Больше боли. Книга 3. Без/болезненно - читать онлайн

2

Можно сказать, что я не вышел, а выполз на стоянку перед домом за несколько минут до назначенного времени на следующий день. Устало сел на лавочку возле припаркованных автомобилей, оглянулся на юное еще совсем, желтоватое молодое солнце. «Выезжаем на рассвете», – так мне вчера напомнил Лега о времени прибытия перед тем, как я отрубился. Что-то в путешествии на байке ранним утром есть от старинных легенд о рыцарях. По крайней мере, мне тоже представляется то, как они собираются на своих конях в дальний путь. Чистят и проверяют подковы, дают лошадям вдоволь напиться и наесться. Седлают. Затем забираются и сами.

Потом мысли мои стали менее романтичными. Во-первых, я вспомнил, как рыцари выглядели и что надевали. Получается, в своих тяжеловесных доспехах на коня самостоятельно они не могли залезть. У них был… гм… слуга, помогающий взобраться на коня? Сразу уже как-то не так пафосно, когда какой-нибудь вассал кряхтит, подсаживая тебя за металлический зад, а ты гремишь там всем, чем только можно, словно пустая консервная банка.

Я прыснул от собственных мыслей, достал пачку сигарет. Небосвод над головой был еще наполовину синим от уходящей ночи. В него упирались крышами многоэтажки за спиной. А впереди спускался кругами к порту город. Здесь действительно очень живописно. Вряд ли бы я видел эту красоту, если бы прожил здесь всю свою жизнь. Но когда вокруг тебя только серые линии проспектов и хрущевок, а единственное, что тычет в небо, это заводские трубы с ржавым дымом, невольно начинаешь задерживать взгляд на юном небе, румяном солнце, редких облаках. И так много моря!..

Первое, куда мы отправились, как только добрались до Новороссийска три дня назад, это побережье. С дороги все были пыльными и грязными – за пару десятков километров до нашего пункта назначения полил ливень и умыл нас от души. Потом бесчисленное количество раз была грязь от колес фур и машин, мимо которых пролетали соколы. В общем, море встретило нас, перепачканных, словно черти, со всем своим радушием.

Я отлип от байка, почти не чувствуя ничего, что было ниже пояса. Так далеко с ними я еще никогда не ездил, все затекло и не гнулось. Остальные ребята и в ус не дули – откатывали мотоциклы в траву, снимали шлемы, обменивались шуточками. Но все как один оглядывались на полосу моря за спинами. Море не могло не приковывать взгляда тех, кто открытую воду видел только в форме речушки или пересыхающего озера. Море блестело под солнцем и приглашало в свои волны.

Берег был переполнен отдыхающими. Мы не сразу нашли место, чтобы разместиться – отошли к самым кустам, переходящим в рощу. Потом по одному или парами ходили в заросли, чтобы стянуть с себя огрубевшую от грязи экипировку и сменить одежду на что-то более подходящее морской воде.

Но кроме моря, вкуса нагревшейся газировки из рюкзака и блестящих спин загорающих невдалеке людей мне запомнился Лега. Он вышел из кустов, расправляя на руке сложенную одежду, и я увидел, что все тело у него от груди и до колен покрыто татуировками. Ласточки, мотоциклы, дамы на метлах, цветы, волны, надписи на пиратских свитках – я настолько провалился в изучение всех символов, что были на нем, что завис с открытой бутылкой в руке, наверное, на пять минут.

– Что? – спросил он тогда, поймав мой пораженный взгляд. Растянул губы в смущенной улыбке.

Нет, у других ребят тоже были татуировки, как и у меня. Но у Леги они были в таких местах, что ни разу ни из-под одного рукава, ни в одной одежде не выглянули. Я вообще думал, у него их нет! А здесь целая картинная галерея.

– Ничего себе ты забитый! – только и выдумал мой мозг, сведенный наполовину от великолепия его тела, – я не знал, что ты настолько сильно увлекаешься татуировками.

– Ага, визжит, как сученька каждый раз. – Хихикнула Ника, тоже выходя из кустов. Я даже не рассмотрел, какой у нее размер груди по привычке, потому что все еще разглядывал изгибы татуировок на теле Леги.

– Да я как-то проспорил Нике, – Лега собрал свои волосы в узел на затылке. Протянул ко мне руку за бутылкой, я отдал, – что она никогда не сможет заработать себе на Харлея в тату-салоне. Видимо, надо было говорить «за месяц» или хотя бы «за полгода». Потому что через год она заявилась в «Абордаж» верхом на новом байке и потащила меня на свою пыточную кушетку.

– Ладно тебе, пупсик, я же знаю, что тебе понравилось. – Бутылка с газировкой перешла к Нике. Ника поморщилась от выпитого и тоже заколола на затылке волосы.

Я еще раз окинул взглядом забитую грудь Леги:

– Что, все за раз сделали?

Байкеры вдвоем прыснули.

– Я б скончался сразу. – Лега повернулся лицом к морю.

– Он так рыдал, – поддакнула вставшая рядом с ним Ника, – пришлось обезболивающее даже колоть».

Я подошел к ним, и все втроем мы направились к шумящим впереди волнам. В море уже плескались Сэм со своей подружкой, Витя и Бродвей. Еще трое из нашей компании сидели на песке, развалившись под солнцем.

– Да, не люблю, когда больно, – вздохнул Лега, – но татуировки люблю. Вот и приходится терпеть.

Я потом много раз вспоминал места, в которых у него татуировки. Наверное, сделаны так, чтобы в больнице никто из пациентов не видел. А то отношение известное к подобного рода украшениям тела. Ладно у медсестер, но если у врачей… Так и представил старушонку, которая катает заявление, чтобы ей сменили доктора, а то «этот-то сидел, поди, наверное! Весь в наколках!».

Я настолько увлекся своими воспоминаниями, что даже не сразу услышал знакомый рокот моторов. Бросил в урну дотлевшую сигарету, встал, торопливо отдувая от себя сигаретный дым. Приветственно махнул рукой показавшимся во дворе байкерам.

– Дарова, – Лега вскинул на меня свои светлые глаза, подняв стекло на шлеме, – ну что, готов?

– Всегда готов. – Я рассмеялся, мгновенно чувствуя, как ведет голову. То ли на старых дрожжах от выпитого вчера коньяка, то ли еще от чего…

– Тогда погнали. – Он кивнул на место за собой.

Я сел на байк, ощутив себя тем самым неуклюжим рыцарем в доспехах, которому вассал почему-то отказался помочь. Запоздало вспомнил, что надо надеть шлем и перчатки. Начал все это впопыхах делать, пока остальные ждали. Вечно со мной так, когда хочу произвести впечатление. Хотя какое впечатление может оказать человек, сидящий сзади на мотоцикле, если он не девушка в обтягивающем кожаном костюме?

Соколы выбрались на окраину города, встали на крыло. Понеслись навстречу разгорающемуся дню по почти пустынной трассе. Я смотрел в спину Леге и кусал губы. Такой невозможно близкий и одновременно с этим далекий, словно северный полюс на соседней натуральской планете. Сильно ли бьют байкеры, если поцеловать одного из них? Если несильно, я готов потерпеть. А если сильно – то не в первый раз. Вот бы Лега знал, о чем я думаю, когда внешне равнодушно дотрагиваюсь до его плеча, седлая байк. Наверное, скинул бы одним ударом локтя. Сразу в сердце и на обочину.

Я тяжело вздохнул, отрывая взгляд от его плеч в кожаной куртке. Нас обогнал спортивный байк Сэма, и я невольно остановил взгляд на его спутнице, приникшей против всех правил слишком близко к его спине. Его подружка (если честно, я не особо запомнил ее имени, потому что Сэм менял девушек слишком часто) обняла байкера, прижавшись грудью к нему, перекрестив руки где-то у него на животе. У спортивных мотоциклов сиденье пассажира немного выше, чем водителя, и можно было бы списать на то, что это ее так прилепило к нему не простой плотской страстью, а банальным недостатком места между двумя сиденьями.

Этим девушкам вообще все можно, подумалось мне, когда я с досадой повернул голову вправо и стал смотреть на пролетающие мимо нас луга с возвышающимися ЛЭПами. Вот даже менты бы не оштрафовали, честное слово, если бы она, не отрываясь от своего байкера, начала медленно высвобождаться от кожаного облегающего костюма, а потом они бы трахнулись прямо на мотоцикле, не сбавляя ходу, под одобрительные возгласы прохожих и благословление родителей, работников ЗАГС и остальных лиц, заинтересованных в деторождении.

