Перед первым днём в институте я решил лечь пораньше, в отличие от большей части своих сокурсников. Конечно, сделать в общаге это было суперсложно, но я смог. Наверное, во многом этому поспособствовало то, что все мои соседи по комнате ушли отмечать последний день летних каникул на улицу, ведь ночи пока ещё были тёплыми. Я забрался с головой под подушку и постарался максимально абстрагироваться ото всех звуков вокруг. Удивительно, но за ночь я ни разу не проснулся. Хотя около двух часов ночи в комнату вернулись соседи, распевая песни и звеня недопитыми бутылками. Они сказали, что пытались меня дозваться, но я не реагировал.
Утром я чувствовал себя по-настоящему бодро. Почистив зубы и с ухмылкой окинув взглядом трёх крепко спящих соседей по комнате, я спешно оделся в чистые синие джинсы (только вчера снял с сушилки), оранжевую футболку с длинными рукавами, схватил кожаную папку с тетрадями и пишущими принадлежностями, выскочил в коридор. Людей в нём было достаточно много. Кто-то ждал очереди в душ, кто-то вышел обсудить планы на день, а кто-то просто шёл к друзьям или от них.
Захлопнув за собой дверь, я неожиданно вспомнил, что забыл взять студенческий билет, который вчера пришлось ждать около шести часов. Сперва не работал принтер, потом начался обед у секретаря, которая занималась выдачей билетов, а после этого декана, подписывающего студаки, вызвал к себе на совещание ректор. Самое печальное в ожидании было то, что нам не позволили ознакомиться с расположением аудиторий внутри института.
В первый день я специально вышел намного раньше, потому что боялся запутаться в четырёх корпусах и опоздать на первую же пару. Мне повезло попасть на бюджетное отделение, и я хотел удержаться на нём, ведь конкурс на вступительных был чумовой. Потому начинать обучение с опоздания ввиду долгого поиска нужной аудитории я точно не планировал.
Я схватился было за ручку двери, ведущую обратно в мою комнату общежития, но вовремя проверил задний карман надетых синих джинсов. Студенческий лежал именно там. Для пущей убедительности я достал его и открыл, любуясь вклеенной фотографией. Худощавое лицо, маленький нос, карие глаза и темные волосы. Щетины на лице было мало. Во-первых, я часто брился, а во-вторых, она у меня была негустой. Как и у отца. Почему у всех фотографии в студенческих были чёрно-белыми, а мне вклеили цветную, которую я приносил для анкеты, в деканате объяснить не смогли. А я сильно возмущаться не стал, чтобы не провести в ожиданиях ещё энное количество часов.
Бережно закрыв студенческий и аккуратно убрав его в задний карман джинсов, я торопливо двинулся к лестнице, ведущей на первый этаж. Да, в общежитии был лифт, но спускаться на нём с третьего этажа я считал не совсем целесообразным.
– О, Марч, здарова! – выбросил меня из уютного мира размышлений чей-то басовитый голос. Я тряхнул головой и сфокусировался на том, кто поднимался по лестнице мне навстречу. Им оказался широкоплечий парень, с которым я вчера ожидал выдачи студенческого билета. Имени его я не запомнил. Зато раз семь успел послушать о том, что сюда он попал по блату. За него поручилась федерация рэгби. Учёба ему по барабану, лишь бы получить корочку. Все его мысли только о том, чтобы отобраться на стартующий в следующем году чемпионат мира. Наша сборная звёзд с неба не хватает, но мало ли – когда-то и у нас получится взять первое место. – Ты чего так рано выходишь?
– Не хочу опоздать. Надо ещё расписание сразу сфотографировать, пока там не началось столпотворение. Вечером пройдусь по институту и все аудитории отыщу.
– Вот это ты заморочился, – присвистнул рэгбист. – Подожди немного, оно в интернете появится. Не надо будет толкаться у стенда.
– Так ведь всё равно заниматься нечем, – удивился я, всплеснув руками.
– Кому как, – подмигнул рэгбист. – Я только с пробежки, пока душ приму, пока вещи соберу, как раз к середине первой пары и приду. Там же лекция вроде…
– Уверен? – с сомнением в голосе спросил я.
– Да, – нахмурив лоб, кивнул рэгбист. – Кей сегодня ездил украшать главное крыльцо. Говорит, что видел, как расписание составляли. Что успел запомнить, то и сообщил. Десять ноль четыре аудитория. Это в первом корпусе.
Я прикинул в голове, куда примерно надо идти. Главный корпус, крыльцо которого украшал Трой, вопреки логике был пятым. А вот первый располагался от него через крытый стеклянный переход, висевший в паре метров от земли. Об этом я вчера чисто случайно узнал во время получения студенческого. Декан послал одного из первокурсников туда за забытым приветственным плакатом. Когда прошло двадцать минут и я, получив студенческий, стал уходить, парень так и не вернулся.
– Спасибо… э-э-э…
– Бамфорд, забыл? – рэгбист заулыбался и ткнул кулаком меня в плечо. Не знаю, умел ли он рассчитывать силу, но я едва устоял на ногах.
– Столько много информации в голове, вот и запамятовал, – попытался оправдаться я.
– Небось всю ночь отмечал? – подался вперёд рэгбист, желая учуять запах перегара.
– Не, я спал, – честно ответил я.
– Ладно, – немного расстроенно пробурчал спортсмен. – Увидимся на парах, одногруппник.
Бамфорд пожал мне руку и вприпрыжку побежал наверх. Я больше терять даром времени не стал. Уставившись в пол, я миновал последний лестничный пролёт и за десять широких шагов достиг вертушки на выходе из общежития.
– Марч Стивенс? – проскрипела вахтёрша.
– Д-да, – несколько заикаясь, выдавил я. Её вид был слишком грозным, как будто бы она готовилась объявить о какой-то моей непростительной оплошности и если уж не отчислить из института, то точно выселить из общежития. На днях я помогал ей перетаскивать старые железные кушетки из подсобки на склад, поэтому тот факт, что вахтёрша не забыла моего имени, удивления у меня не вызвал.
– Забыла тебе расчёт дать, – она протянула пять тысяч на белом квитке бумаги с кучей мелких надписей и длинных цифр. – Тут всё написано, сколько и за что, – она ткнула пальцем в центр исписанного листка. – У меня всё официально, – вахтёрша назидательно подняла указательный палец вверх, вздернув подбородок.
– Спасибо, – я взял деньги с расчётным листком и убрал их в папку с тетрадями.
Лишний заработок мне ой как пригодится. Поступив в институт на бюджет, я твёрдо решил больше не брать деньги у родителей. Исключение сделал лишь для двух вещей: оплата общаги на месяц вперёд и небольшая сумма на еду. А потом я обязательно найду подработку, да и буду учиться хорошо, чтобы получать стипендию. Да, она не такая большая, но если не тратить попусту, то можно иногда и в кино выбираться или в ресторан. Только не в самом центре. Родители не сильно обеспечены, чтобы я продолжал висеть у них на шее. Плюс они живут в совсем маленьком городке, а я почти в столице. Передо мной куда больше возможностей, чем перед ними. Не перестаю удивляться, как вообще сумел поступить сюда. Если бы не репетиторы, которые натаскивали меня на специальных заданиях, то было бы худо. Родители не доедали, но откладывали на них деньги. А я платил усердием. Как же мама с папой были рады, когда я им прислал фотографию со списком зачисленных. Себя выделил красным прямоугольником, чтобы они долго не искали. Скажете, что иногда хватает и школьных знаний, главное всё запоминать и не отлынивать от процесса обучения? Возможно, и так, если не брать в расчёт, что в нашей школе не хватало преподавателей. Многие предметы никогда не велись, хотя в аттестат попали. А некоторые дисциплины совмещали непрофильные учителя, которые предпочитали рассказать несколько историй из своей жизни, нежели углубляться в изучение неинтересного материала. Впрочем, я никогда не любил погружаться в воспоминания о своей школьной жизни. Я говорил «спасибо» всем, кто приложил к этому руку, и двигался дальше.
Миновав остановку, до отказа забитую студентами, я двинулся дальше пешком. В первый и даже во второй автобус я точно не войду, а пока придёт третий, я уже преодолею большую часть пути до института. Справа и слева были разбросаны широкие парки. За тем, что находился по правую руку, и располагался мой институт. Правда, сперва я должен был пройти длинный мост над широкой рекой Дивеей. Ещё вчера здесь активно катались на катамаранах, а сегодня на входе на пристань висела большая табличка о том, что летний сезон закончен. Почему его нельзя было продлить, пока на улице стоит хорошая погода, я размышлять не стал. Рабочие у пристани с унылыми лицами вытаскивали из воды катамараны и тащили их в небольшую двухэтажную постройку.
Та часть города, в которой возвели мой институт, была самой зелёной. А ещё в ней практически не было пробок. Магазинов очень мало, крупных и вовсе нет. Производства все тоже изначально строились в других местах. Красота, а не район. Если бы у меня было достаточно денег, я бы точно купил здесь квартиру. Река рядом. Институт тоже. И не абы какой, а из года в год попадающий в двадцатку лучших учебных заведений по стране. Кроме парков, имеется и большой сосновый лес. Жаль только, что все эти факторы очень сильно накидывают нулей к ценнику даже самой маленькой жилой площади. Несомненно, можно взять ипотеку. Но… Пока я был не готов к ней морально. Вся жизнь впереди и сразу же начинать её с ежемесячных ограничений по деньгам явно не хотелось.
Едва только я миновал мост, как по левую руку, через дорогу, началось огромное длинное строение в виде дуги. Как нам рассказал вчера декан, здесь трудились тысячи выпускников. В стенах этого здания придумывались новые устройства для быта и космонавтики, паялись платы для систем беспилотного управлениями метро и многое-многое другое, что можем в будущем делать и мы. Декан обещал, что никто не останется без работы после выпуска из института. «Высокооплачиваемой работы», – дважды громко уточнил он во время вчерашнего вручения студенческих. Мы слушали его с открытыми ртами и верили каждому слову. Я-то уж точно, потому что не единожды видел по телевизору учёных, прошедших через этот институт. Да и успел наслушаться различных историй от старшекурсников, когда вместе перетаскивал те самые железные кушетки, за которые со мной расплатилась вахтёрша. За работу в стенах дугообразного здания действительно платили прилично. Правда, попасть туда могли только отличники. Остальных браковали после пары месяцев стажировки. Тем не менее слова декана подтверждались: брали всех, платили много. Всё остальное уже зависело от тебя самого.
– Марч, подожди! – голос был женским и очень знакомым.
Вместе с тем я расслышал стучащие по асфальту каблуки. Несомненно, я сразу догадался, кто позвал меня. Девушкой, которая меня позвала, была Бэт. Я обернулся и едва успел развести руками в стороны. Она с разбегу прыгнула ко мне и заключила меня в объятия. И тут я должен уделить немного внимания тому, как мы с ней познакомились. Все случилось три дня назад. Вечером мы собирались в общежитии, чтобы отметить день рождения Сэта. Это ещё один мой однокурсник. С комнатой ему повезло: душевая и туалет были персональные. Располагались по правую руку от входной двери. Да ещё и пятый этаж, на котором было целое женское крыло. При расспросах о том, как же ему так повезло, Сэт лишь загадочно улыбался и пожимал плечами. А к середине празднества я был уверен на сто процентов, что причиной такого везения стала кругленькая сумма, которую студент выложил коменданту общежития. Более того, в его комнате могли жить лишь двое, в отличие от моей с пятью койко-местами. Да и сосед должен был явиться не раньше октября. Он учился уже на пятом курсе и большую часть времени проводил в командировках по стране, куда его посылали по практике. Он, кстати, работал в том самом дугообразном здании. И вроде как делал какие-то секретные модули для ракет.
Ближе к девяти часам вечера Сэт отлучился куда-то на десять минут. Возвратился он с гитарой, вахтёршей позади себя и симпатичной блондинкой в голубом платье и с зелеными глазами по имени Бэт. Якобы она тоже в нашу группу попала при распределении и желает принять участие в празднестве. Только в общагу она не заселена, потому в одиннадцать должна уйти. Именно до того времени мы сможем и пошуметь по правилам общежития. А если ослушаемся – будем с позором выселены. Примерно так говорила вахтёрша, бросая злобные взгляды на всех и каждого. Мы послушно кивали и честно обещали выполнить всё так, как она и сказала.
Когда её речь стала казаться бесконечной, она громко хлопнула в ладоши, едва ли не втолкнула Сэта и Бэт в комнату и с шумом захлопнула за ними дверь. Девушка была не из стеснительных. Сразу же она заняла место за столом рядом со мной и собственноручно налила себе стакан красного вина. Мы наперебой называли свои имена, а она в ответ лучезарно улыбалась каждому. Фанни (ещё одна моя одногруппница) к тому моменту уже ушла по делам, потому всё мужское внимание было сконцентрировано лишь на Бэт. И ей это нравилось. Она залпом выпила бокал красного и зажала ладошкой курносый нос. Сэт тут же поспешил налить ей ещё вина, но выпивать его Бэт не торопилась. Трой взял в руки гитару и принялся выуживать из памяти песни своего детства. Он жил через комнату от Сэта и просто зашёл на огонёк, хотя до того вечера не знал никого из собравшихся. Песни его были мало кому знакомы. Мы очень быстро стали скучать. Я долго боролся со своим стеснением, но всё же решил взять гитару и сыграть что-то более новое и знакомое. Мне никогда не нравился мой голос. Я не мог брать слишком высокие ноты, а потому без острой надобности старался не петь. Но в том случае ситуация как раз была из ряда вон. Буквально с первых аккордов все узнали то, что я намеревался сыграть. А после первых слов мы в едином порыве тянули хорошо известные строчки. Жаль только, что подобных песен у меня в загашнике было лишь пять. Сэт предложил нагуглить мне аккорды в интернете, но я отказался. Не люблю исполнять всё на один манер, при этом постоянно пялясь в текст.
