«Свежая кровь поступает в Зону регулярно. Желающих хватает. Большинство разворачиваются, как только видят колючую проволоку и пулеметные вышки. Те, кто все же пересек периметр, оказываются здесь, на Рубеже. Свежая кровь, как правило, впадает в две крайности: либо не понимает, что первая и все последующие вылазки могут оказаться последними, либо панически боится Зоны. Кто-то погибнет в аномалии, кого-то сожрут мутанты, третьи не разойдутся с вояками или мародерами. Выжившие станут называться сталкерами. А пока еще вы, официозно выражаясь, лица, нелегально находящиеся в закрытой зоне экологического бедствия…»
Слова Кузьмы вспомнились Ножу, стоило подняться на холм. Раскинувшаяся впереди низина таила явную угрозу. Выглянув из густой травы, Нож понял, что какие бы тут ни погуляли силы, они это место уже покинули.
Он осторожно спускался по крутому склону; детектор аномалий молчал, и не стоило опасаться вездесущей живности – низина источала почти физически осязаемую опасность, заставлявшую держаться подальше. Оказавшись на дне, он тут же уловил запах гари и непривычный, но уже узнаваемый безошибочно дух недавней смерти – свежая кровь и дымящаяся плоть.
Еще не привычный к полям сражений, Нож все же переборол страх. От небольшого лагеря ученых осталось только название на еще не обновленной спутниковой карте. В проломе в стене покоилось не поддающееся опознанию тело – либо ученый, либо охранник. Похоже, он не успел ничего предпринять, когда разразился армагеддон локального значения.
Во дворе царил полный разгром: обломки здания, трупы людей, россыпи битого, оплавленного стекла… Даже не слишком наблюдательный Нож подметил последнее. Все носило следы огня: легкая тень на бетоне, обгорелые тела…
Подсказывало чутье, да и свидетельствовали факты: баталия отгремела совсем недавно. При этом не поступало сигналов бедствия и не доносился грохот боя. Пространство вокруг лагеря не носило следов, указывающих, откуда смерть пришла и куда исчезла.
Нож быстро обошел периметр: не уцелел никто. Возникало два вопроса: зачем и кто? Больше пугал второй. На внезапно возникшую и исчезнувшую аномалию это не походило: действия нападавшего казались слишком последовательными и даже логичными.
Нож по-прежнему ощущал присутствие чего-то необъяснимого и враждебного. Хотя здравый смысл говорил, что опасность ушла, хотелось поскорее скрыться. Место, подобно многим другим, порождало плеяду загадок. И без гарантий, что ответы когда-нибудь найдутся.
Сталкер пошел прочь, не таясь, но и не привлекая нежелательного внимания. Стало спокойно, только когда низина скрылась за небольшой рощей. По пути он рассуждал над увиденным, но объяснений не находилось.
Когда Нож пришел в лагерь на Рубеже, то обнаружил привычную суету. Не теряя времени, он пошел к отдыхавшему на завалинке Кузьме. По мере рассказа опытный сталкер становился все серьезнее.
– Точно все? – переспросил он задумчиво, когда Нож закончил.
– Что все?
– Ты точно не пропустил ничего важного? Вспомни, может быть, там было что-то не совсем бросающееся в глаза.
– Да нет же… Да и чему там быть особенному: обломки, поджаренные тела…
– Надо самому взглянуть… – С плеч Кузьмы мигом слетела лень. – А ты иди к Михалычу, авось чего присоветует…
Нож тут же пошел в располагавшийся чуть на отшибе подвал торговца.
– Ну, с чем пожаловал? – поприветствовал хрипловатый голос.
– С новостями, – ответствовал сталкер-новичок и начал рассказ.
– Хорошенькое дело, – проронил Михалыч, – давненько тут такого не было…
– А уже было такое?
– Тут, сталкер, происходило много разного – это Зона. Но вот чтобы вдруг целый лагерь сгинул – такого на моей памяти еще не было…
– Как думаешь, что это?
– А Кузьма что сказал?
– Ничего не говорил, сказал, что сам посмотрит.
– Вот и выслушаем его авторитетное мнение. Впрочем, недосуг ждать. Иди, Нож, в Хмурый дол… Приходилось бывать на Старой ферме, где расквартировалась научная группа Васильева?
– Приходилось.
– Вот иди к ним. Предупреди, узнай, что с ними, а то не могу все никак на связь с ними выйти, да и не только я. Как бы с ними то же самое не стряслось.
Нож кивнул: работа на общее благо, да и за Михалычем дело не станет.
– И еще: что бы там ни происходило – держись в стороне. В такой ситуации живой свидетель лишним не бывает. И независимо от исхода вылазки – прямиком сюда без задержек. Договорились?
– Лады.
– Ну, удачной вылазки, сталкер, – бросил торговец фразу, ставшую уже церемониальной.
Нож нацепил рюкзак и был таков. Отчасти ситуация нравилась: поиск артефактов в ближайших аномалиях и отстрел небольших стай мутантов, конечно, приносят стабильный доход, но вылазка в Хмурый дол – серьезнее. Разумеется, у опытных сталкеров дела поважнее, но из всех новичков Михалыч поручил это ему.
Молодой сталкер нырнул в подвал избы на отшибе, где недавно устроил тайник, – пришел срок взять припасы для дальней вылазки. В рюкзак перекочевали небольшой запас провианта, медкомплект на все случаи жизни и пара осколочных гранат. Еще он заменил детектор аналогом следующего поколения. Такой арсенал придавал уверенность.
По ту сторону старой дороги он углубился в густые заросли, через них прошмыгнул мимо захваченного мародерами Амбара. Беды пока ничего не предвещало: плановый выброс ожидается через четыре дня, карта крупных аномальных полей составлена, крупные стаи мутантов на Рубеже редкость.
В роще стали появляться просветы – значит, он почти дошел до железнодорожного тоннеля, за которым начинается Хмурый дол. Внезапно захрустели ветки под тяжелой поступью и раздалось приглушенное чертыханье. Нож приземлился в траву с замирающим сердцем, пальцы сами сняли с предохранителя двустволку.
– В жизни такого не видел, – прозвучал голос совсем близко.
– И не говори, – согласился второй голос, показавшийся знакомым.
– Вы двое – тихо, тут кто-то есть…
– Это я! – вскочил Нож, узнав собеседников.
– Ты куда? – осведомился Кузьма, возвращающийся в лагерь с двумя молодыми сталкерами.
– Михалыч хочет, чтобы я Васильева предупредил.
– Ясно.
– Ты из низины? Что скажешь?
– Да, – кивнул Кузьма. – Что там произошло – не знаю, мне о таком не приходилось даже слышать. И чтобы на Рубеже, на самом краю Зоны – это и впрямь новость. Будь осторожен: мне что-то подсказывает, что этим не закончится… – Немного подумав, Кузьма добавил: – И это… Возьми с собой Рыжего, вдвоем безопаснее.
Названный Кузьмой сталкер согласился безропотно, хотя особым энтузиазмом не горел.
– Пойдем, – поманил Нож, забрасывая дуплет на плечо.
– Берегите себя, – пробормотал Кузьма сомкнувшейся стене зарослей.
Впрочем, вскоре он выбросил их из головы – проблем хватало.
– Конца этому точно не будет, – произнес Бледный без эмоций, но было ясно, что он сильно не в духе. – Если мы только сами этот конец не организуем. Вот я к тебе и обратился: ты сталкер опытный, да и напарник надежды подает.
– А коли вдвоем не совладать? – поинтересовался Хмырь.
– Я пришлю ребят. Ты главное, Хмырь, распутай дело – разберись, что к чему, а я уж огневую поддержку организую. За «Фалангой» не задержится.
Последовало рукопожатие, ознаменовавшее заключение сделки. После чего Хмырь объявил:
– Мне пора.
Бледный просто кивнул; он входил в число суеверных сталкеров: скажешь «до встречи» – не увидишь человека никогда, пожелаешь удачи – она отвернется, а упомяни «до скорого» – увидитесь когда еще.
Хмырь вышел из служившей штабом избы на яркий солнечный день. Терем прервал беседу с бойцами «Фаланги» и послал вопросительный взгляд.
– Мы в деле, – сообщил Хмырь, – собирай вещи, уходим.
Терем живо взялся за сбор нехитрых пожитков; оставалась уйма времени на догадки – терзало любопытство, во что они ввязались. Сторожившие командира бойцы решили, что к полковнику Бледному пойдет только Хмырь. А узнать что-то из разговора не удалось – «фалангисты» знали не больше него. Хотя появились смутные догадки.
Терем позволил любопытству взять верх, когда они вышли за ворота блокпоста, но Хмырь стал рассказывать сам.
До Терема уже доходили слухи о событиях странных даже по меркам Зоны. Теперь открывалась полная картина. В разных концах Зоны появлялось нечто, сея смерть и разруху. Со слов Бледного, в появлениях существа не прослеживалось логики: случайные путники могли найти останки одинокого сталкера на окраине Зоны, а могли и разодранный в клочья тяжеловооруженный отряд за Межой. Ставила в тупик скорость, с которой создание перемещалось. В появлениях не наблюдалось системы, лихорадочная деятельность сменялась гнетущим затишьем.
Бледный предположил, что нарушитель спокойствия не живое существо, а аномалия. Но, не желая гадать, он решил, что кто-то должен найти ответы. Что ж, мотивы ясны: «Фаланга» к любым проявлениям Зоны враждебна, а им в случае успеха будет куш.
Этот отрезок пути слыл безопасным, и Терем мог любопытствовать:
– Почему именно мы?
– Он привлек первого опытного сталкера, который оказался рядом.
– А чего не сам?
– У него перед прозвищем стоит слово полковник, а над каждым полковником есть генерал. Думается, у него приказ держать точку.
– Как думаешь, что это?
– Поживем – увидим.
– И куда мы идем?
– Увидишь, – тон свидетельствовал, что разговоры окончены.
Терем замолчал. Сперва они шли по дороге на юг, что наводило на мысль о баре «Полураспад». Но Хмырь довольно скоро сошел с дороги и повел через бурелом. Он не скупился на болты, разведывая дорогу. Однажды жестом приказал замереть, но беды так и не стряслось.
