Так и получилось, что этот вечер подруги закончили совсем не так, как планировали. После утомительной беготни по магазинам, где они почти все силы потратили на то, чтобы отвлечь Марину от совсем уж неподходящих покупок вроде идола какого-то языческого бога, выполненного из деревянной колоды в полный человеческий рост, они не пошли в ресторан, чтобы немного расслабиться, а сидели в гостиной и изнывали в ожидании ужина или хотя бы аперитива.
Витя, который любил хорошо выпить и плотно закусить, также изнывал вместе с ними.
– Дорогая, ты уверена, что нас тут ждали? – в десятый раз спросил он у своей грозной супруги. – Ты уж прости, но что-то не похоже, чтобы в доме готовился ужин.
– Витя, молчи! Веди себя прилично!
Витя тяжело вздыхал и кидал по сторонам рассеянные взгляды. Подруги знали, что искали его глаза. Витя мечтал о стаканчике рома или текилы. На худой конец, сгодилось бы даже и пиво. Бутылочка, две, три, а лучше четыре или пять. Но, увы, ничего этого друзьям хозяева даже не предложили.
Итак, атмосфера в гостиной сложилась напряженная. Витя хотел выпить. Подруги хотели поесть. Одна Марина сидела и делала вид, что все в полном порядке, несмотря на то что Валя с Сергеем оставили своих друзей, едва доставив до места, а хозяева даже не вышли, чтобы их поприветствовать.
– Марина, я не могу больше! Это же невежливо, пойми ты! Да и девочки вон совсем зеленые, они есть хотят. Лесенька в самолете ни кусочка не скушала. Ей вредно так долго голодать!
Леся с удивлением посмотрела на Витю. Верно, она в самолете не смогла съесть то, что им предлагали. Как-то не вызвала у нее аппетита ни поджарка, ни сомнительный салат, ни даже рыба в кляре. Но она никак не могла подумать, что Витя не только это заметит, но еще и запомнит.
Что касается Киры, то и она тоже в самолете лишь пила воду и мечтала скорей приземлиться. Летать Кира не любила и даже откровенно побаивалась. Как говорится, рожденный ползать летать не может. Рожденный человеком летать не должен. Это противоестественное для человека состояние, а потому неизбежно таящее в себе немалую опасность.
И сейчас Кира чувствовала, что заслуживает награды за свою отвагу и пережитый страх. И уж точно она не заслуживает вот так сидеть в чужой гостиной, таращиться на пустую стену и ждать неизвестно чего. Поэтому слова Вити нашли в ее душе самый горячий отклик, и она воскликнула:
– Да, перелет был трудным. Мы были бы рады отдохнуть и нормально поесть. Не знаю, зачем мы сюда пришли. Нам тут явно не рады.
– Вот-вот! – обрадовался Витя. – Пойдем-ка, Мариночка, в ресторан. А если Валя с Сережей захотят, то они смогут присоединиться к нам позднее.
И когда все трое (Марина упрямо осталась сидеть в кресле) уже стали подниматься, чтобы уйти, дверь гостиной открылась и на пороге наконец появилось все семейство в полном составе. Валя с Сергеем держались чуть в стороне. Костя был, по своему обыкновению, угрюм и с заткнутыми наушниками ушами, в которых гремела музыка. Но Джоан и Слава сияли приветливыми улыбками.
– Милости просим! – воскликнула Джоан, раскрывая объятия для подруг и Марины с Витей.
Говорила она по-русски. Но акцент в голосе англичанки был слышен даже спустя многие годы ее супружества со Славой. Однако в Перу этой паре главным образом приходилось общаться на испанском, переделанном индейцами на свой лад. Джоан преподавала английский язык в здешнем учебном заведении, которое было сродни нашему колледжу. Ну, а русскому языку в семье Славы, видимо, отводилось хоть и почетное, но все же только третье место.
– Друзья наших друзей – наши друзья!
Это произнес уже Слава. И у него же, откуда ни возьмись, в руках материализовались две бутылки.
– Джин или виски?
Витя мгновенно просветлел лицом и закивал в ответ на оба этих предложения. Джоан проворно вкатила тележку, на которой были сервированы закуски – орешки, сухарики, какие-то странные загогульки, пахнущие рыбой, креветки и нечто вроде канапе с крабовым салатом.