Я осознал, что мысли мои становятся все мрачнее и решил, что надо остановить этот клубок. Мы с Венерой Николаевной делали такое упражнение на личных встречах: ловишь себя на неприятной мысли, а затем начинаешь понемногу разворачивать этот нервозный клубок, разматывая нитки и ослабляя узелки. Ловишь ассоциации, определяешь, где ты свернул не туда. Наконец, приходишь к основной причине того, почему тебе вдруг стало так плохо.

Когда в руках у меня остались только распутанные нитки, я осознал, что причиной всему – спина, сидящая сейчас передо мной. Спина и невозможность выразить свои мысли и чувства ее обладателю.

Лега был со мной все это время. Вначале в отделении, затем на приеме, а потом и просто так: в «Абордаже», в телефоне, на выходных. Он даже поначалу подвозил меня до офиса Венеры Николаевны в центре города, потому что подозревал, что я могу слиться и почему-то был чрезвычайно заинтересован в том, чтобы мне действительно стало лучше. А потом мы просто стали общаться с ним почти каждый день – если не лично, то в мессенджере. Списывались утром, делились планами на день. Днем отправляли друг другу всратые приколы и мемы. Иногда обсуждали просмотренные когда-то фильмы и прочитанные книги.

Я даже сначала не понял, как именно все это произошло. Когда конкретно я начал зависеть от того, чтобы прочитать от него совершенно ничего не значащее «Боброе утро!» или «Вправлял только что сустав. Ты бы слышал этот музыкальный хруст». Я иногда даже опаздывал со своими заказами, потому что мы писались с ним с шести вечера и до полуночи. В нашей переписке не было вроде бы ничего конкретного. Но каждое слово, каждое прочитанное сообщение, каждая фотка с его или моей работы – все это вдруг стало для меня очень ценным и значимым. Тем, без чего я, когда выпал первый снег, уже не мог жить прежней жизнью.

Я никогда не влюблялся. До Леги, до его появления в моей жизни. Я это понял совершенно отчетливо. Даже когда мы встречались с Юлькой, когда писали все эти слащавые сообщения вроде бы «Думаю о тебе, малыш» и «Спокойной ночи. Хотя какая она спокойная без тебя в моей постели» – все это было не то, как будто бы я прочитал когда-то учебник о том, как надо подкатывать к девчонкам смс-сообщениями, и теперь усердно работал на зачетку. Я даже смайлики с розочками и сердечками выбирал с тем расчетом, чтобы набрать в ее глазах по максимуму баллов и быть допущенным до ее сисек в кружевном лифчике.

Потом в общении с Антоном я тоже пытался применять ту же тактику. Но там у нас все сводилось обычно к язвительным взаимным комментариям и пошлым шуточкам, от которых было ни жарко, ни холодно. С Антоном у нас был поединок по типу «чья писька больше»: мы докапывались друг до друга, подкалывали, а иногда вообще переставали общаться на пару дней, словно забывали.

С Легой было по-настоящему. Вернее, было бы, если бы мы хоть раз обменялись друг с другом чем-то действительно двусмысленным. Хотя один раз я ему выслал фотку своего утра на балконе, где можно было увидеть босые ноги в шлепанцах, но не думаю, что это был нужный уровень каминг-аута, чтобы мой собеседник враз догадался о моей симпатии.

Ближе к лету, набравшись смелости и по совместительству пива я было набирал ему сообщения вроде «З*бал работать, когда домой? Соскучился». Но потом малодушно стирал последнее слово, потому что звучало совсем уж п*дорски. Палиться так на ровном месте не хотелось. Я думал, что уж лучше хотя бы такое общение, если совсем никакого. Потому что без общения с ним вообще мой мир потускнеет на несколько тонов.

3

Когда за плечами была уже половина пути, соколы решили заправиться и немного передохнуть. Мы дружной гурьбой заехали на заправку, привлекая всеобщее внимание своим количеством и внешним видом. Потом распределились по торговому залу мини-маркета, заняв почти половину столиков и стульев.

Есть мне совершенно не хотелось. Видимо, коньяк вчера был паршивый. Да и мысли за время пути успели знатно надавить на желудок и сердце, словно огромный кусок самой горькой в мире буженины. Я уговорил себя только на кофе и вышел на крыльцо. Внутри заправки было душно, несмотря на включенные кондиционеры, а утро вокруг пока еще было свежим, не успевшим запачкаться о дневную жару. Да и от вида едящих людей внутри начинало подташнивать.

У кофе из автомата был знакомый вкус. На заводе стоял такой же, когда я там работал. Наблюдая за тем, как отъезжают и приближаются к заправочным колонкам автомобили, я вдруг начал вспоминать, как Антон зажимал меня, лапал, как стягивал за спиной руки. Вот же мерзость. И я все это позволял ему делать… Я Венере Николаевне даже не отважился об этом рассказать, упомянул только в общих чертах, что и как было. Венера Николаевна, простите, пожалуйста, что опять нарушил правила рационального мышления и сбился на свои тяжелые мысли. Видимо, меня только больничная койка исправит.

– Ну как ты? – От этого вопроса я едва не выронил стаканчик с кофе. – Лучше, чем в первый раз?

Это был Лега. Утреннее солнце бликами отражалось от металлических кнопок на его косухе. Я посторонился, впуская его рядом с собой, чтобы не стоял на пороге.

– Да, намного. – Наврал я по привычке. Если честно, я не особо вообще дорогу замечал, настолько в свои мысли и воспоминания погрузился. Но ноющее буквально во всех местах тело намекало, что ему бы лучше полежать с дороги.

– Накидался вчера, что ли? – Лега прищурился, усмехнувшись. Отпил энергетика из банки.

– Да с родителями посидели немного… – Я покрутил стаканчиком с кофе, наблюдая, как растекается по стенкам шоколадный напиток. – Они по коньяку угорают. Вот пить заставили.

– Мученик. – Лега кивнул, и мы вдвоем прыснули. – Ладно, не дрейфь, нам еще примерно часа три пути, потом отдохнем.

– Там вроде гостиница? – Если честно, я вообще не помнил, куда конкретно они едут. Знал только, что конечный пункт – байк-фестиваль.

– Отчаянный ты парень. – Лега снова улыбнулся. – Поехал, а куда – сам не знаешь. Да еще и с компанией такой.

– Да мне какая разница. – Чисто на автомате выдал я. – Лишь бы с вами.

Лега вскинул светлые брови, но ничего не сказал, а я в эту неловкую паузу буквально почувствовал, как мысленный я дает физическому такого пинка, что до Симферополя долететь можно без всякого байка, прямо по воздуху. На чистой энергии пенделя.

– Дача там у Приходько. – Пояснил коротко Лега, когда на улицу начали выходить остальные соколы. – Мы с ними встречаемся сегодня, и до конца каникул тусим, до самого «Волкодава».

«Волкодав» – это так у них байк-фестиваль назывался. Лега говорил, что организаторами являются какие-то крутые байкеры из мотоклуба «Волкодав», поэтому и название соответствующее. А Приходько были из другого мотоклуба, из Симферополя, но названия я уже не запомнил. Их как-то так все и называли – Приходько. Видимо, были не такие пафосные.

– Ладно, пошли. – Лега кинул пустую банку в урну и задержал на мне взгляд. Дольше обычного, как мне показалось. – Немного осталось. Потом отдохнешь.

Если честно, я ожидал увидеть такую вот обычную уральскую дачу, знаете: домик на пару окон, в котором только переодеться, огромное поле картошки, две теплицы, железная бочка, доверху заполненная нагревшейся водой и личинками комаров. Да и Приходько мне соответствующими представлялись: простыми, пузатыми, с широкой крестьянской улыбкой поперек загоревшего лица. И в шлепанцах на босу ногу.

Но, как показала практика, ошибся я по всем пунктам. Во-первых, пройдя таможню, мы проехали мимо своротку в коллективный сад «Автомобилист-5», в котором, как мне думалось, и ожидает нас обещанная дача. Во-вторых, мы миновали поворот и на Симферопольскую дорогу, хотя мне казалось, дача должна быть где-то под городом. Большую автомобильную трассу мы разменяли вначале на односторонку, затем на двусторонку, а после и вовсе оказались на простой проселочной дороге.

Однако больше нашего маршрута меня удивляли окружающие красоты. Еще на окружной дороге слева блеснуло синей водой водохранилище. За ним простиралась полотном даже не скатерть, а настоящая шуба из зеленых деревьев. Горизонт плавно поднимался вверх, к холмам, тоже обернутым в поросль, и достигал плоской вершины, похожей на огромный каменный стол для местного великана. Сверху все это великолепие завершало огромное небо, синее, с редкими облаками. Видно было парящих в вышине птиц. Такой простор, что хоть с места бросайся туда и расправляй крылья вслед за ними. Простор и суровое великолепие первозданной природы. То, что отдается в сердце первобытным пониманием мира и покоя.