Остаток пути через глушь прошел без происшествий. За лесом возникла стена из красного кирпича, над которой высились крыши и ржавые скелеты поездов. И тут стало понятно, куда они держат путь – на северную окраину завода «Красная звезда», где к корпусам примыкали долгие ряды складов и вокзал.
Хмырь знаком велел идти первым, а сам не торопился прятать оружие. Терем послушно подтянулся, но тут же спрыгнул обратно.
Хмырь смерил вернувшегося Терема настороженным взглядом.
– Там россыпь «Молний», – пояснил разведчик, проходя вдоль забора.
Перемахнув, Терем взял оружие на изготовку – эти места получили дурную славу заслуженно.
За перроном, где ржавели поезда, начиналось ровное пространство, оканчивающееся складами. Их приоткрытые ворота могли таить и смерть, и хабар. Потрескивали «Молнии» да галдели вороны, пируя собачьими останками. Меж столбами раскачивались провода, как гирлянды, забытые после праздника.
Тихий стук возвестил, что и Хмырь перебрался через забор.
– Чисто!
Они вышли к зданию сразу за складами. Обогнув фасад с забитыми дверьми и окнами, Хмырь взобрался на крышу невысокой пристройки и исчез в окне.
С самого появления на привокзальной территории Терема не отпускало ощущение слежки. Оставалось недоумевать, отчего Хмырь игнорировал столь явную угрозу.
Бросалось в глаза отсутствие следов запустения: словно кто-то облюбовал это место и следил за чистотой.
Хмырь тут же сбросил рюкзак, уселся на обломках дивана и объявил:
– Ждем.
– Чего?
– Увидишь.
Терем взялся за чистку оружия, потом проверил ПДА, подошло и время трапезы. Напарник все это время сидел неподвижно, погруженный в мысли. Пару раз осторожный Терем с оружием наперевес выглядывал из окон: в отдалении мелькали стаи псов, и однажды показалось нечто, что часовой издалека определил как орясину.
Терем специально не смотрел на циферблат, чтобы время летело быстрее. Он мысленно перенесся в Лубню – городишко, куда сталкеры выбирались отдохнуть и спустить с трудом заработанные деньги. Как многие городки кормятся исключительно туризмом, так и это захолустье цвело осенним цветом за счет расслабляющихся сталкеров. Правоохранительные органы с готовностью закрывали на этот факт глаза.
Несмотря на рекреационное значение, город оставался местом тихим – у сталкеров вырабатывалась привычка не шуметь. Они пропадали в питейных заведениях или сбывали хабар. И везде кружили резиденты министерств обороны и разведок. Всем отчаянно требовалась информация, которая с готовностью менялась на вечнозеленый цвет.
Терем не появлялся там около четырех месяцев, и уже хотелось на неделю-другую забыть напряжение и страх смерти. Впрочем, первый отпуск он не вспоминал: ничего, кроме жуткого похмелья да попыток некоего субъекта завербовать его в группировку «Левый путь» шпионом.
От мыслей отвлек шум, донесшийся сверху. Кто-то забирался в здание тем же путем, что и они. Терем взялся за оружие, но жест Хмыря заставил вернуть ствол на место.
В косой сетке лучей обозначилась скрюченная черная фигура. Она вошла в комнату, представ сгорбленным незнакомцем. Почти сливался с мраком темный плащ, а глубокий капюшон скрывал лицо. Сталкера удивило отсутствие оружия и ранца, но, похоже, пожитки скрывались в складках длинного балахона.
Пока Терем рассуждал, хозяин расположился в дальнем углу прямо на полу. Молчание значило, что незнакомцы должны заговорить первыми. Вместо слов бывалый сталкер достал из рюкзака и почтительно положил перед хозяином консервы.
– Чем я должен отплатить тебе, сталкер? – спросил тот правильным русским языком. У него имелись серьезные проблемы с дыхательным аппаратом или со связками. Или же горло не подходило для человеческой речи.
Терем на примостившуюся в углу фигуру косился с опаской.
– Правдивыми вестями, – отозвался Хмырь. – Уж ты-то должен знать, отчего в Зоне неспокойно.
Создание издало булькающий смешок – Терема передернуло от пародии на человеческие чувства.
Когда оно выглянуло из полумрака, молодой сталкер смог разглядеть обличье. Капюшон скрывал заостренный подбородок, скользко-бледную кожу украшали пурпурные бугры вен и ярко-алые образования, проросшие сквозь кожу. Не ускользнули от взгляда и неровные ряды острых зубов, растущих прямо из мяса – губы и десны отсутствовали. Рука запоминалась длинными цепкими пальцами. Против ожиданий, ее не инкрустировали когти. Хотелось взглянуть и на другую лапу, скрытую в складках плаща.
Терем мог ставить в личном счете новую галочку – перед ним не кто иной, как шишига. Он считал, что увидит ее через прицел, но Зона рассудила иначе.
Племя шишиг скиталось по Зоне, гонимое неведомыми силами. Кто-то утверждал, что они лучше других чувствуют ее тайные мотивы. Все знали о руке-клешне, делавшей мутанта угрозой для неосторожного сталкера. Но знали и про их вторую сущность.
Они были сороками Зоны – от них поступали новости даже из нечеловеческих источников. У человечьего жилья они не только подстерегали неопытных и нерасторопных, но и подслушивали. Хаживали они и на территории подземников – так сталкеры узнали о враждующих племенах карликов и их владениях глубоко под землей.
Похоже, Хмырь не мог надеяться на иные источники, если решил воспользоваться услугами шишиги.
– То, что происходит? – повторило существо. – Происходит что-то… Кто-то уже давно почувствовал это…
– И что это? – поинтересовался Терем, забыв о неприязни.
– Никто это не знает. Ты не первый, который спрашивает. Многие хотели знать. Но ни под солнцем, ни под землей не знают, что это, хоть им и пришлось встретить это.
– Так оно повсюду?
– И здесь, и внизу. Подземники зарываются глубже, чтобы не попадаться Ужасу на пути.
– Но о чем хотя бы догадки?
– Тебе не нужны сплетни. Никто из живых не встретил это, чтобы потом рассказать, – оскалилась шишига. Терем мог поклясться, что из прорехи на месте отсутствующего зуба выползло в складки капюшона нечто живое.
– Но может ты знаешь, где все началось? Подожди… Я скажу так: о каком из подобных событий ты узнал раньше?
Торговец знаниями задумался, продираясь через паутину памяти.
– Я впервые узнал от моих собратьев, что живут в месте, которое люди называют Хмурым долом, – изрек мутант.
– Что ж, спасибо тебе, – сказал Хмырь, не имевший больше повода оставаться здесь.
Желая скорее убраться, Терем заспешил к выходу боком – даже к не проявляющей агрессии шишиге не хотелось поворачиваться спиной. Он подумал уже на крыше пристройки, что на самом деле было интересно, но не хотелось встретиться вновь.
Хмырь побрел к забору, через который они попали сюда. Они бы не пересекли необжитую человеком территорию до конца дня, а Хмырь, как и Терем, не горел желанием блуждать по руинам в темноте.
Значит, Хмурый дол, думал Терем. Ему уже приходилось бывать там, на самом краю неприветливой земли, не углубляясь в туманное сердце. Дорога займет остаток дня и весь следующий. А за это время может стрястись столько, что о пункте назначения еще думать рано.
Хмурый дол, как всегда, встретил неприветливо: с утра зарядила холодная морось, грозившая стать ливнем. А вечно парящая над этими местами дымка и вовсе стала непроглядной. Сквозь пелену с трудом пробивались очертания пейзажа: травянистое море, усеянное невысокими кручами да разделенное пополам древней асфальтовой дорогой. Вдоль нее приютились остатки деревянных домов – свидетельства, что здесь когда-то жили люди.
Терем прошел по старому карьеру – безопасному пути в скоплениях аномалий, – остановился и покосился на Хмыря. Сегодня проводником был он. Он провел напарника в южную область Хмурого дола и рассудил, что теперь лучше пустить вперед более опытного.
– Что, нервишки шалят? – осведомился Хмырь.
Терем не услышал насмешки или издевки – Хмырю требовалось знать.
– Мне тоже тут не по себе, – не стал он дожидаться ответа. – Если что – стреляй без предупреждения.
– Хмырь, куда именно мы топаем?
– Сначала заглянем в лагерь к Васильеву, авось от него узнаем что-нибудь интересное, если, конечно, он не смылся при первом намеке на опасность.
Поправив неизменный «винторез», Хмырь побрел в сторону Старой фермы. Терем всматривался в дождливый туман до боли в глазах. Тревожило не мифическое нечто, распростершее над Зоной мрачную тень, а приютившийся в тумане огр или свора бродячих псов, от которой на равнине спасения нет. Пугала и пуля мародера. Хотя последнее маловероятно: мародеры предпочитают места более безопасные и людные – Хмурый дол чаще, чем барыш, сулит смерть.
Равнину сменил молодой лес, который резко пошел под откос. Туман по мере спуска становился гуще. Терем не знал уже, что в следующее мгновение оттуда выплывет.
– На упыря бы не нарваться, – услышал он бормотание Хмыря, – самое место.
Опасения оказались напрасны – лес внезапно закончился, а за ним замаячила ограда из неровно положенного белого кирпича.
– Добрались, – вздохнул Терем.
Резкий жест Хмыря заставил сосредоточиться, а еще больше настроила на серьезный лад снятая винтовка.
Хмырь прислонился к стене и медленно двинулся вдоль к ближайшему пролому. Терем последовал молчаливой тенью. Заглянув в пролом и осмотревшись, Хмырь там и скрылся. Терем на секунду замешкался: напарнику может понадобиться помощь, но он не так бесшумен и может выдать.
Когда Терем прошмыгнул в пролом, Хмырь исчез из виду; мокрая трава не оставила подсказок, куда профессиональный диверсант двинулся – Хмырь умел не оставлять следов.
