– Вам, Вероника, у нас очень хорошо. Вам очень у нас нравится. Вы наслаждаетесь чистотой воздуха, вам уютно в нашем общежитии, у вас своя комната, вас хорошо кормят…
– Да, мне здесь очень нравится, – кивала Вероника.
Среднего роста, в меру упитанный мужчина проникновенно смотрел на нее. Улыбался ей. А улыбка у него мягкая, милая, добрая. И голос чрезвычайно приятный. Бархатистый, нежный, убаюкивающий. И взгляд, и его голос проникали в самую душу. Ласкали, гладили, прогревали солнечной энергией.
Вероника не помнила, как долго она тогда ехала в автобусе. И дорогу не пыталась запомнить. В себя она начала приходить, когда оказалась в каком-то пансионате. Длинные свежевыбеленные строения в несколько рядов, разделенные сеткой-рабицей. Четырехэтажный корпус из силикатного кирпича. Дорожки, выложенные тротуарной плиткой; зеленеющие газоны; садовые деревья на каждом шагу. И вокруг всего этого две высокие ограды из железных, остро заточенных шестов; между ними проход шириной в два человеческих роста. У ворот строение – что-то вроде контрольно-пропускного пункта. Вероника видела, как из него выходил бравый парень в камуфляже. Вроде бы без оружия.
Ей отвели комнату в общежитии – так назывались одноэтажные строения. Комната – слишком громко сказано. Скорее келья, в которой едва умещалась одноместная железная койка. Тумбочка, стул, простейшая вешалка для вещей. Вот и вся мебель. Занавесочки на окнах сиротские.
Их всех развели по «кельям», дали часик-другой на освоение, а затем собрали вместе. Сказали, что они находятся в лесном санатории. С завтрашнего дня начинает работать медкомиссия. Их будут обследовать на предмет допуска к работам на хлопковых плантациях. Если вдруг у кого-то проблемы со здоровьем, назначат курс санаторного лечения. Не совсем здоровых за пару недель подлечат. А пока на них будут оформлять заграничные паспорта, решать вопросы с визами.
Кроме вновь прибывших, в санатории были другие «курортницы». Много женщин. Но куратор сразу запретил общаться с ними. И вообще не рекомендовал отходить за ограждение вокруг общежития. Сказал, что на их группу наложен карантин.
Их группа – это девчонки, которые прибыли в одном автобусе с Вероникой. И еще одна партия «рабынь», прибывших на следующий день. Именно рабынь. Их везут, как быдло, в Америку, на хлопковые плантации. И никто даже не скрывает, что они могут там загнуться от каторжных работ. Их всех низводят до положения рабынь. Все это осознавали. И все первые дни роптали.
Но с каждым днем ропот становился все тише и тише. То ли от того, что девчонки жили в отдельных комнатушках, вместе собирались не так уж часто – в столовой четыре раза в день и у телевизора по вечерам.
А может, на них действовала расслабляющая атмосфера санатория. Кормили их хорошо, досыта. Утром до самого обеда медкомиссия и процедуры. Затем – «тихий час». После – снова процедуры, спортивный зал, тренажеры. Полдник, личное время, поздний ужин. Телевизор. Затем отбой. Не жизнь, а малина.
Да, жилось им неплохо. И об этом каждый день Веронике напоминал Игорь Васильевич. Они встречались в его кабинете, оставались с глазу на глаз минимум на полчаса. А после обеда групповой сеанс психотерапии. В полутемной комнате собирались пятнадцать девчонок, все ложились на кушетки, закрывали глаза, расслаблялись. А Игорь Васильевич проводил сеанс гипноза. Говорил, что это очень полезно для психики. У них вырабатывается устойчивый психоиммунитет, который чрезвычайно важен для них в условиях предстоящей работы…
– О вас заботятся достойные люди. Они любят вас. Они делают все, чтобы вам жилось хорошо…
Сегодня она снова в его кабинете. Она и он, больше никого. Это индивидуальный гипноз. Вероника под его властью.
– Мы живем хорошо, – зачарованно повторяла она.
Первое время, когда выходила из его кабинета, даже посмеивалась над его усилиями надеть на нее «розовые очки». Но сейчас она воспринимала свою жизнь в розовом свете и вне стен санаторного корпуса. И все другие девчонки считали, что им всем страшно повезло. Вначале они выражали свою радость, открыто восторгались. Но затем как будто что-то притупилось в них. И Вероника чувствовала себя чуточку подавленно. Она радовалась жизни, но ее эмоции не выпирали наружу. Как будто каким-то прессом их придавило.
Ее совершенно не тянуло к девчонкам. За столом она ни с кем не разговаривала. Да и ее соседки тоже не проявляли особого желания вести беседы. Все о чем-то сосредоточенно думали. Как тогда, в кафе, где им подавали кофе с сильнодействующим успокоителем. Сейчас им никаких препаратов не давали. Вероника была в этом совершенно уверена. Но психика их была подавлена и без того. Сказывался каждодневный сеанс целенаправленного гипноза.
