Южноморск, наши дни
Сергей проснулся еще до сигнала будильника на телефоне, взял мобильный в руку, чтобы посмотреть, кто звонил вечером, и с удивлением узнал, что с ним хотел поговорить дядя Виктор.
Так получилось, что дядя Виктор был старым другом и отца, и матери, разумеется, больше отца, потому что с ним они учились в одном классе и мечтали о подвигах в милиции. Однако после окончания школы дядя Виктор поступил на экономический факультет, окончил его и работал на местном заводе. После развода родителей он остался в хороших отношениях с матерью, часто звонил, даже помогал деньгами, когда она просила. Сергей знал, что про отца они не говорили: для матери это оставалось одной из самых болезненных тем, и хорошо, что дядя Виктор это понимал.
Мать восхищалась его преданностью жене. Когда та умерла от инфаркта, дядя Виктор не привел в дом другую женщину, чтобы она заменила мать его единственному сыну, угловатому хмурому парню, сам вырастил его, а потом отправил учиться за границу (после того, как завод, где он работал, приказал долго жить, дядя Виктор занялся бизнесом, и очень успешно). Давая деньги матери Сергея, мужчина никогда не требовал их возврата и брал только потому, что гордая женщина обещала оставить их на пороге его трехэтажного загородного особняка.
Ивашов-младший, заставив себя встать с постели, набрал его номер, и дядя Виктор откликнулся сразу, будто знал, что Сергей обязательно перезвонит. Впрочем, может, и знал. Он вообще прекрасно знал их семью.
– Здравствуй, Сережа, – послышался сочный баритон дяди Виктора. – Вот думаю, как тебе сказать.
– Если вы об отце, то мне все известно. – Ивашов перевел дух и выпалил: – Я был очевидцем его смерти.
Виктор охнул:
– Но как? Он встречался с тобой в ресторане?
– Да, он назначил мне встречу ни с того ни с сего, мотивируя это тем, что нам надо поговорить, – пояснил Сергей. – Отец сказал, что нуждается в моей помощи. Но когда мы уселись за столик, он стал говорить о наследстве. А вы же знаете, как мы с мамой к этому всегда относились, – добавил он, стараясь, чтобы его слова звучали как можно убедительнее.
– Знаю, и в этом вопросе никогда ее не поддерживал, – отозвался Виктор. – Неужели ей было приятно, что он тратит деньги не на собственного сына, а на молодых пассий, которые менялись, как перчатки?
– А я понимал и поддерживал, – буркнул Сергей. – Нам ничего не нужно от предателя. А отец нас предал. Тогда, восемнадцать лет назад…
Произнеся эту фразу, Ивашов почувствовал ком в горле. Перед глазами возник отец, лежавший на холодном полу ресторана, с белой пеной на губах. И это воспоминание всколыхнуло затихшее было чувство вины.
– Значит, ты видел, как он умер, – дядя Виктор прерывисто задышал, – я знаю, мой мальчик, что ты спешишь на работу, и не хочу тебя отвлекать. Не мог бы ты заехать ко мне после работы? Мы попили бы чаю – мне известно твое отношение к алкоголю, – поговорили.
Ивашов хотел было отказаться, но подумал, что ему и самому хочется высказаться, и лучше излить душу знакомому человеку, чем незнакомцу.
– Хорошо, дядя Виктор, – твердо пообещал он, – я заеду часов в семь вечера.
– Отлично, – обрадовался мужчина. – Я буду дома один. Впрочем, ты знаешь, что я всегда один после того, как умерла Зина и как Кирюшка решил остаться в Лондоне. Будешь дорогим гостем. Жду.
Как деловой человек, он не стал больше занимать чужое время. Странно, но после разговора с дядей Виктором Сергей почувствовал облегчение. Он принял душ, выпил чашку кофе, дав себе слово перехватить булочек в кондитерской по дороге на работу, оделся, придирчиво осмотрел себя в зеркале и вышел. Солнце уже начинало пригревать, и вездесущие бабульки, как всегда, сидели на скамейке возле подъезда, обсуждая всех и вся. Он знал: больше всего их злила импровизированная стоянка машин во дворе. Так уж получилось, что в округе не было никакой стоянки – ни платной, ни бесплатной. А ставить автомобили за несколько километров и потом добираться до дома на общественном транспорте никто не хотел. Бабуль злило и то обстоятельство, что в доме приобретали квартиры люди небедные, и в каждой семье имелось по несколько машин.