Выбрав направление наугад, молодой сталкер двинулся вдоль стены дома и, завернув за угол, вышел к длинной задней стене. На уровне земли, почти скрытая травой, виднелась забитая листом фанеры дыра. Преграда на проверку оказалась еще смехотворнее, чем он думал.
Полной неожиданностью стало прикосновение к затылку железа.
– Оружие на землю, – прошипел голос.
Терем подчинился и положил руки на стену. Хотя он угрожавшего не видел, голос свидетельствовал, что тот растерян не меньше, чем Терем.
Обладатель голоса чуть наклонился, чтобы поднять брошенный автомат, и Терем поступил по методу Хмыря: резко развернувшись, ближайшей рукой отбил ствол и сразу же лягнул в пах. Поворачиваясь, он уже внутренне смирился, что противник окажется расторопнее и утяжелит его голову свинцом. Но сегодня Зона благоволила к Терему, и неожиданный соперник бессильно распластался, а Терем выхватил пистолет.
– Достаточно! – прозвучал окрик. Терем убирать пистолет не собирался.
– Терем, спокойно, опусти ствол! – раздался голос Хмыря.
Терем увидел Хмыря и сталкера со знаками «Левого пути». Спокойствие Хмыря заставило спрятать пистолет. Терем поднял автомат и нехорошо посмотрел на стонущего в траве сталкера, который тоже носил «левые» цвета.
– В чем дело?
– Да мразь эта…
– Опять Микола опасно шутит, – сплюнул анархист, – пошли, сталкер, нечего под дождем стоять.
Они прошли на другой край фермы в небольшой амбар. У жарко пылающего огня сбились четверо из «Левого пути» и один вольный сталкер.
– Хлопцы, это – Хмырь да Терем, – представили прибывших, – у них тут тоже дела есть. А вот это – Нож, только что с Рубежа.
– Нож? – удивился Терем. – А ты что тут делаешь?
– На огонек зашел, – ответствовал тот мрачно, указывая на перебинтованную ногу перебинтованной же рукой. – На орясин в тоннеле нарвались – напарник там остался, а я ушел.
– Чего тебя вообще сюда занесло?
– Михалыч к Васильеву отправил.
– Где, кстати, этот Васильев, а, Батька Хведь? – поинтересовался Хмырь у старшего над «зелеными», протягивая к пламени озябшие руки.
– Хороший, сталкер, вопрос, – нехорошо усмехнулся Батька Хведь. – Нет Васильева. Ни Васильева, ни его группы. Даже следов.
– Когда они снялись с лагеря? – допытывался Хмырь.
– Без понятия, мы утром подошли – уже никого не было.
– Следы боя? Сообщения в эфире?
– Ничего.
– Михалыч с ними тоже связаться не мог, – сделал вклад в казну загадок Нож, – вот меня и отправил разведать, что к чему. Лагерь на Рубеже, в низине, уничтожен. Был бой – никто не уцелел.
– Как давно? – Хмырь тут же заинтересовался.
– Сегодня ранним утром, я их и обнаружил. Ни звуков боя, ни сообщений.
Терем безошибочно определил по лицам присутствующих, что им происходящее не нравится в первую очередь абсолютной неясностью. Еще больше заражал пессимизмом Хмырь.
Решив не тратить времени даром, Терем взялся чистить автомат. Разговор у костра не клеился – место не располагало. Но, не взирая на атмосферу, Терем предпочитал сидеть под крышей, а близость огня напоминала, что пришло время поесть.
– Батька Хведь, – начал Хмырь задумчиво, – ты пока по Хмурому долу ходил, ничего странного не встретил? Я хочу сказать, такого странного, чтобы это даже тебя удивило.
– Да как тебе сказать, Хмырь, – веско промолвил анархист после небольшого раздумья, – я тут всегда что-то странное встречаю… Но этой ночью я видел свечение на северо-востоке.
– Откуда примерно светило? – Хмырь тут же сунул ему ПДА.
– Где-то оттуда свет шел…
– Ясно, спасибо тебе, Батька Хведь. – Хмырь вскочил и повернулся к почти закончившему чистку напарнику: – Пятиминутная готовность, выдвигаемся.
Чертыхнувшийся Терем уложился в названный срок и побрел за Хмырем прочь от тепла. Тот вывел на старую дорогу и двинулся ровно на север.
– Что у тебя на уме, Хмырь?
– Убраться подальше, – бросил тот.
Терем парировал недоуменным взглядом.
– Ты что, ничего там не почувствовал? – настал Хмырю черед удивляться. – Видно, один только я… Странно, что Батька Хведь вообще там привал устроил, с его-то опытом и чутьем…
– Объясни, наконец!
– Плохое там место, Терем, это даже в воздухе висит. А я, уж поверь мне, дурные места за три версты чую. Что бы на ферме ни побывало, задерживаться там не стоит.
– Почему ты не предупредил остальных?
– Остальные не поверят, если не подтвердит Хведь. А уж он мой уход без внимания не оставит.
Он остановился за мостом через почти засохшее радиоактивное озерцо:
– Давай подумаем: откуда мог этот свет идти? Со стороны фабрики не могло – Батька был в другой стороне. Откуда тогда? Что тут может быть еще приметное? Пойдем посмотрим около Земляного грота – как раз в той стороне. Только не надо забывать об орясинах и псах.
Чутье Хмыря всегда казалось Терему чем-то метафизическим, но приходилось ему доверять – подводило оно редко. Сам он не ощущал ничего странного.
Они держались старой дороги; один только раз свернули в заросли – Хмырь предпочел обойти по широкой дуге вызывавший опасения участок. Из тумана возникла старая фабрика, чуть позже по другую сторону на миг показалась железнодорожная станция. Здесь дорога заканчивалась.
Хмырь осторожно вошел в высокую траву, в руке появился болт.
– Держись ровно за мной.
Как Терем и предполагал, Хмырю пришлось опустошить карманы: буйные травы таили «Молнии» и «Аттракционы». По-прежнему удивляло отсутствие живности. Словно они и отряд «Левого пути» – единственные живые существа. Все словно вымерло… Или поспешило убраться – кольнула догадка.
Аномальное поле простиралось до конечной точки. Подземный грот встретил призывно распахнутым жерлом. Вопросы, то ли это место, что они ищут, остались невостребованными – из темноты грота лился яркий свет, туман для него словно не существовал. Подчиняясь инстинкту, сталкер припал до земли.
– Ты уверен, что нам следует туда лезть? – осведомился Терем.
– Я как раз тоже об этом думал… Ты можешь оставаться…
Решив ошибок не повторять, Терем поспешил догнать темное пятно на полотне абсолютного света.
По мере приближения к созданному аномалиями гроту Терем обнаружил еще одну деталь: независимо от силы странного света он абсолютно не резал глаза. Когда они оказались в гроте, Терем отметил две вещи: затрещавший тихо, но настойчиво счетчик Гейгера и источник свечения.
В глубине возвышался кристалл, по форме претендовавший на правильную вытянутую призму. Убедившиеся в отсутствии кого-то враждебного, напарники подошли ближе. Треск счетчика усилился, и Терем начал отсчет тех нескольких минут, после которых следовало убираться независимо от обстоятельств.
Правильный кристалл оказался лишь наибольшим фрагментом прозрачного вещества. Крупное кристаллическое образование и многочисленные осколки объединяло одно: подобно льду они таяли, превращаясь в вязкую жижу – источник дивного свечения.
Хмырь поднес счетчик к кристаллу, повторил то же с вязкой жидкостью.
– Ты смотри-ка, фонят только камни, а жидкость вообще не излучает, экранирует получше свинца.
Хмырь извлек герметичный контейнер и зачерпнул сверкающей жижи.
Тем временем Терем обшаривал каждый угол. Не поленившись оторвать от земляной стены в нескольких местах приличный ком, он убедился: других кристаллов нет; похоже, он тут один. Или другие растаяли и испарились?
– Терем, пойдем отсюда, – позвал Хмырь, пряча контейнер, – обсудим в другом месте.
Терем бросил прощальный взгляд: кристалл почти незаметно для глаза менял агрегатное состояние. За время пребывания лужа у основания чуть увеличилась, а на месте нескольких совсем мелких осколков осталась только сырая земля.
По мере спешного удаления мир прошел в обратном порядке через уже виденные метаморфозы: радиация падала, свет тускнел, очертания предметов теряли четкость.
Когда вокруг раскинулся аномальный луг, Терем вздохнул с облегчением. Хоть они ничего угрожающего не встретили, не позволяла расслабиться особая аура грота. Впрочем, он подумал сейчас, что чем бы ни было это странное явление, оно очень красиво.
Молчащий Хмырь вел на юг по уже привычному прохладному туману Хмурого дола, который в сравнении с увиденным уже не казался столь странным. Множились вопросы и домыслы, но приходилось не отвлекаться – Зона не терпела невнимательности.
В чахлой роще Хмырь сделал привал на одиноком холме, убедившись, что аномальная активность минимальна. Пока Терем сооружал неприметный костер, Хмырь ставил растяжки. К его возвращению Терем уже распаковывал рюкзак у весело трещащего костра, который к тому же почти не дымил.
Хмырь умастился под старым древом и поближе к огню, в поисках компромисса между сушью и теплом. Сейчас его беспокоили не загадки Зоны, а вещи попроще: поесть и отогреться, а заодно вывести радиацию небольшим количеством водки. Последнее и для настроения.
Поздний обед проходил в молчании – разговоры оставались на десерт.
– Так что это у тебя в контейнере, Хмырь? Ты уверен, что оно безопасно? – начал Терем, закутываясь в плащ и подбираясь к огню поближе.
– Главное, чтобы контейнер не прожгла.
– Что там вообще было? Ты видел такое раньше?
– Понятия не имею, что это. Кристалл какой-то странный… Впервые вижу. И тем более не знаю, как это связать с делом, что мы распутываем. Но что бы это ни было, оно берет корни в самых глубинах Зоны…
– Кстати, я пытался выйти на связь с группой Батька Хведь, пока ты заграждения ставил. Тишина. Да и вообще – весь эфир вымер. Но со связью никаких проблем – работает как часы.