Еще недавно Вероника отдавала себе отчет, что на ее психику оказывают давление. Но сейчас она уже ни о чем не думала. Не хотелось напрягать голову.
– Ваши благодетели отдают вам свою душу, жертвуют своим временем, деньгами. Они любят вас, – монотонно приятным, убаюкивающим голосом говорил Игорь Васильевич. – Они любят вас. И ждут от вас ответного проявления чувств. Вы должны любить своих благодетелей…
– Должны любить, – кивнула Вероника. – И мы любим их… Я их люблю…
– И должны слушаться их…
– Я буду послушной…
– Мы должны с благоговением принимать их заботу о нас…
– Они очень хорошие....
– Поэтому мы должны делать все, что нам велят…
– Я готова исполнить все…
Игорь Васильевич кивнул. Взял Веронику за руку. Помог подняться с кресла. И провел в соседнюю комнату. Там она еще никогда не была.
В комнате по-домашнему уютно. Двуспальная кровать, застеленная свежим бельем, гарнитурная стенка, видеодвойка «Панасоник», мягкий ковер на полу. И вторая дверь. Но не со стороны коридора. А в какой-то другой кабинет.
– Раздевайтесь, – сказал психотерапевт.
Вероника привычно сняла с себя одежду, разделась до трусиков и лифчика.
В пансионате она уже месяц. И все это время ее каждый день обследуют. Постоянные встречи с врачами. Всевозможные анализы, УЗИ, компьютерная диагностика. Углубленное медицинское обследование. Как будто не для работы на плантациях их готовят. А для чего-то другого. Впрочем, Вероника уже ни над чем не задумывалась.
Недели две назад ее подвергли странной процедуре. Под местным наркозом воткнули в живот что-то похожее на большой шприц. Вероника знала, что так происходит искусственное оплодотворение. И сказала об этом врачу. Тот только усмехнулся. Спросил, зачем им отправлять на каторжные работы беременную женщину. Он сказал, что у нее из матки взяли какую-то субстанцию для исследования. Она ему поверила. Потому что уже тогда не могла усомниться в искренности его слов.
С тех пор она регулярно обследовалась у этого врача. И не задавала при этом никаких вопросов. Ей не хотелось ничего узнавать. Ей хорошо здесь, в этом пансионате, да и ладно. А больше ей ничего и не надо.
– Бюстгальтер тоже снимайте.
Она кивнула и обнажила высокую красивую грудь.
– И трусики.
Вероника послушно разделась догола.
– Благодетель ждет встречи с вами. Он хочет узнать, как сильно вы его любите.
– Я его люблю…
– Ложитесь.
Вероника легла, прикрыла лобок и груди руками. Игорь Васильевич кивнул и вышел из комнаты. Зато появился какой-то парень.
Он ничего не сказал. Жадно облизнулся. Начал лихорадочно раздеваться. Разделся догола.
– Вы мой Благодетель? – спросила Вероника.
Она понимала, что с ней хотят сделать. Что-то внутри ее упорно восставало против предстоящего действа. Ей вовсе не хотелось отдаваться этому парню.
Но если он Благодетель, то она должна ему уступить. Ведь Благодетель так много сделал для нее. Он любит ее. И она должна любить его…
– Ага, благодетель, – кивнул он.
И подошел к ней, сел на кровать. Положил руку на ее живот.
– Я вас люблю, – тупо проговорила Вероника.
– Я тебя тоже…
Он провел рукой по животу вверх, дотянулся до ее груди, затеребил пальчиками ягодки сосков.
Обычно Вероника откликалась на эту ласку. Но сейчас ей ни капли не было приятно. Мало того, ласки этого парня вызывали у нее отвращение.
А тот уже пытался просунуть руку меж ее сжатых ног. Это уже слишком.
Вероника встрепенулась, забилась в угол кровати, закрылась руками.
Она отказала Благодетелю. Она не должна была этого делать. Нужно исправиться, стать послушной, уступить ему. Но она не могла переступить через себя.
Она смотрела на парня безумными глазами и дрожала как в лихорадке.
Открылась дверь, и в комнате появился Игорь Васильевич.
– Молодой человек, вы свободны, – сказал он.
Тот досадливо махнул рукой, что-то пробурчал себе под нос, но начал одеваться.
Оделась и Вероника. И снова оказалась в кресле перед психотерапевтом. Снова попала под магический его взгляд.
– Вы непослушны… – сказал он. – Так нельзя.
– Нельзя… – эхом откликнулась Вероника.
– Это не должно больше повториться.
– Не должно…
– Вы будете умницей.
– Буду…
Он снова гипнотизировал ее, взглядом и голосом убаюкивал сознание. Но в соседнюю комнату больше не отводил. После окончания сеанса просто выпроводил ее из кабинета.
Вероника вышла из санаторного корпуса. И покорной овечкой поплелась в общежитие. В ее запутанной голове не было даже проблеска мысли о побеге…
Егор высоко подпрыгнул, уцепился за тонкую трубу газоотвода. Подтянулся, перенес руки вверх по вертикали трубы. Как по шесту, добрался до балкона второго этажа. Снова предельное усилие мышц, и он уже на балконе.