– Дальше будут поданы блюда моей страны и вашей, – старательно, словно хорошая ученица в классе, произнесла она явно заученную фразу. – Солянка, жареный окорок и овощной суп с картофелем.
Костя плюхнулся за стол первым, не дожидаясь, пока темноглазая и смуглокожая индианка сервирует стол, быстро и проворно украсив его тарелками тончайшего фарфора, хрустальными бокалами, полотняными салфетками и цветами.
– Эта Джоан знает толк в шикарной жизни.
– Скорей всего, пока она только к ней стремится, – шепотом прокомментировала свое мнение Кира. – Прислуга приходящая, явно не знает, что и где лежит в доме. Тарелки, которые тебе так понравились, хотя и симпатичные, но сделаны в Китае и стоят недорого. А бокалы хоть и хрустальные, но хрусталь очень грубый.
– А цветы?
– Цветы, я согласна, вне конкуренции. Но скорей всего, они выросли где-то неподалеку и потому также стоят недорого.
Обстановку в квартире Джоан и Славы вряд ли можно было назвать роскошной. Даже по меркам Лимы они жили скромно. И наверное, прием, который они устроили в честь приезда родителей Славы и их близких друзей, пробил дыру в бюджете этой пары.
Как поняли подруги, Джоан являлась основной добытчицей в семье. Славе, не получившему высшего образования, много заработать на его торговле в маленьком магазинчике, который он открыл несколько лет назад, не удавалось. Всю прибыль съедали налоги и взятки местным коррупционерам. Косте еще предстояло закончить школьное обучение. Пока что кормильцем семьи он быть не мог.
– А учитывая то, как учится мой сын, вряд ли мы можем рассчитывать на его поступление в колледж. Костя ничем не интересуется. У него на уме только девчонки. Вот с ними он готов общаться целыми днями и ночами напролет. А об учебе у него мыслей нет!
Джоан явно любила своего сына, но при этом не скрывала своего неудовольствия, что он вернулся к ним в Лиму.
– Почему ты не мог нормально и спокойно жить дома у своих бабушки и дедушки? В России у тебя было бы больше возможностей пробиться в жизни.
Но Костя, как всегда заткнувший уши музыкой, совсем не слышал свою мать. А когда она попыталась отнять у него наушники, он вырвал их из рук матери, ругнулся и выскочил из-за стола.
– Пошла ты…
С этими словами подросток и исчез из гостиной. Такое неуважение было неприятно видеть. И подруги, будь их воля, постарались бы сократить время пребывания в этом доме до минимума. Им казалось, что и Витя, и даже Валя с Сергеем хотели бы того же. Но Марина, словно нарочно, ничего не понимала. Она завела разговор о жизни в России и явно никуда не собиралась уходить.
Кушала с аппетитом, много пила и не забывала причитать о своем слабом здоровье и прочих тяготах жизни. При этом Марину ничуть не смущало, что говорит она главным образом сама с собой. Витя увлеченно исследовал содержимое бутылки джина, стоящей перед ним. Сергей разговаривал с сыном. А Джоан, наверное, чтобы избежать общения со свекровью или Мариной, подсела поближе к подругам.
– Костя ведет себя просто безобразно, – откровенно пожаловалась она им. – У вас есть дети?
– Нет. Пока нету.
– Ну, и слава богу, скажу я вам! Такого сложного ребенка, как мой Костя, я бы никому не пожелала!
Подруги и сами были такого же мнения, но вслух выразили вежливое пожелание, что вызывающее поведение Кости скоро изменится.
– Это все переходный возраст.
– У моего Кости переходный возраст начался года в три, – горько возразила Джоан. – Да, до трех лет с ним еще как-то можно было ладить. Но потом он стал вести себя все хуже и хуже. И в последнее время я просто боюсь за него!
– Костя – крепкий и здоровый мальчик. Что с ним может случиться? Тем более нам сказали, что в Лиме вполне безопасно.
Подруги и сами видели, что в центре города чуть ли не на каждом шагу стоят полицейские – упитанные, гладкие и в красивой форме.
– Главная опасность, которая подстерегает Костю в жизни, – это он сам. У мальчика неуравновешенный характер. Боюсь, что самый сложный период нас со Славой еще ждет в будущем.
Подруги непонимающе переглянулись.
– Если вы имеете в виду, что Костя охоч до женщин, то жените его пораньше.
