1.
Кирилл (экстрим-1)
Орлов на его счастье оказался дома.
– Ты, Студент? – вспыхнувшая на его лице обычная светлая улыбка моментально угасла, и во взгляде золотисто-карих, выразительных глаз появилось искреннее беспокойство. Кирилл подумал, что Дмитрию не придется долго объяснять, что случилось, тот уже все прочел по выражению его лица.– Что стряслось?
– Ольга пропала, – выдохнул Кирилл, входя в тесную прихожую Диминой "хрущевки".
– Погоди… как пропала? – Орлов сдвинул брови, – Поясни.
– Да так и пропала, – он переступил с ноги на ногу, машинально взъерошил волосы ладонью, лишь сейчас обратив внимание на то, что шапка его осталась дома у Снигиревых, – Утром ушла в университет… и все. Только что с ее матерью обзвонили всех ее подруг, ни у кого ее нет… Правда, одна сказала – около четырех часов они расстались на площади Революции, Ольга собиралась ехать домой, на обед… – он замолчал, ибо горло в очередной раз перехватило. Предчувствие дурного из маленького темного облачка уже превратилось в огромную, черную, грозовую тучу.
– А больницы? – осторожно спросил Дима, – Обзванивали?
– Обзванивали… И в милицию тоже звонили… Слушай, может, "Ржевский" посоветует что-нибудь? – особой надежды на чей-то совет, пусть даже совет столь незаурядного человека, как Ручьёв, Кирилл не возлагал, но все же… Утопающий, как известно, и за соломинку готов ухватиться…
– Да, конечно… Ты проходи пока в комнату, – спохватился Орлов, – Я сейчас свяжусь с шефом, у меня есть номер, по которому с ним в любое время можно связаться…
Кирилл прошел в комнату, одну стену которой полностью занимали книжные стеллажи. Несмотря на то, что ему было известно – матери у Дмитрия нет, равно как и жены (даже "гражданской"), в скромно обставленной комнатушке царили идеальные порядок и чистота.
Кирилл присел на изрядно продавленный диван, Орлов тем временем переговорил с Ручьёвым ("подозрительно быстро", мрачно отметил Кирилл) и тоже вошел в комнату.
– Кофе будешь? Или чай? Или… покрепче чего-нибудь?
Кирилл отрицательно мотнул головой.
– Не надо, спасибо…
Дмитрий присел рядом с ним на диван, закурил.
– Сейчас он сюда подъедет. Погоди, может, не все еще потеряно…
– Что ты имеешь в виду? – вяло отозвался Кирилл, разглядывая свои довольно огрубевшие руки – что сейчас значили пустые слова утешения? Что они вообще значат когда-либо?
Ольга собиралась ехать домой… и для нее всегда было естественным тормознуть попутку, учитывая то, что студентка она отнюдь не бедная… Ну, а уж кто мог оказаться за рулем этой попутки… нет, лучше и не думать. Кирилл даже закрыл лицо ладонями. Так хотелось, чтобы все происходящее оказалось только сном!
– Кирилл, – Дмитрий мягко приобнял его за плечи, – Не хочу тебя попусту обнадеживать, но Ручьёв определенно знает больше нас…
– Что?! – Кирилл вскинул голову, ощутив, как резко пересохло во рту, – Что он может знать?!
Дима спокойно выдержал его напряженный взгляд.
– Этого он мне не сказал… но сказал, что, мол, именно чего-то подобного он и опасался… Понимаешь, как-то очень легко он согласился приехать, причем лично… Не знаю, может, я, конечно, ошибаюсь…
– Чего он опасался? – голос, и без того хрипловатый, совсем подсел, – Чего?..
Орлов встал со своего продавленного дивана и, ненадолго удалившись в кухню, вернулся оттуда с бутылкой минералки и стаканом.
– Вот, выпей. И возьми себя в руки, наконец. Если есть хоть шанс из тысячи вернуть тебе твою девочку, "Ржевский" его использует, не сомневайся. А мы все – твои друзья и сослуживцы, – ему поможем. Так что не вешай свой породистый "рубильник" раньше времени.
Кирилл невольно (хоть и очень слабо) улыбнулся и налил себе в стакан минеральной воды, но не успел сделать и пары глотков, как в дверь продолжительно позвонили.
…Вошедший в комнату Ручьёв был предельно лаконичен.
– Со мной сейчас поедешь, – кивнул он Кириллу и обратился к Орлову, – А ты обзвони наших – Давидова, Смоленцева, Стрельцова, – пусть едут сюда на нашем джипе и тут ждут моих указаний.
– Куда мы поедем? – спросил Кирилл, направляясь следом за Ручьёвым к выходу.
– Не в морг, успокойся, – не оборачиваясь, отозвался "Ржевский", – В гости… к одному серьезному человеку. Вот черт! Выпил всего ничего, а за "баранку" уже не сядешь… Придется брать такси…
– И все же, – снова начал Кирилл, и Ручьёв наконец удостоил его коротким взглядом.
– Прости. Ты, конечно, больше прочих имеешь право знать об этом, учитывая твои отношения с Ольгой… Словом, если это похищение… а я все-таки очень надеюсь, что именно похищение…
– Но ее матери никто не звонил!
