Сказка третья Невероятно дружное путешествие
А скажите, чем куклы отличаются от людей? Тот, кто не знает кукольных тайн, наверно, засмеется. Вот так: «Ха-ха-ха!!»
– А из чего люди состоят? – наверно, задаст он свой вопрос. – Сами знаете из чего. Из живой материи, а куклы – из материи неживой, искусственной. Мягкое у людей это – мясо, твердое – кости. И если человек поранит палец, то кровь из пальца потечет. А у кукол всё совсем не так. Старинные и самодельные куклы – они же из всяких тряпочек, из ваты… ну, пуговки еще бывают вместо глаз или на одежде. Те куклы, что на заводах делают, – они в основном из пластика и всякой химии. Вот так-то!
Но сами куклы знают, что главное их отличие от людей совсем в другом. В чём? А вот в чём. Люди могут или бодрствовать, или спать. То есть или спать, или не спать. Когда они не спят, то занимаются всякими делами. А когда спят, то занимаются снами. То есть сны занимаются ими, а сами люди лежат в своих постелях и тихо посапывают.
А куклы могут спать, могут не спать, а еще – делать третье, особое, чего люди совсем не умеют. И это третье, кроме спать и бодрствовать, они называют очень простым человеческим словом «бывать». Хотя это «бывать» – такое таинственное, что даже представить себе трудно. Правда, «бывать» куклы могут не всегда, когда хотят, а только тогда, когда их не видит никто из людей. В это время, когда их никто не видит, куклы могут оказываться где угодно. Вообще где угодно и как угодно! Это и называется у них – «бывать».
Вот кукла Тася устроила Маше прогулку в прошлое, к прапрадедушке Пете, но такое путешествие еще не называется «бывать», потому что Тася просто воспользовалась сном Маши и проложила через ее сон волшебную дорожку. А «бывать» – это другое. «Бывать» – это совсем необъятно, безгранично и раздольно.
«Бывать» куклы могут в любом месте – хоть на дне самого глубокого океана, хоть в самой темной грозовой туче, хоть на любой планете или звезде, хоть в любом году или даже веке – в прошлом и будущем. И при этом сразу в нескольких местах и временах одновременно – это им нипочём!
И ничего с ними не сделается, даже если они в горящую печку наведаются или заглянут в зоопарк и прогуляются там в разинутой пасти бегемота…
Кукла Тася решила дать Маше отдохнуть от первых путешествий. А что тогда делать, пока маленькая новая хозяйка спит, ее бабушка в других комнатах или в саду делами занимается, а родители Маши в городе? Надо где-нибудь «бывать» в интересных местах и даже сразу в разных. Конечно, пока Тася хранилась в сундуке, она где только в прошлом не побывала. Но всё одна да одна! Она так соскучилась по хорошей компании! Теперь бы самое время «бывать» с новыми друзьями-подружками, другими куклами Маши. Но в том-то и беда, что Маша уже три дня играла только с Тасей, а с другими куклами ее не знакомила, как будто совсем забыла о них.
Это куклу Тасю очень беспокоило: она не любила, когда ей оказывали уж слишком много внимания, а про других забывали. Ведь те куклы, которые характером подобрее, могут просто расстроиться, а те, которые самолюбивы, могут даже обидеться – себе же на беду, потому что от обид на других куклы быстрее выцветают. Теряют живой цвет.
Кукла Тася подумала и сама решила исправить недостаток – познакомиться с куклами и другими игрушками Маши и предложить им где-нибудь «бывать» за компанию.
На старом, большом-пребольшом кресле сидел мишка. Он сам был таким большим-пребольшим, что занимал почти всё кресло. В просторной комнате он сразу бросался в глаза, откуда ни посмотри. И при этом он явно старался не привлекать к себе особого внимания и собой не хвалился, что он такой большой – сразу было видно, что мишка хороший.
А на окне, точнее на подоконнике, сидела очень красивая куколка, одетая в зеленое платьице, очень похожая на людей, точнее на совсем взрослую женщину, но очень уж худенькая – одним пальчиком обнять можно!
