Путаясь в полах длинной, надетой впопыхах юбки, Леля бежала по центральной аллее запущенного, давно не видевшего рук садовника парка городской больницы, куда пару часов назад карета «скорой помощи» доставила ее лучшую подругу Варю Воронцову. «Зачем ГКБ, ну почему именно ГКБ? – твердила она вслух, не обращая внимания на настороженные взгляды идущих навстречу прохожих. – Ведь можно было просто поднять трубку и позвонить мне, я связалась бы с соседом Лёвой, в своей клинике он не последний человек, – и пожалуйста, никаких проблем… Лежи себе в одноместной палате, под наблюдением самого заведующего отделением. Читай книжки, смотри телевизор и не трясись от страха перед тем, что легкомысленная медсестра вколет тебе по ошибке лекарство престарелой соседки, а молодой ординатор перепутает снимки. Так ведь нет! Она, видите ли, гордая! Никогда не идет на примирение первой… Стоп! – От неожиданно пришедшей в голову мысли Леля даже остановилась. – А что, если у нее просто не было возможности позвонить?.. Вдруг дела гораздо хуже, чем говорит Лиза? Конечно, она же еще совсем девчонка, что она может знать. – На глаза навернулись слезы. – Нет, – скомандовала себе Ольга, – не раскисать и не нагонять страху заранее. Все будет хорошо, я чувствую, я всегда все чувствую!» И прибавив шагу, Ольга Погодина решительно устремилась к центральному входу Городской клинической больницы, или ГКБ, как все ее называли. С силой толкнув тяжелую железную дверь, она оказалась в просторном, пропахшем карболкой и лекарствами холле.
– Извините! – Ольга практически разбудила дремавшего на посту охранника. – А как можно найти…
– Мы тут справок не даем, – проворчал молодой, вихрастый парень, внешне сильно напоминающий студента-пятикурсника, – в справочную идите, – и, кивнув куда-то в сторону, он снова погрузился в дрему.
Проследив за его взглядом, Ольга невольно выругалась:
– О черт, откуда столько народу?! У вас тут что, день открытых дверей?
– Хуже, – не открывая глаз, ухмыльнулся охранник, – часы посещения.
– Ясно! Придется обходиться своими силами, тем более что информации у меня более чем достаточно. Осталось только найти вторую гинекологию…
– Четвертый этаж направо, – проявил неожиданное человеколюбие парень. – Да бахилы наденьте, а то тормознут на входе.
– Бахилы? – Леля растерянно поглядела на стража порядка.
– Вот люди пошли! Никакого понятия о санитарии, будто не в больницу идут, а в театр. – Продолжая незлобно ворчать себе под нос, охранник полез в нижний ящик тумбочки и извлек на свет пару ядовито-синих изрядно пожеванных бахил. – Держите. Первый раз небось?
– Ага, спасибо вам большое, – кивнула Леля, натягивая на изящные лодочки шуршащие пакетики. Сунув в предусмотрительно незакрытый ящик сто рублей, она поспешила к лестнице.
Поднявшись на четвертый этаж, она оказалась в длинном, плохо освещенном больничном коридоре. «Ну, вот и вторая гинекология, теперь дело за малым – узнать номер палаты», – только и успела подумать Ольга, как в дальнем конце коридора показалась хорошо знакомая фигура, облаченная в бесформенный больничный халат. Варвара шла медленно, тяжело передвигая ноги, в левой руке она несла стакан воды, а правой поддерживала низ живота.
– Варька! – Леля бегом бросилась к подруге: – Варенька! Ну слава богу, я тебя нашла! Как ты, моя хорошая? Разве тебе можно вставать? Давай помогу дойти до палаты, – затараторила она.
– Не надо, сама справлюсь. – Варвара слабо оттолкнула протянутую руку. – Как ты узнала, что я здесь?
– Лиза позвонила.
– Вот ведь болтушка, – недовольно покачала головой Варвара, – просила же держать язык за зубами. Пусть только придет, я ей устрою.
– О чем ты говоришь?! Она же испугалась за тебя! Девочка хотела как лучше!
– Как лучше! – Варвара презрительно фыркнула и попыталась ускорить шаг, но внезапно охнула и, схватившись за живот, начала медленно оседать на пол.
– Что, плохо? Врача? – вцепившись обеими руками в чуть живую подругу, заметалась Леля. – Да куда ж они все запропастились?! Эй! Кто-нибудь! – Не отпуская свою драгоценную ношу, Леля отчаянно крутила головой, однако по закону подлости никого из медицинского персонала не видела.
– Да не суетись ты! – немного отдышавшись, процедила сквозь зубы Варвара. – Просто помоги дойти до палаты, мне надо прилечь.
Палата номер восемь находилась в противоположном конце коридора, прямо напротив ординаторской. «Это хорошо, – невольно отметила про себя Леля, – случись что ночью, врачи успеют добежать… Кстати о врачах…»
– Варь, а как зовут твоего доктора?
– Тебе зачем?