На дворе ночь. А в комнате за окном горит свет. И штора неплотно задернута. Можно видеть, что происходит внутри дома.
Но лучше бы Егор этого не видел.
Лена. Его подруга. Любовь у них была. Он даже жениться на ней собирался. Только не успел. За убийство под следствие сначала загремел. А потом по этапу пошел.
Ждать она его не обещала. Да он и не требовал. Шутка ли, пятнадцать лет ему отмерили. Разве ж сможет она дождаться его? Это ж вся жизнь мимо пройдет…
Баба она справная. Всё при ней. Очень женственная. И своя квартира. Двухкомнатная, от бабушки осталась. Такие невесты в девках долго не сидят. И Лене после Егора недолго суждено было одной оставаться. Должен был появиться у нее воздыхатель. Разум подсказывал. А вот нутром своим Егор отказывался в это верить. Поэтому сейчас втайне надеялся застать Лену одну.
Но, увы, в своей квартире она не одна. Какой-то парень рядом. Сидит с ней на диване, нежно обнимает. И что-то ей рассказывает. Она улыбается и льнет к нему. Тихое семейное счастье – вот как это называется. А Егор так некстати.
Но он не уходил. Оставался на балконе и продолжал следить за тем, что творится в квартире. И дождался-таки своего. Парень встал, потянулся, взял со стола пачку сигарет, зажигалку и направился к выходу на балкон. Лена же вышла из комнаты.
Егор затаился.
Парень вышел на балкон. Облокотился на перила. Задумчиво посмотрел вдаль, достал из пачки сигарету.
– Закурить не найдется? – тихо спросил Егор.
– Да, пожалуйста…
Все в той же задумчивости он протянул ему пачку. И вдруг спохватился. Резко развернулся к нему лицом. От удивления вперемешку со страхом глаза у него на лоб полезли.
– А-а… – только что и смог выдавить он из себя.
– Да ты не робей! – успокоил его Егор. – Привет. Я Егор… Ты, наверное, слышал обо мне. От Лены.
– А-а, да-а…
– Ты ей кто, муж?
Он кивнул.
– Давно поженились?
Парень покрутил головой.
– Да ты не бойся, я тебя не съем.
– Да я и не боюсь.
Наконец-то он смог произнести что-то членораздельное.
– Тогда в дом приглашай. Я, конечно, гость незваный. Хуже татарина. Но принимай уж, какой я есть. Другого выхода у тебя просто нет.
Парень кивнул. Но продолжал стоять. Егору пришлось поторопить его. Двумя руками он сжал его плечи, втолкнул в комнату. Сам подался за ним.
– Женя, что там такое? – В комнате появилась и Лена.
– Что такое, кто такой… Это я, Ленусь…
Лена не сразу узнала Егора. И это неудивительно. Обветренное, небритое лицо, воспаленные глаза, одежда: старые брюки с чужой задницы, фуфайка, резиновые сапоги. Сам грязный, давно не мытый. Самый натуральный бомж.
Три дня назад он прилетел в Воронеж на самолете. На выходе из аэропорта он затерялся в толпе вахтовиков. Но в автобус вместе с ними садиться не стал. Бочком, бочком – и пропал из виду.
Затем железнодорожная станция, товарный состав. От Воронежа до Черноземска всего ничего, полдня пути. Но Егор добрался до родного города за два дня. Намучился, зато на ментов ни разу не нарвался.
А сегодня вот к Лене пожаловал. Только его здесь никто не ждал.
– Егор… Не может быть…
– Да вот, по амнистии выпустили.
Не говорить же ей, что он в бегах.
– А мне сказали, что ты совершил побег.
– Кто сказал? – насторожился Егор.
– Из милиции приходили.
Понятное дело, его подали во всероссийский розыск, ищет местная милиция. Именно поэтому он не появился у родителей. В свою квартиру идти смысла вообще не было – ее каким-то грузинам сдали. К сестре нельзя, к брату, к дяде родному. Там тоже могут его ждать. Но, оказывается, менты и до Лены добрались.
– Даже так… Тогда мне уходить надо…
Именно так и Лена думала. Не нужен он ей. Торопится избавиться от него. В глазах у нее это написано.
– Может, тебе что-то нужно? – спросила она.
– Бутербродов сделай.
Егору до жути хотелось есть.
– И денег, если есть, дай.
В свое время он делал ей дорогие подарки. На шубку норковую не поскупился. Неужели он не заслужил хоть немного благодарности?
– А ты, – Егор посмотрел на парня, – мне что-нибудь из одежды дай… Только не жадничай.
Они примерно одного роста, одной комплекции. Почему бы не воспользоваться его одеждой? Не обеднеет.
– Да, да, конечно…
Муж Лены засуетился. Достал из шкафа комплект чистого белья, бросил Егору старые, но чистые джинсы, рубаху, свитер. Лена сходила за деньгами.