Когда я играл последнюю песню, Бэт осторожно придвинулась ко мне и прислонилась головой к моему плечу. Я взаимностью ей не ответил. Не особо верю в такие быстрые знаки симпатии. После этого каждый в комнате Сэта немного рассказал о себе. Каждый, но не Бэт. Она отмолчалась, излишне нервничая и постоянно посматривая на часы. При этом Бэт то и дело касалась моей руки и заглядывала в глаза. Я улыбался, но не более. А когда ровно в одиннадцать на пороге возникла вахтёрша, Бэт открыла сумочку, оторвала листочек бумаги из записной книжки, быстро что-то написала на нём, вложила мне в ладонь и вскочила с места, выбегая в коридор и запоздало выкрикивая слова прощания. Сэт присвистнул, замечая в моей руке записку, но расспрашивать, что внутри, не стал. Минут через двадцать ушёл и я. Без Бэт все стали какими-то грустными и неразговорчивыми.
На листочке девушка оставила свой номер телефона. Я решился написать ей лишь вчера ближе к вечеру. И мы как-то сразу нашли общий язык и темы для разговоров. Обсудили интересы в музыке и кино. Бэт не была типичной девушкой. Ей по душе приходились боевики и ужасы, хотя мне казалось, что она могла сказать такое специально, чтобы мне понравиться. Она достаточно много читала. Совсем недавно закончила Оруэлла. В тот момент мне стало немного стыдно. Книга в последнее время у всех на слуху. Я каждый день обещал себе начать читать её, чтобы не быть белой вороной. Но каждый день дальше обещаний зайти не удавалось. Именно поэтому я решил перевести тему на какие-то другие произведения. И, судя по некоторым ответам Бэт, она догадалась, почему я так поступил. Закончилось в тот день общение тем, что она поведала мне историю своего детства и юношества.
Родилась Бэт в весьма обеспеченной семье. Отец и мать контролировали каждое её действие и давно запланировали жизнь девушки едва ли не до старости. Выбрали институт и специальность, жениха и даже цвета одежды. Бэт это очень угнетало. Она твёрдо решила изменить всё это в ближайшем будущем. В ближайшем, но не раньше окончания института, ведь знала, что отец легко «отчислит» её отсюда через своих знакомых и закроет доступ в любое другое учебное заведение. А показывать своё «я» без образования Бэт не хотелось.
В тот вечер, когда мы отмечали день рождения Сэта, она впервые настояла на том, что хочет провести ужин не за семейным столом. Предварительно в списках поступивших Бэт увидела его, запомнила дату рождения и тот факт, что проживает парень в общаге. К нему она и попросилась, обосновав тем, что не хочет казаться отшельником в группе, где ей предстоит провести ближайшие пять лет. Попасть в комнату одногруппника помогли связи отца и грозное лицо охранника. Да-да, всё то время, что она была у Сэта, на улице её ждало персональное авто с водителем и охранником внутри. Поэтому она так нервничала и постоянно следила за временем. И по той же причине вахтёрша явилась за ней лично, хотя обычно её не дождёшься даже по действительно важным вопросам. И ещё Бэт написала отдельным сообщением, что я ей понравился. Молчать о том, что и девушка запала мне в душу, я не стал. Правда, впадать в эйфорию я преждевременно не решился. Во-первых, с её стороны это некий бунт против той системы, что родители выстроили вокруг неё. Неизвестно, понравился бы я ей в тот вечер, если бы над ней не довлели ограничения и запреты. Во-вторых, парни, умеющие играть на гитаре, нравятся очень многим. А сделать выбор между мной и Троем было не так уж и сложно. А в-третьих… Блин, да ведь у неё же жених и отец со связями! Сегодня или завтра найдут переписку в её телефоне и отчислят не любимую дочурку, а меня! И тогда накроются медным тазом все те планы, которые я долго рисовал в своей голове. Об этом я и собирался поговорить с ней в первую же очную встречу.
– Рада видеть тебя, Марч! – радостно выдохнула Бэт, поправляя непослушную чёлку.
– А где твой охранник и персональное авто? – придавая тону шутливую форму, осведомился я, отодвигаясь от Бэт.
– Вон за тем домом оставила, – она махнула рукой на строение, располагавшееся рядом с остановкой, забитой студентами. – Сказала, что есть примета: для получения хороших оценок в первый день в институте путь от общаги до входа в ВУЗ нужно проделать пешком.
– Ловко ты их, – жестом руки я предложил продолжить путь. Бэт кивнула и неторопливо застучала каблуками по асфальту. – До окончания пар будут ждать?
– Угу, – грустно закачала головой Бэт. – Первое время придётся с ними ездить. Надеюсь, хотя бы не от стен института будут забирать, а то представь, какие слухи все начнут распускать, – тут она была абсолютно права. Придумать можно много. Потом на глаза никому не захочется попадаться. – Ну, а в процессе, может быть, что-нибудь получится придумать.
– Может, его внимание станет не таким бдительным, если согласиться на программы с GPS-трекерами? – произнёс я первое, что пришло в голову.
– Эх, Марч, – Бэт ненароком коснулась моей ладони. – Отец установил их при вручении своей дочке первого телефона. Мне ещё рассказывать и рассказывать тебе о различных нюансах…
– Прости, – решил извиниться я, если вдруг мои слова задели девушку.
– Да ничего, я на тебя не обижаюсь, – Бэт улыбнулась и снова коснулась моей руки.
– Слушай, – запинаясь, начал я тот разговор, о котором постоянно думал. – А если тебя увидят со мной или узнают, что между нами симпатия, ничего плохого не случится? У тебя же жених вроде как имеется. Да и если на телефоне стоит программа по отслеживанию твоего местоположения, то и переписку со звонками сейчас легко раздобыть.
Бэт на мгновение задумалась. И это молчание бросило меня в холодный пот.
– Наверное, ты прав. Общаться на людях мы можем и без проявлений каких бы то ни было знаков внимания. Вернее, не можем, а придётся, – с легко читаемым раздражением в голосе добавила девушка. – А потом…
– Потом что-нибудь придумаем, – подхватил я её начинание, сглаживая неприятный момент. – Я могу тебе свой старый телефон отдать. По нему будем переписываться. Я его на всякий случай с собой захватил. Он в рабочем состоянии, – честно заверил Бэт я. – Только без камеры. Потому и поменял на новый.
– Будет здорово, – сразу же согласилась Бэт. – Вот видишь, уже что-то придумали, – она снова лучезарно улыбнулась, поправляя чёлку, правда, на этот раз без прикосновений. – Первая у нас лекция по линейной алгебре…
– Водитель с утра узнал?
– От тебя ничего не утаишь. Ты часом мысли не читаешь? – рассмеялась Бэт моей прозорливости.
Только сейчас я обратил внимание на то, в чём была Бэт. Синие джинсы, белая блузка на пуговицах, застёгнутых по самое горло, чёрные туфли на низких каблуках.
– Да, только в таком виде родители одобрили мой поход в институт, – замечая мой взгляд на себе, торопливо прокомментировала девушка. – И как только не сопротивлялись тому, что я на тот день рождения платье надела?!
Отвечать на риторический вопрос я не стал. Всё равно могу лишь гадать. В голову к чужим людям не залезешь, тем более к таким, как её родители. Парк по правую руку немного поредел, открывая нашему взору два футбольных поля, принадлежащих институту. Одно было огромным классическим с небольшой трибуной, а второе – на резиновой крошке, огороженное железным забором. На нём, как я успел узнать, трижды за учебный год проводились соревнования по мини-футболу. С медалями и памятными наградами. В футбол я умел играть достаточно хорошо, если верить мнению внутреннего голоса, потому поставил перед собой целью как можно быстрее влиться в какую-нибудь команду или собрать свою. От институтской жизни надо брать всё. Такое бывает только раз. Будет грустно просидеть все пять лет в общаге и особо ни в чём не участвовать и никуда не выходить. Естественно, если всё это будет не во вред учёбе.
– Марч, а ты где на гитаре учился играть? Не знаю, почему сразу не спросила об этом. Очень хорошо у тебя получается. Я вот фортепиано так и не осилила, хотя родители нанимали хороших педагогов. Учись – не хочу.
– В основном во дворе. Музыкальная школа хоть и была недалеко от того места, где мы жили, но меня туда как-то не отдавали. А когда я стал проситься, глядя на многих друзей, которые успешно обучались азам музыки, то вопрос упёрся в деньги, коих банально не хватало на самую простую гитару. В итоге я попал в музыкальную школу лишь в двенадцать. Многие педагоги на мне поставили крест, да ещё в ту пору и голос ломался, что лишило меня возможности посещать занятия вокала… Вот и пришлось разучивать аккорды и песни во дворе. Выпускной экзамен я, конечно, сдал, но сейчас уже вряд ли смогу сыграть что-либо по нотам. По крайней мере, с наскока, – я грустно вздохнул и замолчал, не желая углубляться в рассказ о музыкалке.
– Не расстраивайся, Марч, кто-то даже такие простые аккорды не в состоянии сыграть. Например, меня хватило только на собачий вальс на фортепиано, – она хихикнула в конце фразы, хотя я не увидел какой-то шутки в её словах. – Я очень удивлена, что родители решили махнуть рукой в этом конкретном случае. Обычно они всё доводят до конца, даже если я на что-то не способна или чересчур сопротивляюсь. Достаточно вспомнить, как они обучали меня игре в шашки. Страшно представить, сколько слёз я пролила. Игра не нравилась, а потому совсем не давалась. Но они стояли на своём. Отстали только после того, как я на двух турнирах заняла первое место. Причём в соперниках были лишь мальчики. Все старше меня.
– Да уж…
За разговорами мы добрались до института. Кстати, ни один автобус нас так и не догнал. Что случилось сегодня с ними? Должно быть, на остановке у общежития страшное столпотворение… Первым, что мне бросилось в глаза, – главное крыльцо института. Если десять разноцветных и наполовину сдутых воздушных шариков и плакат «Добро пожаловать» с потёкшими буквами – это те самые украшения, которые сделал Кей, то зачем нужно было ехать сюда рано? Эта работа на минут пять максимум. Бэт тоже усмехнулась при виде праздничного убранства, ловя мой удивлённый взгляд. Рядом с главным входом находились несколько разношёрстных кучек студентов. Скорее всего, они, как и мы, были первокурсниками и ждали своих одногруппников, чтобы искать аудиторию не в одиночестве.
– У нас пара будет в аудитории десять ноль четыре, – деловито произнесла Бэт. – Пойдём, я знаю, где она находится.
Преодолев десяток ступеней главного входа и войдя в стеклянные двери, мы оказались у вертушек с вахтёром. Мельком проверив наши студенческие, старушка приветливо кивнула и нажала кнопку, разблокировавшую механизм вертушек. Под сводами института народу было очень много. Все они гудели, словно пчёлы в улье. Прямо перед нами располагался гардероб, правда, из шести окошек работало только одно. Да и в нём скучал пожилой старичок, коротавший время за чтением газет, ведь курток ещё никто не носил. Бэт взяла меня за руку и с силой потащила за собой. Ловко лавируя между слоняющимися от аудитории к аудитории группам, мы двинулись в сторону нужного корпуса. Около стеклянного перехода располагалась палатка с едой. Цены в ней были вполне демократичные, как я успел вскользь заметить. А ещё от неё вкусно пахло хот-догами.
В стеклянном переходе мы ненадолго задержались. Бэт присела на подоконник и достала зеркальце из сумочки, проверяя, не испортился ли её макияж. У меня в голове всплыло название первокурсников на институтском жаргоне. И сегодня я понимал, почему их именуют слониками. Эдакие маленькие группы, которые держат друг друга за хвосты и слоняются от одной аудитории к другой в поисках нужной. Чего уж там лукавить, и мы с Бэт, держащиеся за руки, полностью соответствовали этому образу.
– Времени у нас достаточно, – неожиданно заговорила девушка, шумно убирая зеркальце в сумочку. – Давай заскочим в столовую недалеко от нашей аудитории и выпьем чая с лимоном…
– Странное желание, – весело прокомментировал я.
– А вот это уже действительно примета, – торопливо добавила она, вновь дёргая меня за руку и устремляясь вперёд по стеклянному переходу. – Эдакий закон сохранения сладкого во время студенческой жизни. Кислое должно быть везде, но не в ней. Потому нужно обязательно утром до пар пить чай с лимоном.
– Первый раз такое слышу, – честно признался я.
– Думаешь, меня обманули? – беззаботно спросила Бэт, обгоняя ещё одну замешкавшуюся группу студентов и направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж нужного нам корпуса.
– Не знаю, но попробовать стоит.
В столовой сидел лишь один студент с длинными волосами, собранными сзади в хвост. Перед ним стояла тарелка с двумя сосисками, обильно политыми горчицей. Судя по тому, как он неторопливо доедал третью, пялясь в какой-то потрёпанный учебник, вряд ли он был первокурсником. Ну, или ему просто ко второй паре. Бэт подошла к продавщице и попросила два чёрных чая с лимоном и сахаром. Рассчитавшись и получив заказанное, мы плюхнулись на стулья за ближайший столик. Вопреки ожиданиям, чай не был слишком горячим. Бэт залпом выпила содержимое, поморщившись от послевкусия, и кивком предложила мне сделать то же самое.