"Ржевский" сухо усмехнулся.
– Безусловно, за девочку можно получить неплохие деньги, учитывая положение, занимаемое Снигиревым… Но тут, Кирилл, игра ведется действительно по-крупному. Фамилия Вересков тебе знакома?
– Слышал… кажется. Это предприниматель, вроде?
– Строитель, – устало поправил его Ручьёв, – Два десятка лет в строительном бизнесе, один из лучших специалистов в своем деле… Но сейчас он – не по своей, заметь, вине, – угодил в крутой переплет. Дело в том, что после убийства гендиректора "Стройгиганта" Цветова Вересков – фактический глава крупной компании, а на компанию эту положил глаз один… в сущности ничтожный человечишка. Ничтожество.. однако с замашками фюрера. Этакого местного гитлеришки.
– Ну, а при чем тут Ольга? – с недоумением спросил Кирилл, – Или во всем этом как-то замешан ее отец?
– Нет, Снигирев тут не при чем, – негромко сказал Ручьёв, опять бросая на Кирилла острый взгляд и тут же отводя глаза, – Просто, – тихо кашлянул, – Она когда-то с Вересковым… встречалась.
– Спала, – пробормотал Кирилл. Наконец-то кусочки мозаики стали воссоединяться, – Спала она с ним, да?
– Прекрати! – довольно резко оборвал его Ручьёв, – Это что, так важно для тебя сейчас – знать, спала она с кем-то год назад или нет? К тому же, доподлинно я ничего не знаю, ибо свечки над ними не держал. Даже если она с Вересковым в городском парке пару раз прогулялась, через нее на него все равно могут надавить, и, знаешь, почему? Потому, что давят на него через его человечность, понял? С тем же успехом они могли выкрасть первого попавшегося ребенка и, пригрозив, что убьют его, добиться от Верескова чего угодно! Ибо… такой уж он человек, – Ручьёв помолчал и добавил, понизив голос, – Просто человек… в отличие от этих беспредельщиков, нелюдей этих…
– Но выкрали не первого попавшегося ребенка, а Ольгу! – отчаянно выкрикнул Кирилл, – И один черт – не виноват он? А что ж он раньше на уступки не шел? Дожидался, когда эти ублюдки додумаются до киднеппинга?!
– Не горячись, – вновь очень мягко сказал Ручьёв, – Побереги силы. Ведь если моя догадка верна, силы тебе еще понадобятся… Ну, и не только тебе, конечно.
– А вам какой резон… – начал Кирилл, и тут его посетила догадка, – У Верескова с агентством договор, так?
Ручьёв усмехнулся.
– Верно. А договоры, Кирилл, должны соблюдаться, это известно еще со времен римского права. Pacta sunt serventa – договоры должны соблюдаться…
* * *
2.
Ольга (экстрим-3)
Правая рука, пристегнутая наручниками к трубе парового отопления, давно затекла и онемела. Ольга пошевелила пальцами – да, похоже, они вскоре превратятся в уродливые толстые "сосиски", ее изящные музыкальные пальчики, умеющие наигрывать на фортепиано и "К Элизе" Бетховена, и "Полонез" Огинского, и даже "Лунную сонату"… ах, чудная музыка… Она понятна людям, даже далеким от классики…
Ольга повернула голову к окну. Знакомый пейзаж за фигурной металлической решеткой – белый снежный покров, черный частокол леса… бледно-голубой и уже геометрически неправильный круг Луны. Убывающей Луны. Ущербной.
Всего три дня (или три столетия?) назад она так же смотрела на черную стену леса и яркий кружочек уходящей Луны, только окошечко было много меньше (и без решеток, конечно), и не на полу, в углу, она сидела, подобно ручной обезьяне, а лежала на постели и лениво, медленно, любовно проводила кончиками пальцев по теплой, гладкой, чуточку бархатистой спине (Кирилла) мужчины, молодого (двадцать три исполнится лишь через полгода) мужчины, темноволосого и темноглазого, но со светлым (очень светлым и открытым) лицом; мужчины, с которым всегда так надежно…
но который, увы, не может находиться рядом с ней постоянно.
"Какая жалость, Кир, а? Ты, профессиональный охранник, не сумел уберечь…"
Стоп. Стоп, у тебя уже крыша едет, Снигирева? И отчего? Оттого, что правая сторона лица до сих пор ноет? Ну, избили тебя за все твои неполные двадцать впервые, так и что? Поздравим с почином вас, Ольга Петровна! Вы лучше подумайте, что те четверо дегенератов (их главарь-садист не в счет) могли сделать, но не сделали. А почему? Потому, что "Медведь" согласился на их ублюдочные условия… Да ты и знала, что он согласится, хоть и орала дурниной "Не знаю никакого Верескова!", чтобы он услышал… А он что? Должен был ответить тому извращенцу со взглядом убийцы, что тоже никакой Оленьки Снигиревой не знает?
И что в этом случае было бы с ней сейчас? Так у нее хоть время есть до завтрашнего утра, ибо до завтрашнего утра ее приказано не трогать, лишь стеречь… (" Вы, двое, станете ее охранять…"