла, чувствуя, как тепло тела Мэтта окутывает ее. Она застыла от напряжения, искренне потрясенная реакцией собственного тела, боясь заснуть и выдать себя. Мэтту не надо было подкреплять свое и без того низкое мнение обо всех женщинах, чтобы образумить Эмили и сказать ей, что он не считает ее сексуально желанной.
Оставалось только догадываться, как бы он отреагировал, если бы она во сне уступила похотливым импульсам, которые наполняли ее необычными и незнакомыми ощущениями.
Она, которая ни разу в жизни не испытывала ни малейшего сексуального желания к мужчине, очень старалась не поддаться искушению и не задаваться вопросом, каково прикоснуться к темным волоскам на его теле или поцеловать его мощную шею.
– Ради бога, расслабься, – сказал он. – Я не собираюсь лапать тебя.
Она вздрогнула от его резкого приказа, ей стало совестно. Нет, он не собирается лапать ее. Она не осмелилась ответить ему и решила притвориться, что уже спит.
Мэтт простонал и принялся убеждать себя, что ему неудобно, потому что он почти не дышит и не двигается. Он буквально чувствовал напряжение, исходящее от стройного женского тела, лежащего так близко к нему.
В чем она его обвиняет? Неужели она действительно думает, что он не может себя контролировать и не проявит элементарного уважения к ней как к ближнему? Наверное, она заметила, как пристально он разглядывал ее полуобнаженное тело. Мэтт закрыл глаза, потом открыл их, стараясь избавиться от желания и не прикоснуться рукой к бедру Эмили, не прижать к себе, потом не развернуть ее к себе лицом и…
Что с ним случилось? Зачем он предается эротическим фантазиям о женщине, о которой совершенно ничего не знает и у которой наверняка была куча любовников? Она более чем ясно дала понять, что у нее нет абсолютно никакого желания спать с ним.
Нет. Честно говоря, его собственное необычайное влечение к Эмили никоим образом не вызвано явным или скрытым чувственным приглашением с ее стороны.
Он только молился о том, чтобы не перевернуться во сне и не воплотить в жизнь свои эротические фантазии. Если он так поступит, то его спящая партнерша осудит и тут же отвергнет его.
Полчаса спустя, все еще бодрствуя и ничуть не успокоившись, Мэтт понял, что ему нужно делать.
Эмили почувствовала, как он двигается рядом с ней, и напряглась, поняв, что он вылезает из спального мешка.
– Что ты делаешь? – натянуто спросила она.
Неужели он догадался о ее желаниях? Она была так осторожна и старалась не прикасаться к нему.
– Мне только что пришло в голову, что я не должен спать, – соврал он. – А вдруг на дороге появится снегоочиститель?
Эмили знала, что он лжет. Спасатели не будут расчищать дорогу до рассвета. На улице холодало, валил снег. Она села, слишком взволнованная, чтобы помнить об осторожности, и сказала дрожащим голосом:
– Не ври. Мы оба знаем, что сегодня дорогу никто не станет чистить.
Последовало небольшое молчание, потом он отрывисто произнес:
– Ладно, я вру. Если тебе нужна правда, черт побери, ты ее получишь. Но предупреждаю, она тебе не понравится. Если я останусь рядом с тобой еще на минуту, я сомневаюсь, что не распущу руки.
Это было сказано так резко, неохотно и с такой неприязнью к себе, что Эмили до конца поняла смысл его слов только через несколько секунд. Когда это произошло, Эмили покраснела, разволновалась и хрипло прошептала:
– Я тебе не верю.
– Ты можешь мне не верить, но это правда. Я хочу обнимать тебя и владеть тобой в самом интимном смысле, в котором мужчина хочет женщину, – почти свирепо произнес он. – И поверь, ты не можешь презирать меня сильнее, чем я презираю себя. Я не…
Он умолк, а Эмили оставалось только гадать, что он собирался сказать. Неужели он планировал извиняться за то, что хочет ее? Он не собирается реализовывать свое физическое желание? Почему бы и нет, если Эмили страстно хотела той самой близости с ним, которую он только что так красочно описал? Она пару раз прерывисто вздохнула.
Она открыла рот и задала вопрос, который шокировал ее саму:
– Ты действительно хочешь заняться со мной любовью?
Казалось, прошло много времени, прежде чем она услышала его ворчание:
– Да, а что?
Она глубоко вздохнула, не позволяя себе размышлять о том, что она делает. Она крепко уцепилась за примитивное желание, как за спасательный трос в бурном море.
– Я тоже хочу, – сказала она. Он не ответил, и она прибавила: – Я хочу заняться с тобой любовью.
Итак, намерения озвучены. Эмили открылась ему, и он должен либо принять ее предложение, либо отвергнуть.
Выжидая, она нерешительно сказала:
– Я не могу притвориться, что понимаю почему. Я знаю, что наверняка шокировала тебя. Если ты не хочешь…
Сидя напротив нее, Мэтт старался понять, что скрывается за ее прохладными, вежливыми словами. Шутит ли она, пытается ли одурачить его или говорит серьезно? Он старался убедить себя, что не может испытывать этого настойчивого и вопиющего желания к женщине, о которой ничего не знает. Он просто хочет ее, и его тело отказывается следовать логике.
Эмили услышала, как он что-то пробормотал себе под нос, и напряглась, ожидая его отказа.
А потом она почувствовала, как он положил руки ей на плечи и развернул к себе лицом.
– Мы не должны этого делать, понимаешь? – хрипло и резко произнес он. Он держался грубо, словно умолял ее отказать ему.
– Я понимаю, – ответила Эмили, затаив дыхание. Она знала: что бы она ни говорила, нет на земле силы, которая остановит их взаимное влечение.
Она пришла в неописуемый восторг, когда он обнял и прижал ее к себе. Она почувствовала себя в такой безопасности, что была готова свободно выражать свои желания и забыть о сдержанности и застенчивости. Казалось, она знает Мэтта всю свою жизнь, а не несколько минут или часов.
– Если ты передумаешь… – Его дыхание ласкало ее губы.
У Эмили появился шанс сдержаться и позволить осторожности и здравомыслию взять верх, избавиться от охватившего ее безумия. Но, отвергая такую возможность, она почти в ярости ответила:
– Нет, я не передумаю.