– Женить? Костю? – Подругам показалось, что Джоан даже как-то испугалась их предложения. – Женить Костю… Но он же совсем ребенок!
– Однако в России он уже сам сделал ребенка одной девушке.
– И даже не одной!
– Да, свекровь что-то такое говорила… Какие-то девчонки… Кто они такие?
– Вам не все равно? Вызовите одну из этих девочек сюда, пожените детей. Вот и все дела!
Но Джоан совсем так не думала.
– Нет, Костя должен жениться на ровне!
Подруги непонимающе переглянулись. Что имеет в виду Костина мать? Понятно, когда о браке с ровней заговаривает какая-нибудь аристократка с родословной до Юлия Цезаря, но простая школьная учительница английского… О чем вообще она толкует?
Джоан уже явно пожалела о вырвавшихся у нее словах и теперь торопливо попыталась сгладить ситуацию:
– Я не должна была вам говорить, но мои предки… Они очень знатного рода. Я должна подобрать Косте какую-нибудь девушку из знатной семьи. Простолюдинка ему не нужна!
– Что же, подбирайте, но только не тяните долго. Ваш мальчик слишком любвеобилен. Это может дурно обернуться для него самого.
– Да-да, отец и мать Славы говорили мне о том, что Костя в России попал в историю даже не с одной, а сразу с двумя девушками. Поэтому-то мы и велели привезти его назад. Конечно, мы надеялись, что мальчик исправится. Но раз так повернулись дела, я рада, что Косте удалось удрать из России без всяких последствий для себя.
– Не знаю, – с сомнением покачала головой Кира. – Из России, от своей беременной подружки он удрал, спору нет. Это было не так уж и трудно. Но от себя-то не убежишь! Как бы любвеобильность вашего сына не привела его к новым неприятностям. Уже тут, в Лиме!
И Кира словно в воду глядела. Не прошло и суток, как им всем пришлось вспомнить эти ее слова и пожалеть о том, что они вообще были сказаны.
Но пока никто не думал ни о чем дурном. Вечер, вопреки всеобщим ожиданиям, прошел в дружелюбной атмосфере. Джоан полностью расположилась к подругам, которые были сверстницами ее мужа. По словам Джоан, Костя родился у них со Славой, когда ее мужу только-только минуло восемнадцать.
– Ну, а я была старше. Однако мы поженились и с тех пор живем счастливо.
Она с явной гордостью показала подругам свою квартиру, которую лишь недавно выкупила в полную собственность.
– По здешним меркам, когда многие живут в бетонных коробках или вовсе в тех халупах, которые вы видели на холме возле города, моя квартира ценится весьма высоко.
И действительно, от дома Джоан и ее семьи до главной площади города – Пласа де Армас – и Дворца Правительства на ней было не более десяти-пятнадцати минут пешком. И хотя старинная, построенная испанцами часть Лимы была сравнительно невелика, жить в ней считалось престижным и приятным.
В квартире имелось всего две спальни и гостиная с кухней и ванной комнатой. Но семье из трех человек ведь больше для счастья и не надо?
– Наверное, нелегко было заработать на такую отличную квартиру? Да еще в самом центре старой Лимы?
– О да! Мы с мужем очень старались. Но, как видите, нам следует еще обновить мебель, приобрести кое-какие красивые безделушки. Раньше на все это не было ни времени, ни денег, ни сил. Мы с мужем очень много работали, копили каждый грош. Но теперь квартира выкуплена, и я могу наконец вздохнуть с облегчением!
Весь интерьер требовал замены. Мебель была поцарапанная. Изящные безделушки были невысокого качества. На гладких стенах висели репродукции. Тут была лишь одна вещь, заинтересовавшая подруг: портрет мрачного старика с властным лицом, длинными волосами и выпуклыми глазами. Подруг привлек даже не сам портрет, а рама, в которую он был оправлен.
– Это ведь старинная вещь? Кто изображен на портрете?
– Не имею ни малейшего понятия, – откликнулась Джоан. – Приобрела эту картину на барахолке. Все собираюсь отнести ее к искусствоведу, чтобы он мне оценил ее стоимость, но руки не доходят.
– А зря. Сама рама тоже чего-нибудь да стоит.
Резная и золоченая рама понравилась подругам значительно больше, чем сам портрет. Лицо у старика было надменное и хмурое. Неприветливый отстраненный взгляд, высоко поднятая голова и костюм, который легко мог относиться еще ко временам первых завоевателей Америки.