– Как зачем? – Ольга с недоумением взглянула на подругу. – Просто хочу поговорить, как это обычно делают все родственники, удостовериться в ее компетентности… Может, лекарства какие нужны или консультация профессора; ты же знаешь, Лева…
– Ничего не нужно! – Варвара с раздражением выдернула руку и толкнула дверь в палату. – Вообще мне уже лучше, иди домой…
Пропустив мимо ушей явную грубость, Леля последовала за ней и, уложив недовольную Варьку в постель, примостилась рядом на стареньком колченогом стуле, который жалобно постанывал при каждом ее движении. «Как же такое могло произойти? – с тоской думала она, не сводя глаз с бледного осунувшегося лица лучшей подруги. – Как могла мелкая, на первый взгляд совершенно незначительная размолвка перерасти в серьезную, затянувшуюся на несколько месяцев ссору? Ведь раньше мы никогда не ругались, ну разойдемся по разным углам, помолчим денек-другой, а потом встречаемся как ни в чем не бывало, ни тебе долгих разборок, ни душещипательных выяснений того, кто прав, а кто виноват…» Почему же на этот раз безобидно начавшийся спор о воспитании детей матерями-одиночками Варвара приняла слишком близко к сердцу и, обвинив Ольгу в черствости и бездушии, объявила ей настоящий бойкот? Леля, предприняв несколько безуспешных попыток примириться, тоже закусила удила и перестала осаждать подругу звонками и визитами, здраво рассудив: она сделала все от нее зависящее и теперь Варькина очередь идти на мировую. И кто знает, сколько еще длилось бы это никому не нужное противостояние, если бы не сегодняшнее происшествие. Услышав в телефонной трубке взволнованный голос Лизы: «Тетя Лелечка, маме плохо, ее только что забрала «скорая», сказали, что повезут в ГКБ», Ольга мгновенно забыла обо всех обидах и помчалась в больницу. И вот теперь, сидя на казенном стуле перед впавшей в дрему подругой, она ругала себя на чем свет стоит за ребяческую гордость и непонятно откуда взявшееся упрямство.
– Вы бы сумочку разобрали, а то, глядишь, испортится все. Эй, девушка! Слышите меня? В коридоре холодильник есть, можете пользоваться.
В первый момент Ольга даже не сообразила, что эти слова адресованы ей. Однако пронзительный женский голос, доносившийся откуда-то сзади, вывел ее из состояния задумчивости и вернул в реальность. Леля растерянно оглянулась.
– Это вы мне?
– Конечно, вам, кому ж еще. – Приветливая темноволосая женщина добродушно улыбнулась и указала пальцем на пакет с продуктами, которые Леля второпях купила в близлежащем магазине. – Про передачку-то небось забыли?
– Точно, совершенно из головы вылетело. – Ольга с благодарностью посмотрела на соседку Варвары по палате. Той было лет тридцать-тридцать пять, небольшого роста, крепенькая, слегка полноватая брюнетка с острым носиком, карими хитрыми глазами и стрижкой каре; она явно изнывала от скуки и была не прочь побеседовать.
– Я так и подумала. А здесь без продуктов никак нельзя. Кормят, между нами говоря, отвратительно, и если бы не передачки из дома, мы тут на местных харчах давно бы ноги протянули. Лечить было бы некого. – Она весело захихикала, видимо, скудный рацион питания не сильно омрачал ее существование. – Зато тут врачи хорошие, не то что в новомодных медицинских центрах, куда только по блату устраиваются, сюда люди по зову сердца приходят работать, а не за длинным рублем.
Согласно кивая, Леля медленно пробиралась к дверям, держа в руках пакет с продуктами.
– Ой, что же это я! – спохватилась не в меру говорливая дама. – Совсем вас заболтала. Это все от дефицита общения, больно соседки мне неразговорчивые попались. Холодильник налево по коридору, рядом со столовой. Да не стесняйтесь там, двигайте чужие пакеты, а то разложатся на целую полку, как у себя дома.
Когда спустя пару минут Леля вернулась в палату, женщина уже причесалась, заправила кровать и, сидя поверх одеяла, всем своим видом показывала, что готова продолжать разговор.
– Меня Катя зовут, Катерина Семенова, – тут же выпалила она, как только Ольга, с сожалением взглянув на спящую подругу, опустилась на скрипящий стул. – Диагноз – первичное бесплодие. Я тут, можно сказать, старожил, почти две недели «отдыхаю». А вы, простите мое любопытство, Варваре кто – родственница?
– Нет, подруга.
– Подру-у-уга! Везет же людям! А ко мне только мама ходит да муж, когда в ночную не работает. Но я не жалуюсь, хорошо хоть так! Вон Ксюха третий день как поступила, – Катя кивнула в сторону стоящей напротив кровати, на которой лицом к стене лежала крупная светловолосая девушка в стареньком фланелевом халате, – а к ней только разочек какая-то фифа забежала и то с пустыми руками, пакетик сока прихватила бы или шоколадку на худой конец… Хотя чему я удивляюсь, странно другое – зачем она вообще Ксюху навещала…
– А почему странно? – не удержалась от любопытства Леля.
