В военное училище Сергей Кислицын поступил легко и учился в нем охотно. А отчего бы не учиться, если Сергей сам, без чьей-либо подсказки выбрал себе такое поприще? Впрочем, некоторая проблема с выбором все же была: Сергей долго не мог определиться, в какое именно училище он будет поступать. Может, в артиллерийское? В пограничное? А может, ему стать танкистом или военным моряком? В конце концов, он сделал окончательный выбор – решил стать курсантом училища, в котором готовят офицеров внутренних войск. Почему именно такое решение принял Сергей – он и сам этого не знал. Просто понравилось. Да и надо же было принять какое-то окончательное решение.
В училище Сергея определили на факультет, где готовили оперуполномоченных для работы в исправительных учреждениях. И это ему также нравилось. По своему характеру Сергей был изворотливым, хитрым, отчасти даже коварным, к тому же обладал неплохими артистическими способностями. По его мнению, именно такими качествами и должен обладать тюремный или лагерный оперуполномоченный – кум. Именно так, «кум», называют в тюрьмах и лагерях оперуполномоченных. Причем называют все – и заключенные, и коллеги. Почему кум? Да кто ж его знает? Просто прижилось в местах лишения свободы это словечко, и все тут. Может, это оттого, что слово оперуполномоченный слишком длинное. А может, по какой-то другой причине. Да это, в общем, и не важно.
Преподаватели в училище – подполковники и полковники – также утверждали, что хитрость, изворотливость, артистизм, даже некоторое коварство – все это черты характера, которыми в обязательном порядке должен обладать настоящий кум. Потому что ему придется иметь дело с заключенными, а они все сплошь хитрецы и артисты, все изворотливы и коварны. И, образно выражаясь, бить их нужно их же оружием – то есть хитростью, коварством, артистизмом. Поэтому замечательно, если у курсанта все эти свойства присутствуют изначально. А если их нет, то все эти профессиональные качества придется в себе вырабатывать. Иначе какой же ты будешь кум? Обведет тебя вокруг пальца самый завалящий заключенный.
Словом, все у Сергея в училище было хорошо до тех пор, пока не настала пора распределения по будущим местам службы. Ни сам Сергей, ни его товарищи-курсанты не горели особым желанием попасть на службу в какие-нибудь отдаленные, суровые и холодные края. Конечно, служба в таких краях имела некоторые преимущества: тут тебе и повышенный оклад, и год службы, который засчитывался за полтора, а то и за два года. Но все же недостатков и неудобств было гораздо больше. Вечный холод. Нет уж, лучше как-нибудь извернуться и получить место где-нибудь получше, в каких-нибудь теплых и обжитых краях. А еще лучше – если уж не в столице, то хотя бы в каком-нибудь крупном областном центре. А почему бы и нет? Тюрьмы есть везде, не только в отдаленных северных краях, но и в тех местах, где теплое солнышко, люди, цивилизация и все блага, которые она дарует.
С такими-то мечтами и надеждами лейтенант Кислицын и предстал перед распределительной комиссией. И каково же было его разочарование, когда он услышал о месте своей будущей службы! Хабаровский край! Даль далекая, о которой Сергей и представления никакого не имел, так как за всю свою жизнь восточнее Волги никуда не ездил! А тут, можно сказать, Дальний Восток! Одно только это словосочетание пугало Сергея, не говоря уже о том, что ему предстояло в тех неведомых местах служить, да что там служить – ему предстояло там жить.
– Но… – робко пытался выразить протест Сергей.
– Вам что-то неясно, товарищ лейтенант? – спросил его незнакомый полковник, возглавлявший распределительную комиссию.
– Все ясно, – пробормотал Сергей. – Только я хотел служить где-нибудь поближе…
– Но ведь и там кому-то надо служить, – по-отечески произнес полковник.
– Так точно, – уныло согласился Сергей. – Но…
– Кру-гом! – скомандовал полковник. – Шагом марш!
На том, собственно, разговор и закончился. С тяжелым сердцем и унынием в душе Сергей вышел из кабинета. Еще в большее уныние он впал, когда вечером того же дня нашел в библиотеке подходящую книжку о Хабаровском крае и прочитал в ней, что представляют собой те места, где ему предстоит служить. Ничего хорошего, по мнению Сергея, они не представляли. Крупных городов почти нет, природа – сплошь тайга и горы, к тому же холодно почти год напролет. А в отдельных местах присутствует даже вечная мерзлота – вот так-то. Эта предполагаемая вечная мерзлота добила Сергея окончательно. Это надо же – вечная мерзлота! Подумать только!
Но что же поделать? Нужно привыкать к мысли о будущей службе, нужно готовиться к неизбежному. Уклониться от предназначенной судьбы было никак невозможно, за это могли последовать суровые кары вплоть до трибунала. Как-никак Сергей был военным человеком, распределение – это приказ, а невыполнение приказа – это трибунал.
Но и это была еще не вся беда для Сергея. У него была любимая девушка Катя, можно сказать, невеста. Они должны были вскоре пожениться. Катя была очень милой девушкой, к тому же ее отец занимал какой-то видный пост в областных руководящих верхах. Больше того, Катя однажды рассказала Сергею, что отца скоро должны перевести на какую-то ответственную должность не куда-нибудь, а в саму столицу. А коль так, то и Катя переберется туда же. Ну а вслед за Катей в столицу должен отправиться и сам Сергей, как ее муж. А как иначе? Здесь все справедливо, все по закону. Быть того не может, чтобы начальство Сергея разлучило их. Ведь они муж и жена, ячейка общества! Конечно, могла случиться и обратная ситуация – то есть Катя, как офицерская жена, поедет с ним в какую-нибудь тьмутаракань в тысяче километров от столицы.