– Они либо ушли, либо с ними что-то сталось… Как бы там ни было, мне все-таки крепко кажется, что чем бы ни был этот кристалл, он как-то связан с происходящим. Ничего, узнаем.
– Откуда?
– Сходим к одному человеку. Живет тут недалеко.
– Он что-то знает об этом?
– Надеюсь.
– Тихо как-то, – сменил Терем тему.
– Да. Что бы тут ни было, нечисть старается держаться подальше. Да и нам бы, пожалуй, следует взять с них пример. Отдохнем еще часа полтора и тронемся – нет желания оставаться тут после сумерек.
Поредевшая стая псов внезапно вспомнила об инстинкте самосохранения и как по команде бросилась из зоны поражения. Мстительно настроенный Терем пустил вслед несколько очередей, но лишь потратил свинец. Одиночный выстрел Хмыря для замыкавшего колону хищника оказался фатальным.
– Ждем, – объявил Хмырь.
– Десять туш, – заметил Терем гордо, перезаряжаясь.
– Ладно, отбой.
Терем проворно соскользнул с замшелого валуна, на который они забрались при приближении стаи.
К удивлению, после ночевки на блокпосте «Фаланги» Хмырь взял направление не к бару «Полураспад» или Рубежу, а на самый край земель отчуждения. Терем думал, что путь лежит к Михалычу, Кузьме либо в лагерь Клемента, но и тут прогадал. Они брели в другую сторону – в глухомань на востоке Рубежа, где неровные открытые пространства постепенно сменяются густым мшистым лесом – естественной границей болотистой местности.
Маршрут закончился на неприметной опушке у высокого частокола, внутрь которого вели обитые железом ворота. Частокол указывал всем видом, что возвели его не слишком давно.
– Не советую делать резких движений, иди след в след за мной, – проговорил Хмырь тихо, – и, кроме всего прочего, этого места не существует. Не стоит о нем болтать. И не задавай лишних вопросов – говорить буду я.
Наставления заинтриговали еще больше. В оплетавших ноги растениях он пытался заметить аномалии или рукотворные ловушки, но первые отсутствовали, а вторые были замаскированы слишком хорошо. В их существовании сомневаться не приходилось – Хмырь вел слишком уж извилисто. И возникло ощущение слежки.
Изобразив двумя парами сапог замысловатый изгиб, сталкеры оказались у ворот.
– Это я, Хмырь, – назвался сталкер, постучав. – Хочу повидаться с хозяином.
– Кто это с тобой? – поинтересовались из-за ворот.
– Ему можно доверять.
Ворота скрипнули. Хмырь нетерпеливо поманил оробевшего напарника.
За высоким частоколом укрылся хутор. Поселение ничем не отличалось от сотен подобных обиталищ, разбросанных по славянским землям. Лишь отсутствовали линии электропередач да дежурили у ворот часовые.
Немногочисленные одноэтажные дома срубили позже частокола – свидетельствовал характерный смолистый аромат. Единственная улица показалась слишком тенистой. Подняв голову, странник в чужом краю обнаружил маскировочную сеть – поселенцы дорожили незаметностью.
Последним ударом по представлениям о Зоне стало присутствие женщин и детей. Их было совсем мало, но выбивал из колеи сам факт. Терем изумленно взглянул на Хмыря, тот лишь ухмыльнулся.
На чужаков, на ум не приходило другое слово, глазели лишь дети. Терем тоже удостоил их пристальным взглядом – дети как дети, взирающие на пришлых с любопытством.
Сталкеры исчезли в полумраке одного из домов. С лежака поднялся необычайно худой и бледный тип, одетый в поношенный сталкерский комбинезон. Определить возраст сперва не позволяла темнота, потом – черты лица. Терему не понравились глаза – в таких нельзя угадать намерения.
– Груббер – это Терем, Терем – это Груббер, – сказал Хмырь после рукопожатия.
В противовес взгляду рукопожатие негативных эмоций не вызвало – в меру крепкое, ненавязчивое и почему-то располагающее.
– Присаживайтесь, – предложил хозяин.
Гости после краткого поиска уселись на табуретах, а сам обитатель прохладной тьмы вернулся на лежак. В темноте он ориентировался прекрасно, и Терем мог поклясться, что дело не только в знакомстве с интерьером.
– Что привело тебя сюда, Хмырь? Давай сразу перейдем к делу, а уж потом почтим закон гостеприимства. Ты всегда по делу, причем, как правило, оно нешуточное. Так что излагай.
Хмырь извлек герметичный контейнер и протянул Грубберу с заговорщицким видом. С поднятием крышки комната окрасилась странным светом. Теперь он казался слабее: чем бы вещество ни было, оно явно теряло свойства. В таинственном блеске на лице Груббера мелькнуло сдержанное удивление и что-то похожее на узнавание. Это вселяло надежду.
– Вот оно как. – Груббер захлопнул крышку, возвращая в комнату мрак. – Не думал, что снова увижу это. Где ты это нашел?
– Значит, ты знаешь, что это? – оживился Терем.
– Не совсем. Где нашли?
– В Хмуром доле, у Земляного грота. Радиоактивный кристалл, вроде расколотый, превратился в эту жижу. Она, похоже, безвредная и постепенно теряет свойства.
– И масса уменьшается. На донышке останется пара капель обыкновенной воды, лишенной любых особых свойств.
– Но от контейнера все равно лучше избавиться.
– Ты, Хмырь, как всегда образец здравомыслия.
– Так что это все-таки такое?
– Без понятия. Знаю только, что оно через какое-то время полностью теряет свои свойства. Да, я тоже видел кристалл, и он таял как лед, и талое желе тоже испускало этот странный свет. И фонил только камень, а светилась только густая вода. Тебя, Хмырь, кто-то навел на него?
– Косвенно: я искал в Хмуром доле нечто странное, сам не зная, что именно. Нашел это. Вполне вероятно, что оно как-то связано со всей этой кутерьмой, что держит в страхе всю Зону. И тут вспомнил, что один мой хороший знакомый как-то мельком упоминал о чем-то подобном.
– Вот оно что… Кто решил, что ты должен всех спасти?
– Ты же знаешь, что я не люблю подобной высокопарности…
– Так кто?
– Бледный.
– За какую цену? Или он вспомнил тебе старый должок?
– Нет, это деловое предложение.
– И ты хочешь узнать, где я видел такую же штуку? Набирайся терпения, впрочем, не сильно: моя история не настолько длинна.
Гости обратились в слух.
– Дело было два с лишним года назад, когда я еще промышлял диггерством по всей Зоне, а в основном, по понятным причинам, поближе к центру. Основным нашим интересом были не редкие подземные артефакты или страшилища, которые не встречаются на поверхности, а документы из старых лабораторий да информация, оставшаяся от сгинувших военных разведгрупп, которые сунулись в подземелья примерно с той же целью. Деньги хорошие, но и риск высокий. Поэтому-то подзаработал я и решил, что пора завязывать. А кроме того, будем до конца откровенны, те, кому нужны эти документы, могли рассудить, что определенные сталкеры слишком много знают. А мне не хотелось сгинуть без вести во время отпуска в Лубне. Так вот, во время одной из последних вылазок, когда мы уже были на обратной дороге, с нами связался наш информатор и сообщил, что совсем недалеко от нас, в половине дневного перехода, зафиксировали сильные подземные толчки. А в том месте как раз, по нашим предположениям, должен был быть какой-то подземный комплекс, по которому не было никакой информации, так, слухи. И мы решили сделать крюк туда, проверить.
Рассказчик помолчал немного, а потом продолжил:
– И вправду, нашли мы подземный лаз и полезли туда. Впрочем, само пространство, которое мы обшарили, было невелико, было ясно, что это не весь комплекс, но вход закрывала удароустойчивая дверь с электронным замком. А у нас тогда не было с собой подходящего оборудования – в тайнике спрятали, чтобы до лагеря сравнительно налегке добираться. С дверью мы все оставили как есть и в одной из комнат решили исследовать глубокий пролом. Решил туда сам спуститься. Обвязался, спустился. На проверку он и не особо глубоким оказался. На дне сразу увидел тоннель, дернуло меня по нему пройти. Короткий был, но ветвился, хотя заблудиться там было невозможно. И тут я увидел этот самый свет. Впереди был пролом в какое-то подземное сооружение, дна буквально не видно, но что я сразу увидел, так это огромный обломок кристалла. Длины веревки уже не хватало, и поэтому я поступил, как и ты, Хмырь, зачерпнул немного этой жижи в контейнер для артефактов. Все, разумеется, обалдели, когда я им такое показал. Но лезть туда вниз не стали, решили вернуться. Оставили данные на карте, сняли характеристики электронного замка и убрались оттуда. А когда вернулись подготовленные по последнему слову с подобранным электронным ключом, то тут оказия вышла – произошел еще один обвал и разрушил все старые коридоры. Но это для нас, диггеров, не беда, до только, понимаешь, там свои ходы подземники прорыли и другая нечисть. Подумали мы, помялись, потом плюнули и решили счастья еще где поискать. Вещество, кстати, никто не изучил – когда наш человек с ним на Мутные воды к Платонову явился, то это уже просто вода была.
– Почему снова не пробовали? Взяли бы больше народа, тех же наемников. Газ в тоннели могли пустить, – недоумевал Хмырь.
– Можно. Да только делиться бы пришлось. А по правде говоря, – заметил рассказчик, – мы все страшно боялись. Ты меня знаешь, Хмырь. Меня не так-то просто напугать. Охотников лазить под землей не много сыщется. И мы все испытывали коллективный, подсознательный страх перед тем местом. Прямо массовая истерия или наваждение какое. Но это было так – мы смертельно боялись того, что могли там найти.
Груббер замолк на мгновение, а потом продолжил:
– Вот так и решили оставить тот комплекс. А потом, как ты знаешь, я вообще решил осесть.
– Груббер, а этот электронный ключ остался же у тебя? – поинтересовался Хмырь. – Ведь ты-то точно оставил бы его себе на всякий случай.