– Слышал по поводу занятий физкультуры на нашем курсе?
– А что с ними? – прочищая горло после кислого лимона, с трудом выдавил из себя я.
– Чтобы получить зачёт, нужно сдать восемь различных нормативов. Два связаны с бегом: сто метров и три километра. Один с прыжками в высоту. Два связаны с плаваньем…
– С плаваньем? – едва не поперхнулся я.
– Ну, да…
– Плавать я совсем не умею…
Это было чистой правдой. Меня никто не учил из родителей. Мать не умела вовсе, а отцу часто было некогда ввиду командировок или суточных вахт. И это притом, что рядом с моим домом располагалось крупное озеро. Мальчишки часто звали с собой, но меня не отпускали. Боялись, что я утону. К сожалению, пара таких случаев была с мальчишками из соседних домов, и мама после них едва ли не в обморок падала, когда я говорил про озеро и друзей, собирающихся на нём.
– Вроде бы можно какие-то замены просить, – Бэт озадаченно потерла пальцами левый висок. – Всё от преподавателя зависит. Полагаю, он не захочет, чтобы ты утонул прямо во время сдачи норматива.
– Остаётся на это надеяться. А три оставшихся норматива какие?
– Они у девушек и парней разные. Я только про себя знаю, – несколько виновато ответила она, пожимая плечами.
– Хоть бы не лыжное катание… – вслух сказал я.
– Тоже не умеешь?
– Умею, но норматив точно завалю…
– С лыжами и у меня будут проблемы. Вот если бы на фигурных коньках покататься…
– Нам пора, – я взглянул на часы: до начала пары оставалось семь минут.
Аудитория располагалась через два кабинета от столовой. Она была достаточно просторной и с тремя большими окнами. Преподавателя ещё не было. Студенты по большей части скучковались в центре. На первых партах сидело не так уж и много людей. И все в очках. Бэт потащила меня на последние ряды, которые в основном пустовали. Я сперва было засопротивлялся, убеждая её сесть поближе, чтобы сразу же примелькаться преподавателю, но она парировала тем, что запоминаться нужно знаниями, а не присутствием на лекциях. Можно и с задних парт участвовать в дискуссиях и задавать вопросы. Я продолжать спор не стал. В целом, она была права. Да и не факт, что экзамен будет принимать лектор. По крайней мере, такой вывод я сделал из полученных обрывков информации от студентов во время празднования дня рождения Сэта. Семинарист не всегда тот же самый, что и лектор. А именно он является главным экзаменатором.
Бэт поднялась на самый верхний ряд и пошла вдоль длинной лавки-парты. Остановилась она примерно в её середине. Достав толстую тетрадь в клеточку из сумочки и синюю ручку, она подмигнула мне и подписала на первой странице название предмета.
– Этот предмет лучше записывать. Насколько мне известно, – я не стал перебивать её расспросами, откуда она получила эту информацию, – у нас будет самая крутая преподавательница по линейной алгебре. Лайза Тэйлор. Она всё очень здорово объясняет. После её лекций любой сможет разобраться в непростом предмете. Плюс у неё своя методика изложения материала. Намного понятнее и доступнее, чем в учебниках. Да и на экзамене, если попадёшь к ней, она спрашивает только по своим лекциям, которые отличаются от книг. Минус – очень быстро диктует.
– Так лекции её, наверное, должны быть в общажной сетке… – неуверенно предположил я достаточно очевидное.
– А вот и нет, – Бэт даже язык вытащила изо рта. – По какой-то необъяснимой логике все лекции сразу исчезают оттуда, а студентов вызывают на приватный разговор. И больше они о подобном не помышляют. Правда, такое только с лекциями Лайзы Тэйлор. Не удивлюсь, если она сама следит за всем этим под каким-нибудь мало запоминающимся ником…
– Студент1234? – попытался пошутить я.
– Допустим, – не глядя согласилась Бэт. – В общем, она очень трепетно относится к своему предмету и желает взаимности ото всех студентов.
– Тогда тем более надо было на первую парту садиться, – раздосадовано выдохнул я.
– А вот и нет, – Бэт повторила неприличный жест с языком. – Последнее, что про неё сказали: она совершенно не запоминает тех, кто ходит на лекции. Она проверяет знания. На этом много троечников попалось. Ходили на все лекции, пытались умничать, постоянно прерывая её во время объяснения и оставаясь после пар на несколько дополнительных вопросов по пройденному. А на экзамене, когда она начинала задавать каверзные вопросы, они пытались сказать, что были на всех лекциях и заслужили поблажку. На что Лайза отвечала, что это не аргумент. Да и вообще она их не помнит. Так троечники отправлялись на пересдачу, слёзно выпрашивая у сдавших рукописные лекции.
Постепенно народ всё больше набивался в аудиторию. Теперь она не казалась такой просторной, как при первом нашем появлении здесь. Справа и слева от нас с Бэт уже сидели студенты, едва не тыча в нас локтями. Да и вообще свободные места можно было пересчитать по пальцам. Причём своих одногруппников я не видел совсем, хотя на зрение никогда не жаловался.
– Тоже найти никого не можешь? – замечая мои действия, спросила Бэт. – Это лекция для целого потока. Тут вроде восемь групп одновременно собрано. Так что найти одногруппников – действительно сложная задача. Тем более когда ты половину не помнишь в лицо, – она сощурилась и прошлась глазами по первым рядам аудитории.
Громкий звонок, разорвавший непрекращающееся гудение, возвестил о начале первой пары нового учебного года. В аудитории сразу же стало тише. Лишь в коридоре слышались быстрые шаги тех, кто опаздывал на занятия. Долго преподавательницу ждать не пришлось. Не прошло и минуты, как она вихрем ворвалась в аудиторию. На вид ей было лет шестьдесят. Седые волосы, которые она и не думала красить. Очки с маленькими круглыми линзами. Одета Лайза Тэйлор была в длинное платье горчичного цвета. Преподавательница дошла до середины лекторского стола и положила перед собой несколько мелко исписанных листков формата А4.
– Доброе утро. Поздравляю всех с началом учебного года, – немного монотонно пробубнила Лайза Тэйлор, окидывая взглядом заполненную аудиторию. – В этом семестре мы с вами будем очень часто встречаться. Две лекции в неделю и два семинара. Семинары лично я буду вести в группах тринадцать, шестнадцать и семнадцать, – тринадцатая группа наша. Бэт расплылась в счастливой улыбке, потирая руки. – Меня зовут Лайза Тэйлор. Мой курс посвящён линейной алгебре. В школах у вас была математика, а у кого-то обычная алгебра, но мой предмет немного о другом. Попробуйте быть внимательными. В предмете нет чего-то сверхсложного. Если вы хорошо вникнете в его суть, то сможете с лёгкостью постичь и другие дисциплины на старших курсах ваших специальностей. На этом, пожалуй, закончим вступление и перейдём к содержанию первой лекции, – Лайза резко развернулась, подошла к доске, взяла в руки кусок мела и принялась быстро под свою диктовку писать на доске. – Начнём мы с комплексных чисел и алгебраических операций над ними. Как вам известно из школьного курса, не каждое квадратное уравнение имеет решение. И самый простой пример: икс в квадрате плюс единичка равно нулю. Даже самому заядлому двоечнику ясно, что никакое вещественное икс, как бы сильно ни старалось, не может быть тут корнем…
Неожиданно Лайза Тэйлор замолчала и прервала написание следующего слова на первой букве. Сперва мы очень перепугались, мало ли с ней что-то случилось, всё-таки возраст может давать о себе знать. Однако в следующее мгновение преподавательница оторвала мел от доски и в задумчивости подошла к разложенным на столе листкам. Минуту она потратила на беглое чтение их содержимого и постукивание белым от мела пальцем себе по подбородку.
– Знаете… – медленно протянула она. – Каждый год я начинаю свой курс с комплексных чисел и каждый год думаю, что это совсем легко для вас, тем более что на экзамене даже нет такого вопроса в билетах. Проходной балл на этот факультет достаточно высокий, чтобы сомневаться в том, что вы в состоянии освоить комплексные числа по нескольким главам из учебника. Поэтому я предлагаю перейти к чему-то действительно интересному и новому.
Лайза Тэйлор сгребла исписанные листки в одну кучу и вернулась к доске. Стерев рукавом начертанное… Да-да, именно рукавом, который тут же стал белым. Правда, преподавательницу сей факт нисколько не заботил. Стерев рукавом начертанное, Лайза Тэйлор нарисовала две длинных параллельных прямых и стала заполнять пространство между ними переменными.
– Все вы, конечно, смотрели замечательную трилогию «Матрица», – она не спрашивала, она утверждала. – В линейной алгебре тоже есть матрицы. Одна из них – перед вами. Матрицы – основа основ. Если говорить по-простому, то это прямоугольная таблица чисел. Переменные внутри матрицы называются её элементами. Вот эти числа, – она ткнула мелом в цифры рядом с элементами матрицы, – называются порядками. Если s – количество строк, равняется n – количеству столбцов, то матрица называется квадратной…
Говорила она не менее быстро, чем писала. Моя рука стала неметь уже через двадцать минут с начала лекции. Так давно я не писал, наверное, лет с двенадцати. В ту пору я загорелся одной настольной игрой, которую видел в гостях у знакомых родителей. Меня тогда их дети не взяли поиграть с собой, потому что не знали, но смотреть никто не запретил. Суть игры была в следующем. Перед вами лежит огромная карта выдуманного фэнтезийного мира. Вы по очереди бросаете кубик и ходите по длинной цепочке пронумерованных квадратиков. На каждой клетке вас поджидают приключения. Вот только все события вы выдумываете сами и записываете на листочек. В конце получается очень интересная история с кучей опасных монстров и коварных злодеев. Я постарался запомнить ту карту как можно точнее и сразу же по возвращению домой воспроизвёл её от руки. Дополнительно нарисовал карточки монстров и написал сам правила. Конечно, что-то додумал сам, чтобы было интереснее. На протяжении месяца каждый день я проводил за той игрой. Записывал события сразу в три тетради, соревнуясь в красочности сюжетов с двумя воображаемыми соперниками. Получалось прикольно. Да… Несомненно, рука болела точно так же, как и сейчас, на лекции Лайзы. При этом про матрицы тоже весьма интересно слушать. И достаточно понятно. Лайза то и дело употребляла какие-то шуточки или и вовсе жаргонные слова молодёжи, заставляя студентов в аудитории смеяться. Благодаря такой манере ведения предмета интерес к нему не пропадал, несмотря на быстроту изложения или какие-то непонятные с первого раза моменты.
Кстати, второй период в моей жизни, когда я много писал и рисовал, был в тринадцать лет. Тогда я только познакомился с комиксами и старыми мультфильмами про черепашек ниндзя. Сразу же я выпросил у мамы большой альбом для рисования, куда и стал выплёскивать свои выдумки про этих героев. Рисовал я много, но при этом получалось не слишком художественно. Впрочем, меня это не особо заботило. Главное было творить и выдумывать истории про них. Жаль только, что рисовать хорошо я так и не научился. Количество не перешло в качество.
Незаметно время лекции подошло к концу. Об этом возвестил пронзительный звонок, который, судя по громкости звучания, стоял прямо рядом с нашей аудиторией. Лайза, казалось, не заметила сего факта. Она продолжала записывать на доске всё новые и новые определения. Один из студентов подал робкий голос, что лекция закончена. На что преподавательница ответила, что тот её обманывает. Да и в любом случае следующая пара нашего потока также пройдёт в этой аудитории, потому у них есть ещё несколько минуток закончить с матрицами. Краем глаза я заметил, как в дверях на входе нарисовался пожилой мужчина с коричневым портфелем в руках. Он нервно поправлял очки и буравил взглядом Лайзу, не решаясь подать голос.
Преподавательница оторвалась от написания только тогда, когда звонок возвестил о начале следующей пары. Она нахмурилась и посмотрела на мнущегося пожилого мужчину.
– Ой, Роджер, значит, они меня не обманывали? – «они» относилось к тому робкому студенту. – Надеюсь, я у тебя не слишком много времени отняла…
– Да… Нет… Что ты? – не очень довольным тоном, отделяя слова друг от друга, пробурчал Роджер, широкими шагами подходя к лекторскому столу. Лайза тем временем намочила тряпку и стёрла с доски все свои записи.
– До встречи. Если будут вопросы – можете всегда найти меня на кафедре или по расписанию на парах, – Тэйлор поклонилась напоследок, обращаясь к нам, и медленно вышла в коридор.
– Разрешите? Я немного опоздала, – в дверях появилась Фанни. Щеки девушки раскраснелись, а лямка платья норовила сползти с плеча. Фанни несколько раз поправила вредную веревочку, пока преподаватель не обращал на неё внимания, но всё без толку – одежда не хотела слушаться ни в какую. – Разрешите? – настойчиво повторила свой первый вопрос Фанни.
– А? – Роджер аж подпрыгнул на месте. Всё это время он занимался тем, что, не двигаясь, рассматривал содержимое своего портфеля. – Да, пройдите, я ещё не успел начать.