– Вы давно живете в этой квартире?
– С рождения Кости. Мы даже поселились тут чуть раньше. Рожала я уже здесь.
На Джоан нахлынули воспоминания:
– На больницу ни у меня, ни у Славы денег не было. Рожать мне пришлось прямо в этой квартире. Единственной женщиной, которая пришла мне помочь, была старая Розалия, наша служанка.
– У вас и служанка была? – удивилась Кира, которой показалось, что только что Джоан жаловалась на крайнюю бедность в те дни.
Впрочем, рабочие руки индейцев стоят дешево. Возможно, даже бедная учительница могла позволить себе нанять в помощь какую-нибудь индианку. Кира уже убедила себя, но Джоан внезапно воскликнула:
– Разве я сказала – наша служанка? Конечно, я имела в виду другое. Розалия служила у наших соседей. Они и одолжили женщину мне на время родов. Розалия мне так понравилась, что я договорилась с ней, и она помогала мне после родов и по хозяйству.
Подругам эта часть показалась какой-то смятой, но они не придали ей значения.
– Джоан, а ты давно живешь в Лиме?
– О да! Я приехала в Перу уже больше двадцати лет назад. Сначала жила одна, потом познакомилась со Славой и вышла за него замуж.
– И с самого начала ты работаешь учительницей?
– Что? А… Да, да. Сразу же по прибытии в Лиму я начала работать учительницей.
– Но родилась ты в Великобритании?
– В Йоркшире.
– И что же заставило тебя оставить родные места и примчаться на край света?
– Что? – усмехнулась Джоан. – Да то же, что и всех. Жажда повидать мир и при этом заработать. Я никогда не планировала остаться в Лиме на всю жизнь. Но так уж повернулась судьба, что мне пришлось сделать это.
В последних словах женщины снова почувствовалась горечь. И Кира спросила:
– А твой муж… Чем он занимается?
– Слава? Так… всем понемногу.
Безразличие, с которым были произнесены эти слова, удивило подруг. Кажется, Джоан совсем не интересуется делами своего мужа. Но если это так, значит, между супругами намечается охлаждение. А подруги могли поклясться, что Слава без ума от своей жены.
– У мужа небольшой магазин. Он торгует всем чем придется, – попыталась объяснить подругам Джоан. – Но я не хочу говорить на эту тему: бизнес у Славы идет не так чтобы очень успешно. Я предпочитаю не думать об этом.
Вот в чем причина безразличия Джоан! Бедная женщина все тянет на своих плечах. Ее русский муж не оправдал возложенных на него надежд. Ребенка своей английской леди он заделать сумел, а вот прокормить ее и отпрыска у него получилось значительно хуже. Что же, такова проблема многих мужчин.
– И все же я очень люблю Славу. Конечно, разница в возрасте ощутима. Особенно заметна она была в первое время. Если бы не ребенок… Наверное, мы бы никогда не стали жить вместе. Но я забеременела, Слава оказался благородным человеком, не задумываясь, он предложил мне руку и сердце. И вот… мы вместе уже больше шестнадцати лет. И разводиться вроде бы не собираемся.
– Наверное, вас здорово сближает Костя.
– Да, проблем с Костей хватает. С ним не соскучишься, иной раз у нас с мужем просто нету времени, чтобы подумать о чем-то еще.
– А других детей вы не хотели завести?
– О нет! – вздрогнула Джоан. – Одного Кости мне вполне достаточно!
И все же, несмотря на проявленное радушие и чудесное угощение, для приготовления которого Джоан явно пришлось потратить много времени, подруги чувствовали, что женщина не рада им. Даже не столько им, сколько всему этому празднику. Настроение у нее было какое-то траурное, в словах ее то и дело проскальзывала горечь. Но подруги подумали, что дело тут в поведении и возвращении Кости, с которым у его родителей были одни сплошные проблемы.
Однако именно Джоан вызвалась показать на следующий день подругам весь город. Она заехала за ними утром на небольшой машине, взятой напрокат. У самой Джоан машины не было. А Слава ездил на маленьком грузовичке, на котором перевозил также и товар для своего магазина.
– А где же Костя?