Вид был настолько поразительным, что я на какое-то время отвлекся от изучения маршрута и пропустил момент, когда мы въехали в населенный пункт. Сразу за железными воротами неожиданно началась отличнейшая автомобильная дорога. Стоит признать, даже не везде по трассе было такое покрытие. Вибрация в теле прекратилась на первое время, и я подумал, что у нас сломался байк. Оглянулся вокруг и такой: «Да ла-а-а-а-адно!..». Стереотипные ожидания от Приходько в клетчатых простых рубахах и растянутых на коленях трико мгновенно заменились на кого-то в солидном костюме и как минимум с охраной за плечами.

Наверное, это был коттеджный поселок. Я, признаться, никогда не бывал в местах подобного рода – у нас в родном городе тоже был такой, но туда пускали только по фейс-контролю, а я фейсом, как вы уже знаете, не особо вышел. У них даже оросители стояли на придомовых площадках, которые не давали изящному газону пожелтеть под местным солнцем! Я уже молчу о всяческих этих мраморных львах на крыльцах, фонтанах и четырехэтажных особняках.

Поселок линиями поднимался вверх, и мы следовали этому маршруту. За время пути я разглядел несколько людей в простой одежде, которые копались в цветочных грядках. Наверное, прислуга. Хозяевам местных домов дотрагиваться до земли в любом ее виде не пристало. Только после смерти, разве что.

Я прочистил горло и решил, что надо задать уточняющий вопрос. Поднял стекло на шлеме и постучал Легу по плечу. Прижался к нему грудью, ведь плохо слышно же, че вы.

– Мы что, заблудились? – Крикнул я, когда он слегка повернул ко мне голову и стукнул стенкой своего шлема.

– Чего?

Соприкосновение с его спиной уже больше пяти секунд. Шесть, семь, восемь… Надо растянуть этот момент и изобразить дауна:

– А?

– Чего ты говоришь, мне не слышно! – Лега еще сильнее повернул голову, и наш байк плавно сошел с выбранного маршрута. Пришлось выравниваться. Мы из середины колонны оказались в конце.

– Я говорю, реально, что ли, сюда ехали? – Спросил я, вцепившись в него для равновесия. Исключительно для равновесия.

Лега, наконец, расслышал и кивнул. Я выпустил из рук его нагревшуюся на солнце косуху. Вот оно, чувство плеча, о котором мечтаешь уже как минимум полгода. Такого родного, близкого, знакомого, недоступного, дорогого плеча…

Соколы поднялись еще выше, затем повернули направо, прочь от шикарного вида огромного лесного массива, раскинувшегося морем от одного края горизонта до другого. Пропустили еще несколько особняков, а затем остановились возле пышных крон, разросшихся по ту сторону узорчатого забора.

– Добрались! – Крикнул Бродвей, который был в числе первых в нашей колонне. И как по мановению палочки витые чугунные лилии на створках дрогнули и медленно поползли в стороны.

Итак, это была наша первая основательная стоянка. За оградой оказалась широкая площадка, покрытая плиткой, и на ней мы успешно припарковались. Спешились, разминая затекшие ноги и снимая шлемы. В одежде мгновенно стало жарко. Никак не могу к такому привыкнуть – когда летишь на байке, ветер настолько холодный и сильный, что выстудит тебя до костей, если не оденешься в куртку. Но как только встаешь на ноги, и на плечи опускается летний зной, понимаешь, что варишься живьем.

– Прости, я че-то запаниковал. – Мне все еще было стыдно за тот странный разговор между шлемами. Лега расстегнул молнию на косухе, провел рукой по примятым волосам на голове.

– Ты о чем?

Боже, мне дауна даже изображать не надо. Я начал торопливо шарить по карманам, пытаясь найти сигарету и хотя бы так компенсировать свою нервозность. В этот момент я услышал приветственные слова, явно обращенные к нам:

– А-а, собаки, добрались-таки!

Если бы мне лично кто-то так сказал, я бы подумал, что мне тут не рады. Но Бродвей, исполняя обязанности главаря нашей банды, вместо того чтобы обижаться, бросился жать руки и обниматься с грузным мужиком в жилетке на голое тело. Я посмотрел на них со стороны, и подумал, что они примерно одного возраста. Бродвей был старшим среди остальных соколов. По крайней мере, в текущей компании точно.

– Давайте, народ, не толпитесь! – Приходько величественно взмахнул рукой, и за его спиной начали открываться еще одни автоматические двери – на этот раз, в просторный гараж. – Тут всем места хватит. А потом сразу в летнее крыло. Поляна стынет уже.

Пока байкеры парковались и растаскивали свои вещи, я улучил возможность оглядеться. Первая стоянка была действительно знатная – двухэтажный широкий дом виднелся среди густых зарослей, тут и там стояли всяческие садовые фигурки, заботливо и аккуратно была выложена плитка, белели ажурными стенами беседки. Когда мы прошли вслед за хозяином, возле дома зашелся лаем алабай. Получив предупредительный окрик от хозяина, пес смирно сел, негодующе глядя на проходящих мимо гостей.

– Значит, летнее крыло ваше полностью. – Махнул рукой Приходько, когда мы остановились на площадке возле дома с южной стороны. К хозяину подошла высокая сухая женщина, прижалась к его плечу, разглядывая всех с теплой, материнской улыбкой. Наверное, жена. – Давайте располагайтесь, переодевайтесь. Я там бассейн подготовил, с такой жары прямо в воду – самый солидол.

– Варвара! – Ника помахала рукой из-за широких плеч байкеров. Женщина широко улыбнулась и, расставив руки, полетела обниматься с девушкой. – Как ты? Как поживаешь? Я так скучала!

И они вдруг перешли на язык жестов. Признаться, в том, как молчаливо жена хозяина подошла к нам, мне почудилось что-то странное. Теперь же все вставало на свои места: Варвара была то ли глухой, то ли немой, то ли все сразу.

– Пошли, – вернул меня к реальности голос Леги, – а то все койки займут без тебя. На коврике спать придется.

– Эта женщина что, не разговаривает? – Спросил я у него вполголоса, когда мы вошли в прохладу летнего крыла.

– Варвара? Болтает без умолку. – Лега рассмеялся. Подошел было к кровати возле окна, но разглядел там рюкзак. Значит, место уже занято. – Только надо уметь ее слушать.

– Вот тут два места есть. – Я показал в противоположный угол под лестницу.

– Не, я люблю, чтобы возле окна. – Лега покрутил головой, оглядывая остальные кровати и пустующий мягкий уголок. – Пошли на второй этаж. Может, успеем.

На втором этаже кроватей было меньше, но Лега остался доволен. Сгрузил свои вещи на ту, что была практически под подоконником. Скинув берцы, упал на матрас.

– Да, супер, то, что надо. – Вздохнул он, оглянувшись на небо за окном. – Вот так глаза открываешь с утра и сразу видишь небо. И на душе сразу так хорошо и спокойно. Ничто не колышет.

В мыслях я уже, конечно, забрался к нему и лег рядом, чтобы действительно увидеть то небо, которое стоит у него в глазах. Но в реальности ответил:

– Такое себе. На рассвете солнце встает и сразу в шары. Доброе утро, епта!

– Да что ты понимаешь, плебей! – Хихикнул Лега, все еще разглядывая небосвод за приоткрытым окном.

Я повернулся, надеясь в мыслях на то, что найду кровать, которая будет стоять вплотную к его. Такой роскоши здесь, конечно, не водилось. Зато был диван возле шкуры медведя на стене. Я обозначил его своим, переложив туда вещи.

– Девчонки по любому душ уже заняли. – Вздохнул Лега, доставая смену вещей из сумки. Стянул с себя черную футболку с Арией. – У Приходько, кажется, еще летний душ был внизу. Пошли окунемся.

– Э-м… – Я зачем-то полез в свой рюкзак, прекрасно зная, что там нет ни одной свежей футболки. – Да я как-то… не взял ничего с собой такого.

– Серьезно? – Лега улыбнулся в бороду. Извлек из сумки еще одну футболку и кинул ей в меня. – Держи. Я в первый тур свой тоже без одежды вообще поехал. Меня всем клубом одевали. Вот это было зрелище.

– С-спасибо. – Я развернул вещь на руках. На меня глянул какой-то этническо-рунический молот с надписью Amorphis поверху. Дождавшись, когда шаги Леги окажутся на лестнице, я будто чертов маньяк поднес футболку к лицу и вдохнул запах. Ничего такого – только порошок. «Вы что, стираете Лаской-магия черного?». Лучше, Лаской-магия байкера.

– Чего застрял там?