Фанни кивнула и бросила взгляд на заполненную аудиторию. Я поспешил помахать девушке рукой. Она заметила мой жест и бегом поднялась на самый верхний ряд. Сидящие с краю парни поспешили ужаться, хотя я не понимал, как у них такое получилось, и пропустили Фанни к нам. Придерживая непослушную лямку бирюзового платья с кружевными вставками, она пробралась ко мне и с выдохом плюхнулась рядом. Обута Фанни была в белые кроссовки. Не готов был с уверенностью утверждать, что они подходили к её платью, но я и не особо разбирался в женской моде. Да и Фанни была очень своеобразной девушкой. Обладая некоторой природной красотой, она категорически не пользовалась косметикой. По крайней мере, так она сама говорила про себя на дне рождении Сэта. Разве что душилась парфюмом на какие-то особенные выходы в кино или театры. В её гардеробе было лишь одно платье. Именно в нём она и пришла сегодня в институт. Всё остальное – это джинсы, футболки и свитера. Свое детство Фанни проводила в компаниях мальчишек. Вместе с ними она лазила по деревьям, играла в футбол (причём не на воротах, а в нападении, забивая голы), каталась на велосипеде и много чего ещё. Сотни раз разбивала коленки, нарываясь на недовольство мамы. Бабушка то и дело пыталась нарядить её в красивые платья, но Фанни рвала их в первые десять минут пребывания на улице. Или пачкала до такой степени, что отстирать уже было невозможно. В какой-то момент родные просто махнули на неё рукой и стали покупать более мальчишеские вещи. Фанни была этому несказанно рада. Также она занималась выжиганием по дереву и даже месяц ходила на курсы молодых моряков, научившись завязывать морские узлы. У неё было много друзей среди парней, и она постоянно заводила новые знакомства. При этом серьёзно никогда и ни с кем не встречалась. На дне рождении Сэта она объяснила это тем, что всех равняет по своему папе. Он для неё идеал, каким должен быть настоящий мужчина. Папа всегда поддерживал её, утешал в трудных ситуациях, решал любую проблему и посвящал небольшие рассказы. Фанни они очень нравились, пусть и были слегка глуповатыми и весьма предсказуемыми.
Папа был единственным, кто одобрил её стремление поступать в этот институт на кафедру защиты информации. Мама с бабушкой встали в позу и грозились отказаться от неё, если она пойдет на мальчишескую специальность. Они и на папу обиделись, когда он стал им говорить о том, что Фанни должна делать то, что ей по душе, ведь только так она будет получать удовольствие от своего выбора. И только так она по прошествии многих лет не будет оборачиваться назад с сожалением. Мама с бабушкой недовольно сопели, но всё же под давлением папы поменяли свою позицию. Тогда он окончательно вознёсся для неё на недосягаемые высоты. И это ещё если не вспоминать, как он каждый раз лечил её коленки и стёртые до крови локти. Как жалел, но не говорил ни слова упрёка. Всем бы такого папу. По крайней мере, так говорила Фанни.
Волосы девушки были каштанового цвета. Фанни собирала их в тугую косу. Глаза карие. На правой руке, на среднем пальце красовалось кольцо с фиолетовым камнем. Его ей подарил папа на восемнадцать лет. Я забыл название камня, но он не был бижутерией. Ещё на той же руке на тыльной стороне ладони имелся огромный шрам. Фанни точно не помнила, откуда он взялся. Может быть, остался от перелома, когда она была совсем маленькой.
Фанни торопливо достала тетрадь из сумочки и снова поправила непослушную лямку. Затем почесала небольшой нос с горбинкой и повернулась ко мне.
– Привет, Марч, что я пропустила?
– Лекцию по линейной алгебре. Но я дам переписать, если что, не переживай. Почему опоздала? – вопрос получился с некоторым нажимом, хотя я постарался сделать его максимально отстранённым.
– Да как-то с утра всё не задалось. Хотела пойти в джинсах, так при выходе зацепилась о гвоздь, торчавший из косяка, и порвала их. Дырка оказалась чересчур большой и являться с такой в институт было бы совсем неприлично, – с грустью протараторила Фанни. – Вторые джинсы оказались в порошке. И как я не заметила этого после стирки? Пришлось надеть платье. Правда, я плохо пришила оторванную лямку после предыдущего похода в театр, вот теперь мучаюсь с ней. И в довершении ко всему эта авария, которая перегородила дорогу автобусам…
Так вот почему они не обогнали нас с Бэт! Какое верное решение я принял, сам того не зная. Роджер тем временем оторвался от созерцания содержимого своего портфеля и принялся доставать оттуда белые листки с рисунками и цифрами. Он раскладывал их на лекторском столе один за другим. И казалось, что этот процесс не закончится никогда. После каждого нового положенного на стол листка, он придирчиво оценивал весь длинный ряд, ковырялся ногтем в надписях то тут, то там и громко цокал языком.
– Кстати знакомься, это Бэт. Бэт – это Фанни, наша одногруппница, – опомнившись, представил я девушек друг другу.
– Очень приятно, – без удовольствия произнесла Бэт.
– Много о тебе наслышана от Сэта, теперь увидела и воочию, – без каких-либо эмоций в голосе ответила Фанни.
Если Бэт и могла ревновать меня к ней, то интонация Фанни немного удивила. Может быть, просто показалось?
– Ты красивая, – решила всё же сгладить впечатление от личного знакомства Фанни, делая голос мягким и тёплым.
– Спасибо, ты тоже, – чуть более ласково ответила Бэт. – Надеюсь, подружимся. А то, как я поняла, в нашей группе только две девушки?
– Вроде бы как да, – без раздумий ответила Фанни.
Роджер достал ещё один лист, но ему уже не хватило места на лекторском столе. Он положил его подо всей вереницей и взял в руки тот, что извлёк из портфеля самым первым. Смотря поверх очков на рисунки и надписи, он корявым почерком стал молча записывать всё мелом на доске. Так продолжалось двадцать минут. Я специально засёк время. Многие студенты быстро теряли интерес к лекции, начиная разговаривать друг с другом. Кто-то даже умудрялся записками перебрасываться через головы других. Роджер не мог не слышать этой возни, но продолжал писать мелом на доске длинные формулы и обозначения той или иной переменной. Изредка он замирал, недовольно качал головой, стирал мокрой тряпкой несколько последних строк и заново их переписывал, практически ничего не меняя. Когда информация на листке заканчивалась, он бегло пробегал по строчкам глазами и шёл убирать его в портфель. Ещё через десять минут свободное место на доске закончилось. Роджер отошёл на несколько шагов от доски и частым покачиванием головы оценил своё творчество. Потом он повернулся лицом к аудитории и молча уставился куда-то в середину аудитории.
– Я, кстати, больше никого не увидела из нашей группы, – шёпотом произнесла Фанни.
– Да тебе и некогда было рассматривать всех студентов, я же сразу тебе помахал, – озвучил я неоспоримый факт.
– Тоже верно, – Фанни шмыгнула носом. – Роджер Занни на самом деле не наш постоянный лектор и семинарист. Он вроде как заменяет заболевшего Вуди Грэя. На самом деле Роджер никакого отношения к математическому анализу не имеет. Он с кафедры физики…
Внезапно Роджер резко наклонил голову и сфокусировал свой взгляд на нас троих. В аудитории тут же наступила полнейшая тишина. Казалось, что последнее слово, произнесённое Фанни, мячиком отражается от стен и потолка, звеня эхом в аудитории.
– Вы не правы! – грозно прокричал Роджер. – Я не заменяю. Я и есть ваш преподаватель. На два семестра. Да и вообще математический анализ и физика имеют много пересечений, куда больше, чем вам может показаться.
Я с трудом сдержал смешок. Похоже, сказанное Фанни было действительно правдой, иначе как объяснить такую реакцию преподавателя? Я как будто попал в школу, где учителей меняли как перчатки не на своих предметах. Не думал, что где-то столкнусь с таким снова.
– Вам, девушка, не стоит повторять слухи, которые распространяют не очень умные студенты. Всю информацию вы можете узнать у своих кураторов или в деканате. Вы поняли? – грубо спросил Роджер, сжимая ладони в кулаки.
– Да, конечно, простите, – тут же извинилась Фанни.
– Хорошо, – прокашлявшись, ответил Роджер. – Теперь давайте вернёмся к содержанию нашей первой лекции. А то мы и так потратили слишком много времени на опровержение глупостей, – и он метнул ещё один недовольный взгляд на Фанни. – Меня зовут Роджер Занни. И я ваш преподаватель по курсу математического анализа. Если кому-то интересно, то когда-то я в самом деле состоял в числе преподавателей физики. Но заменял я именно там, а не здесь, потому что после окончания института по чистой случайности и ошибке в распределении попал туда. Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы дождаться свободного места на кафедре математического анализа. И вот теперь я уже десять лет там, где мне и положено быть, – он замолчал, набирая в грудь побольше воздуха, и поправил очки. – Математический анализ встречается во всех технических вузах. Раньше он назывался курсом анализа бесконечно малых. И в целом этот предмет разовьет в вас представление о бесконечности. От того, как вы изучите математический анализ, будет зависеть то, какими вы специалистами и инженерами станете. Главные имена, которые вам следует запомнить, – это Ньютон и Лейбниц. Хотя помимо них мы столкнёмся ещё с Эйлером, Лагранжем, Коши и многими другими.
Я внимательно глянул на то, что записано в левой части доски. Там перечислялись названные Роджером Занни фамилии и приведены различные уравнения и примеры с решениями. Плюс несколько графиков. Зачем всё это было писать, если можно делать в параллели, как Лайза Тэйлор?
– Многие дисциплины в дальнейшем будут использовать основы математического анализа. Главная такая дисциплина – теория вероятностей. Уважаемая студентка, не спросил вашего имени, что вам известно о тервере? – он ткнул указательным пальцем в Фанни. У девушки от неожиданности аж карандаш в руке сломался, которым она старательно перечерчивала графики с доски.
– Фанни Адамс, – представилась она. – Особо ничего не известно, ведь я первый день в институте. Разве что могу рассказать о коте Шредингера. Наверное, там точно должны применяться знания из курса тервера.
Кто-то из студентов хохотнул, но тут же замолчал, стараясь не навлекать на себя гнев Роджера Занни. Преподаватель недовольно покатал желваки на лице, буравя взглядом Фанни. Девушка же с серьёзной миной ждала его ответа и даже не моргала.
– Хорошо, угадали. Пойдём дальше. Начнём мы сегодня с множеств. Не думайте, что сразу всё поймете. Возможно, и вообще ничего не поймёте, ведь множества можно изучать долго и упорно. Но всё же. Возьмём икс маленькое. Это множество, – он повернулся к доске и нашёл нужную запись, ткнув в неё кусочком мела. – И икс большое. Допустим, тоже множество или вообще не множество. Неважно. Имеем операцию: икс маленькое принадлежит икс большому. Булевая операция…
– Вы знак перепутали, – задорно выпалил кто-то из студентов по правую руку от нас.
Роджер медленно повернулся и глазами за секунду нашёл того, кто прервал его объяснение. Преподаватель медленно положил мел на лекторский стол и сложил руки крестом на груди. Студента движения Роджера не заботили, он улыбался и даже приветственно помахивал рукой.
– Я смотрю, вы на первом курсе всё хорошо усвоили, Алан Дини. У вас хватает времени приходить на пару ко мне и умничать? Может, расскажете всем, как вы получили оценку в свою зачётку и какую? Думаю, всем будет интересно узнать побольше про такого смелого студента, любящего пошутить, – улыбка с лица Алана тут же ушла. – Думаю, вы просто ошиблись аудиторией. И теперь пойдете на пару в свою группу. Верно? В противном случае я могу поговорить с вашим деканом и узнать, в чём причина такого внимания к математическому анализу первого курса.
– Он вообще не разбирается в этом предмете, зато злопамятный – ужас, – это Алан сказал Фанни, прикладывая ладонь ко рту, чтобы его не услышал Роджер. После этого второкурсник поднялся и бегом выбежал из аудитории.
Роджер Занни нахмурился, изучая написанное на доске, и незаметно, пока все взгляды были прикованы к Алану Дини, перерисовал значок в примере. Я заметил это только мельком. Да уж… Хороший преподаватель нам попался. Тишину в аудитории разорвал пронзительный телефонный звонок. Роджер судорожно полез в карман и достал свой телефон. Несколько секунд он тёр экран, стараясь разблокировать его. Когда же Роджер достиг желаемого, то брови его недовольно взлетели вверх.
– Вы разве не знаете, что на парах необходимо отключать свои мобильники? – он едва не плевался слюной в тех, кто сидел на первой парте. – Никакого чувства такта. Я вынужден буду оставить записку по поводу нахального поведения вашего потока…
Успокоился Рождер лишь через пять минут. Всё это время он в молчании осматривал студентов в аудитории, желая найти того, чей мобильный подал голос во время пары. Однако нарушителя спокойствия отыскать не удалось. Лекцию пришлось продолжить. Вот только прошла она довольно ужасно. Роджер зачитывал примеры, написанные на доске, замолкал, подходил к портфелю, извлекая оттуда какой-нибудь из убранных листков, сверялся с написанным, затем стирал часть символов на доске и либо заново переписывал всё без изменений, но чуть другим шрифтом, либо менял знаки на противоположные, находя ошибки в материале. В голове после такого совершенно ничего не осталось полезного. Как и в сделанном конспекте, изобиловавшем зачеркнутыми строчками. В конце концов наши мучения прервал звонок. Многие студенты в аудитории тут же вскочили и стали собирать вещи, не дожидаясь, когда Роджер отпустит их. Преподаватель прервал свою речь на полуслове и обратился к Фанни. Мол, пусть готовится к семинару, ведь если именно он его будет вести, то ей придется решить несколько задач самой первой, раз она такая смышлёная и любит собирать беспочвенные слухи. Фанни не стала ничего отвечать Роджеру.
– Пойдём в столовую в главном корпусе. Сейчас всё равно большая перемена, – предложила Бэт.