Все могло случиться, однако же женитьба на Кате – это был для Сергея шанс остаться служить в столице. Конечно, если жениться на Кате загодя, еще до того, как Сергей получит распределение. Но Катя пока свое окончательное согласие на брак не давала. И кто его знает почему. Может, так ей присоветовал папа-начальник, может, оттого, что и сама Катя училась в университете и должна была его окончить только через два года. Она так и сказала Сергею – давай, мол, подождем, куда нам торопиться. И добавила с лукавой усмешкой, не опасайся, дескать, никуда я от тебя не денусь. Сергей и согласился, а что еще ему оставалось делать? Мысль о том, что его самого при распределении могут отправить в какую-нибудь отдаленную глухомань, он старался от себя отгонять. «Почему именно меня? – думалось ему. – Есть ведь и другие… Вот пускай они туда и едут!»
И вот на тебе – отправили в эту самую глухомань не кого-нибудь, а именно его, Сергея! О чем Сергей и поведал Кате на свидании. Катя выслушала горестный рассказ Сергея с молчаливой холодной отстраненностью.
– И что же, поедешь в свой Хабаровский край? – спросила она, когда Сергей умолк.
– А куда мне деваться? – уныло произнес Сергей. – Это приказ.
– Почему же ты не сказал, что у тебя невеста и что ты собираешься жениться? – спросила Катя.
– Ну да, им скажешь! – махнул рукой Сергей. – У них один разговор – кругом и шагом марш. А то сказали бы: женись и отправляйся к месту службы вместе с женой. Вот и все. – Он помолчал и нерешительно спросил: – Ну что, поедешь со мной?
– Куда? – каким-то чужим голосом спросила Катя.
– В Хабаровский край, куда же еще, – пожал плечами Сергей.
– Я спрашиваю, куда именно? – все тем же голосом повторила вопрос Катя.
– Куда? – Сергей растерянно потер лоб. – Куда назначат… Может, останусь в Хабаровске, может, отправят куда-нибудь дальше… Хабаровский край большой. Горы, тайга…
– И где мы там будем жить, в той тайге? – скривилась Катя. – И что мне там делать – с моим университетским образованием?
– Ну, живут же там люди… – неуверенно возразил Сергей.
– Здесь тоже живут! – отчеканила Катя. – И в Москве живут! – Она помолчала и добавила: – Три дня назад отец получил новое назначение. В Москву. С предоставлением жилплощади. Вот готовимся к отъезду… Доучиваться буду в Москве. А ты мне говоришь о Хабаровском крае… Где Москва, а где твой Хабаровский край!
– А как же я? – спросил Сергей и почувствовал, что вопрос получился глупым, неуместным и даже каким-то бессмысленным.
– А что ты? – пожала плечами Катя. – Ты – это ты. А я – это я…
После такого ответа разговор можно было бы и не продолжать. Но и заканчивать отношения с Катей вот так по-глупому Сергею не хотелось. Тем более что у него был к ней еще один вопрос, очень для Сергея важный.
– Послушай… – сказал он. – Может, попросить твоего папу…
– О чем? – спросила Катя.
– Чтобы он за меня похлопотал, – пояснил Сергей. – Ведь он у тебя начальник! Большой начальник, московский. Замолвит за меня словечко, где надо, ну и… Расскажи ему обо всем. Обо мне и о тебе… О нас.
На это Катя ничего не сказала, лишь усмехнулась и покачала головой.
– Но почему же? – в отчаянии спросил Сергей. – Ведь это так просто – взять и попросить!
– Ты плохо знаешь моего папу, – Катя усмехнулась еще раз. – Не станет он ничего ни у кого просить. Еще и меня отругает. Он такой принципиальный.
– Понятно, – после молчания произнес Сергей.
Ему отчего-то показалось, что дело здесь вовсе не в принципиальном папе, а в самой Кате. Это она ни о чем не хочет просить папу. А значит, не хочет выходить за Сергея замуж. Да-да, так оно и есть. Вот какая она сейчас холодная и отстраненная. Девушки, которым грозит потеря любимого, такими не бывают. Ну, так то если они теряют любимого, а не еще кого-то. Словом, здесь все понятно. Остается только попрощаться с Катей и забыть о ней навсегда. А винить ее не надо. В чем Сергей может ее обвинить? В конце концов, каждый выбирает для себя свою собственную жизненную дорогу. Катя выбрала для себя дорогу, и Сергею на той дороге места нет. Вот и все.
Ничего не говоря, Сергей повернулся и ушел. И с тех пор он Катю больше не видел. Даже почти о ней не думал. И на то были свои причины. Когда Сергей начинал думать о Кате, ему тут же приходили в голову и другие мысли. Например, о том, что жизнь с ним поступила несправедливо. Хотя что такое житейская несправедливость? Она существует не сама по себе, ее творят люди. Конкретные люди. К примеру, взять того полковника из распределительной комиссии. Что ему стоило выслушать Сергея и принять другое решение – то есть не отправлять его в этот окаянный Хабаровский край? Нет же, не пожелал выслушать. Кругом, шагом марш – и все тут. Но ведь этот полковник – не сам по себе полковник, он представитель власти, часть государства. Значит, это не полковник, а государство поступило с Сергеем так несправедливо. Вот в чем дело.
И у Сергея постепенно сформировалась обида на государство. На то государство, которому он, как человек военный, обязан был служить честно и безропотно. А вот поди ж ты – обида… Сергей понимал, что это нехорошее и даже опасное чувство и его всеми силами и способами следует от себя гнать, и он его старался гнать, но оно отчего-то далеко не уходило. Сегодня ты его от себя отгонишь, завтра оно подступает к тебе опять, уже с другого боку и, кажется, еще с большей силой, чем вчера…