– Может, и остался где, – задумался Груббер, – положил его куда-нибудь…
– Груббер, помнишь, я оказал тебе услугу, и ты пообещал мне, что в ответ я могу попросить тебя о том же?
– Ключ нужен… Ты уверен, Хмырь, что действительно хочешь туда отправиться? – Груббер посмотрел на знакомца очень пристально.
– Да.
– Без проблем. К тому моменту как уйдешь – он будет у тебя. Но когда все закончится, сделай милость – расскажи, что на самом деле это было и чем все закончилось.
– По рукам.
– Ну, вот и славно: с делом покончили, можно, как положено, и гостей встретить…
Терем не сомневался: хозяин дома верит, что они идут на верную смерть. При этом во время застолья об этом не было сказано ни слова. Хозяин больше молчал, а Хмырь вкратце пересказывал последние события в Зоне.
– А это твой протеже или просто временный напарник? – спрашивал он у Хмыря.
– Ну как, сначала уму-разуму у меня набирался, а скоро, глядишь, опытным сталкером станет – не будет крохами перебиваться, как люд с Рубежа, – кивнул Хмырь в южную сторону.
– Да ладно тебе – все оттуда начинали.
– Только мы, Груббер, на север лезли, а большинство, наверное, и до границы Ржавого поля не дошло. Могу поспорить – из тех, кто в Зону только прибыл, к концу первой недели ломанет на Большую землю больше двух третьих.
– По-моему, нам это только на руку. Но ты прав: сейчас в самом пекле орудуют в большинстве своем сталкеры, которые пришли сюда два-три года назад, новых лиц маловато. Разве что среди «Левого пути», набралось, понимаешь, анархистов… – Груббер замолк, а потом обратился к Терему: – А ты, признайся, не ожидал такого места на Рубеже найти?
– Нет, конечно.
– Да и никто не ожидает. Ты ж понимаешь, Терем, что этого места не существует, и ты тут никогда не был. И, предугадывая твой вопрос, отвечу: сама Зона позволила нам жить здесь, поселиться на этом отшибе. Просто я и те, кто решил поселиться здесь со мной, поняли, что единственное верное решение – это принять существование Зоны и сосуществовать с ней в той причудливой гармонии, которую она сама предлагает. В то время как большинство хочет ее уничтожить, как «Фаланга», например.
– Тебе с такими суждениями только в «Левый путь»…
– Нет, Терем, «зеленые» хотят Зону открыть для всех и изучить с той же целью – чтобы остановить, только метод они предлагают более тонкий. А бороться или останавливать ее не надо, ее можно только принять без условностей. Без попыток понять ее мотивы, точно так же как и не искать смысла в жизни…
– Терем, что бы ты ни увидел или подумал – держи при себе, наши жизни будут висеть на волоске.
Слова свидетельствовали, что они уже близко.
Хмырь явно торопился и при этом осторожничал сверх меры. Он регулярно проверял сообщения о движении стай мутантов и угрозе внепланового выброса. Терема так и подмывало спросить: если мы идем на смерть, то какая разница, придет она здесь или в подземном схроне?
Безликий ужас, что держал Зону в страхе, о себе знать не давал. В сеть не поступало сообщений о гибели сталкерских лагерей, в миграции мутантов не наблюдалось признаков панического бегства, недельная смертность не превышала нормы. Или разыскиваемый феномен затаился, или перебрался в глубокую Зону. Или принял другие формы.
Путешествие окончилось в не слишком отдаленной, но дикой части Зоны. В глаза бросились многочисленные проломы, которые упоминал Груббер. По одному из них, видимо, он и проник в комплекс. Ничто не свидетельствовало, что под твердью земной укрыт секретный объект. Ни надземного уровня, ни следов дороги – вход можно искать и подле Мутных вод, и за Лихолесьем.
Перспектива спускаться под землю не вызывала теплых чувств, тем более что Хмырь решил не прибегать к услугам профессионального диггера. Оставалось надеяться, что он знает, что делает.
По пути Терем размышлял: не знает ли Хмырь больше, чем показывает? Но каждый раз отвечал отрицательно: была лишь тонкая нить, и не имевший других зацепок Хмырь отчаянно держался ее.
– Ну, Терем, принимаемся за поиски.
– Что ищем?
– Норы подземников.
Беглый осмотр выявил сразу несколько. Очевидно, под холмами поселилось такое множество подземников, что они могли не скрывать входов в жилища. Вновь пришло на ум, что это чистое безумие.
– Готов?
– Да. – Оставалось удивиться, как эти слова дались легко.
Поправив прибор ночного видения, Хмырь нырнул в лаз, достаточный для человека с рюкзаком и винтовкой за плечом. Оставалось догадываться, зачем жителям глубин столь просторные хоромы; хотя они могли освоить пристанища более крупных тварей – о них молодой сталкер предпочитал не думать.
Спуск сперва шел ровно, а пронизанные кореньями земляные тоннели казались надежными. Терем вдруг подумал, что совершенно не представляет, где они. Перспектива после многочасовых блужданий вылезти на поверхность рядом с проломом, через который они вошли, казалась из всех возможных самой безобидной. ПДА извещал владельца о невозможности установить местонахождение.
Спуск закончился, и лаз начал обильно ветвиться. Хмырь не сбавлял шага. Со стороны казалось, словно путь выбирается наугад, в надежде, что все дороги ведут в один конец.
Чутье, похоже, Хмыря не подводило. Стены стали казаться необычайно тонкими, а пространство вокруг наполнилось нестройной симфонией шорохов и клацаний. На одном из перекрестков Терем мог уверенно сказать, что за каменной преградой протекает подземный источник, да и коридор выглядел так, словно его вымыли подземные воды.
Коридор уводил в сторону, шум потока сменился басовитым механическим гулом.
– Неужели все? – пробормотал Терем.
Но тоннель вдруг резко взмыл, и они оказались на краю большой естественной пещеры. Стоило оказаться под темными высокими сводами, чувство страха достигло пика. Если бы не кромешный мрак, то мир всенепременно бы покачнулся. Терем ощутил, как подкашиваются ноги, а к горлу подступает тошнота.
– Только не сейчас, – обернулся Хмырь.
Терем сбросил рюкзак и, тяжело дыша, прислонился к сырому камню.
– Ну же, приходи в себя, – подошел Хмырь. – Вдох и выдох. Считай до четырех. Ну же, соберись. Давай.
Звучало просто, но не помогало. Он не мог побороть ужас, который навевал замкнутый подземный мир. Хмырь терпеливо ждал, скрестив на груди руки; бывалый сталкер давал молодому спутнику время освоиться. Но сколь тот ни старался – ничего не выходило.
Чувство страха вдруг разбавилось привкусом опасности.
Глаза, уже успевшие освоиться, заметили за спиной Хмыря движение. Поколебавшись меньше мгновения, Терем бросился вперед, одновременно включая погашенный из экономии фонарь. Хмырь, мгновенно осознав, что происходит, со всей прытью отскочил.
За вспышкой света раздался приглушенный крик и низкий грохот. Невысокая коренастая фигура, отчаянно вопя, прикрывала глаза, обожженные искусственным светом. Терем пистолет только нашарил, когда Хмырь открыл огонь. Существо в лохмотьях скосил свинцовый шквал. Подойдя к бьющемуся телу, сталкер для верности дослал несколько пуль.
– Ты в порядке?
– Почти.
Вспышка опасности развеяла страх. Тот, конечно, не исчез, но скрылся на периферии сознания. Терем забросил за спину ранец:
– Пошли, что ли.
– Пошли, кто знает, сколько их поблизости.
Терем бросил взгляд на подземника: кряжистая гуманоидная фигура в грязных окровавленных тряпках. Рядом, почти надгробие, прикорнула каменная глыба – свидетельство, какими грузами могут манипулировать карлики посредством телекинеза.
Перед Теремом вновь развернулись тоннели, настолько однообразные, что не оседали в памяти. Вернулся страх замкнутых пространств, отступивший после стычки. Пугали уже не запутанные ходы, а неизвестность.
Хмырь же если и испытывал подспудный страх, то умело скрывал это даже от себя.
Выбранный тоннель окончился проломом в полу. Посветив, Терем увидел идущий на три метра ниже вполне привычного вида коридор. Что они могут повстречать в забытом комплексе, он старался не думать.
– Не спеши радоваться, – выступил Хмырь в роли гласа рассудка, – я себе представляю, сколько там подземников гнезда свили. Будь наготове, но не стреляй, пока они нас сами не обнаружили. И выключи фонарь – там достаточно света.
Хмырь бесшумно сиганул вниз, и Терем, выключив фонарь, последовал за ним.
Света внизу действительно хватало. Немногочисленные уцелевшие лампы источали блеклый мерцающий свет, но после тьмы наверху он не казался пугающим. В тишине потрескивало электричество.
С одной стороны коридора был завал, другой конец завершался лестницей – выбора не предполагалось.
Спуск вывел в огромный колонный зал, откуда вывезли все ценное, так что о назначении оставалось догадываться. Теперь же тут свили гнезда карлики.
Из-за густого мрака и размеров помещения Терем понял далеко не сразу, чем являются многочисленные угловатые пятна. Лишь приблизившись, он узнал в угловатых фигурах примитивные лачуги, сооруженные из ящиков, арматуры и камней. Перекрикиваясь гортанными стрекочущими голосами, подземники занимались рутинными делами: несколько карликов совместными телепатическими усилиями сооружали из массивных обломков еще одно жилище, другие свежевали человечину. И, конечно же, бродили по краям стойбища, вглядываясь в полумрак, часовые.
– Прям утопия какая-то, – присвистнул Хмырь, – только не шуми.
Вернувшись на лестницу, он некоторое время с пролета наблюдал за устройством лагеря и маршрутами дозорных, пытаясь увидеть в передвижениях некую закономерность. Нашел или нет, осталось вопросом открытым, но Хмырь сорвался с места и поманил за собой.
Против ожиданий, Хмырь двинулся не по краю, а через стойбище. Вариант рискованный, но вполне логичный – к темным углам обитатели подземелья будут и присматриваться дотошней.
Хмырь крался мимо жилищ, обходя скопления поселенцев и открытые участки.