Не успели мы ничего ответить, как она выпихнула нас в проход и, схватив за руки, повела за собой. Ловко лавируя среди неконтролируемых потоков студентов, мы добрались до стеклянного перехода и по нему вернулись в главный корпус института. На пути нам встретился Бамфорд, который так и не появился даже на второй лекции. Я поздоровался с ним ещё раз, но он меня не узнал, увлечённо беседуя с какой-то девушкой. Столовая располагалась на втором этаже. Очередь в ней пока была не такая уж и большая. Купив по слойке с джемом по совету Бэт и по уже хорошо знакомому чаю с лимоном, мы отправились за свободный столик. За занятыми далеко не все студенты кушали. Некоторая часть из них корпела над конспектами и огромными белыми листами, рисуя какие-то чертежи.
– Нам такое тоже предстоит, – прокомментировала увиденное Фанни. – Можно, конечно, и в библиотеке этим заниматься, но там нужно соблюдать тишину. Начнёшь совещаться с кем-то – могут и выгнать. А тут делай всё, что хочешь. Никаких тебе ограничений. Главное – чай не проливай на конспекты.
– Неужели в первый день уже что-то задают? – неуверенно спросила Бэт.
– Скорее всего, это те, кто пересдают летнюю сессию, – предположила Фанни. – Последние дни августа и первые дни сентября выделяют как раз для них.
Я попробовал слойку. Она была слегка суховатой, но при этом вполне себе вкусной. Интересно, какие здесь обеды? Если верить Сэту, то раз в семестр можно получить двадцать талончиков на них. Для этого нужно жить в общаге и болеть каким-нибудь хроническим заболеванием. Правда, второе не всегда обязательно, если ты умеешь хорошо жаловаться на то, что не доедаешь, а у родителей нет денег. Я актёрским мастерством не обладал, но Сэт обещал пойти со мной вместе и выпросить талоны.
– У нас двадцать минут ещё в запасе, – уточнила Фанни, глянув на часы. Кстати, они у неё тоже были мальчишеские. По крайней мере, не каждая девушка будет носить огромный циферблат с железным браслетом. Правда, смотрелись они очень стильно. – Следующие две пары будут лабораторными работами по программированию на С++. Аудитория десять ноль восемь. Недалеко от той, в которой у нас были две первых пары, – она достала блокнотик из сумочки и сверилась со сказанным. К слову сказать, сумочка была очень красивой. Эдакого голубого цвета с кучей страз. Даже удивительно, откуда у Фанни такая имеется? Отец вряд ли мог её подарить, ведь он хорошо знал нравы дочери. Впрочем, интересоваться на этот счёт я не стал.
– Привет одногруппникам!
Рядом с нашим столиком появился парень среднего роста. Звали его Грин. Он был слегка полноватым, что не мешало ему заниматься танцами. Он говорил название… Эм-м-м… Хастл вроде бы. Я не очень чётко расслышал об этом факте, когда он рассказывал про себя, да и совсем не разбирался в танцах. Познакомились мы с ним вчерашним утром у деканата. Он тоже пришёл за студенческим. Вот только приехал он в общагу ещё в начале августа. Ходил в институт каждый день. Искал подработку, заводил связи и знакомства. Таким образом он напросился в танцевальную группу, которая участвовала во всех институтских праздниках. Иногда даже выезжала в другие города с гастролями. Также помогал чем-то на нашей кафедре. По-моему, рисовал какие-то стенгазеты к первому дню нового учебного года. Вот только ни одну из его работ нигде не повесили. И это Грина очень печалило, ведь причин ему никто не объяснил. А ещё он обещал всем собравшимся, что благодаря своим связям мигом получит для нас студенческие билеты. Насколько затянулось то ожидание, я уже упоминал.
Причёска Грина была странноватой. Больше всего она походила на каре. Парень зачем-то красил свои волосы в рыжеватый цвет. Хотя тут я кое-как мог понять. Нравится и всё. А вот зачем он красил в такой же цвет небольшую бороду – предположить было сложно. Также Грин носил бакенбарды. Правда, за ними он не следил. Волосы в них давно топорщились и говорили о том, что их пора укоротить.
Джинсы Грина были с зеленоватым отливом и широкими штанинами. Вдобавок к этому на них было видимо-невидимо карманов. Помимо привычных мест дизайнеры пришили карманы на бедрах сзади и спереди ниже колен. Судя по тому, как они подозрительно оттопыривались, Грин явно в них что-то носил. Сверху на нём был надет жёлтый балахон с надписью NYPD и с огромным капюшоном. На ногах некое подобие зимних кожаных ботинок. Довершала образ Грина серебряная серёжка в левом ухе.
Он осмотрелся по сторонам, заприметил свободный стул, тут же схватил его и подтащил ко мне. Плюхнувшись на него, он без разрешения схватил мою недоеденную слойку и отхлебнул глоток чая.
– Я так понимаю, вы Фанни и Бэт? – утвердительно спросил Грин, тщательно прожёвывая булку. – Приятно познакомиться.
– Да. Только она Бэт, а я Фанни, – поправила одногруппника она.
– Постараюсь больше не путать, – прихлёбывая чай, вытер о балахон руку от пирожного Грин. – Уже познакомились с мсье Погибелью?
– С кем? – не понял его я.
– Ну, с Роджером Занни. Его так называют в общаге, – изумился моей неосведомлённости Грин. – Мстит всем, кто ему перечит. Даже если поправляешь его по делу. Мне рассказывали об одном случае, произошедшем год назад. На семинаре он минут сорок пытался решить один пример из учебника. В ответы сказал, что специально смотреть не будет, ведь они ему не нужны. Мучился он мучился, но так и не пришел к решению. Один из студентов обратил внимание Роджера на то, что в самом начале в его вычисления закралась ошибка. Вышел к доске и показал, где именно. Роджер свойственным ему жестом поправил очки, испепелил взглядом студента и уставился на неверное место. Там действительно была неточность. Занни вместо благодарности спросил у студента, всегда ли он так бесцеремонно общается со старшими? И потом добавил, что ошибку он и сам уже нашёл, просто ждал, пока все поймут, где она. Скажете, что ничего страшного не произошло? И каждый так поступил бы на месте того студента? Роджер Занни запомнил этого парня и на экзамене поставил тройку. Притом, что студент ответил на все вопросы. За него тогда целая группа вступилась, говоря, что преподаватель поступает нечестно, занижая оценку студенту. Вот только переубедить Занни не смогли. Самых пылких он успокоил фразой о том, что отправит их на пересдачу. А будут апеллировать, так он такие вопросы задаст, на которые ответов они точно не знают. Пусть попробуют доказать тогда, что он с ними несправедлив. И это только самый яркий случай за последние годы. Есть и другие. И их много.
– Мы поняли, кто он такой, хватит и одной истории, – грустно вздохнула Фанни. – Ладно, заранее смирюсь с тройкой по математическому анализу. Надеюсь, пересдам её кому-нибудь другому. Это же возможно?
– Угу, – кивнул Грин. – Главное – не грусти по этому поводу. Пересдашь. Не все экзамены с первого раза сдаются. Да и с пересдачами можно с красным дипломом закончить институт. Мне об этом в деканате рассказывали, когда я помогал им перестановку мебели делать.
Фанни оставила без ответа эти реплики Грина. Бэт принялась посматривать на часы: её, по всей видимости, напрягала компания незваного одногруппника. Оно и понятно: он, мягко говоря, не особо тактичный и располагающий к себе малый.
– А вы за меня проголосуете? – встрепенулся Грин, заскрипев стулом по полу. – Я хочу старостой нашей группы быть. Я много кого знаю, смогу пробивать какие-нибудь ништяки. Может, где с лекции пораньше уйдем. Или лабораторку перенесем. Ну, и так что по мелочи. Талоны в столовку или в санаторий от института. Есть и такой. Тем, кто проголосует, обещаю отмечать на каждой лекции, даже если ходить не будете.
– Заманчивое предложение, – пробурчала Бэт.
– Вы меня по внешнему виду не судите, – вытирая руки о штаны, чуть более громко заявил Грин, заставляя некоторых студентов за соседним столом обернуться. – Не воспитали меня – что теперь поделать? Зато я искренний и честный. Если что-то найду или узнаю – обязательно со всеми поделюсь. Мне не жалко.
– Да я и не думала, – смущённо пробормотала Бэт, слегка меняя интонацию голоса.
– Вот и славно. А так в институте много халявы. Главное – вовремя уметь находить эти варианты. Где-то помогли в деканате и получили зачёт автоматом, где-то поучаствовали в общественном мероприятии и пропустили легально, – он поднял указательный палец вверх в этом месте, – тройку семинаров и лабораторок. Или вот спортсменам вообще хорошо, – он посмотрел в мою сторону. – Умеешь играть в футбол и попал в сборную института? Получи зачёт по физкультуре на три семестра вперёд. Красота, – он сложил пальцы треугольником и причмокнул.
Не знаю, о чём думали Бэт и Фанни, слушая Грина, но я про себя поймал его на некотором несоответствии. Если ты обещаешь отмечать нас на всех лекциях, а сам рассказываешь о вариантах, как их законно пропускать, то кто будет заниматься отмечанием? Перепоручишь кому-нибудь? Может быть, тогда и старосту другого выбрать?
– В октябре для девушек с нашего потока будет устраиваться конкурс красоты. Вы можете поучаствовать. Про призы пока ничего не знаю, но победительницу возьмут работать на институтское телевидение. Это очень большая честь. Будете общаться с топовыми лекторами и семинаристами. Осветите все мероприятия. Да и зачёты автоматом поставят за первые два семестра. Только экзамены сдадите. Но это уж как-нибудь сложится. Не все всерьёз спрашивают звёзд институтского телевидения.
По эмоциям на лицах Фанни и Бэт я не смог точно ответить на вопрос: заинтересовало ли их предложение Грина. Он тоже добиваться конкретного ответа об участии от девушек не стал.
– Пора нам выдвигаться, – он отодвинул от себя стакан с допитым чаем и поднялся со стула. Ах! Я забыл упомянуть о большом рюкзаке на его спине, который он и не подумал снимать, присаживаясь рядом со мной. По внешнему виду рюкзак походил на армейский. И казался он очень поношенным. – Придём первыми на лабораторку и займём самые нормальные места. А то, как мне рассказывали, там не все компьютеры шустрые. Не хочется провести большую часть время в лагах и тормозах.
Доводы выглядели убедительными. Небольшой группой мы двинулись к выходу из столовой. Очередь у главной кассы была огромной. Как ни старались, мы не смогли отыскать её конец. Интересно, как все успеют купить что-то, да ещё и съесть, когда до начала следующей пары было от силы минут семь? Широкими шагами мы в третий раз за день прошли знакомый маршрут и очутились у нужной аудитории. Дверь в неё оказалась закрыта. Мы для проверки несколько раз дёрнули за ручку на случай, если внутри кто-то есть или же просто заклинил механизм. Однако дверь не открылась. Со звонком к аудитории подошли и другие наши одногруппники. Кого-то я видел впервые, кого-то во второй раз, но не помнил имени. Из знакомых были лишь Сэт и Бамфорд. Они сразу же подошли к нам и поздоровались.
– Ну что, ждём пятнадцать минут и уходим? – громко и задорно спросил у собравшихся Грин, озвучивая негласное правило всех учебных заведений.
Не успел никто ответить ему, как к аудитории подбежал запыхавшийся человек лишь немного старше нас. По крайней мере, так казалось на первый взгляд. Он был одет в выцветшую клетчатую рубашку, застёгнутую на все пуговицы. Брюки, которые при покупке были тёмно-синими, но потом их кто-то надолго оставил под палящим солнцем. И коричневые туфли с исцарапанными носами. Человек полез в карман, поправив перекидную сумку через плечо, нащупал ключи, отыскал среди них нужный и вставил в замочную скважину аудитории. Волосы на его голове были растрёпанными. Не хотелось шутить про то, что они никогда не встречались с расчёской, но иного я предположить не мог.
– Сегодня точно не разойдетесь, – переводя дыхание, с улыбкой проговорил он. – Заходите, занимайте понравившиеся места.
Грин без разговоров подтолкнул нас и, распихивая других студентов, провёл к четырём местам по правую сторону от входа. Мониторы сразу же бросились мне в глаза. Они были просто огромные, если сравнивать с моим девятнадцатидюймовым дома. Мне кажется, что таким был телевизор в спальне родителей. Я присмотрелся на название монитора: в самом начале стояла цифра двадцать семь. Похоже, именно она отвечала за диагональ. Грин небрежно сбросил армейский рюкзак на пол и нажал на кнопку включения на системном блоке. После стартового окна выскочила надпись о том, что жёсткий диск не содержит операционной системы. И такое было на всех компьютерах в этой аудитории.
– Присаживайтесь, сейчас обо всем расскажу, – человек поплевал на ладонь и пригладил волосы. – Я Чарльз Смит. И я буду вести у вас курс лабораторных работ по программированию в этом семестре. Я – аспирант кафедры информатики. По плану у нас обозначен язык С++, но если будем быстро продвигаться вперёд, то я расскажу ещё и о Яве и о чём-нибудь другом. При вашем желании, конечно. Конечным результатом наших лабораторных работ будет курсовая. Одна из двух на выбор. В первом варианте вам будет необходимо написать простейший блокнот с функциями сохранения, открытия файла. txt, выделения текста, ну и ещё что захотите. Во втором варианте вы сдаёте обычный калькулятор. Можно ограничиться четырьмя операциями: сложение, вычитание, деление и умножение. Но при желании можете дополнить процентами или вычислением корня.