– Тут немного, всего семьсот рублей… Это все, что у нас есть…
Семьсот рублей, что-то около двадцати пяти долларов. Когда-то такая сумма казалась Егору мизером. Но сейчас для него это целое состояние.
– Спасибо. Я верну.
– Когда? – усмехнулась Лена.
– Когда-нибудь…
Она отправилась на кухню делать бутерброды. А Егор взял чистую одежду в охапку. И уже собрался идти в ванную. Но что-то заставило его глянуть в окно. Он увидел, как к дому тихо, без мигалок подбирается милицейский «луноход». Наверняка по его душу менты нагрянули. И вряд ли их вызвала Лена или ее муж. Не видел Егор, чтобы кто-то из них подходил к телефону.
Машина остановилась возле подъезда. Из нее выбрались два сержанта в форме. Один с дубинкой и пистолетом, другой – с автоматом. И мужик в кожанке. Возможно, опер.
Сержант с дубинкой встал под балконом. Четко работают, гады. Все пути отхода перекрывают. Опер и сержант с автоматом зашли в подъезд. Подняться на второй этаж дело пяти секунд.
У Егора было два выхода. Или идти на прорыв, или взять заложника. О том, чтобы сдаться ментам, не могло быть и речи. Не для того он рисковал жизнью, когда уходил в бега.
Он выбрал первый вариант. И, едва звякнул звонок в квартиру, перемахнул через балкон и словно коршун с высоты опустился на сержанта. Тот успел закрыться руками, но в сторону уйти не смог. Егор сбил его с ног. Не давая опомниться, перевернул на живот, заломил руки за спину. Снял с его пояса наручники. Клацнули «браслеты». Все, этот мент ему больше не помеха.
– Стой, стрелять буду! – раздалось над головой.
Кричали с балкона. Ясно кто. Опер или сержант с автоматом. Быстро же они сообразили, где мог сейчас быть Егор.
Только стоять он не собирался. Как будто ветром сдуло его с сержанта. Он резко подался в сторону и вдоль стены от подъезда к подъезду обошел дом, проскочил через темный двор двух девятиэтажек и затерялся в темноте какого-то сквера.
Он мог бы не тратить времени на наручники. Вместо них мог забрать у сержанта его пистолет. Но тогда бы его искали с тройным пристрастием. А он и без того едва от ментов ноги унес.
Егор остался без бутербродов, во время бегства потерял одежду. Зато остались семьсот рублей. Значит, не зря он ходил к Лене.
Менты искали его. Проверяли все адреса, по которым он мог находиться. Родители, родственники, бывшая любовница. И наверняка прежде всего они взяли на контроль адрес Дениса Петрова. Потому что знали, у Егора к нему особые счеты…
С Денисом он хотел встретиться в первую очередь. Взять его за грудки, хорошенько встряхнуть и узнать, как так получилось, что из его пистолета застрелили Валеру Сидорова, их общего компаньона.
Егор Иванов, Денис Петров, Валера Сидоров. Три друга. Иванов, Петров, Сидоров. Вместе росли, вместе в армии служили – самой уставной троицей считались. Иванов, Петров, Сидоров… А потом вместе бизнес свой открыли. Сначала по мелочи коммерцией занимались, затем свой магазин открыли. Супермаркет в центре города. Один на троих. И все были довольны. До поры до времени.
А потом Валеры Сидорова не стало. Его нашли у себя в кабинете. С простреленной головой.
За пару часов до этого Егор и Валера сильно повздорили. Непонятно с чего Валера вдруг решил, что его жена изменяет ему с Егором. Бред сумасшедшего. Слишком сильно Егор Валеру уважал, чтобы такими глупостями заниматься. Но кто-то нашептал ему, кто-то стравил их между собой. И Егор скоро понял – кто. Этот спектакль был разыгран по сценарию, который сочинил Денис.
Егор и Валера поругались, накричали друг на друга. Затем успокоились. Распили мировую. Егор отправился к себе домой, а Валера остался в своем кабинете.
В своей машине Егор обнаружил одноразовую ракетницу. Она лежала на сиденье. Да, сегодня утром он подвозил Дениса. Вроде как у того машина сломалась. С собой у него было несколько ракетниц. Хотел легкий фейерверк по случаю своего дня рождения устроить. Одна ракетница случайно осталась в машине. Ее-то и взял тогда в руки Егор. Озорства ради выпустил в ночное небо ракету.
Он приехал домой, принял душ, перекусил, звякнул Лене. И лег спать. А после полуночи к нему пожаловали менты. И началось.
Оказывается, Валера был убит из пистолета, принадлежавшего Егору. Пистолет обнаружить не удалось. Но ведь он был проведен через разрешительную систему, через ментовскую пулегильзотеку. Получалось, Егор застрелил Валеру из своего пистолета, затем поехал домой, а по пути избавился от орудия преступления. Вдобавок ко всему на его одежде были обнаружены микрочастицы пороховых газов. Все из-за той чертовой ракетницы. Следователь обозвал его идиотом, когда Егор ему про эту чертову ракетницу рассказал.