По сознанию молотом ударил страх, когда они сделали вынужденную остановку, схоронившись за нагромождениями разного хлама. Подземник-часовой остановился рядом и недоверчиво осмотрелся, словно почуял чужаков. Терем покосился на старшего товарища – тот замер, прислонившись к стене.
Сам Терем думал о количестве домов в поселении: сколько обитателей попалось на глаза и сколько еще скрывалось во мраке. По приблизительным подсчетам карликов здесь обитало больше полусотни. Подземное царство оказалось куда многочисленней, нежели думали иные скептики. И такое поселение могло быть не единственным. Не хотелось думать, что случится, если однажды они массово вылезут на поверхность.
Подземник-часовой протопал так близко, что сталкер чуть не охнул, но вовремя сдержался. Стоило только карлику отвернуться, как Хмырь тут же юркнул в просвет между досками.
Внимание Терема привлекла деталь, которую, впрочем, спешка не позволила рассмотреть. Затем он об этом совершенно забыл и вспомнил лишь много позже, что так удивило. Группа карликов, стоя на возвышении, воздавала подношения намалеванному на доске лику с нимбом.
У хижины на окраине повторилась нервозная пауза – еще один страж почуял неладное. Видя, что он уходить не собирается и выжидает, Хмырь швырнул в сторону попавшийся под ноги камень. Проскочив мимо отвлекшегося часового, сталкеры оказалась в относительной безопасности за пределами стойбища.
Темный коридор с множеством ответвлений после поселка подземников казался почти уютным.
– Давай-ка передохнем, – предложил Хмырь укрыться в ближайшей комнате, – что-то мне не по себе от этой деревеньки стало.
Терем мгновенно согласился. Отдыхали они в полном молчании. Фонари из безопасности и бережливости по-прежнему оставляли выключенными. Время от времени доносился гомон со стороны стойбища. Терем старался раньше времени не гадать об обратном пути: по его мнению, им просто повезло.
– Куда дальше двинем? А, Терем?
– А как же выбранные ранее пути? Ты вроде бы не колебался.
– До этого шел на инстинкт, а теперь ему нужно отдохнуть.
– Странная логика, ну да ладно.
– Так какое мнение? Не насчет логики.
– Наверное, стоит держаться центрального коридора. Если здесь было что-то важное – то под него явно выбрали помещение больше этих комнатушек. Не знаю точно, что же мы все-таки тут ищем – мы ведь цепляемся за любые намеки на тот кристалл, который решили считать связанным с заварухой. И все со слов Груббера, что хронологически начиналось здесь…
– Ладно, понял тебя. Еще десять минут отдыха и продолжаем.
Перед тем как двинуться дальше, Хмырь поставил мелом метку – решение, контрастирующее с хаотичными блужданиями наверху.
Коридор тянулся недолго и вскоре разбился на два. Хмырь сперва двинулся нижним, но через минуту предпочел вернуться и пойти другим. Порой в стенах встречались обширные проломы, ведущие или в другие помещения, или в земляные ходы. Терем слабо разбирался в быте обитателей подземелий, но проломы на их работу не походили – подземный мир населяли и другие твари. Удивляло отсутствие аномалий. Хотя, возможно, тут не было привычных, набивших оскомину, а здешние не фиксировались приборами и органами чувств.
Еще один короткий спуск окончился просторным залом, где внимание сразу привлекала массивная дверь на половину стены. Даже зрительно ощущаемая прочность намекала, что за ней скрыто нечто важное. Рядом с вратами приютилась дверь поменьше, украшенная панелью доступа.
Терем забормотал молитвы всем богам сразу, чтобы техника работала. Провидение словно знало, что двое странников явятся сюда – панель доступа оказалась целой.
Карта доступа проехалась по щели на железной коробке. Панель заскрежетала, заражая этим звуком и дверь. Засверкали наполовину ослепшие лампы. Терем беспокойно оглянулся – звук был громким в той степени, чтобы заинтересовать подземников или что похуже.
С утробным скрежетом дверь распахнулась до середины, а затем застряла. Хмырь поспешил протиснуться, Терем не отставал. Свободно он вздохнул, лишь когда дверь вновь захлопнулась.
Нижняя часть комплекса площадь занимала небольшую, но здесь у законспирированного объекта было сердце. От большого проходного помещения отходило несколько меньших.
– Отдохнем, – внезапно предложил Хмырь, – похоже, мы тут надолго застрянем.
Сидя на трещащем стуле и шаря фонариком, Терем сразу заметил, что этот участок подобно другим уровням не бросили в спешке. Вертелась смутная догадка, что данный плацдарм науки исправно работал, пока остальной комплекс отдали на растерзание времени и тлену. Уцелела мебель и аппаратура, бумага возвышалась ровными кипами. Если бы не пыль, могло показаться, что персонал собирался вот-вот вернуться на места.
– Ну, начнем нашу экскурсию, – проговорил Хмырь. – Осмотрим для начала в общем, деталями займемся позже.
Два помещения вмещали богато обставленные лаборатории. Оборудование советского производства ржавело по соседству с продуктами западных стран. Среди производителей значились США, Германия и Япония. Набор аппаратуры не наводил на мысли о характере здешних изысканий.
Следующая комната скрывала десяток пустых резервуаров. На лабораторном столе обнаружилась емкость с некой зеленоватой жижей. До поры до времени Хмырь убрал емкость в рюкзак.
Последнее помещение служило архивом, к большому облегчению незашифрованным. Обширность данных не оставляла надежды на полный охват. Первооткрыватели сговорились начинать с разных концов: Хмырь взялся за стеллажи с последними датами, Терему досталось самое начало.
Бумаги свидетельствовали о начальных этапах работы. Автор с ничего не говорящим именем выражал сомнения в осуществимости задуманного, при этом цели работы не называя. Но было понятно – комплекс действовал еще после Катастрофы на КАЭС.
Другие отчеты содержали поток абсолютно пустых для сталкера терминов и описания трудностей при проведении опытов, оказавшихся для Терема тайной за семью печатями. Он с тоской взглянул на ломящиеся от макулатуры стеллажи. Папка, наугад вытянутая из середины, оказалась лабораторным журналом, состоящим из таблиц. Терем в отчаянии охватил взором фронт работ. Не могут же все эти полки быть забитыми абстрактными рассуждениями!
– Ни черта ж себе! – отвлекло восклицание Хмыря.
– В чем дело?
Хмырь ухмыльнулся самой нехорошей улыбкой и указал на раскрытую папку.
– Что там? Не томи душу, рассказывай, – настаивал Терем, при этом понимая, что некоторые вещи лучше не знать.
– Они здесь занимались генной инженерией, – перешел Хмырь к сути, – проект «Единство». Тут, похоже, собрали ученых со всего бывшего совка и зарубежья на создание существа абсолютно нового типа. И разумеется, заказчиком был некий военно-промышленный комплекс, у которого хватало средств на разворачивание исследований и их поддержание на плаву. Такое себе могут позволить правительства нескольких стран, Америка и Россия, например, или какая-нибудь транснациональная корпорация, выполняющая заказ одного из министерств обороны… Или нечто имеющее деньги и власть, прячущееся в тени…
Терем скорчил недовольную мину: в отличие от ментора, он в мировые заговоры верить отказывался.
– Так что именно они тут делали?
– Не совсем они – основную работу выполняла сама Зона, – глаголил Хмырь.
– В смысле?
– В смысле они наблюдали, как Зона изменяет ДНК изначальных видов. Огры, орясины, подземники, упыри – вспомни, что там плел Платонов, в обычной природе такие изменения генокода заняли бы тысячи лет даже под добротными дозами радиации. А Зона сделала это за считаные годы. Яйцеголовые наблюдали и пытались это повторить в лабораторных условиях. Но ничего не выходило, и тогда кому-то из них пришла интересная идея – дать Зоне работать самостоятельно, а самим лишь направлять процесс. И это сработало. Вот тогда работа закипела…
Хмырь перелистнул несколько страниц, как нетерпеливый читатель, которому хочется узнать концовку раньше, чем того желает автор.
– У меня не поворачивается язык как-нибудь окрестить созданное существо, сами труженики проекта наименовали его «Симбионтом».
– Что-то бактериологическое?
– Нет, белохалатные решили на мелочи не размениваться. Это существо… Некоторые его части размером с человека, а некоторые, судя по описаниям…
– Что ты имеешь в виду?
– Оно состоит из нескольких существ…
– Типа коллективный разум? Как у общественных насекомых? То есть одним приказом контролируется сразу вся стая?
– Нет-нет-нет – все намного интересней и пугающе, – прервал Хмырь, – все эти существа не объединены общим разумом: они сами – одно целое. Как органы одного организма, причем каждое существо, как орган, имеет свои определенные функции.
– Еще раз, – захотел услышать положение дел Терем, отвлекая Хмыря от дальнейшего штудирования фолианта.
– Единое создание – симбионт, состоящий из нескольких существ-органов, – проговорил тот скороговоркой чуть раздраженно, – по третьему разу не надо? Какая-то эмпатическая связь или что-то такое, черт в этом ногу сломит.
– А как он связан со всеми этими происшествиями? Это ведь его работа?
– Именно. Симбионт сам по себе, управлять им никто не может, выбрался из заброшенного комплекса. Судя по тому, что я прочел, – их выращивали в тех кристаллах, что видели мы и Груббер. Непонятно только, что заставило ученых свернуть исследования и бросить существо здесь. Но оно очнулось и смогло выбраться. А его дальнейшая активность тут примерно описана: ему нужны новые органы, а следовательно, и биоматерия на создание органов. Вот так, Терем, и объясняется нападение на лагеря, сталкеров-одиночек и других существ…
– Значит, тогда в Хмуром доле…
– Именно, Терем: скорлупки яйца, из которого вылупилось чудовище. – Губы Хмыря вновь тронула нехорошая ухмылка. – Кто знает, может, мы самую малость разминулись…
– Что им, то есть этой твари вообще надобно?
– Для начала – полностью воссоздать себя. А потом – кто знает? Создатели и сами, судя по записям, не до конца понимали, что же у них в итоге получится.