Я соскочил с дивана, комкая футболку и краснея, словно пятнадцатилетний пацан. Благо, Лега был на первом этаже и не видел всего того, что произошло только между моим лицом и его вещью. Спустился вниз, делая вид, что ничего такого, и всегда так опаздываю, когда меня ждут. Неловкие задержки и опоздания – вообще мой конек!

Лега закинул на плечо майку и толкнул плечом стеклянную дверь. Мы вышли в дневной зной и шум рок-музыки, звуки открывающихся банок с пивом и веселый гомон гостей. Лега прекрасно ориентировался на местности – видимо, они посещали Приходько ежегодно, а, может быть, даже и несколько раз за лето.

Только я начал разминать в мыслях дурманящие фантазии о том, как мы с ним вдвоем под одной лейкой душа мылим друг другу спинки, как был мгновенно разочарован. Во-первых, толпой таких же страждущих, которые не попали в душевую кабину в доме. Во-вторых, отсутствием просто физической возможности втиснуться в импровизированную мойку вдвоем. Да и времени на это было немного: вода была ледяная, судя по тому, как мгновенно меняли выражение лица тех, кто вставал на островок из досок. Наслаждаться водой не приходится в отличие от девчонок, которые там сейчас, наверное, целую сауну устроили.

– Давай, вперед и с песней. – Лега легонько подтолкнул меня под локти, когда место под лейкой освободилось.

– Че-то я передумал уже. – Переступая с ноги на ногу в противной прохладной лужице, сказал я. Разом стало зябко и прохладно. – И без бассейна обойдусь. И вообще не вспотел.

– Да ладно, тебе понравится. – Лега обменялся широкими улыбками с Сэмом и Бродвеем, стоявшим за нами в очереди.

– А я уже отсюда вижу, что это плохая идея.

– Че ты, девочка, что ли, в горячем душе мыться? – Лега положил руку на металлический вентиль, а затем крутанул его так сильно, что меня мгновенно обдало даже не ручейком, а целым, нахер, водопадом ледяной воды, будто только из поруби.

– Сука-а-а-а-а-а-а! – От моего крика переполошились в близлежащих кустах и деревьях птицы, вспорхнули вверх и закрутились черными точками, словно мушки в паутинке. На какое-то мгновение, пока мозг приходил в себя после такой встряски, я настолько офигел от контраста, что реально увидел момент собственного рождения – вот как только что было тепло и приятно, а потом резко стало мертвецки холодно, и тучная медсестра вдарила мне по жопе, чтоб я заверещал.

– Все, считай, посвящен на этот байк-марафон. – Сказал мне Лега, когда меня, трясущегося от холода, приняли на руки собратья. Сам прошел мимо и тоже встал под лейкой. – Лучшая профилактика от нежданной простуды в пути, кстати.

От того, как он поморщился, когда вода окатила и его с головы до ног, на душе мне стало поприятнее. Но если бы он так же заверещал, как я, я считал бы себя полностью отомщенным. А так небольшой осадочек, все-таки, остался.

– А вы чего горячую воду-то не включаете? – Спросил пришедший на шум и гам Приходько. И протянул загорелую руку в сторону второго вентиля. – Вот эта из бака сверху, там вода за день так нагревается, как в квартире почти. А вы из летнего водопровода поливаетесь.

– Так закаляемся, дядь Вань. – Лега хитро мне подмигнул, но я все еще не пришел в себя от всей свежести, что свалилась на голову, потому все его посылы пропустил. – Здоровее будем.

– Добро. – Хозяин довольно кивнул. Из летнего душа вышел последний, Сэм. Приходько махнул рукой. – Дайте-ка тоже молодость вспомнить, уговорили, черти!

4

Как оказалось, Приходько был руководителем местной детско-юношеской мотошколы. Бродвея он знал потому, что они когда-то вместе начинали, но тот потом переехал на Урал и основал свою школу там.

– Поэтому приглашаю всех завтра к Кесслеру. – Говорил хозяин парой часов позже, когда мы основательно уже осели в зоне отдыха возле бассейна и большого тента, под которым стоял стол. – Покатаемся, я ребят своих позову, посмотрите, какие трюки они выделывают. Мы, кстати, в апреле взяли кубок первенства на Спидвее тут у нас.

– Ого, поздравляю! – В компании раздались аплодисменты.

– Отдохнем там, воздух отличный, чистый, густой. – Продолжал вещать Приходько. – Ну и трассу мы с парнями оборудовали небольшую, можно покататься на выезде.

– Кесслер – это кто? – Спросил я у Леги.

– М? – Он отвлекся от изучения девчонок, плескавшихся в бассейне. – Кесслер? Это лес такой. Ты видел его, когда мы заезжали. Его еще Сиферопольским «морем» называют.

И он снова перевел взгляд на купальники. Меня это почему-то очень раздосадовало, поэтому я поднялся и дошлепал голыми ногами до своих вещей на стуле недалеко от зоны бассейна. Достал пачку сигарет и закурил.

– Тебе явно нужна помощь. – Заметила сидевшая недалеко Ника.

Я подавился сигаретным дымом и повернулся к ней. Она сидела рядом с Варварой. Обе смотрели на меня с улыбками.

– В смысле? – Как тупой, спросил я, затянувшись.

Ника повертела рукой, указывая на мое нескладное тело.

– С татуировкой. Где ты ее вообще делал? Пивом, поди, проставлялся вместо денег мастеру?

Я с удивлением посмотрел на свои набитые поверх ребер ребра. Краска действительно немного стерлась, но явно не выглядела партаком, о котором в таких красках говорила сейчас Ника.

– В городе у нас делал, в салоне.

– Серьезно? Это в каком же? Говори, я парням позвоню, чтоб спалили к чертям эту шарашкину контору.

Она засмеялась, а Варвара, переведя взгляд с меня на нее, улыбнулась еще шире. Мне стало как-то неловко, как будто бы они обсуждают мои не самые выдающиеся гениталии, поэтому я отвернулся к мангалу, делая вид, что стряхиваю туда пепел.

– Не, я серьезно. – Сказала минутой позже Ника, обхватив меня за плечо и прижавшись грудью в купальнике с другого боку. – Чего ко мне не пошел сразу? Я б тебе еще и получше все сделала. Хочешь, коррекцию сделаю, когда домой вернемся?

Дом. У нас с ней дома теперь были в разных местах. Даже в разных регионах. Неловкое чувство меня не отпускало, да еще и эти сиськи теплые и упругие упирались в руку, поэтому я нервно посмеялся, натягивая футболку, и спросил:

– Ты что, тоже на Юг собираешься переезжать?

– А ты что, ты навсегда сюда, что ли? – Ника откинула влажные волосы с лица и оглянулась на подходящего к нам Легу. – Мы думали, ты чисто в гости к матери. Потом обратно.

Мне и курить противно стало. Ага, собрался в гости к матери и свинтил при первой же возможности. Блин, говорила же Венера Николаевна, что пока с матерью проблемы не решу, не видать мне нормальной жизни…

– Да я, вроде как… – заставил себя выговорить я, – с долгоиграющими планами сюда.

Я встретился с голубыми глазами Леги и поспешно отвел взгляд. Да, я не говорил ему о том, что планирую остаться. Не знаю, почему. Просто у нас никогда не заходил об этом разговор. Вначале мы обсуждали наши дела, потом – предстоящую поездку на Юг, потом – предстоящую поездку по Югу. И ни слова о том, когда обратно.

– Все правильно. – Сказал ровным тоном Лега, когда я затушил окурок и бросил его в кучу тлеющих углей. – Что тебе там делать? Здесь куча возможностей для тех, кто знает языки. Захочешь, вообще в Америку переедешь. Или еще куда.

Я посмотрел на него, ожидая увидеть в глазах усмешку, но он, кажется, говорил серьезно. Так и не дождавшись от меня какой-либо реакции на сказанные слова, Лега ушел к остальным байкерам.

– Тем, слышь, помоги? – Обратился ко мне Сэм с подружкой. Они ездили до города за мясом, выпивкой и закуской, хоть хозяин и сопротивлялся этому. – Надо мясо сразу переложить жариться.

– Да, конечно. – Я пошел им навстречу, но потом все же не смог не оглянуться на компанию пирующих байкеров. И клянусь, я перехватил долгий и задумчивый взгляд Леги, который он оставил на моей спине. Поняв, что его засекли, Лега отпил из пивной банки, все еще глядя мне в глаза, но потом отвернулся. А я погрузил руки во влажное мясо, вымазанное соусом, и начал перекладывать куски на жаровню. Везде умудрюсь напортачить. Что за человек такой?..