И еще эта кукла почему-то сразу показалась Тасе самолюбивой и не особенно доброй и веселой, хотя и улыбалась. Но улыбалась как-то холодно, – так улыбаются взрослые, когда им очень не хочется с кем-нибудь дружить, но надо проявлять вежливость и, как говорится, «уметь себя вести». Поэтому Тася решила начать свое знакомство с мишки.
И вот пока Маша спала после обеда, Тася подошла к мишке.
– Здравствуй, мишка! Тебя как зовут? – спросила она.
– А так и зовут, – добродушно, хотя немного лениво ответил мишка. – Мишка. Я – мишка Мишка! Легко запомнить, да?
– Легче некуда, мишка Мишка, – весело сказала Тася. – Мне нравится. Хорошее имя.
– Ну, прямо такое всё из себя оригинальное! – сказала на окне красивенькая куколка-худышка, хотя говорили не с ней, и хмыкнула.
Она сказала это заносчиво и высокомерно, то есть с высоты своего величия, которое было не очень высоким: подумаешь, подоконник! Не с верхушки же высокого дерева…
– А ты на свое имя посмотри! – огрызнулся мишка Мишка. – «Гаврилка» какая-то! А как тебя Маша издалека зовет, слышала? Получается «Гав-Гав»! Как собачку дразнит!
Он отвечал весело, но всё же немножко злорадно.
– От лохматого «гаврилки» слышу! – в ту же секунду откликнулась красивенькая куколка и добавила: – «Медведь – пора бы похудеть!»
Видно было, что себя показывать, выставляться и ссориться она умела лучше всего.
«Ой-ой! Вот это да! – подумала Тася. – Какой у Маши непорядок. А она, наверно, и не знает. Как бы всё исправить? Как бы их подружить?»
– А меня Тася зовут, – громко сказала Тася и так сразу отвлекла мишку и куколку от их перепалки. – И как вам мое имя?
– Нормальное, – как обычный мальчишка, а не мишка, сказал мишка Мишка и все-таки добавил огонька в ссору-перебранку с красивенькой: – Получше, чем у этой хвастливой «гаврилки».
– Что ты ехидничаешь, Мишка? – сделала сердитый вид Тася; именно «сделала» для нужного дела, потому что по-настоящему она сердиться не умела. – Я даже не знаю ее имени. А что ты будешь делать, если оно мне вдруг понравится больше, чем твое? Я же не виновата буду в том, что оно понравится. Оно же само понравится, не я же его буду нравить, хотя так не говорят.
Мишка Мишка немного растерялся и стал думать, а кукла Тася воспользовалась этим, чтобы подойти к красивенькой кукле, сидевшей на подоконнике.
– А можно узнать, как тебя зовут? – спросила она, глядя на красивенькую с пола, то есть снизу вверх.
– Габи – вот как! – ответила та, глядя на Тасю сверху вниз. – А по-взрослому Габриэлла.
Правда, вот так – сверху вниз – она всегда на всех смотрела, даже когда оказывалась вовсе не выше.
Тася удивилась:
– Ой, как странно! – удивилась Тася. – Я такого имени даже никогда не слышала.
– А мне даже очень странно, что ты меня не знаешь, – с вежливой улыбкой, но очень холодным взрослым голосом ответила та. – Ты, наверно, из какой-нибудь глуши. Меня весь мир знает, меня все любят. Я – самая знаменитая кукла во всем мире!
– Ну, насчет того, что все тебя любят, это ты раздула! – весело усмехнулся в кресле мишка Мишка. – Многим ты уже глаза намозолила! Тебя так много стало по всему миру, прямо как манной каши в большой-пребольшой кастрюле. Или вон как сорняков в саду!
«Ну, вот опять!» – с грустью вздохнула про себя Тася.
– А что, имя звонкое, – сказала она. – Имя как раз мне нравится.
– Слышал, увалень нечёсаный? – крикнула красивенькая мишке Мишке (напомним, что куклы умеют переговариваться и даже кричать так, что их никто, кроме них самих, не слышит, поэтому Маша, хоть и спала совсем неподалеку, не проснулась).