Нашлись свидетели скандала между Егором и Валерой. Денис поведал следствию, что после этого подозреваемый и потерпевший остались вместе в кабинете, где произошло убийство. Вместе выпивали. Затем пошли версии. Валера остался в кабинете, прилег на диван. Егор же взял кожаную подушку, накрыл ею голову потерпевшего и произвел выстрел. Поэтому выстрела никто не слышал. После этого он скрылся с места преступления.
Следственный эксперимент подтвердил эту версию. Все совпадало по времени. Даже момент наступления смерти. А ведь этот момент невозможно вычислить с точностью до минуты. А если сразу после ухода Егора в кабинет к Валере зашел кто-то другой? Подсел к нему на диван, накрыл лицо подушкой. И выстрелил из пистолета, который можно было преспокойно взять из ящика стола в кабинете Егора. Только никто эту его версию и слушать не стал.
Егору настойчиво предлагали чистосердечно признаться в содеянном. И назвать место, где он избавился от пистолета. Признаваться ему было не в чем, а где пистолет – этот вопрос интересовал и его самого.
Затем был суд. Его обвиняли по статье сто пятой части второй. Умышленное убийство из корыстных побуждений. Ведь после гибели Валеры он якобы мог претендовать на часть его доли. Его несуществующая вина была доказана. Ему грозило до двадцати лет лишения свободы или пожизненное заключение. Но ему «повезло». Дали всего пятнадцать лет.
Его погнали по этапу, а Денис остался единственным владельцем их супермаркета. Не нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, кто именно убил Валеру и подставил Егора. Тем более Денис на суде очень рьяно свидетельствовал против него. Разложил по полочкам все конфликтные ситуации, которые когда-либо возникали между Егором и Валерой. Очень четко обозначил предположение, что Иванов с давних пор ненавидел Сидорова и всегда завидовал ему.
Уж очень хотел Денис, чтобы Егора осудили на пожизненное заключение. Тогда бы ему вообще нечего было бояться. Впрочем, он и без того чувствовал себя преспокойно. Пятнадцать лет – это огромный срок. К тому же Егор мог и не дожить до выхода на свободу. Какая-нибудь ссора – и заточка в бок. Кстати, именно это Егору и грозило. Блатные прикончили бы его, но он вовремя «заточил копыта».
Теперь Егор на свободе. И готов рассчитаться с Денисом. Только тот наверняка знает о побеге. И, конечно, принял все меры предосторожности. Нельзя вот так наобум набрасываться на Дениса. Нужно выждать момент. Подкрасться к нему незаметно, ударить исподтишка. Для этого ему и нужна была Лена. Вернее, ее деньги и одежда мужа.
На квартире у Дениса, возможно, засада. Но зато вряд ли кто ждет Егора в супермаркете. Только и туда вот так, с панталыку, соваться не следует. Егор должен подгадать момент.
Возле супермаркета Егор был ближе к утру. Подошел к нему не со стороны центрального проспекта. Там чересчур светло, да и ментовские патрули нет-нет да появляются. Он подкрался к магазину со стороны рабочего входа. Торцом здание выходило на узкую улочку, за которой начинались высотные дома. Широкая, бронированная, отделанная золоченым пластиком дверь, мраморное крыльцо. По этим мраморным ступенькам когда-то поднимались к двери и Егор, и Валера, и Денис. Теперь этим входом из них троих пользуется последний – а ныне первый и единственный – владелец супермаркета.
Завтра Денис будет возле рабочего подъезда. Сам или с телохранителями? Можно ли будет подобраться к нему, вырубить и впихнуть в его же машину, чтобы затем увезти с собой?.. Эти вопросы волновали Егора. И он должен получить на них ответы.
Неподалеку от рабочего подъезда возвышалась двенадцатиэтажная «свечка». Обычно в таких зданиях первый этаж занимают магазины, салоны мод или красоты. А в этом доме первый этаж жилой. Хорошо было бы снять здесь квартирку да понаблюдать за Денисом. Но на квартиру у Егора денег не хватит. Да и сдается ли квартира в этом доме?..
Зато наверняка в этом доме сдается подвал. Сразу три отдушины выходят на супермаркет. Вот откуда можно следить за Петровым.
Со стороны двора в подвал вели сразу две двери. На одной – замок, а вторая – нараспашку. Егор тихонечко шмыгнул в нее. Исчез в подвале. И, стараясь не шуметь, в темноте, на ощупь, прошел его от края до края. В отсеке, откуда можно было наблюдать за супермаркетом, было тепло, сухо. Грязь под ногами не хлюпала. Только воняло чем-то нехорошим.
Еще бы немного – и он добрался до отдушины. Вот она – свет уличного фонаря через нее в подвал просачивается. Но вдруг нога уперлась во что-то мягкое.
– У-у, – загудело это «что-то».
– Помогите, убивают! – истошно заорал кто-то другой.