Остаток вечера провели весело. Пили, курили, пели песни, обсуждали дела, смотрели видео с соревнований, которое показывал нам хозяин. Его ребята действительно экстремалы – я смотрел на летающие мотоциклы, вращающиеся колеса, уверенных спортсменов, которые вставали, как ни в чем не бывало, даже после неудачного падения в пыльную землю. Правда я смотрел не только на это, а еще на то, как Лега время от времени на меня поглядывает. Не знаю, с чем это было связано – мы общались, как и прежде, правда, может быть, чуть реже с учетом других окружающих людей. Но все равно, стоило мне отойти покурить с остальными, отвлечься от изучения огромных мерцающих звезд над головой, я перехватывал его взгляд, который он почти сразу же отводил. Это было как… не знаю, как будто я ему реально нравился, что ли. Но я никак не мог уложить в голову, бывает ли такое среди байкеров, они же такие крутые ребята, любая девушка их, если грамотно подкатить на своем железном коне.

В общем, когда все уже собрались спать, я нарочно задержался на крыльце, чтобы выкурить еще одну сигарету. И совершенно не удивился, когда Лега занял место рядом.

– Чего спать не идешь? – Спросил я довольно дерзко. Конечно, выпить столько пива и не стать дерзким – это не моя тема.

Лега пожал плечами, ничего не ответив. Мы помолчали вместе, стоя рядом и разглядывая окружающую ночь. На зеленой шапке кустарника через дорожку лежали желтые отблески хозяйских окон. Красиво и уютно. Величаво дрожали звезды над головой. Очешуенные здесь звезды. Я таких уже очень давно не видел: в городах небосвод загрязнен и искажен промышленными отходами круглые сутки.

– Ты не говорил, что останешься на Юге насовсем. – Наконец, заметил Лега, вдоволь надышавшись дымом, который я выдыхал.

– А что, для тебя это имеет какое-то значение? – *ля, я не знаю, почему я вел себя как баклан. Но спросил именно так. Лега оглянулся на меня, немного удивленный яду в вопросе, но затем снова вернулся к изучению травы и цветов возле деревянных перил.

– Мне казалось, это довольно важная тема, чтобы ее обсудить. – Помолчав, сказал он.

Я хмыкнул, но понял, что, если опять начну язвить, однозначно с ним поссорюсь. Молчание снова растянулось между нами наподобие жвачки. Я затянулся, повернув к Леге голову и изучая светлые волосы, собранные в хвост, мочку уха, в которой еще виднелся след от серьги, которая там когда-то была, аккуратно подстриженную бороду. Когда он целует, наверное, щекотно. Я никогда не отращивал себе бороды, интересно, как бы выглядел с ней? Волос на мне не особо много растет. Максимум, на что бы меня хватило, мерзкая бородка в козлином стиле.

– Лега, слушай… – Почти не осознавая себя, сказал я. – А ты случайно не в курсе…

– М-м? – Он повернул ко мне голову.

Не в курсе ли ты, бывают ли среди вас геи? Потому что мне очень бы хотелось, чтобы бывали. И даже не все, а конкретно один. Стоящий прямо сейчас передо мной.

– Что ты хотел узнать?

Я затянулся еще раз, глядя в его лицо. Бл*ть, вот как жить в этом мире, если за вопрос «А ты случаем не гей?» можно знатно отхватить по *блету? Он, наверное, даже спать со мной на одном этаже не захочет. Вон, как девок рассматривал в купальниках сегодня днем. Точно натурал. На коврик спать пойдет, как шутил до этого, если узнает, что я по нему тащусь.

– Тема?

– Да я это… – я отвернулся, комкая сигарету в пепельнице, – во сколько завтра подъем? Я забыл что-то.

Я услышал, как он выпустил из легких воздух, который держал до этого за зубами. Лега провел рукой по волосам, двинувшись следом за мной в дом, когда я направился туда.

– Я тебя разбужу. – Коротко сказал он. Мы стали подниматься по лестнице. – Но не думаю, что совсем рано. Надо, чтобы алкоголь выветриться успел.

Мне совершенно не хотелось завтра с утра опять стоять под летним душем, поэтому я ушел в ванную, как только понял, что там никого нет. Мылся, вспоминая наш ампутированный аналог разговора, представлял, что было бы, если бы я все-таки отважился поцеловать его. Вот прямо так, с остатками сигаретного дыма на губах. И плевать, что ему, наверное, было бы неприятно. Что бы он сделал? А вдруг бы вместо того, чтобы оттолкнуть и вмазать, ответил бы взаимностью? Как он целуется?

Я намылил голову, гоняя в мыслях варианты. Наверное, целует так, что потом болят губы, крепко и сильно, заставляя открывать рот языком, подчиняя себе. Есть у него пирсинг в языке, как у Ники? Вроде бы нет, не замечал. И хорошо. У Антона был пирсинг, мне не нравилось. Хотя, тут как посмотреть… В поцелуях нет, а в минете еще как. Так, не туда, не к тому. Как там Газманов пел? «Мои мысли, мои скакуны»?

Белая пена лениво сползала по спине и позвоночнику, отдаленно напоминая нежные прикосновения. Что-то мне подсказывает, что Лега не такой. И целует не так. И вообще не подчиняет никого, куда я опять со своими мерзкими наклонностями?.. Наоборот, тихо дотрагивается губами до моих губ, проводит языком по нижней, ненавязчиво пододвигает к себе ближе. И глаза обязательно закрывает, когда целует. Потому что искренне целует, по-настоящему.

На такие фантазии тело у меня мгновенно отозвалось тяжестью ниже пояса. Привалившись плечом к стенке душевой кабины, я дотронулся до отвердевшего члена и слегка придавил головку. Если у него я первый и он медлит, потому что не знает, как нужно, я бы его всему научил. Как надо лизать, как сосать. Я бы ему все показал. Вначале заглотил бы его член до самого основания, потом бы полностью выпустил изо рта. Большой ли он у него? Я припомнил его комплекцию. Он довольно худой, немного крепче меня. У худых парней, бывает, обнаруживаются в штанах приборы внушительного размера. Хотя… кто бы говорил.

– Боже, заткнись ты уже. – Прошептал я сам себе, зажмурившись и дроча.

Вот, если бы он сейчас сюда зашел. Я бы его точно не отпустил. И пофигу, что он по девочкам. Что тут не уметь натуралу? Все парни умеют дрочить. Подошел бы ко мне со спины, сжал бы слегка яйца свободной рукой. Как бы приятно было откинуться на его грудь, покрытую бесчисленными татуировками, отдавая себя целиком его знающим, теплым, крепким рукам. М-м, мой светловолосый байкер… Голубоглазый рыцарь в кожаных доспехах… Можешь пользоваться мной без остатка, мне совершенно не жаль своего тела. Можешь мять его, кусать, рвать, если потребуется. Можешь даже целовать. Только будь рядом, будь внутри, будь вокруг меня, до самого последнего вздоха, до последней капли спермы, до последней судороги оргазма в теле.

В ушах зашумело, когда я кончал, повторяя в мыслях его имя. Потом еще минуту я приходил в себя, тяжело дыша и глядя в серый кафель напротив. Да, если бы так все и произошло, вот была бы сказка. Мы бы с ним… Мы бы с ним… А что бы мы делали с ним в разных городах, когда между нами несколько тысяч километров?

В запертую дверь ванной постучали. Я торопливо смыл с себя пену и остатки порока, накинул полотенце, вылез. Может быть, я настолько отчетливо сейчас дрочил на Легу, что он в мыслях это все прочитал и пришел? Мне не сложно, я могу еще раз, почти сразу, даже ничего делать не надо будет. У меня не было секса уже почти год. Год, Карл!..

– Пусти отлить, а? – Это был Сэм. Я оглянулся на совмещенный санузел и посторонился, впуская его внутрь. Ну да, Воганов, размечтался. Горячие сцены в душе подходят, разве что, для гейской порнушки, а не для обыденной реальности. В реальности, увы, прекрасный рыцарь уже спокойно себе дрыхнет и видит девятый сон.

Я обсушился полотенцем, вернулся в ванную, посмотрел на стянутые трусы на полу. Пришлось их постирать и повесить сушиться. Нижнего белья я, конечно, тоже не взял с собой. Что за идиот… Завтра надо будет заехать в супермаркет, прибарахлиться, а пока придется ночевать в одной комнате с байкером, на которого у меня чертовски стоит, совершенно голым. Отличные перспективы, если знать, что у нас с ним все равно ничего не будет. Мазохистские, я бы сказал. Все, как я люблю.

5

Утро следующего дня началось для меня с нескольких вещей: с бодрого рока на чьем-то будильнике, с полосы солнечного света, который залился на наш второй этаж, невзирая на тонкие занавески. И с Леги, который вернулся из душа в благоухании дезодоранта и геля.