– А списывать друг у друга можно? – гоготнув, спросил Бамфорд.
– Или с интернета скачивать готовые примеры? – поспешил поддержать начинание спортсмена другой одногруппник с синими волосами.
– Хорошие вопросы, – жестом останавливая начинающиеся смешки в аудитории, проговорил Чарльз. – Этот предмет не является профильным для вашей специальности. В отличие от других своих коллег я не вижу смысла сильно гонять вас при таком раскладе. Этим займутся другие преподаватели, которые считают свои предметы самыми главными. Вы, бесспорно, можете скачать курсовые в интернете или воспользоваться общажной сеткой, где таких калькуляторов и блокнотов пруд пруди. Хоть фиолетовых, хоть розовых, хоть с функцией логарифмов. Но к вам два простых требования. Первое – не списывать слово в слово. Добавьте хоть что-то своё. Второе – разберитесь худо-бедно в том, что скачали или списали. Я обязательно попрошу прямо здесь в аудитории добавить какую-нибудь простую кнопку или что-то изменить в вашей работе. Если вы запутаетесь или потратите кучу времени, то для меня это будет звоночком. Зачёт будем получать долго. Вроде ничего сложного, так?
– Так, – отозвалась аудитория разными голосами. Не всем понравилась идея преподавателя. Я, например, точно был немного расстроен. С одной стороны, Чарльз молодец, что даёт возможность сосредоточиться на других предметах, которые будут явно сложнее, чем программирование калькулятора (я в одиннадцатом классе изучал азы С++, потому не особо пугался такого лёгкого курсача), но, с другой стороны, он мог бы заинтересовать студентов настолько, что они решили бы стать кем-то другим, а не специалистом в области защиты информации. С таким подходом это точно исключено.
– А то, что компьютеры не включаются, специально так придумано? – студент с синими волосами понажимал на пробел и несколько раз перезагрузил системный блок.
– О, это счастливая случайность. Вчера вечером этот класс переоборудовали новыми компьютерами. Смотрю, некоторые студенты уселись на места, где раньше стояли топовые системные блоки, – он подмигнул нашей четвёрке, заставляя Бэт покраснеть. – Но теперь не нужно торопиться поскорее занять «правильные» стулья. Всё здесь новое и быстрое. Правда, случилась небольшая оказия. По смете институт заказывал системные блоки с предустановленной операционной системой, но, как вы успели убедиться, жёсткие диски пустые.
– А в чём заключается «счастливость»? – не унимался студент с синими волосами.
– Да куда ж вы всё торопитесь! – шутливо разозлился Чарльз. – Непосредственно до начала пары у нас на кафедре состоялось небольшое совещание по поводу случившейся оказии. Я предлагал позволить студентам установить Линукс и немного в нём повозиться. Да, это не входит в семестровый план, – он достал из сумочки тонкую брошюрку и громко плюхнул на стол перед собой, – но всяко лучше, чем первая лабораторная работа под названием «Hello world», где конечным результатом должна стать надпись на английском языке. К сожалению, декан моё предложение не поддержал. Обосновал он просто: и что потом нам делать с двадцатью пятью компьютерами с Линуксом. Потому решили дать возможность вам установить Виндоус. Это тоже куда полезнее вышеупомянутой лабораторной работы. Да и в жизни вам точно пригодится.
Чарльз со скрипом открыл шкаф позади себя и достал коробку с флешками. Затем он быстро прошёл по всем студентам и раздал каждому по одной такой штуке.
– Задача простая: в способах загрузки выбрать USB-устройство и поставить операционную систему. Основные моменты я набросал и распечатал на листочках, – он достал из шкафа кипу бумаг и ещё раз прошел по аудитории. – После этого заходите на общажную сетку – адрес там тоже имеется, – он ткнул в один из листочков с инструкцией, – ставите С++ и выполняете лабораторную работу. Всё понятно?
– Да, – хором выдохнула наша группа.
– Тогда приступайте, – он развёл в стороны руками и, потянувшись, сел на стул у преподавательского стола.
Виндоус на новые системные блоки ставился очень быстро. Не прошло и тридцати минут, как все справились с первой частью задания. Чарльз периодически поднимался со своего места и обходил аудиторию, заглядывая в монитор к каждому студенту и одобрительно похлопывая нас по плечам. До окончания первой пары мы успели нарисовать и нужное «Hello world». На второй же, вопреки заявленному изначально, Чарльз показал нам, как ставится Линукс. Правда, сделал он это лишь на своём компьютере, но тем не менее. Мы законспектировали основные моменты и остались очень довольны полученными знаниями. Ну, большая часть из нас. За десять минут до конца второй пары Чарльз отпустил нас всех домой. Мы гурьбой вывалились в коридор, где Грин громогласно предложил послушать его предложение.
– Ребята, сегодня наш первый день в институте. Я понимаю, что у многих из вас были планы на вечер и тем более на выходные… Да-да, не надо на меня так смотреть. Суббота и воскресенье будут через день. Вот только завтрашняя пятница у нашей группы выходная. Выходной этот плавающий. Все видели в расписании обозначения «числитель» и «знаменатель»? – часть студентов дружно кивнула Грину. Я же промолчал, ведь так и не успел дойти до расписания. – Это означает, что по чётным неделям месяца у нас одни пары – пары числителя, по нечётным – пары знаменателя. Нечётные пятницы в месяце – выходные, с чем вас всех и поздравляю.
– Ура, – громко обрадовалась наша группа.
– Предлагаю устроить мини-посвящение в студенты, – продолжил свою пламенную речь Грин. – Здесь неподалёку есть небольшой парк с фонтаном. По давней традиции все собираются в нём. Зайдём попутно в магазин, купим кое-что для посвящения, – он подмигнул собравшимся, потирая руки друг о друга. – Думаю, весело проведём время. Никого не заставляю. Можете отказаться прямо сейчас или уйти из парка, как только посчитаете нужным.
Некоторые студенты зашушукались друг с другом, отходя в сторону, трое, в том числе и Сэт, по каким-то причинам отказались, пожав руку Грину и попрощавшись со всеми, но всё же большая часть согласилась.
– Отлично, предлагаю выдвигаться в парк. Марч, ты идёшь?
– Почему бы и нет, – пожал я плечами.
– Марч, подожди, – Бэт дёрнула меня за рукав и привстала на цыпочки, чтобы следующую часть фразы сказать шёпотом на ухо. – Мне надо позвонить отцу. Я хочу пойти, но… сам понимаешь, что не могу без разрешения. Не хочу, чтобы во время посвящения за мной явился охранник и уволок в машину.
– Тогда звони или не пойдём вовсе.
– Фанни, идёшь? – позвал за собой Грин колеблющуюся девушку.
– Я с Марчем и Бэт подойду, – торопливо ответила она.
– Всё хорошо? – не понял я причин колебания Фанни.
– Да, просто… Сэт ушёл, Грина я почти не знаю. Если уж и идти, то с вами. Тем более мне надо твои конспекты по линейной алгебре переписать. А ну как кто-нибудь другой выпросит? – я улыбнулся ей и достал из папки нужную тетрадь. – А ещё я знаю, где находится парк. Смогу вас туда провести. Они, – кивок в сторону удаляющихся одногруппников под предводительством Грина, – точно не собираются ждать, пока Бэт закончит телефонный разговор.
Бэт отошла от нас немного в сторону, чтобы мы не слышали, о чём она разговаривает. Тем не менее некоторые фразы, которые она гневно выкрикивала, всё же долетали до нас, но по ним целостную картину сложить было проблематично. Периодически она активно жестикулировала и с силой тёрла виски, а в конце телефонного разговора даже ударила кулаком по стене. Нажав на кнопку сброса, она подошла к нам, вытирая слёзы.
– Что-то случилось? – осторожно спросила Фанни.
Бэт ответила не сразу. Сперва она достала из сумочки зеркальце и посмотрелась в него. Следом она извлекла оттуда тушь и салфетку и поправила макияж. Затем Бэт на протяжении нескольких минут смотрела в пол, собираясь с мыслями. Скорее всего, она не хотела посвящать в случившееся Фанни, которая не к месту решила задержаться. Но прогонять её было бы уже нетактично.
– Фанни… – неуверенно проговорила Бэт. – Я не хочу, чтобы кто-то знал о том, что я сейчас расскажу, потому что для меня это очень больная тема.
– Если хочешь, я могу подождать вас снаружи, у главного входа, – без промедлений предложила Фанни сомневающейся одногруппнице.
Бэт даже опешила. Она глянула на меня и глазами спросила, что ей делать.
– Думаю, Фанни умеет хранить секреты. Да и лишней подруги никогда не бывает. Ты же не собираешься всех и каждого посвящать в свою жизнь.
Я понимал, что мои доводы слабоваты и Бэт легко может отказаться от них, но всё равно попробовал. Мне казалось, что с Фанни можно подружиться и доверить свои секреты. Наверное, эта уверенность шла из той информации, которую она рассказала про себя. А может, так советовало моё внутреннее «я»… В любом случае, сейчас я решил довериться этим мыслям и высказать их вслух. Бэт снова потратила несколько секунд, чтобы взвесить все «за» и «против». Ни я, ни Фанни не торопили её с выбором.
– Только никому, Фанни! – едва ли не взмолилась Бэт.
– Обещаю. Я всегда умела хранить секреты, какими бы они ни были, – по той уверенности, что она добавила в интонацию, я понял, что Фанни говорит сущую правду. А ещё по телу пробежали мурашки из-за неоднозначности последней части её предложения. Что она имеет в виду? Знает о каких-то противозаконных вещах? «Марч, не выдумывай! – отругал я сам себя. – Не ищи чёрную кошку в пустой чёрной комнате».
– В общем, отец сказал, что отпустит меня на посвящение только при условии нахождения рядом Юджина, – я вопросительно посмотрел на неё, не решаясь задать уточняющий вопрос. – Это тот самый будущий жених, о котором я тебе говорила.
– Будущий жених? – удивлённо вскинула брови Фанни.
– Угу, – она уронила голову. – За меня в жизни уже всё решили. Хобби, любимая музыка, фильмы, даже вот суженого нашли заранее.
– Ну, может быть, он хороший парень? – предположила Фанни. – Плюсы могут быть везде. Сейчас нормального молодого человека найти – днём с огнём.
– Нет, он ужасный человек, – Бэт сжала кулачки. – Самодовольный, наглый, беспардонный. Он считает меня своей собственностью. Старается при любой возможности ткнуть, что и как мне делать. Наши семьи давно общаются. Мне никто не рассказывал, когда это началось. Вроде как мой папа помог его папе с бизнесом. Я, конечно, могу строить разные версии на этот счёт. Но все они будут не самыми лучшими. Так или иначе родители сдружились. И пытаются сдружить детей. Юджин у них единственный, как и я. В восемнадцать лет он получил на день рождения небольшой бизнес. Медицинский центр с услугами массажа, УЗИ и много чего ещё. Я всегда удивлялась, зачем родители подарили сыну именно такой бизнес, ведь он в нём совсем не разбирается. Я пару раз приезжала в этот центр вместе с ним. Вы даже не представляете, какой он противный в эти часы. Подходит к каждому человеку и старается найти косяки. Может запросто уволить любого, если на него косо взглянуть. Мне стыдно находиться рядом с ним, ведь люди думают, что и я такая же. Полагаю, что если бы не богатые дружки его папы, которые постоянно приезжают туда на процедуры, то центр давно бы закрылся, ведь посещаемость у них не очень. Как-то давно мы приехали туда в обеденное время. Юджин сразу же стал докапываться к девушке на ресепшене, почему она не предлагает ему кофе. И делал это он на повышенных тонах. Около одного из кабинетов сидела молодая пара с маленьким ребёнком. Через три минуты они покинули медицинский центр и сказали вслух, что Юджину не подобает так общаться с персоналом. Так он кричал им вслед, чтобы ноги их больше здесь не было. И обещал приложить все усилия, чтобы ограничить им доступ и в другие подобные медицинские учреждения по городу. Омерзительный человек…
– Да уж, – протянула Фанни. – Согласна с тобой… Жизнь, конечно, прикольная штука. Вот таким людям даётся всё, а другие должны приложить максимум усилий и едва ли получат даже десятую часть причитающегося.
– А чем он вообще занимается и сколько ему лет? – решил и я озвучить интересующие меня вопросы.
– Сейчас ему двадцать один, – немного успокаиваясь после пылкой тирады, проговорила Бэт. – Он играет в хоккей. За один из фарм клубов Devil Reds…
– Ого, это же команда из высшей лиги, – перебила девушку Фанни.
– А ты откуда знаешь? – прервалась Бэт.
– Много общалась с мальчишками и смотрела хоккей.
– Так вот… – она нахмурила брови, вспоминая, на чём остановилась. – Играет он так себе, но деньги решают. Многих талантливых ребят уже убрали из команды, а он всё ещё держится…
– А вдруг это чисто твоё субъективное мнение по поводу его качества игры? – резонно предположила Фанни. – Ты только не подумай, я на твоей стороне. Просто иногда из-за предвзятости мы склонны занижать умения и таланты людей.
– Это не моё мнение, – Бэт на удивление спокойно отреагировала на вопрос одногруппницы. – Ему об этом тренер лично говорил. А я присутствовала при той беседе. Типа, если бы не твой отец, то ты давно бы уже клюшки продал. Таланта кот наплакал. Надо брать хотя бы старанием, да и того не всегда можно отыскать. При этом – опять же за деньги – пару раз в сезоне он и за основную команду играет. Ну как играет… Катается по льду минуты две-три за все периоды. Однако грудь пуще прежнего раздувает от этого факта. И ведь даже газеты про него ничего плохого не пишут. Как будут друзья у отца Юджина везде…
– Ладно, Бэт, не переживай, – Фанни взяла её под руку. – Надеюсь, при твоих одногруппниках он не будет вести себя слишком плохо?