– А уничтожить можно? – спросил молодой сталкер с надеждой.
– Если они не ошиблись – то да. Они состряпали особый токсин, специально на случай, если что-то пойдет не по плану. Это та жижа, что сейчас в моем рюкзаке.
– Что делать будем?
– Для начала надо выбраться, – Хмырь всегда отличался практичностью, – а потом посмотрим. В одном я уверен точно – во всех таких местах есть система самоликвидации. Это не должно стать достоянием мира.
– А выбраться как?
– Мне на глаза попалась схема, пока я тут рыскал, – есть прямой аварийный выход на поверхность, прямо отсюда. Ты что, не заметил, насколько здесь свежий воздух? Тут уцелевшая система вентиляции.
– Ладно, но все-таки, что с симбионтом будем делать?
– Здесь говорится о второй лаборатории. И судя по записям, там есть еще одно существо. Нужно пробраться туда, заразить его штаммом, а потом выпустить на свободу, чтобы две половинки объединились. Так, по крайней мере, это выглядит с точки зрения создателей. Звучит несложно, правда?
Давно заброшенный завод. Его очертания в утреннем тумане выглядели особенно мрачно и настораживающе. Только здесь, на обширной равнине, окаймленной едва заметными пригорками и оврагами, Хмырь объявил краткий отдых. В вопросах безопасности он в кои-то веки положился на удачу.
Едва бросив рюкзак и присев, Терем моментально заснул. Хмырь лишь устало и задумчиво облокотился на ношу. Отдыхом перед финальной сценой поспешила воспользоваться и семерка бойцов «Фаланги».
Терема до крайности не устраивала перспектива вновь спускаться под землю. На его взгляд, они все сделали и пора вступать в игру людям Бледного. И дело было не только в недавнем знакомстве с подземным миром. Он не представлял, зачем Хмырь решил присоединиться к отряду «фалангистов».
Последние дни прошли в едином марш-броске. Этой ночью сталкеры встретились с отрядом. Бледный отправил лучшие ресурсы, но против бойцов сыграло количество. Лазутчики «Силуэта» быстро их обнаружили и устроили соответствующий прием. Впрочем, нужно отдать подчиненным Бледного должное – они смогли уйти, но двое из девяти остались рядом с телами сектантов.
Стоило выбросить из головы все лишнее: «Силуэт», выбросы, барыш, грядущий визит в Лубню… Есть только они и заброшенный завод, где притаился симбионт.
С такими мыслями он растолкал Терема, который, к значительному удивлению, моментально проснулся и собрался. Еще раз оглядев местность и проверив ключ-карту, Хмырь пошел к зданию, проступающему сквозь саван тумана.
По пути Хмырь удивился обилию и разнообразию аномалий. Пришлось перевести детектор в спящий режим – контуры аномалий проступали настолько четко, что просматривались невооруженным взглядом.
И было разлитое в воздухе чувство скрытой опасности.
– Мы явно по адресу, – прошептал Хмырь, перемахивая через символическую преграду.
За забором простиралось асфальтированное поле, где возвышались два длинных цеха и несколько зданий поменьше. Хмырь повел отряд меж грудами металлолома и аномалиями навстречу нехорошему предчувствию.
У Терема волна ужаса подкатывала к отметке, за которой начиналась паника. А Хмырь тем временем недоумевал: как фанатики-«сычи» это терпят? Не возникало сомнений, что с притаившейся сущностью договориться невозможно. Не заметить нельзя – «сычи» так дорожат каждым клочком зараженной земли, словно она на вес золота, и владения регулярно прочесывают. Оставалось последнее объяснение: чувствуя, что такого соседа не попросишь, «Силуэт» старается держаться подальше. Вероятно, именно поэтому они оставили незваных гостей в покое – те сами шли в лапы смерти.
Хмырь не сомневался, что здесь затаилось несколько симбионтов: тварь однозначно чувствовала, что поблизости заточена еще одна часть, и искала способ объединиться. Именно сейчас предстояло задуматься, что они совершенно не знают, чего от многоликой твари ожидать. По разумению старшего в группе, достаточно понимать одно – любая встреча с любой из частей существа летальна.
Ржавые створки врат были широко распахнуты, но внутри ожидала темнота. Хмырь прислонился к стене и выглянул в темный предел. Сквозь прибор ночного видения проступали очертания просторного цеха, но обзору мешали горы мусора, контейнеры и колонны.
Хмырь прислушался к начинающейся совсем рядом тьме. Чувство опасности было по-прежнему взвинчено до предела, но здесь, совсем близко, таящийся в темноте ужас уже не казался всесильным. Хотя он не видел его и даже не представлял, но знал, что у симбионта тоже есть слабости.
Найденный в заброшенной лаборатории документ не раскрывал всех способностей симбионта, но сталкер не сомневался, что светила науки не поскупились на всевозможные хитрости, позволившие бы их детищу выжить. Вероятно, кроме зрения и слуха, некоторые твари снабжены и тем, что называется предчувствием.
Хмырь прекратил мысленный спуск в царство загадок. Все намного проще: не важна природа создания, его просто нужно уничтожить.
Неожиданно даже для себя, почти против воли, Хмырь вдруг пересек обозначенную вратами границу и вступил во владения сырого мрака.
Сознанием полностью завладел ритмичный монотонный звук, словно пульсировал сам мрак.
Нагромождения ржавых контейнеров хоть и давали неплохое укрытие, лишали возможности узреть с безопасной дистанции источник звука. Хмырь решил подобраться поближе.
Капающая вода и усилившийся стук заставили посмотреть наверх. Картинка сквозь прибор ночного видения оказалась нечеткой, он снял его и потратил несколько драгоценных мгновений, чтобы глаза привыкли к мраку.
Он увидел в десятке метров над полом то, что сразу захотелось окрестить осиным гнездом. Оно и впрямь походило на осиное гнездо, до пяти метров в диаметре, подвешенное на нескольких колоннах. И оно жило, пульсировало, издавая гулкий, эхом катящийся, ритмичный стук. Вздрагивания фрагментов шара плоти передавались на щупальца, которыми он крепился.
Взгляд уловил на фоне пульсирующей массы дрожание воздуха. Приблизившись, разведчик убедился, что вокруг сердца-улья кружится рой мелких насекомых.
«Вполне вероятно – тоже часть симбионта», – подумалось ему.
Хмырь отвел взгляд от живой массы наверху и убрался на приличное расстояние – лучше считать, что его могут обнаружить. Само сердце-улей угрозой не казалось, не хотелось встречаться с его отпрысками.
Погодя мгновение-другое, он побрел дальше, в сторону обозначившейся впереди лестницы. Еще один взгляд на сердце-улей, и одна деталь заставила вновь опасно приблизиться. Тут Хмырь убедился, что темнота не разыгрывает: в скользких мясистых складках просматривались фрагменты тел людей и мутантов.
Сталкер проследил взглядом длинную ленту корня-отростка: тот несколькими кольцами обвивал колонну и исчезал в проломе в полу.
Хмырь тронулся к уже намеченной лестнице, ведущей на подземный уровень. На полпути возникло идущее оттуда яркое сияние, источник которого сомнений не вызывал. А стоило ступить на верхний пролет, как свет стал ослепительным.
Начинавшийся у подножия лестницы зал размерами не уступал надземному уровню. Яркий свет не давал ускользнуть ни одной детали. Сквозь многочисленные пробоины в потолке спускались осклизлые щупальца-корневища. Присосками они крепились к уже знакомым кристаллическим глыбам. Какие-то растаяли, и жижа испускала необычный свет. Другие не имели видимых изъянов – содержимое еще не созрело. Кристаллы были всех форм и размеров – содержимое также разнилось. Некоторые составные части принадлежали людям, некоторые – мутантам, большинство же породила фантазия репродуктивного центра симбионта.
Существа не только росли в кристаллах: внизу кишела жизнь – многочисленные части одного целого выполняли ниспосланные мозговым центром приказы. Спрятавшись за сплошными перилами, сталкер пробовал их сосчитать. Более тридцати кристаллов, активные особи, ввиду пребывания в вечном движении, счету не поддавались.
Внимание привлекли массивные ворота, почти идентичные тем, на которые запиралась подземная лаборатория с архивом. Значит, оставшаяся часть симбионта держалась здесь. Видимо, сердце-улей не могло воспроизвести все самостоятельно, если симбионту требовалось добраться до заточенной здесь части. О результатах приступа свидетельствовали покрывавшие ворота вмятины. Но существо оказалось мудрее – несколько стеблей пробило каменную кладку и проникло внутрь. Похоже, симбионт все же объединился.
Его путь тоже лежал за ворота. Но тихое проникновение полностью исключали свет кристаллической жижи и прорва мелких тварей-органов. На миг-другой захотелось вернуться к сердцу-улью и бросить парочку гранат, но эффективность вызывала сомнения. Оставался только токсин, специально созданный на случай, если ситуация выйдет из-под контроля.
На выходе встретили молчанием и напряженными взглядами.
– Не удастся напрямик, – Хмырь подтвердил догадки.
– Какой план? – поинтересовался один из «фалангистов».
– Отвлекающий маневр если только… Только мы ведь не знаем, как, собственно, они отреагируют…
– И в живых еще надо остаться, – добавил Терем.
– А что, отвлекающий взрыв, что ли, устроить? – предложил солдат «Фаланги». – Можно в самом цеху, вот только где?
– А потом… если там много тварей, то они все ломанут наружу, и мы провалены…
– А есть какой-нибудь тайный ход? Если судить по первому комплексу, то он непременно должен быть!
– Терем, конечно, обязан быть. Но ты вспомни, как мы выбрались из той дыры – со стороны мы бы этот выход никогда не увидели. Искать бессмысленно.
– Так что теперь делать? – В голосе Терема появились опасные нотки.
– Не поддаваться панике, вот что, – урезонил Хмырь, лихорадочно перебирая весь накопленный боевой опыт.
Воцарилось сосредоточенное молчание. Терем мечтал, чтобы оно продлилось дольше.