И посмотрев на Тасю сверху вниз, красивенькая кукла сказала уже не так заносчиво, как раньше:
– Твое – тоже ничего. Тася. Модное имя. Красивое. Только вот сама ты какая-то немодная. А что, ты правда из глуши?
– Не знаю, из глуши или нет, – отвечала Тася, ничуть не обижаясь, потому что обижаться она тоже не умела. – И где у вас тут теперь глушь, я пока еще не разобрала. И какие тут у вас моды, тоже ничего не знаю, потому что я много лет в сундуке лежала и бывала в других, прошлых временах, потому что они мне нравятся и мне там всё понятно. Я тебе в бабушки гожусь. Или в прабабушки.
– Вот и непонятно, почему это Маша только с тобой теперь возится и носится, – хмыкнула красивенькая с подоконника, она не знала даже, что такое прабабушка. – Чем ты ей только угодила, не пойму. Вот, к примеру, я. Я красивая. Я всем пример, какой надо быть, как себя холить и лелеять и какую модную одежду надевать так, чтобы и настоящие девочки хотели стать такими же красивыми. А у тебя даже лица настоящего, как у людей, нет. И что Маша в тебе нашла, ума не приложу.
– Было бы что прикладывать, – первым откликнулся опять мишка Мишка, а не Тася.
«Кое-чего она и правда не понимает, – с грустью, а не с обидой подумала Тася. – Как бы ей объяснить, чтобы она к этому свой ум смогла приложить и он, этот ум, не отвалился бы сразу?»
– Знаешь, Габи, наверно, то, что у меня лицо такое простое и не совершенное, как у тебя, это как раз Маше и нравится, – тихо сказала она. – Когда Маше весело, она видит, что и мне весело вместе с ней. А когда ей грустно, мы можем вместе и погрустить немного. А вот если Маша ударится коленкой, то в моей несовершенной улыбке сразу увидит, что я ее подбадриваю и успокаиваю. Я такая, как Маше захочется, а ты, Габи, наверно, такая, какой только и можешь быть. У тебя, Габи, лицо очень красивое, но – ты только не обижайся! – оно у тебя как будто одинаковое на все случаи жизни. Ты не обиделась?
– А чего обижаться? – хмыкнула красивенькая. – Ты же сама сказала, что я совершенная.
– Вот-вот! – опять не сдержался мишка Мишка, хотя на вид был очень ленив, приветлив и спокоен. – Ты, Гавриленция, если и улыбаешься, то только холодно и хвастливо: мол, «подумаешь, коленка, вот мне больно не бывает, я коленок не разбиваю – лучше смотри на меня, какая я идеальная и вся из себя безукоризненная!».
Удивительно, но Габи вовсе не обиделась на Мишку за эти слова, хотя Тасе было ясно, что они обидные. Габи услышала в этих словах похвалу, а не злорадство. Взрослые такую похвалу называют непонятным словом «комплимент».
– Вот и смотри на меня, раз я идеальная и коленок никогда не разбиваю, – очень довольная, ответила она. – Сам же сказал: смотри.
– Слышала, Тася, как она свой ум идеально и красиво прикладывает? – не подавая виду, очень серьезно сказал мишка Мишка.
Тут Тася спохватилась: в этой игрушечной грызне она даже совсем забыла, какое путешествие хотела предложить всем для начала общей дружбы.
– Знаете что! – воскликнула она. – А давайте лучше не ругаться, а бывать!
– А как это – «бывать»? – удивилась Габи, хотя с холодной улыбкой не рассталась, потому что ей такую сделали на большой фабрике раз и навсегда и она к ней очень привыкла.
– Видала, Тася! Она даже не знает, что такое «бывать»! – снова подхватил мишка Мишка. – Их там, на заводе, по миллиону в день таких вот совершенных и красивых люди делают и думают, что им, этим куклам, больше ничего не надо. Скукота! Тоска да и только!
– Это правда, что ты не умеешь «бывать»? – очень огорчилась Тася, чуть не сказав «все куклы умеют, а ты нет».