Я упорно делал вид, что сплю, потому что тело подсказывало мне, что еще очень и очень рано, и что вообще отпуск для того и нужен человеку, чтобы без зазрения совести дрыхнуть до обеда.

– Воганов, вставай. – Протянул Лега, чем-то зашумев. Я приоткрыл один глаз и увидел, что он копается в своей дорожной сумке. – А то умываться опять в летний душ пойдешь.

– Я не буду, я вчера умылся. – Я повернулся на другой бок. Солнце припекало так, что я, наверное, мог бы поджариться, если бы не вертелся по кровати, словно сосиска, выложенная на раскаленную сковороду. Но все же я превозмогал эти неудобства и мужественно оставался лежать в постели.

– Умылся заранее, серьезно? – Я услышал в его голосе улыбку. – Тогда ты и пива напился, наверное, на неделю вперед. А уж сколько выкурил… На две жизни хватит.

Я фыркнул, но не нашелся, что ответить. Вместо этого натянул на голову подушку и снова прикинулся мертвым, читай спящим. Лега переоделся, затем его шаги неторопливо приблизились к моей кровати.

– Ладно, давай по-другому. – Протянул он. Мне стоило только догадываться, что он для меня готовит. Но к смачным звукам шлепков и усиленному динамиком телефона голосу: «Вставай, за*бал ты, *банный шашлык» жизнь меня явно не готовила. Я подпрыгнул на кровати, и Лега едва успел отдернуть руку от моего уха, чтоб я не размотался на ровном месте об его телефон.

– Лега, блин!.. – Я посмотрел на него снизу вверх. Секунда, и мы с ним вдвоем заржали в голос так, что перебудили еще двух наших соседей, спавших на раскладушках в противоположной части комнаты под крыльями крыши.

– Да че вы шумите там?.. – Недовольно пробурчал Ринат, самый молчаливый и мрачный из всех соколов. – Завалите и дайте поспать еще немного!..

– Вот, ты слышал?! – Я перешел на громкий шепот. – Люди спать хотят! И я тоже!

– Давай вставай, че я, один, что ли, буду здесь куковать? – Лега, все еще смеясь, выставил руку, защищаясь от моей подушки.

– Нахера ты вообще будильник поставил? – Спросил я, хорошенько вдарив его по боку. – Ты что, *банутый? Кто вообще встает в выходные по будильнику?

– Поработай с мое четвертый год, вставая на работу к шести утра, еще и не во столько будешь просыпаться. Сейчас почти девять уже! Я, считай, на пару часов больше даже поспал. Переспал даже, вот!..

– Сам с собой ты переспал! – Я положил подушку на место, накрылся покрывалом и устроился поудобнее на матрасе. – Я встану вместе с остальными, и точка!

– Ох, не заставляй вытаскивать тебя из кровати. – Лега оголил мои ноги до колена, отбросив покрывало, и тут я с ужасом вспомнил о том, что вот именно в этот чертов момент действительно могу назваться еще одним соколом, потому что гол, и беспощадно, и даже бесстыдно, учитывая утреннее время суток.

– Так, ладно, все, я понял! – Я сел на кровати, натягивая покрывало чуть ли не до плеч. – Встаю.

– Ребят, ну, реально спать охота. – Поднял голову от подушки Сэм. Неизменная подружка лежала под боком, но пока не подавала признаков бодрствования. – Если встали, будьте добры заткнуться и свалить вниз.

– Ладно, дрыхните. – Лега упер руки в бока, оглянувшись на них. Затем перевел взгляд на меня. – Но я это не про тебя, если что. Тебя я внизу жду. И если через пять минут не спустишься, я вернусь с ведром воды.

– О боже нет! – Я картинно закатил глаза. – Только не вода! Хотя подожди. Она у тебя там хотя бы святая?

– Мокрая! – Лега рассмеялся, открывая дверь. Сэм кинул в него скомканной футболкой. – Все, жду. Приходи.

Я дождался, пока его шаги стихнут внизу, напялил на бедра полотенце и кинулся в ванную, надеясь, что трусы уже успели высохнуть. Благо, сюрпризов на это утро было достаточно, поэтому в обещанный срок (ну, почти) я спустился вниз на запах свежесваренного кофе.

– Ничего себе ты расстарался! – Начал было я, умытый, побритый и готовый отпарировать все пропущенные остроты этого дня с лихвой. – «Яйца и кофе сварены круто, а значит, все пофиг»?1

Но на меня вместо одной пары дорогих глаз взметнулось неожиданно две, и я замедлил шаг на лестнице. Возле навороченной по последнему слову техники плиты хлопотала Варвара: немного лохматая, немного сонная, но как всегда улыбчивая и гостеприимная.

– Ой, и… извините. – Я сел рядом с Легой. Тот проглотил вместе с кофе смешок.

– Трогают пальцы новые струны. – Вместо ответа замурлыкал он немного погодя. – И барабаны. В кармане две деньги, хватит на пиво, а значит, мы живы.

– А значит, нас любят. – Подхватил я, потому что сложно было не подпеть этой песне молодости.

– И пусть так и будет, и нас не погубят. – Лега изобразил барабанную дробь по столешнице, и мы вдвоем заорали, невзирая на всех тех, кто в этот несчастливый час оказался спящим подле:

– Секс и рок-н-ролл, старый «Ibanez»! Мой друг вчера умер, а сегодня воскрес!

– Да за*бали орать, дайте выспаться! – Мгновенно отозвалось со всех сторон. Мы с ним замолчали, смотря друг на друга заговорщицки, но потом не удержались и захохотали на весь дом.

Варвара поставила передо мной кружку с черным, маслянистым кофе, подвинула ближе сахарницу. Села недалеко, попивая свой кофе и с интересом поглядывая на нас вдвоем. Лега повернулся к ней, указал вначале на меня, потом на свою грудь, а потом сделал жест, как будто заводит машину. Хозяйка закивала, потом провела рукой по своей груди и улыбнулась, стрельнув глазами в мою сторону.

– О чем вы говорите? – Спросил я у Леги и зачем-то повысил голос. Наверное, думал, что она на самом деле слышит, просто плохо. – Судя по жестам, это что-то неприличное.

– Я сказал, что ты мой друг. – Лега прыснул с моего варианта перевода. Стал показывать. – Вот так – это слово «друг».

– А это что тогда? – Я провел рукой по своей груди.

– Это значит «приятный».

– Приятный? – Я отпил кофе. – А, типа, это я приятный, что ли? В смысле… а, ну я понял, да. – Я помолчал, раздумывая, как бы правильно отреагировать. – А как спасибо будет?

– Вот так. – Лега дотронулся кулаком сначала до лба, потом до подбородка, будто закрывая шлем.

– А как «спасибо, ты тоже»?

– Варвара, на самом деле, по губам отлично читает. – Лега подмигнул хозяйке. – Но если ты так хочешь, то… погоди, дай-ка вспомнить… Кажется, как-то так. – Он снова изобразил жест «спасибо», затем указал на меня и крутанул рукой.

Я с радостью повторил то, что он показал. Варвара снова расцвела в улыбке и опять показала что-то Леге. Как будто соединила два конца веревки. Лега рассмеялся и покачал головой. Потом выдал целый ряд жестов, в которых вначале показывал пальцами вперед, потом зачем-то выкинул «ножницы», и еще что-то наподобие магического кастования.

Я сидел посреди этого безмолвного разговора и чувствовал себя собакой. Вроде бы был допущен до разговора, но ответить не мог, да и не понимал, если честно, ни черта. Язык жестов глухонемых совершенно не клеился с общепринятым языком жестов, к которому я был привычен: ну, типа, «прикрой меня» или «следуй на первую базу». В последнем я хотя бы немного понимал. А здесь даже зацепиться не за что было.

– Блин, да о чем вы говорите?? – Наконец, не вытерпел я, когда их разговор уж слишком затянулся. – Это вообще невежливо, между прочим, говорить на иностранном языке при том, кто его не знает. Складывается ощущение, как будто вы меня обсуждаете.

Они замолчали, потом переглянулись. Обменялись понимающими улыбками.

– Я тебя научу, если хочешь. – Лега допил кофе. Перехватил очередную немую фразу, которую послала ему Варвара. Ответил ей. – Варвара говорит, что ты хороший человек, это видно издалека.

– Ну, э… – Я повернулся к ней, сказав «спасибо» жестом. Потом опять заговорил на повышенных тонах. – Но только это не так. Я очень плохой человек. Я хороший только, когда зубами к стенке сплю. Лега, как показать «зубами к стенке»?

Варвара замахала, давая понять, что все поняла. Потом покачала головой, сделав строгое лицо. Встала, набросив на тонкие плечи цветастый платок, и стала собирать грязную посуду в посудомойку.