– Рискованное дело, но я вижу только один способ. Вы заложите заряды и уберетесь. А я в суматохе проскочу вниз и проникну за ворота, – наконец озвучил Хмырь.
– Хмырь, ты уверен?
– Ни в чем я не уверен! Но прямой бой с симбионтом – это самоубийство.
– Ладно, ты проникнешь, заразишь эту тварь… А дальше что? – спросил кто-то из «Фаланги».
– Будь что будет. Вы главное уберитесь подальше. А выживу или нет – другой вопрос.
Терем переводил взгляд с одного на другого.
– Хотя ты прав, Хмырь, – внезапно боец согласился. – Других вариантов не вижу.
– Хмырь, ты оттуда не вернешься! – запротестовал Терем.
– Потише, не хочу поднимать бардак раньше времени, – буквально отмахнулся тот. – Других вариантов нет. А шанс умереть появился с того момента, как я пришел в Зону.
Терем в отчаянии всмотрелся присланным на подмогу бойцам в лица, но не увидел во взглядах сомнения. Это действовало так угнетающе, что он не находил более сил отговаривать Хмыря от самоубийства.
Вожак отряда и Хмырь обменялись глубокомысленными взглядами. Слов не последовало.
– Дай мне пять минут, – оборонил Хмырь, перед тем как исчезнуть во тьме за ржавыми воротами.
Подавив в голове тиканье идущих в обратную сторону часов, диверсант, взирая на мир в зеленых тонах, отчаянно искал подходящее убежище. Пробираясь по рукотворным лабиринтам, он не мог не бросить еще один взгляд на сердце-улей, которое мерно выстукивало ритм в облаке насекомых. О судьбе отряда он запретил себе думать.
Несколько развязок из ржавых контейнеров, и он нашел подходящее убежище. Несколько ближе, чем хотелось бы, к сердцу-улью, но в остальном удачно.
О наступлении последнего акта возвестили многочисленные и гулкие под высокими сводами взрывы. Улей приходил в движение – быстро нарастал невообразимый шум.
Сталкер представил, как торопится наверх лавина плоти, ведомая приказом уничтожить дерзнувших потревожить покой. Все потонуло в топоте многочисленных конечностей. Когда шум симбионтов снизился, Хмырь покинул убежище. Стало просторнее – поток существ-органов преграды просто смел. Пол покрывала слизь, на которой отчетливо проступали отпечатки – звериные лапы, копыта, босые человеческие стопы… Самих созданий Хмырь не видел – лишь сердце-улей возвышалось в одиночестве.
Оказавшись внизу, Хмырь не стал тратить время на разглядывание существ в кристаллах. Перед глазами стояли массивные врата. Уже на лестнице Хмырь сжимал заветный электронный ключ.
Судьба вновь благоволила: панель для контроля двери и здесь уцелела. Пластиковая карточка скользнула в щель, и коробка слабо загудела. Створки врат медленно, словно нехотя, тронулись. Отчаянно взвинченный Хмырь, вскинув оружие, наблюдал за лестницей. О том, что Терем и люди Бледного скорее всего мертвы, он старался не думать.
Ворота отворились еще немного, и сталкер поспешил внутрь.
Лаборатория напоминала предшественницу даже по убранству. Луч фонаря заскользил по сторонам и вырывал из мрака детали.
Центральное место занимал крупный резервуар, содержащий пару свисающих с потолка щупалец и плавающее в позе эмбриона существо. Хмырь, насмотревшись на порождения симбионта, думал по наивности, что уже познал все причуды Зоны. Но неподвижное создание вызвало лающий смех. Если под страхом смертной казни заставили бы описать существо, то он предложил бы представить нечто среднее между крабом и бабочкой.
В противоположном от врат конце зала располагался небольшой застекленный балкон. Взгляд поднявшегося туда Хмыря скользнул по изобилию аппаратуры, а потом остановился на разъеме. На вид тот подходил под емкость с ядом, который Хмырь хранил так добросовестно.
Хмырь обернулся: ворота уже распахнулись, и в святую святых лился таинственный свет. Тварь в резервуаре по-прежнему казалась неживой. Больше не отвлекаясь на внешний мир, сталкер пристроил колбу к пазам, которые ее моментально плотно обхватили. Ближайшая аппаратная панель заморгала лампами, по запыленной глади монитора символы начали бег.
Экран окрасился зеленым, а натужное гудение прекратилось – явные признаки, что машина препарат распознала.
Слабые познания в английском не помешали найти на панели управления необходимую команду – около нее был изображен символ опасности. Прохладной поверхности дисплея нетерпеливо коснулся палец в обрезанной перчатке. Подумав, компьютер уточнил: действительно ли пользователь желает ввести в камеру с образцом токсин?
Сомнения отсутствовали.
По мере того как холода крепли, с каждым вечером людей вокруг костра становилось больше. Соответственно рос и сам источник тепла.
По вечерам у него лился неспешный разговор, непременно с весельем и гуляющей по кругу флягой. Кто-то делился планами на грядущий хабар, как только тот станет деньгами, кто-то вспоминал родных, которые ждут дома и, к счастью, знают о Зоне только из новостей. Кто-то другой ворчал о новых расценках у Михалыча.
Хотя разговоры так или иначе вращались вокруг Зоны, все обходили молчанием притаившуюся в близко подступающем мраке смерть, какое бы из многочисленных обличий она ни приняла. Тем более что она сама напоминала о себе: то далеким заунывным собачьим лаем, то трещащим на окраине деревни аномальным полем.
Нож понял, что присутствующие чувствуют то же, что и он: желание забыть о нависшей тени смерти хотя бы на несколько часов. И когда опасность так близко, теплынь костра, водка и дребезжащая под ухом гитарная струна размаривают особенно. Наверное, это объединяло присутствующих даже больше, чем интересы и вылазки. Хотел забыть угрозу и незнамо сколько тут пребывавший Кузьма, и пришедший на Рубеж неделю назад Шульц.
Нож отхлебнул из протянутой Бойким фляги и передал дальше. Явно паленая водка застыла поперек горла огненным комом, Нож не поморщился и закусил словно нехотя.
Приятное тепло усилилось, и так темный мир стал еще менее отчетливым. Нож подумал вдруг, что, возможно, скоро и он встретит костлявую. И кто-то другой будет пить горькую на этом месте у костра. Сейчас это воспринималось философски – будь что будет, уходят все.
Хмурый дол, несмотря на череду неприятных обстоятельств, почему-то придал уверенности и желания идти в Зону дальше. Нож обдумывал, где наскрести средств и куда именно податься. Он потрогал бинты – рука отозвалась тупой болью на самой границе чувств. К удивлению, сперва вызывавшая недобрые предчувствия рана на ноге оказалась вообще пустяковой. «Накрутил ты себя, парень», – покачал головой лекарь на родном лагере.
Нож перевел взгляд на Терема: вид тот имел неважный, ни ночь, ни выпитое не могли этого скрыть. Он не проронил за вечер ни слова, но не пропустил ни одного оборота фляги.
Заунывный мотив погас с последним аккордом, и Кузьма поспешил сменить инструмент на фляжку.
– Вот здорово, – раздался голос из круга. – Как ты только время находишь практиковаться…
– Ну, вы ребята уже обвыкшиеся, не всегда ж за вами глаз нужен, – усмехнулся Кузьма. – Ну а ты что, Терем?
Сталкер посмотрел на спросившего, взгляд свидетельствовал, что мыслями он где-то далеко.
– Все-таки уходишь завтра? – продолжил старший на лагере, хотя ответ знал заранее.
– Да, ухожу, – повторил Терем в очередной раз. Чуть раздраженно и при этом безразлично.
Нож вспомнил его неожиданное появление. Если бы он сам не обнаружил разрушенный лагерь, а потом не побывал в Хмуром доле в момент цепочки тех мрачных событий, то рассказу старого знакомого точно бы не поверил. Создавалось впечатление, что Терем что-то недоговаривает, но даже с белыми пятнами история оставляла гнетущее впечатление.
Конечно, если верить рассказу и сообщениям в эфире, симбионт мертв, но думать все равно страшно, что подобные вещи происходили так близко, и какого масштаба событий невольным очевидцем он оказался.
Хмырь на связь не выходил и не появлялся, но Кузьма был уверен, что тот жив. Судьба солдат «Фаланги» оставалась неизвестной недолго – поползли слухи, что из отряда полковника Бледного пропала едва ли не дюжина бойцов.
Самого Терема, находящегося в беспамятстве, обнаружил патруль «Левого пути» возле Межи. Тот был невредим, но соображал слабо, и память поначалу отказывалась поднимать свежие воспоминания. Оставалось только удивляться, что Терем вообще остался в живых. Не менее интересно, как он в таком состоянии умудрился добраться сюда.
Пережитого хватило Терему с лихвой – завтра, с пересменкой военных, он должен был перебраться на Большую землю.
Нож подумал: не слишком ли заметную оставила Зона на Тереме отметину? Впрочем, возможно, ему поможет время. И так бывает: ты только собираешься дальше в Зону, а кто-то уже уходит.
– А все-таки, Терем, – проронил Кузьма помолчав, – я думаю, что ты вернешься.
– Думай как угодно.
– Все-таки вернешься, – чуть улыбнулись в ответ, – Хмырь смог посеять в тебе… Интерес к Зоне, если можно так сказать.
Терем хотел ответить что-то, но вместо этого решил не пропускать совершающую дебютный оборот новую флягу. Больше его одиночество никто не нарушал.
Разговор вокруг костра продолжался. Бойкий взялся мучить гитару тройкой аккордов, с другой стороны рассказывали анекдот о влиянии артефакта «Пыльца» на мужскую силу. Никто не брался за чистку оружия или проверку снаряжения – все как один оттягивали момент возвращения в действительность. Нож не завидовал сидящим сейчас на чердаке дозорным, лишенным этого мгновения.
Он еще раз взглянул на Терема украдкой, но вскоре мысли собрались вокруг собственных проблем. Терему уже ничего не грозит, а ему утром покидать лагерь. Значит, сперва к Клементу за детектором, потом на ближнее болото…