Послышался щелчок. Под потолком вспыхнула лампочка. В тусклом свете Егор увидел людей. Если их, конечно, можно было назвать людьми. Грязные, вонючие, оборванные. Один лежал на драном матраце прямо на полу. Второй – на куче какой-то рванины. Третий – на картонных упаковках, на него-то и наступил Егор.
Было и еще двое. Что-то вроде элиты. Оба лежали на трубах отопительной системы. На матрацах. И оба перекрывали путь к отдушине.
Егор сразу понял, кто перед ним. Бомжи. Изгои общества. Бездомные бродяги. И этот подвал – их обиталище. Можно сказать, они устроились в нем с комфортом. Сухо, тепло, лампочка под потолком, импровизированный стол в углу отсека, самодельная печка, на ней кастрюля. И даже магнитофон есть. Старая-старая отечественная «Весна». Егор уже даже забыл, как такие аппараты выглядят. Пришлось вспомнить.
Бомжи зашевелились, загудели. Вскочили со своих мест. Обступили Егора со всех сторон.
– Ты кто такой? – прошамкал беззубый старик с разодранной щекой.
Похоже, он был здесь самым главным.
– Это наше место! – хищно прошипел второй, не дожидаясь, когда ответит Егор.
– Да я что, разве против? – Егор не стал ерепениться. Ни к чему обострять ситуацию. – Живите, пожалуйста, мне-то что…
– А может, ты место для себя искал?
– Искал, – кивнул Егор.
Он вдруг понял, что сам мало отличается от бомжа. Грязный, немытый, в обносках, да еще и без документов.
– А может, ты с нами хочешь жить?
– А можно?
– Да какой вопрос? Живи. Только за место платить надо…
– Сколько?
– А стол на братву накрыть. Водка чтобы была, закуска добрая…
Егор и сам жрать хотел до невозможности. И водочки бы с удовольствием хряпнул.
– Об чем базар, братья, гы-гы… Вот!
Он достал из кармана деньги. Один стольник, второй, третий. На этом и остановился. Но алчный взгляд старика требовал большего.
– Давай четвертый, – сказал он.
Егор жадничать не стал. И отдал ему четыре сотни. Толпа одобрительно загудела.
– Только за хавкой вы сами сходите. Я не знаю, где в этих краях ночные ларьки.
– Да ты не мохай, братуха, с хавкой мы разберемся.
За водкой и закуской послали бомжа, который спал на полу, но на матраце. Егор занял его место. Сначала просто сел. А затем и лег – когда невмоготу стало бороться со сном.
– Ты поспи, браток, поспи…
Как будто бы издалека услышал он голос старика.
– А мы тебя разбудим…
Старый не обманул. Когда стол был накрыт, его толкнули ногой в бок. Он проснулся и занял место среди «братьев». Невмоготу как жрать было охота. Но Егор с достоинством принялся за еду. Принял на грудь сто грамм явно паленой водки, сунул в рот кусок полукопченой колбасы.
Четыреста рублей на шестерых. Для кого-то это мало, но для бомжей это настоящий пир. Продукты из настоящего магазина, а не из мусорных контейнеров. Водка самопальная, но всем в кайф, в том числе и Егору.
Он наелся, напился. В благодарность за стол его уложили на матрац. На нем он и добрал остаток ночи. Утром будить его не стали. Он проснулся сам. И увидел, что в подвале остался только один старик.
– А где остальные? – спросил Егор.
– Как где? – как будто удивился тот. – На промысел пошли. Кто милостыню просить, кто бутылки собирать… Сам знаешь, как мы живем…
И почему-то подозрительно посмотрел на Егора.
– Да знаю, – махнул он рукой.
Как будто сам всю жизнь только и делал, что милостыню просил да в помойках ковырялся.
Но старик все равно продолжал смотреть на него с подозрением.
– Сегодня – ты наш гость. Сегодня – отдыхай. А завтра вместе со всеми на промысел пойдешь. Или тебе это в тягость?
– Да нет, я привык.
– Ну-ну…
– А можно, я на трубе полежу? – спросил Егор.
– Полежи.
Он забрался на трубу, на свободное место. Но не лег. А подобрался к отдушине.
– Что, на белый свет потянуло?
– Ага.
Егор увидел, как к супермаркету подъехала машина. Из нее вышел какой-то импозантный господин. Широким, хозяйским шагом поднялся по мраморным ступенькам, скрылся в золоченых дверях. Дениса же не наблюдалось. Ничего, еще появится.
– Ты что-то там высматриваешь? – спросил старик.
Кличка у него смешная. Ганджибасович.
– Да нет, просто на мир смотрю…
Егор с удовольствием бы заткнул ему рот потными носками. Но, во-первых, у него не было носков – резиновые сапоги надеты на босу ногу. А во-вторых, он должен был считаться с этим заморышем. Хоть и помойный, но босс…
– А может, на супермаркет заглядываешься?
– Да ну… Не по зубам он мне. А вообще-то неплохо было бы на него лапу наложить.
– А ты на вора не похож.
– С чего ты взял, что я вор? Я просто есть хочу. Есть у меня одна чересчур дурная привычка. Все время есть хочется.