– Не надо повышать голос, она все равно не слышит. Пошли на веранду, что ли. – Вздохнул Лега, тоже поднимаясь и наливая из турки себе еще кофе. – Тебе добавить? Тут как раз осталось немного.

– Вы давно знакомы, да? – Спросил я, когда мы вышли на улицу и окунулись в стрекот кузнечиков и душный аромат цветов вокруг.

– Как ты понял? – Лега развалился в плетеном кресле.

– Ну, ты так отлично на языке жестов говоришь. Или что, хочешь сказать, вас в этой докторской школе такому учили?

– «В докторской школе». – Прыснул Лега, отпивая кофе. – Мастер слова ты, Воганов. Нет, не учили, ты прав. С Варварой мы старые друзья, такие же, как и с Приходько. Я когда на первый свой фест сюда поехал, сразу с ними познакомился. С тех пор и дружим. Они хорошие люди, добрые. А Варвара так и вообще словно не с этой планеты. Жар-Птица.

Я закурил, глядя в раскинувшийся перед нами цветник. Жар-Птица, сказал же тоже. Кто еще из нас мастер слова. О чем они говорили точно? Лега выглядел немного смущенным, но старательно не подавал виду.

– Правда, что ли, меня обсуждали? – Спросил я как бы мимоходом, сделав пару затяжек.

– Да кому ты сдался? – Лега рассмеялся. – Так, ерунду всякую обсуждали. Давно же не виделись. Вчера как-то не до этого было.

Я помолчал, припоминая, что ее фраза о том, что я хороший человек, вряд ли могла бы быть связана с ерундой, которую обсуждают между собой старые друзья. Впрочем, узнать что-то более конкретно все равно не представлялось возможным, поэтому я решил смириться с ситуацией неизвестности. К тому же, к нам на веранду понемногу стали выходить другие соколы: потягиваться, полоскаться в бочке с водой, приговаривая «ух, хорошо!..», материться по-доброму, любя, обсуждая наш утренний шум.

– Ну, что? – Спросил меня Лега спустя примерно часа три, когда я взобрался на его байк. – Готов познакомиться с Кесслером?

– Всегда готов! – Я ударил себя по шлему. От такой встряски поднятое стекло мгновенно захлопнулось, а я сам вздрогнул, поскольку не ожидал такого внезапного падения. Но Лега моей неловкости не заметил, выравнивая мотоцикл и прибавляя газа. Мы рванули вперед, выбираясь из ажурной тени садовых деревьев вперед к зеленому морю, которое уже давно нас ожидало.

6

Буду честным, «у Кесслера» мне не понравилось. Хотя, даже не так – я не то, чтобы остался впечатлен. Да, массив был огромным и зеленым. Мы побывали на оборудованной трассе для занятий мотоклуба, посмотрели на подростков, скачущих через препятствия и вытворяющих всякие трюки с поднятым на дыбы байком. Потом мы много ездили, шли пешком, толкали мотоциклы, вляпывались в грязь, вылазили из нее, выходили на опушки и любовались пейзажем вокруг, останавливались на привал, снова шли и снова ехали. И вот если бы я был откуда-то, не знаю, оттуда, где кругом степь и поля, я бы даже остался под впечатлением.

Но проблема была в том, что я почти всю свою жизнь и сам провел почти что в зеленом море, в уральском лесу: мы ходили туда со школой, мы гоняли туда в мятежное подростничество, да я даже однажды там на лыжне России зачем-то побывал, хотя на лыжах стоял настолько неуверенно, что чтобы поднять меня в горку, моим соратникам по несчастью пришлось меня заталкивать вверх собственноручно. И вот все эти березы, сосны, лиственницы, возвышения, низменности, опавшие шишки под ногами прошлогодней давности не вызвали у меня ровно никакого восторга, потому что все это я уже тем или иным куском видел в других лесах и рощах.

Особо запомнились две вещи: гора (уже забыл название), до подножья которой мы не добрались, но живо обсуждали, возможно ли за день до нее доехать, а затем вернуться обратно, не ночуя; и еще был замок в окружении зеленых гущ, словно вырванный из какой-то средневековой иллюстрации. Близко к замку было не подобраться: там активно велась реставрация и территория была закрыта для посещений, но мы жадно разглядывали узкие проемы окон и башенки на крыше, наполовину закрытые тентами. Приходько рассказал, что это раньше была усадьба одного турецкого посла в России, фамилия которого и дала название всему лесному массиву вокруг. Долго описывал непростую судьбу этого места, приводил исторические свидетельства: мы кивали и спрашивали, когда можно будет туда попасть.

– Да черт его знает. – Приходько пожал плечами. – Наверное, в следующем году уже откроют для посещений. Повод вернуться!

Вернулись обратно мы почти под ночь. Уставшие, грязные с головы до ног, немного сердитые. Дома у Приходько нас встретила новая группа байкеров, на этот раз уже местных, Симферопольских. Мы снова пили пиво, драили заляпанные мотоциклы, общались, обсуждали дальнейший маршрут.

Через день мы двинулись дальше, но уже удвоенной компанией. Если раньше нас на дороге было пять мотоциклов, то теперь мы стали настоящей мотоколонной в десять. И это было охеренное чувство, правда, хоть я и был байкером лишь условно, на птичьих правах. Во-первых, мы привлекали к себе колоссальное внимание всех людей на заправках, в закусочных, где останавливались обедать и отдохнуть. К наиболее крутым даже подходили фотографироваться какие-то люди, в основном, конечно, девушки в коротких шортиках и маечках. Все спрашивали, куда мы едем, в чем наша миссия, сложно ли быть постоянно в пути, не лучше ли ездить на машине. Создавалось впечатление, как будто мы реально какие-то люди особо сорта, как все вокруг считают. На мои очевидные удивления Лега лишь смущенно отмахивался – «так каждый год. Невозможно привыкнуть».

Во-вторых, возникало такое родственное чувство, я его для себя прозвал «чувством прайда». Я не был лично знаком с каждым из тех, кто ехал с нами – к моменту, когда мы добрались до Ялты и встали палаточным лагерем в одном довольно диком, но поразительно красивом месте почти на побережье залива, я от силы знал по именам половину всех, а остальных лишь по тем или иным характерным признакам во внешности. У Симферопольских байкеров на косухах и жилетках был изображен белый грифон, по аналогии с гербом Крыма, как я подумал. Собственно, название их мотоклуба было таким же: Грифоны. По этому мифическому зверю я и ориентировался, когда обнаружил на следующий день, что наш палаточный лагерь увеличился вдвое, и что кроме Соколов и Грифонов теперь можно найти еще и ощерившихся Волков, ехидных Блэкджеков, каких-то мутных Солнцеворотов и иже с ними. Но именно с Грифонами и Соколами можно было договориться на пенку (потому что я даже не знал, что это такое, пока не поехал с ними), на кружку кофе с утра, на пару сигарет, потому что собственные кончились. Да и они меня узнавали: протягивали руки для рукопожатия, если я шел мимо по своим делам, а они разговаривали с кем-то, не знакомым для меня, звали к себе в компанию возле костра вечером, смеялись, если я шутил, объясняли, если я затруднялся с чем-то.

Мне обычно не везло на тепленькое местечко в дружном коллективе. Максимум, на что я был способен, это завести несколько несчастливцев и медленно доканывать их своими едкими шуточками, пока им это не надоест. Но Лега буквально за руку привел меня в круг такого интенсивного общения, что я даже начал забывать времена своей довольно одинокой жизни после выпуска из университета.

Ялта запомнилась слепящими волнами, в которых мы проводили, наверное, 20 часов из всех суток. А еще пещерами и Ласточкиным гнездом. Я так много плавал, пожалуй, только в детстве, еще до того, как начался распад моей семьи и привычной жизни. Вернуться в тепло и воду, обнаружить себя неожиданно выросшим, с кучей приятелей по бокам было странно. Немного не верилось, что я действительно достоин такой жизни. И в глубине души казалось, что я вот-вот все испорчу. Ничто не может длиться вечно, правда же?

Последней нашей крупной стоянкой был байк-рок-фест «Волкодав» за несколько десятков километров до Симферополя на одном из берегов водохранилища. Фестиваль длился три дня, а после в планах Соколов было возвращение в Новороссийск, а из него – домой, в наши промышленные уральские просторы.

Чем очевиднее становился конец путешествия и вольной жизни, тем более мрачнели мои Соколы. Оно и понятно: здесь жизнь била ключом, красоты, словно бриллианты, рассыпались перед ногами, стоило только выбраться из палатки на румяной еще заре. Люди, громкая музыка, старинные друзья, бесконечная дорога – все это вскоре должно было закончиться и перенестись в планы на следующий год. Никто не хотел возвращаться к прежней, обыденной жизни, к обыкновенной работе. Вскоре нужно было сложить крылья и постараться уместить их в шаблонные лекала офисных костюмов и сухого дресс-кода, спрятать цветастые татуировки под длинным рукавом, расплести дреды или спрятать их под косынку.