– Люди у нас стали какие-то непонятливые, – заговорила одна из них, его соседка по лестничной клетке, которую Сергей про себя прозвал старой Мальвиной. Седые волосы, черт знает чем крашенные так, что стали фиолетовыми, платья чуть ниже колен, открывавшие дряблую морщинистую кожу на ногах, но девичья фигурка – сзади старушенция вполне могла сойти за молодую женщину. – Да, непонятливые, – уже громче произнесла она, боясь, что Ивашов ее не услышит. – Здесь, между прочим, дети гуляют и животные, а вы машины ставите. Сколько несчастных случаев произошло во дворах! Или вы, молодой человек, телевизор не смотрите?
– Почему же, смотрю. – Она раздражала Сергея до такой степени, что при виде ее он норовил поскорее проскользнуть в подъезд или квартиру. – Только те, что сидели за рулем, были в неадекватном состоянии. Я же вполне контролирую свои действия.
Бабули переглянулись и зашумели.
– Где уж ты контролируешь! – не унималась Мальвина. – Галина жаловалась: мол, три дня назад ты чуть ее пуделя не задавил.
Ивашов почесал затылок. Самое интересное – он знать не знал пуделя и Галину.
– Это был не я, – пытался он отбиться, но у него ничего не вышло. Бабули загалдели еще громче:
– Ты, она тебя сразу узнала.
Ивашов пожалел, что вступил с ними в спор, юркнул в салон и быстро завел автомобиль. Он не стал говорить, что машина необходима ему как воздух. Попробуй успей на судебные заседания, добираясь до здания суда на общественном транспорте! Старухи шамкали что-то вслед, но Сергей с гордым видом вырулил на дорогу и поехал в суд. Сегодняшнее дело было неинтересным – обычный бракоразводный процесс. В принципе мать предупреждала его, что, возможно, только этим он и будет заниматься, пока не заработает имя. Тогда клиенты потекут рекой.
Припарковав машину возле здания суда, он вылез из автомобиля, встретившись глазами с адвокатом противной стороны, обещавшим супругу (Ивашов представлял интересы жены) отсудить все имущество. Разумеется, он погорячился, потому что на мужа была записана всего половина, однако оба бывших супруга горели желанием получить все. Странно, но, когда началось очередное слушание, бывшие мило улыбались друг другу, подмигивали, мужчина даже послал воздушный поцелуй, и Сергей подумал, что кто-то спятил – то ли адвокаты, то ли бывшая семейная пара. В довершение во время выступления адвоката супруга его клиент вскочил и заявил, что не нуждается больше в его услугах, так как они решили помириться.
Адвокат вспылил, тихо выругался, подумав о гонораре, который не получит, однако Ивашов безумно обрадовался такому ходу событий. Его тошнило от клиентки, женщины неопределенного возраста, изуродовавшей себя пластическими операциями до такой степени, что лицо превратилось в какую-то силиконовую маску с надутыми губами и выпиравшими скулами, обтянутыми кожей.
– Черт с ними, с деньгами, – буркнул Сергей, быстро собрал бумаги, вышел из зала заседания и с наслаждением опустился на водительское сиденье. Если дядя Виктор свободен, можно было поехать к нему, посидеть на веранде уютного трехэтажного дома и вспомнить то, что когда-то было очень дорого обоим.
Ивашов достал мобильный, набрал номер Виктора и, когда старый приятель родителей отозвался, спросил:
– Дядя Витя, я уже освободился, можно приехать сейчас?
– Ну разумеется, мой дорогой, – обрадовался мужчина. – Я свободен, как ветер. Давай ко мне.
– Лечу! – бросив мобильник в бардачок, Ивашов втопил в пол педаль газа.