Ганджибасович шутку не принял. Даже не улыбнулся. И в упор смотрел на Егора. Как будто в душу к нему забраться хотел.
У него не случайно Достоевский фамилия. Не потому что на великого писателя похож. А потому что достает…
– В супермаркете сейчас новый хозяин, – непонятно к чему сказал старик.
Но Егора, конечно же, эта новость заинтересовала очень-очень.
– Ну и что? – стараясь казаться равнодушным, спросил он.
– А то… Раньше три хозяина было. Одного убили, второй в тюрьме. Остался третий. Только он магазин продал.
– Давно?
– Да вроде недавно.
– И где он сейчас?
– Не знаю… А тебе что, очень интересно?
– А мне все интересно, скучно потому что.
– Ну-ну.
Старик куда-то ушел. Но Егор этого даже не заметил. Потому что в голове забродили гнетущие мысли.
Денис продал магазин, выручил за него кругленькую сумму. А вдруг он и квартиру свою продал? И дернул с деньгами в другой город? Или даже за границу… Как ему тогда найти этого урода?
Ганджибасович исчез. Но появится снова. И если он так много знает, надо спросить у него, появляется ли еще Денис в супермаркете. Может, еще не до конца оформлена купля-продажа.
Но когда старик появился, Егор спросил его о другом:
– Слушай, старый, а откуда ты все знаешь про хозяев супермаркета?
Старик ухмыльнулся и почему-то подался назад. Что-то не понравилось Егору в его поведении, он протянул к нему руку. Но старик с неожиданной быстротой выскочил из отсека. Егор погнался за ним. Нырнул в темный проем.
И тут что-то тяжелое с размаху опустилось ему на затылок. В голове что-то взорвалось, в красном тумане ослепительно засверкали мириады звезд. А потом и этот красный свет померк перед глазами.
Очнулся Егор все в том же подвале. Наручниками прикован к какой-то трубе. Пред ним Денис. Один. Больше с ним никого. Но в руке пистолет. На всякий случай.
– Ты не бойся, стрелять я в тебя не стану, – усмехнулся Денис.
Располнел дядя, второй подбородок появился, глаза жирком подернулись.
– На свинью ты похож, – так и сказал ему Егор. – Жрешь потому что много. Да оно и понятно, от Валеры избавился, от меня. За троих теперь жрешь…
– Каждый крутится в этой жизни, как может.
– Ты убил Валеру?
– А ты как думаешь?
– Я не думаю – я уверен. Это ты его убил!
Прежде чем что-то сказать, Денис осмотрелся по сторонам.
– Кроме нас, здесь никого, поэтому скажу. Да, это я грохнул Валеру. Да, это я воспользовался твоим стволом. Да, это я подставил тебя… А хочешь, расскажу, как все было?
И он с наслаждением, во всех подробностях принялся расписывать, как стравил их с Валерой, как наблюдал за ними из своего кабинета. И как пристрелил Валеру, когда Егор отправился домой.
– Я же наизусть тебя знаю, Егорчик, – с чувством превосходства над повергнутым врагом усмехнулся Денис. – Как знал, что ты, придурок, выстрелишь тогда из ракетницы…
– Сука ты!..
– Ну и что? Зато я на свободе. Зато у меня куча денег.
– Ты продал магазин, это правда?
– Продал. И за хорошие деньги. И квартиру свою продал. И завтра меня в этом городе не будет… Доволен?
– Куда ты уезжаешь?
– Ха-ха! Ты что, искать меня будешь?
– Я тебя из-под земли достану.
– Не достанешь. И не пытайся.
– Урод!
– Лайся, лайся! Все равно укусить не сможешь. Потому что глупый ты. А я умный. Потому что не ты, а я подловил тебя сегодня. Как знал, что ты будешь следить за мной. Как знал, что ты появишься в этом подвале…
Мог бы и не объяснять. Егор и без того все понял. Денис – злой гений. Он просчитывает все на несколько шагов вперед. Иначе бы он просто не смог засадить Егора за решетку. И Валеру бы не смог застрелить без вреда для себя.
И сейчас он оказался на голову выше Егора. Договорился с бомжами. Чтобы те маякнули ему, если вдруг заметят что-то подозрительное. Они заметили. И маякнули. И вот итог. Егор в наручниках, Денис над ним с пистолетом в руке.
– В общем, брат, обыграл я тебя по всем статьям.
– Не брат ты мне. Волк тамбовский тебе брат, кавказская гадюка – сестра.
– Не знаю, не знаю. Там, куда я отправляюсь, таких не водится. Ну все, прощай, Егорчик. Я уезжаю в Москву, а ты отправляйся обратно за решетку.
– Эй, что ты задумал?
Но Денис уже не слушал Егора. Он повернулся к нему спиной и вышел из подвального отсека.
Минут через десять послышался шум шагов. Сначала Егор решил, что старик-бомж возвращается вместе со всей своей братией. Но слишком грозно и уверенно звучали шаги. Нет, это не бомжи.