– Ты ошибаешься, – Бэт сжала губы и почесала не в меру красный глаз. – Но пропускать ради него своего первое и пока что единственное посвящение в жизни я явно не собираюсь, – она топнула ногой и вздёрнула носик вверх.
– Вот такой настрой мне по душе, – с облегчением проговорил я и позволил себе приобнять Бэт. В данный момент такой жест был уместен и точно не выдавал в нас какие-то слишком дружеские отношения.
– Давайте поторопимся, пока посвящение не началось без нас.
Фанни широкими шагами устремилась к главному входу. Около него толпилась огромная куча народа. Прямо на полу стояла портативная колонка, из которой играла достаточно громкая музыка. Вахтёрша сидела на своём месте с очень недовольной миной, но изменить ничего не пыталась. Часть студентов была одета в клоунские костюмы, другая – в персонажей фильмов и мультфильмов. Все они фотографировались друг с другом и пытались вовлечь в свое празднество проходящих мимо людей. Едва не постигла такая участь и нас. Однако все мы трое ловко увернулись от цепких клещей разодетых студентов и просочились на улицу.
Парк, в котором должно было состояться посвящение нашей группы, располагался, по словам Фанни, неподалёку. Мы обогнули институт и пошли дальше вдоль дороги, отдаляясь от дугообразного здания. С торца к учебному заведению примыкал небольшой ресторан с красивой вывеской «Электрон». Буквы моргали разными цветами и всячески старались походить на вспышки молнии при грозе. Как нам рассказывал на своём дне рождения Сэт, здесь некоторые счастливчики нашего института могли сдать автоматом экзамен по электротехнике. Для этого нужно было попасть в группу к преподавательнице Эшли Кляйн, которая владеет сим заведением. Она уже пять лет подряд выигрывает тендер на проведение праздничного ужина в новогоднюю ночь для влиятельных шишек в городе. Официантов у неё не хватает, потому некоторым студентам она и предлагает весьма выгодную опцию. Отказом ей за все эти годы ответил лишь один студент. Якобы – это известная история в стенах института. Он приехал из глубинки и был действительно очень умным. Когда Эшли предложила всей своей группе автомат в обмен на работу официантами, тот студент отказался. Звали его Бакс. Обосновал он свою позицию тем, что знания для него куда важнее. Он пришёл сюда обучиться им и не собирается лишать себя такой возможности. Эшли была доброй. Заваливать она его на экзамене не стала. Поручила это дело не в меру активному аспиранту, который помогал ей на лабораторных работах. Парень старался вовсю, придумывая всё новые вопросы и задачи. Однако Бакс со всем справился. Эшли лично похвалила его и пожала руку, сказав, что теперь задумается над тем, продолжать ли ей свою практику, ведь если бы в институте, да и в стране в целом, было бы побольше таких Баксов, то жизнь была бы в разы лучше. Эшли пообещала, но так и продолжила набирать студентов в свой ресторан, ведь новогоднее мероприятие само себя не обслужит.
Через небольшой переулок от торца института и ресторана «Электрон» красовалась стеклянная трёхэтажная постройка в виде квадрата. Это было второе заведение, куда студенты из нашего вуза могли устроиться на работу. Называлось оно «Ангстрем». Главным направлением работы здесь была робототехника. И «Ангстрем» был на лидирующих позициях в мире. Постоянно участвовал в международных выставках и имел небольшие офисы в Малайзии и Сингапуре. Правда, несмотря на такую известность, работать сюда особо не шли. Это я тоже узнал от Сэта. При этом объяснить такое явление никто не мог. Кто-то ссылался на требовательное руководство, которое может довести до нервного срыва даже самого стойкого работника. Кто-то на постоянные штрафы, которые приближают зарплату за месяц едва ли не к нулю. Кто-то на командировки за свой счёт. Но единого мнения Сэт так и не услышал. А потому обязательно проверит сам и в первую очередь попробует устроиться на работу в «Ангстрем». «Такая у меня натура», – твёрдым голосом сказал на своем дне рождения Сэт, выпивая залпом стакан пива и делая произнесённые слова новым тостом.
– Бэт, а ты где с же… кхм-кхм… Юджином будешь встречаться? – Фанни, закашлявшись, решила оборвать «слово» жених и назвать парня по имени.
– Я сказала, что всё состоится в парке неподалёку. Отец ответил, что он найдёт нас сам. Главное – никуда не уходить оттуда.
Поравнявшись с «Ангстремом», мы повернули налево и пошли к светофору, чтобы перейти дорогу. Справа от нас от нас начинался сосновый лес. А слева виднелся парк. Он представлял собой небольшую аллею с тремя этажами. На первом был сделан пруд, где плавали живые утки. Рядом с ним располагались многочисленные лавочки. Посреди пруда на постаменте возвышалась железная статуя какой-то рыбы, которая по сути являлась фонтаном. Рыба открывала рот, откуда под напором и текла вода. На второй этаж вели два ряда ступенек, между которыми отвесно вниз падала вода. Своеобразное мини-подобие большого фонтана. Только здесь дополнительно имелась подсветка трёх цветов: фиолетовый, красный и синий. Краски без какой-либо последовательности сменяли друг друга. На просторной плите второго этажа тоже имелся пруд. Вот только лавочек там не было. Именно у него столпились наши одногруппники. И на третий этаж аллеи вели справа и слева ровные ряды ступенек. Между ними по схожей аналогии отвесно падала вода. Правда, уже без подсветки. Третий этаж представлял собой некую зелёную поляну, от которой в разные стороны разбегались заасфальтированные дорожки. Одна из них устремлялась к очень красивому дому, имевшему форму большой флейты, которая по задумке архитектора лежала на земле.
Мы дождались разрешающего сигнала светофора и перешли дорогу. Одногруппники тем временем что-то нечленораздельно кричали и поднимали вверх пластиковые стаканчики. Рядом с прудом я заметил несколько белых пакетов из магазинов, бутылку водки и пачки с апельсиновым соком. Быстро они сообразили…
– Здарова, Бэт, – Юджин нарисовался буквально из ниоткуда. Я без пояснений понял, что это он. Блондин с крашеными волосами, плечистый и накаченный. Ростом он был на голову выше меня. Из одежды на нём была фирменная толстовка Devil Reds и спортивные штаны. Белые кроссовки довершали образ будущего жениха Бэт. Волосы Юджин обильно смазал гелем. Они смотрелись прилизанными. Отвратительное зрелище. Зелёные глаза лукаво бегали из стороны в сторону, а ехидная улыбка, обнажающая идеально белые зубы, отталкивала от себя даже сильнее той информации, что про него рассказала Бэт. – Скучала без меня, красотка?
Он подошёл к девушке и крепко обнял её одной рукой.
– Перестань, – она отпихнула парня и потёрла плечо. – Не то время и не то место для твоих шуточек и издёвок.
– Ничего, поженимся, вся твоя спесь уйдёт, как не бывало. Девчонки любят подерзить, пока не поймут, где их место на самом деле.
– Бэт, всё в порядке? – решил задать осторожный вопрос я.
– Опа, кто нарисовался, – переходя на гоповатый тон, спросил Юджин. – Ты кто такой, парень? И почему встреваешь в наш разговор?
– Одногруппник Бэт.
– Одногруппник? – он задумался. – Так одногруппь в сторонке. Мы без тебя разберёмся.
– Всё в порядке, Марч, – по внешнему виду Бэт я понял, что это только цветочки. Что будет, когда Юджин войдёт во вкус?
– Слышишь, что тебе моя красотка говорит? Всё в пор-я-а-а-ад-ке, Марч, – голосом он передразнил Бэт и скривил мне рожу. – А я от себя добавлю, что если не хочешь, чтобы твоё настроение испортилось, то больше не смотри в нашу сторону. Милашка, а как тебя зовут? – этот вопрос предназначался затихшей Фанни.
– Для таких хамоватых типов меня никак не зовут, на этом и закончим представление.
Фанни закончила фразу и зашагала к одногруппникам быстрее. Нам тоже пришлось ускориться. Юджин хотел было что-то ответить Фанни, но, недовольно покатав желваки на лице, промолчал. Позже припомнит? Кто знает, что от него ждать?!
– О-о-о, смотрите, кто идёт! – Бамфорд успел довольно порядочно накидаться. И как так у него получилось, если мы вышли ненамного позже них?
– Мы вас уже заждались, – прокричал Грин, наливая стаканчики водки для нас. – Отказов не приму, всё-таки сегодня посвящение в студенты у нашей группы. Хотя бы по пятьдесят грамм нужно, – он шустро раздал нам стаканчики, смерив озадаченным взглядом Юджина. – Без вас мы не начинали. На наше посвящение я пригласил куратора нашей группы. Знакомьтесь, это Лей…
– Ланс, – поправил его патлатый студент в кожаных штанах и джинсовке.
– Ланс. Он учится по нашей специальности на четвёртом курсе. Знает многих преподавателей и готов в процессе обучения неустанно делиться с нами известной ему информацией. Также он будет помогать нам при пересдачах. Или при трудных ситуациях, – каких – Грин не сказал. – В общем, он нам в институте и мама, и папа, и брат родной.
Собравшиеся радостно захлопали в ладоши. Патлатый студент поклонился и вышел в центр образованного круга.
– В общем… Мнэ-э-э… Сегодня для вас знаменательный день. Вы долго шли к этому и вот оказались среди принятых в стены одного из лучших вузов страны…
– Самого лучшего! – прокричал Бамфорд, поднимая выше свой стакан и опираясь на чьи-то плечи, чтобы не упасть.
– Да-да, – жестом приглушая нашего одногруппника, продолжил Ланс. – Как и сказал Грин, вы всегда можете подойти ко мне за помощью. Решим проблемы с большими домашними заданиями, найдём преподавателя, который занижает вам оценки. Ну и чего-нибудь ещё в таком духе. Обычно в первый день нового учебного года перед студентами на линейке после четвёртой пары выступает ректор, но он куда-то спешно уехал. Празднество пришлось отменить. Неофициальная часть посвящения состоится на следующих выходных. Кстати, – он распахнул джинсовку и из внутреннего кармана достал кучу пригласительных билетов. – Пройдёт она в местном клубе. Очень крутое заведение. В выходные просто так не попасть туда. На входе даже фейсконтроль имеется. Но институт целиком арендовал заведение, так что у нас таких проблем не будет. Ожидается дискотека до утра и пенная вечеринка.
– Круто! Ура! – Бамфорд залпом опустошил свой стакан и передал его Грину, чтобы тот плеснул ещё. Но тот не торопился выполнять просьбу поднабравшегося одногруппника.
– В общем, мы ждём вас всех без исключения. Отказы приниматься не будут, – размеренно говорил Ланс, раздавая пригласительные билеты. Бэт сперва не хотела брать, но Юджин буквально выхватил два: для себя и для неё. – Вспоминаю своё посвящение, – он замер и поднял голову вверх, предаваясь блуждающим в ней мыслям. – Такой же куратор стоял ровно на этом месте и рассказывал нам о том, какой будет жизнь в институте. Что нам важно не концентрироваться на трудностях. Ведь взрослая жизнь, которая начнётся после, куда сложнее. И мы не раз и не два вспомним о том, как было здорово в школе и институте. Во всём он был прав. Минус лишь в том, что это был единственный раз, когда наша группа видела его. Через два дня он завалил последнюю пересдачу по линейным уравнениям и был отчислен. Нового нашей группе почему-то не назначили. А теперь… – он закончил раздавать пригласительные билеты и глянул на свои электронные часы. – Мне пора. У меня ещё шестая и седьмая пары сегодня. Да и Грин сказал, что тоже для вас что-то приготовил. Увидимся, пока.
Он пожал руку Грину и спешно удалился по направлению к институту. Наш одногруппник, желающий стать старостой, подошёл к одному из пакетов, лежащих рядом с прудом, порылся в нём и достал колбасную нарезку. Мы все тут же накинулись на еду и в мгновение ока не оставили ни кусочка. Колбаса была совсем невкусной, но кто-то рад был закусить ею алкоголь, а я же просто давно не ел. Потому постарался не думать о том, что мне говорят рецепторы во рту. Следом Грин отправился к другому пакету. В нём находились пять самых обычных йогуртов с персиком. Вернее, с целыми кусочками.
– Мы подошли к одному из неофициальных обрядов посвящения. Когда я в магазине закупал их, вы никак не могли понять, зачем они. Мучили меня вопросами, но я держался стойко. Никто не знает, когда эта традиция начинает свой отсчёт и что она символизирует, – он последовательно открыл все йогурты и поставил их на высокий край каменной кладки пруда. – Однако принято считать, что часть группы обязательно должна пройти это испытание, дабы полностью влиться в студенческую жизнь. Вызваться может любой. Нет каких-то строгих правил подбора людей, – он открыл бутылку водки и налил её в каждый открытый йогурт. Определить на глаз объём алкоголя у меня не получилось. – Выпить всё нужно залпом. Я буду одним из пяти добровольцев, дабы вы не заподозрили меня в обмане, – Грин взял один из йогуртов с водкой и отсалютовал нам. – Ну, за лёгкие сессии и несложные домашние задания, – он зажмурился и опрокинул в себя алкогольный коктейль. Судя по выражению лица Грина, вкус у йогурта получился так себе.