– Так не родственница она ей и на подругу не тянет – другого поля ягода. Ксюха девушка простая, судя по всему, небогатая, а дама та разодета была в пух и прах, все шмотки фирменные – поверь, я знаю о чем говорю. В ушах бриллианты с мой кулак, и духами от нее какими-то сладкими несло так, что нам потом пришлось палату проветривать.
– Мало ли какие у людей могут быть общие дела, – дипломатично заметила Ольга, косясь на неподвижно лежащую блондинку и чувствуя страшную неловкость от того, что они обсуждают человека в его же присутствии. – Может, это ее дальняя родственница или просто хорошая знакомая.
– Да какие там общие дела! – отмахнулась Катерина и, понизив голос до шепота, добавила: – Ксюху всю аж затрясло при ее появлении, села на кровати, набычилась и угрюмо так говорит: «Я, Маргарита Владимировна, обсуждать это с вами не хочу и не буду и прошу по этому вопросу меня больше не беспокоить!» О как! Отвернулась к стенке и молчок. Ну, та фифа поерзала на стуле немножко, повздыхала и убралась восвояси. Вот чует мое сердце, дело тут нечисто… Ксюха-то не москвичка, от нее за версту периферией попахивает, небось все родственники где-нибудь в Тмутаракани, такую каждый обидеть может. Но любопытно, что от нее могло понадобиться этой расфуфыренной тетке…
– А это чье место? – Стараясь перевести разговор с неловкой темы, Леля кивнула в сторону четвертой кровати. Она была идеально заправлена и даже застелена клетчатым домашним пледом, и только стопка глянцевых журналов да букетик ярких астр на тумбочке выдавали присутствие еще одной пациентки.
– Здесь Лерочка Троепольская лежит, хорошая девочка, скромная, вежливая, сразу видно – из приличной семьи, и муж у нее такой видный. Вон вчера приходил, цветочки принес, продуктов целый пакет, заботливый, одним словом, сейчас таких мало. Мужики все больше тунеядцы да лентяи пошли, им бы за юбку нашу спрятаться и сидеть как у Христа за пазухой. Только здоровьем Лерочка слабая. Все лечится, лечится, а толку чуть… Вчера вечером опять температура под тридцать восемь, слабость, тошнота, боли в животе. Я ей говорю: может, сглазил кто, чем без разбору лекарства глотать, лучше к колдунье сходи или бабку-знахарку пусть родственники поищут, а она только смеется да руками машет. «Ерунда все это, – говорит, – глупости и суеверия». Молодая еще, настоящей жизни не нюхала. Вот вы… извините, не знаю, как по имени-отчеству…
– Можно просто Оля.
– Вот вы, Оля, в порчу верите?
– Честно говоря, не очень, – виновато улыбнулась Леля и, бросив быстрый взгляд на подругу, с тоской подумала: «За что я-то страдаю, зачем ввязалась в беседу с этой не в меру любопытной дамой? На моем месте должна быть Варька, они быстро нашли бы общий язык с любительницей мистики, а в свободное от лечения время еще бы и клуб по борьбе с порчей организовали».
– А вот я верю! – с легким вызовом произнесла Катерина. – И в сглаз верю, и в порчу, и к бабкам хожу, и к ясновидящим, и знаете что я вам скажу…
Но договорить она не успела. На Лелино счастье дверь тихо скрипнула, и в палату впорхнула тоненькая хрупкая девушка. Густая копна пшеничных волос, обрамлявшая ее худенькое миловидное личико, была растрепана, огромные светло-серые глаза смотрели испуганно, она дышала тяжело, будто только что пробежала стометровку. Окинув быстрым взглядом комнату, девушка выпалила:
– Кать, а Вадик еще не приходил?
– Успокойся, не было твоего Вадика! А ты чего запыхалась, опять летела как угорелая? Небось лифта не дождалась и по лестнице пешком?
– Ага, пешком, – смущенно улыбнулась Валерия, – просто Вадик терпеть не может ждать…
– Правильно, давай-давай, бегай, а придет вечер – снова будешь лежать без сил и стонать от боли! Врачи и так в толк взять не могут, что с тобой происходит, а ты!.. – Катерина раздраженно махнула рукой и ехидно добавила: – Ничего с твоим драгоценным Вадиком не случилось бы, подождал бы минут десять, не развалился. Вот все про тебя Ульяне Михайловне расскажу. Она сегодня весь день на операциях, но перед уходом обещала заглянуть.
– Ульяна Михайловна? – Услышав знакомое имя, Ольга оживилась: – А ее фамилия случайно не Караваева?
– Точно, Караваева! Вы что, знакомы с нашим доктором?
– Все может быть! – Леля загадочно улыбнулась и пробормотала себе под нос: – Не устаю удивляться, насколько тесен мир! Любопытно, узнает ли она меня через столько лет…