Егор не ошибся. В подвальный отсек заглянули люди в милицейской форме. Послышались бодрые голоса.
– Точно, кто-то есть…
– Наручниками к трубе прикован…
– Ничего, сейчас…
Два матерых сержанта патрульно-постовой службы отсоединили Егора от трубы. Теперь наручники замкнулись на обеих его руках.
– Ты кто такой? – уже после этого спросил один сержант. – Документы есть?
– Нет… Потерял… – подражая старику, зашепелявил Егор.
– Ты под бродягу не коси, понял? – неожиданно больно пнул его ногой второй сержант. – Думаешь, мы не знаем, кто ты. А ну пошли, урод!
Его вывели из подвала, забросили в «уазик» и повезли в ближайшее отделение милиции. Там его ждал сначала «обезьянник». Затем появился какой-то офицер, внимательно сличил его лицо с фотографией на ориентировке.
– Он, точно он, – сказал кому-то. – Гражданин Иванов… Попался, голубчик?
Егор ответить не успел. Потому что офицер куда-то исчез. Зато появился сержант, пинками загнал его в камеру предварительного заключения:
– Посидишь здесь, мудило…
Скрипнули двери. Егор остался в камере один на один с гремучими мыслями.
Это Денис сдал его ментам. Вышел из подвала, звякнул с мобильника в ближайшее отделение милиции. За ним пришли. Его опознали. Скоро за ним придут. Отправят в следственный изолятор, оттуда по этапу отправят на зону. Четырнадцать лет плюс «пятилетка» за побег. Его личное дело перечеркнут жирной красной полосой. «Склонен к побегу». Девятнадцать лет на строгом или даже на особом режиме. Перспектива – мрачней не бывает.
А еще ему припомнят побег из квартиры Лены. Ведь он сержанта одного хорошенько помял. За это его самого помнут. Все что можно отобьют, на инвалидность как пить дать переведут…
Прошел день, наступила ночь. Но за Егором почему-то никто не приходил.
Дверь в камеру отворилась глубокой ночью. Появился тот самый офицер, который произвел опознание. Вид у него усталый. Как будто только что с постели подняли. С ним конвоир, который немедленно сковал Егора наручниками.
– Давай, в кабинет его ко мне…
Егора повели на допрос. Только какой допрос в час ночи? Да и не здесь его допрашивать должны. Сначала в СИЗО препроводить, там и следователь будет.
В кабинете его усадили на стол, лицом к офицеру. Он был в форме, на погонах три маленькие звездочки.
– Подставили тебя, Иванов, – устало сказал старший лейтенант. – Позвонили в отделение – сказали, что знают, где человек, которого вся милиция ищет…
Зачем он ему этого говорит? Ведь и без того все ясно.
– Кто тебя подставил?
– Известно кто. Дружок мой. Он меня вычислил, наручниками к трубе приковал, а потом вас вызвал… А ведь убить мог. У него пистолет был… Да и вообще, он убивать привык. Ведь это он убийство совершил, из-за которого мне пятнадцать лет дали…
– Значит, безвинно сел, так?
– Безвинно.
– А твой дружок мог тебя убить?
– Мог.
– Но ведь не убил?
– А зачем? Он меня в тюрьму упрятал, а сам в столицу слиняет…
– В тюрьму он тебя еще не упрятал. Ты всего лишь пока в камере изолятора временного содержания.
– Да какая разница? Все равно по этапу уйду.
– А хочешь?
– Что?
– На этап хочешь?
– А кто меня спрашивать будет?
– Я спрашиваю…
– Зачем издеваетесь, гражданин начальник?
– Я не издеваюсь. В общем, существует вариант один. Есть люди, которым до зарезу нужны такие люди, как ты. Сильные, боевые, ну и чтобы преданные до гроба. Ведь если эти люди сохранят тебе свободу, ты будешь им предан, так?
На какой-то миг Егору показалось, что он не в отделении милиции. А перед ним не мент, который обязан следить за правопорядком. Слишком странный разговор ему навязывают.
– Я вас не понял, гражданин начальник.
– А что тут понимать? Никто еще не знает, что задержан беглый зэк по фамилии Иванов. Мы еще никому не сообщили об этом. И не сообщим. Если, конечно, ты дашь согласие работать на людей, про которых я говорю…
В голове у Егора стало кое-что проясняться.
– А что я должен делать?
Его могли, например, подпрячь в гладиаторы. Есть такой вид развлечения для современных нуворишей. Выведут на арену какого-нибудь подпольного цирка, он будет драться. А толпа жадных до крови богачей будет наслаждаться этим зрелищем.
Или как в том фильме «Дикая охота». Его загонят куда-нибудь в лес, обложат со всех сторон. И будут на него охотиться. Охота на людей – удовольствие дорогое, за него платят большие деньги.
Если не это, то что-нибудь другое. Мало ли какую пакость можно придумать в отношении отчаявшегося и загнанного в угол человека. Именно таких людей и поставляет неизвестным этот «страшный» лейтенант. Не зря же о продажности ментов слагают легенды…