Оставшиеся четыре коктейля схватили одногруппники, с которыми я пока не успел познакомиться. Удивительно, что в их рядах не оказалось Бамфорда. Я повернулся в ту сторону, где он находился несколько минут назад. Бамфорд безмятежно сидел на бетонной плите и кемарил, временами громко похрапывая. Надеюсь, мы сможем дотащить его до общаги. На вид он кажется достаточно тяжёлым.
– Думал, будет повкуснее, – всё ещё морщась, с придыханием выдавил из себя Грин. – Не готов сказать, почему из десятков других обрядов мне рассказали именно об этом…
– Может, это был розыгрыш? – задорно предположила Фанни.
– Тогда это подло, – плотно сжав губы, пробубнил Грин. – Тем не менее у меня есть ещё одно обязательное испытание для технического вуза на посвящении. Точнее оно в основном для математиков, но сгодится и для нашей специальности, ведь ничего отдельного для кафедр защиты информации не придумали.
Он снял свой рюкзак, со второго раза открыл непослушную молнию и принялся рыться внутри. Кто-то привстал на цыпочках, желая посмотреть, что скрыто в недрах рюкзака Грина, но тот сразу же повернулся к нам спиной, загораживая весь вид. В следующее мгновение он победоносно вскинул над своей головой учебник по математическому анализу.
– Задачи будем решать? – снова съехидничала Фанни. А Юджин даже громко гоготнул, от чего девушка состроила недовольное лицо и, наверное, мысленно отругала себя за то, что решила выдать очередную остроту, рассчитанную как раз на интеллект будущего жениха Бэт.
– Нет, – Грин мотнул головой и открыл учебник на первой попавшейся странице. – Решать задачи мы будем на той самой пенной вечеринке, – на этом месте большая часть собравшихся округлила глаза от удивления. – Да-да, нечего так смотреть. Там будет много конкурсов. Задачи каждый год включают. Они несложные, больше забавные и на логику…
– Что ещё? – поинтересовался самый высокий из наших одногруппников.
– Последние годы популярна игра «правда или действие». Однако я вам крайне не рекомендую выбирать действие. Самое лёгкое, что могут предложить, – ходить пятнадцать минут на корточках. А так… Стоп! Не хочу слишком много рассказывать. А то неинтересно будет. Просто некоторые выдумщики переносят действие на институтские будни, что не очень честно… Но вернёмся к учебнику, – он перелистал несколько страниц, слюнявя пальцы. – Вообще мы договаривались с куратором, что именно он проведёт этот обряд посвящения. Но Лей… Ланс, видимо, забыл из-за своих пар. У всех нас разные способности к усвоению и пониманию материала. И дабы всё давалось немного легче, на посвящении принято бить по голове учебником по математике. Я выбрал вот этот, – он закрыл книгу и поднял вверх, демонстрируя всем собравшимся. – Обещаю не слишком сильно.
Грин дождался всеобщего согласия, которое мы выразили кивком, и по очереди стукнул каждого учебником. Досталось даже Бамфорду. Впрочем, он этого не почувствовал, продолжив беззаботно кемарить.
– На этом неофициальную часть можно и заканчивать. У меня больше никаких обрядов посвящения нет, – он убрал учебник обратно в армейский рюкзак и снова закинул его себе на плечи. – До встречи в понедельник. На следующей неделе вроде как у нас окно в библиотеке для получения учебного материала на этот семестр. Не пропустите его. Если я правильно запомнил, то во вторник в шестнадцать часов. Расписание в общажной сетке возьмете. Я вам скину ссылки в мессенджере. Все телефоны знаю, – предвосхитил он чей-то незаданный вопрос. – Всё-таки помогал секретарю факультета составлять списки зачисленных студентов и заранее подготовился.
Расходиться никто не торопился. В пакетах ещё имелся неоткрытый алкоголь, а потому логично, что ребята решили допить его на свежем воздухе. Главное, чтобы полиция не явилась сюда. Всё-таки общественное место…
– Марч, Фанни, Бэт, эм-м-м… – Грин говорил слегка приглушённо, неожиданно нарисовавшись рядом с нами.
– Юджин, – представился парень, небрежно обнимая Бэт. Девушка в последний момент изогнулась и выбралась-таки из крепких объятий будущего жениха.
– Что-то я не припомню такого имени в списке нашей группы, – Грин почесал макушку.
– Я с Бэт, мы встречаемся. Правда, крошка? – и когда он только успел засунуть в рот жевательную резинку?
Бэт промолчала, отвернувшись от Юджина. Грин решил не замечать подобное поведение. Он жестом предложил нам отойти от общей группы и кое-что обсудить.
– У меня к вам предложение, – бросив несколько осторожных взглядов на отмечающих студентов и убедившись, что никто не пошёл за нами, шёпотом заговорил Грин. – У меня тут один хороший знакомый уезжает на выходные. За городом у него большой дом. Там всё есть: вода, туалет, куча комнат. Даже бильярдный и теннисный стол! – Грин назидательно поднял вверх указательный палец. – Дом расположен в районе Вейла…
– О, я знаю, где это. Там у нашего кипера баня знатная стоит, – поделился своими мыслями Юджин. – Недалеко ехать.
– Он захотел, чтобы я за домом присмотрел на выходных, – словно не заметил фразу Юджина Грин. – Я-то знаю почему: мне удалось договориться об одной пересдаче для него. Помог его преподавателю разобрать несколько шкафов со старыми книгами. Друг на пятом курсе сейчас. Он мне даже разрешил друзей позвать с собой. Главное – дом не разнести. Но, надеюсь, до этого не дойдёт? А предложение заключается в том, чтобы всем вместе поехать и оторваться. Развлечёмся, искупаемся в бассейне, пока на улице не слишком холодно. Здорово же?! – он подмигнул нам и замолчал.
– А почему бы и нет? – Юджин махнул рукой. – Правда, Бэт? Оторвёмся, пока не навалились серые будни институтской жизни.
Бэт с надеждой в глазах посмотрела на меня. То же самое проделала и Фанни.
– Ну, можно и поехать… – не очень уверенным тоном подытожил я.
– Если вы по поводу выпивки и еды переживаете, – он глянул на меня и Фанни, – то скидываться не нужно. Он всё оставил мне в знак благодарности за оказанную услугу.
– У меня в машине, если что, есть несколько бутылок виски, а то мало ли там какое-нибудь пойло неприятное, – разошёлся Юджин.
– Осталось понять, как мы будем добираться туда. Можно вызвать такси… – рассуждал Грин, продолжая не замечать фраз Юджина.
– Так на машине моей и поедем, – будущий жених Бэт достал из кармана ключи и позвенел ими перед лицом Грина.
– Так ты же выпил, – выдала Фанни здравую мысль.
– Ой да ладно тебе. Что я там выпил? – Юджин при помощи указательного и большого пальцев показал объём употреблённого алкоголя. – Я и не таким ездил за рулём. Главное – сильно не разгоняться. По крайней мере, в городе, – он засмеялся и ткнул локтем Грина. Тот лишь выдавил из себя кривую улыбку, но сам не очень довольными глазами посмотрел на Бэт. – Да и мне всё равно ничего не будет. Даже если поймают. Дело в том, что один из начальников городской полиции – друг моего отца. Они часто пересекаются и имеют общие вопросы по бизнесу. Ну, и этот полицейский ходит на процедуры в мой медицинский центр, – Юджин выпятил грудь вперёд.
– У тебя свой медицинский центр? – ошарашенно переспросил Грин. – Ты крутой…
– А то, – Юджин хлопнул его по плечу. – Я и в хоккей играю за Devil Reds. Уже сбился со счёта, сколько раз меня в НХЛ звали. Но я всё отказываюсь.
– Но ведь это вершина мечтаний, – снова не справился с удивлением Грин.
– Возможно, и так, – Юджин пожал плечами. – Но здесь моя родина. Я ко всему тут привык. Здесь моя Бэт, – он попытался прикоснуться к щеке девушки, но та проворно отпрыгнула в сторону. – Не могу я всё бросить. Слава мне не нужна. Я за спокойную размеренную жизнь с дорогими для меня людьми.
– Ого, не каждый остаётся таким, когда получает доступ к деньгам и большим возможностям, – Грин пожал руку Юджину.
Бэт на этом месте недовольно хмыкнула. Уж она-то знала, каким на самом деле был Юджин. Да и мы успели немного увидеть настоящего хоккеиста и по совместительству владельца медицинского центра. Грину правду я рассказывать пока не хотел. Во-первых, он и сам её сможет увидеть в загородном доме, ведь вряд ли все выходные Юджин будет держать себя в руках и нормально общаться с той же Бэт. А во-вторых, на многих людей очень сильно действуют понты и деньги, которыми перед ними козыряют. Им куда важнее поддерживать и восхвалять такого человека, чем составить адекватное мнение, основанное на нормах морали и поведения в обществе.
– Да что уж там, – немного засмущался Юджин.
– Тогда я не против, чтобы ты нас повёз. Выпил ты действительно немного – это видно по твоему состоянию, – произвёл экспертную оценку на глаз Грин. – Да и так будет куда комфортнее и быстрее. Ну, и мало ли нам на выходных нужно будет скататься куда. Своя машина под боком – это очень здорово.
Фанни недовольно качала головой. Я развёл в стороны руками, сигнализируя, что других вариантов и нет не бросать же Бэт одну. Девушка кивнула в знак согласия и последовала за Грином и Юджином с Бэт. Я обернулся напоследок и помахал на прощание рукой отмечающим одногруппникам. Кто-то ответил мне. Бамфорд уже не сидел: он вытянулся во весь рост и лежал прямо у пруда.
Машину Юджин припарковал прямо на газоне неподалёку от входа в лес. Фанни хотела было прокомментировать этот поступок, но будущий жених Бэт, состроив виноватое лицо заявил, что больше негде было, ведь всё занято, а он так торопился к своей девушке, что решил лучше заплатить штраф, чем бросить её одну. Этим высказыванием, он, несомненно, заработал ещё ряд вистов в глазах Грина и парочку испепеляющих взглядов со стороны Бэт. Машиной Юджина был Рэйнж Ровер. Нужно ли говорить, что на таком дорогом авто я никогда не катался? В нашей семье вообще не было автомобиля. А у друзей имелись лишь старенькие Фиаты да полуразбитые Шкоды. Юджин нажал на кнопку сигнализации на брелке, открыв машину. Грин первым запрыгнул на заднее сидение и довольно присвистнул. Я пропустил Фанни в середину. Внутри салон был кожаным. В нём пахло какими-то сладкими духами. Достаточно приятными. Табло в машине было электронным. Оно приветливо горело и моргало различными буквами. Бэт с Юджином обосновались впереди. Хоккеист завёл машину и немного погазовал. Затем легко тронулся с места и, подрезав кого-то, со скрипом тормозных дисков вывернул на главную дорогу.
– Ух, – вжавшись в сидение, выдавил из себя Грин.
– А чего он не пропускает? Специально разгоняется, хотя я поворотник включил. Таких наглых учить надо, – повышая голос, озвучил свои действия Юджин.
– Да-да, невежд на дорогах сейчас развелось предостаточно, – поддержал речь будущего жениха Бэт Грин.
Успокаиваясь после стартового события, Юджин оставил одну руку на руле, а вторую высунул в открытое окно. Также он включил радио. Играла какая-то ритмичная музыка без слов. Бэт потянулась к табло, чтобы сделать потише, но Юджин грозно зыркнул на неё и резким движением щёлкнул пальцами по кисти девушки. При этом он едва не потерял управление. Фанни схватила мой локоть и крепко сжала его. Однако больше никаких опасных происшествий не произошло. Юджину хватило ума сильно не разгоняться. Грин всю дорогу молчал. Заговорил он только при въезде в Вейл: дважды назвал повороты, куда следует ехать. Нужный нам загородный дом располагался на некотором от всех остальных. Юджин послушно притормозил перед воротами. Грин выскочил из машины, достал из кармана связку ключей, открыл калитку и скрылся за забором. Через минуту раздался скрип несмазанного механизма и створки ворот разъехались в стороны. Юджин плавно заехал внутрь и припарковался под небольшим навесом. На улице царили сумерки, скрывая от нас детали участка и самого дома. Грин суетливо исчез в небольшой пристройке. В следующее мгновение мы расслышали звук падающих на бетонный пол металлических предметов и отборную ругань. А ещё через пару секунд повсюду загорелся яркий свет, открывая нашему взору весь участок. И был он поистине грандиозным. Первым, конечно же, бросился в глаза двухэтажный дом. Казалось, что это не дом, а некий старинный дворец. Я затруднялся сказать, каким образом у строителей получилось добиться такого эффекта, но дом будто сделали из монолитного камня. Тут и там на стенах выточили замысловатые узоры и приклеили к ним красивые скульптуры в виде горгулий и людей в доспехах. Окна имели не прямоугольную форму, а что-то похожее на приплюснутый с двух сторон круг. Также все стены были расписаны различными картинами. Например, прямо над входом неизвестный художник изобразил циферблат главных часов Праги. Я недавно изучал значимые достопримечательности европейских столиц, а потому мог с большой уверенностью определить то, что видел. Справа от них располагался Кремль, а слева – Эйфелева башня. Под крышей имелся ещё один маленький этаж. Наверное, он являлся чердаком. Вдоль всего периметра на нём воткнули небольшие круглые окна, отчего появилось сходство с самолётом. Зачем строить такое вычурное и грандиозное здание? Кто здесь может жить? Никогда не понимал этого…