– Я оставила его дома. Он, как и все подростки, обожает сидеть у компьютера. Боюсь, что у его русских дедушки с бабушкой ему этого здорово не хватало. Родители Славы чересчур ревностно взялись за исправление Костиных недостатков. Думаю, что отчасти они виноваты в том, что произошло. Костю нельзя ломать, его надо лишь мягко направлять.
Не очень-то Джоан преуспела в этом «направлении». Впрочем, и наказания на Костю также не действовали.
– А твои родители… Как они относятся к тому, что случилось?
– Они еще не знают. Но думаю, что для них это не станет новостью. В прошлом году, до отъезда в Россию, Костя провел у моих родителей на ферме целое лето. И увы… Там он тоже имел роман с одной девушкой.
– О!
– К несчастью, девушка оказалась внучкой ближайших соседей моих родителей. Она также забеременела. Возник целый скандал. К сожалению, все соседи встали на сторону семьи той девушки, а не на нашу. И они даже сумели настроить против нашей семьи всю общину. Теперь моих братьев никто не хочет брать на работу, от сестры отвернулся ее жених. А у отца возникли трудности со сбытом молока и шерсти. Никто не хочет покупать у папы, ему приходится возить товар много дальше, в сам Лондон!
– Это очень печально. И всему виной Костя?
– Да. Мальчик обладает слишком сложным характером.
– Ну, а тут, в Лиме, у него не было проблем с девушками?
– Нет, тут не было.
Отвечая, Джоан опустила глаза. И подруги подумали, что она врет. Как это у Кости не возникло проблем с девушками в Лиме, если такие проблемы вырастали во всех других местах, где этому юному любителю клубнички довелось побывать? Разумеется, и тут у него была какая-то девушка, от проблем с которой его и отослали в далекую Россию. Просто Джоан не хочет говорить подругам до конца всю правду. Да и ладно, в конце концов, они обе явно не во вкусе Кости, так что им опасаться его ухаживаний нечего.
Весь следующий день у девушек был посвящен поездкам по Лиме. Подруги побывали на второй по значимости площади города Пласа Сан-Мартин с грандиозным конным памятником генералу Хосе де Сан-Мартину. Обе площади, Сан-Мартин и Пласа де Армас, были соединены друг с другом широкой пешеходной улицей, где подруги зависли и даже отказались от посещения монастыря Святого Франциска в угоду здешним магазинам.
А когда покупательский азарт был удовлетворен, оказалось, что уже слишком поздно, чтобы куда-то ехать еще.
– Мне пора домой, – с явным сожалением произнесла Джоан. – Мне было очень приятно провести этот день с вами. Я чувствую, что вы обе очень хорошие. Жаль, что нам придется скоро расстаться.
– Расстаться?
– Да. Валя сказала, завтра на рассвете вы покидаете Лиму.
Это было для подруг своего рода сюрпризом, они думали, что проведут в Лиме еще по крайней мере несколько дней. Ведь у них были запланированы и другие поездки и экскурсии по городу. Но оказалось, что дальнейшая программа разработана уже без них самой Мариной. Пока подруги осматривали город и слушали пояснения Джоан, Марина побывала в одном из здешних туристических агентств, насмотрелась разнообразных буклетов и вознамерилась совершить путешествие высоко в горы.
– Там есть особая часовня, в которой хранится некий чудотворный образ Христа. Всякий, кто побывал в здешних краях, просто обязан посетить его. Он избавляет от болезней, проблем, дает счастье в личной жизни, богатство, славу, успех!
– Похоже, нам стоит туда съездить.
– Валя и Сергей тоже едут. Не хочу кривить душой, они сильно тревожатся за своего внука.
– За Костю?
– Будут молиться за мальчика у чудотворного образа.
– И как… подействует?
– Тысячи исцеленных со всех уголков мира! Пожалеете, если не поедете с нами!
– Хорошо, уговорила. Мы тоже едем.
– И главное, надо взять с собой Костю, – озабоченно произнесла Марина. – Мальчик явно нуждается в целебном воздействии этой святыни.
– Разве? А нам казалось, что с ним все в полном порядке.
– Что вы! У Кости очень серьезные проблемы. И в самое ближайшее время они могут стать еще более серьезными!
Подруги не стали возражать, тем более если Костя поедет с ними, то поедет и Джоан. А эта женщина очень пришлась по сердцу подругам. И они искренне обрадовались еще одному дню в ее обществе.