Я думал, мы займем место где-то недалеко от сцены, но перед организованным входом на фестиваль наша колонна вдруг свернула налево и прокатилась еще полтора километра вглубь леса. Мы немного покружили по нескольким полянам, затем выбрали одну наиболее открытую, на возвышении, и решили разбивать лагерь здесь.

– А что, разве на самом фестивале ставить палатки нельзя? – Спросил я у Леги, когда мы спешились и стали растаскивать вещи по поляне.

– Можно, если ты хренов магнат. – Хмыкнул тот, оглядывая деревья вокруг. – «Волкодавы» такие тарифы дерут за въезд, что проще встать где-то неподалеку и заходить к ним чисто, чтобы посмотреть на выступления групп.

– Точно. – Отозвалась проходящая мимо Ника. Поставила флягу с водой перед собой, утерла тыльной стороной ладони выступивший пот. Я бросился помогать ей с тяжестями. – У них даже шашлыков не пожаришь: разведение огня запрещено, выпивку с собой нельзя, свою еду тоже. А там цены такие, что трезвой и голодной можно обратно уйти.

– Вот тут неплохо, наверное, да? – Спросил у нее Лега, найдя относительно ровное место недалеко от высокой, стройной сосны. Байкерша оглядела предложенный вариант и кивнула. Я потащил флягу с водой в указанном направлении.

– Поэтому почти все, кто приезжает к ним пораньше, встают лагерем недалеко от фестиваля, и потом просто пешком спускаются. – Лега бжикнул молнией на чехле палатки. Протянул мне сложенный тент и каркас.

Я принялся за дело: благо, за время нашего путешествия уже научился ставить палатку.

– Но вообще у них там весело. – Заметила Ника, когда мы расправляли тент поверх купола палатки. – Всякие конкурсы делают, аниматоры, даже детский уголок бывает!

– Детский уголок? Что, кто-то и детей на рок-фестиваль возит? – Я передал Леге топорик, которым он стал забивать колышки.

– Да вообще куча! – Ника рассмеялась. – Даже совсем малышей, бывает, привозят. Встают где-нибудь вдалеке от колонок, и отдыхают в свое удовольствие.

Я попытался представить отдых на байк-фестивале в компании с младенцем, но не особо получилось. Покончив с палаткой, мы стаскали туда наши вещи – палатка была четырехместной, но ночевали мы втроем: я, Лега и Ника. Четвертая часть обычно была занята вещами.

Кстати, насчет того, что у них одна палатка на двоих, я долго размышлял. Вначале вовсю отнекивался, потому что сразу решил, что они спят друг с другом время от времени, раз на публике своих отношений не демонстрируют. Но потом понаблюдал еще за ними и решил, что если между ними и был когда-то секс, то, скорее всего, уже давно. Лега и Ника общались скорее, как старые друзья, нежели как любовники, и палатку делили так же, по-братски.

– Чего завис? – Спросил меня Лега, помогая остальным организовать мангальное место. – Вон там тент большой, ставьте с парнями.

Мне было приятно, что он вот так мной руководит. Вроде бы, я не то, чтобы совсем такой послушный. Но Легу хотелось слушаться: плохого он никогда не советовал. Да и вообще эта поездка нас с Соколами здорово сплотила – всякий этот общий быт, знаете, как у первобытных людей. За своих горой, от диких зверей защищаться можно скопом, вместе добывать еду в супермаркете. Даже детей воспитывать можно, если припрет. Прелести коллективной жизни, в общем.

Открытие фестиваля было назначено на шесть вечера, но по традиции сместилось еще на два часа вперед. К этому времени возле нашего лагеря выросло еще четыре, и один весьма знакомый. Я заприметил эти рожи, когда мы, нажарив мяса, сидели вокруг мангалов и, попивая пиво, обсуждали наши коллективные дела.

– О, какие люди! – Я воздел руку, когда мимо прошел Бивер со своей компанией самых идейных байкеров. – Здравия желаю!

Ответом мне были вначале вопросительные взгляды, а затем уже и мрачные. Конечно, как им забыть того, об кого они вначале вытерли грязь со своих тяжелых ботинок, затем замесились с другими байкерами, а потом и вовсе оказались в дежурке.

– Артем, прекращай. – Толкнул меня ногой Лега, сидевший в раскладном кресле недалеко.

– А чего такого? – Нарочно громко спросил у него я. – Было и было, надо всем жить дружно, ящитаю!

Лега закатил глаза, но ничего говорить на это не стал. Еще несколько Соколов, из тех, кто тогда впряглись за меня, бросили на меня то ли укоризненный, то ли такой взгляд из серии «Вы, батенька, дебил, и не лечитесь». Мне резко захотелось курить, поэтому я достал из кармана куртки пачку сигарет и щелкнул зажигалкой.

Рысий глаз встали через один лагерь от нас. В сравнении с нашим, объединенным с Грифонами, их компания была смехотворно небольшой. Я гонял в голове едкие мысли, наблюдая издалека за ними и, в особенности, за черной папахой Бивера, в которой он почему-то был. Не сказать, чтобы я был на них в обиде. Но почему-то тянуло еще раз с ними поговорить с глазу на глаз и расставить все точки на i, так сказать.

– Я извиняюсь спросить, – раздался вдруг недалеко от места нашего заседания голос, – а вот место здесь под елью не занято пока? За мотоциклами?

Мы одновременно повернулись, оглядывая пришельца. Им оказался полноватый мужчина лет тридцати, немного растерянный. Особенно умилили его костюм цвета хаки и панамка. Такой туристический прикид смотрелся странно на фоне всей этой кожи, джинсы и заклепок.

– Я тут самоходом, не с компанией. – Как будто извиняясь, продолжил он. – Местечко бы под палатку.

– Да вставай рядом с нашей, тут есть место еще. – Лега поднялся на ноги и пошел к нему. Я, заинтересованный странным гостем, тоже подошел к ним. – А то здесь корни торчат, неудобно спать будет.

– Да? Здорово, спасибо! – Мужчина приветливо улыбнулся. Протянул руку. – Я Рунар, очень приятно.

– Как? Рунар? – Лега ответил на рукопожатие. – Необычное имя. Олег.

– А я Артем. – Я тоже пожал теплую, шершавую руку, как ухо слона. – Вы на фестиваль?

– Ой, да какое мне «Вы». – Рунар рассмеялся. – Вот захотелось как-то необычно выходные провести, решил выбраться. А так я вообще-то не байкер. Но рок-музыку люблю. Мне бы машину еще где-то припарковать, чтобы вам не мешать.

Он указал на старенький красный пикап, стоящий пока что посреди дорожки. Мы по-быстрому сообразили, куда ему перегнать машину, чтобы не мешалась. Потом Рунар откланялся и занялся оборудованием своего места обитания.

Ближе к вечеру мы всей гурьбой пошли на открытие фестиваля. В лагере осталась только Варвара с несколькими девчонками, которые приехали сюда отдохнуть. Оказалось, что среди местной братии довольно много «магнатов», потому что свободных мест в палаточном лагере на территории фестиваля уже не было. И я реально увидел детей разного возраста и сорта, которые сидели на мотоциклах, представляя себя крутыми байкерами, прыгали на батуте, канючили у родителей сосиску в тесте и мороженое в обеденной зоне. Многие были одеты в мини-футболки с рок-группами, на головах были повязаны банданы. В общем, явно фанатели от того же образа жизни, что вели и их родители.

– Прелесть какая! – Восхитилась Ника, увидев полуторагодовалого ребенка, который косолапил по траве в футболке с надписью «KoЯn» вслед за своей мамой в мотоциклетном костюме. – Вот детей никогда не хотела, а теперь даже завидно стало.

Напротив обеденной зоны была зона мерча: продавали всякие напульсники, нашивки, цацки, футболки и толстовки. Стояло несколько фургонов, на раскрытых дверцах которых висели новенькие и супер-дорогие кожаные костюмы. Возле прилавков толпились гости: выбирая, интересуясь о цене, прикидывая на себя.

Публика вообще была крайне разносортной: я увидел худых девчонок с дредами неонового цвета, толстых байкеров с татуировками в обе руки, кучу лохматых парней во всем черном и не совсем чистом. Были и обычные люди, которые на фоне местной братии выделялись своей «нормальностью»: в обыкновенных шортах или спортивных костюмах, широкополых соломенных шляпах, с барсетками под пузом. У многих в руках были пластиковые стаканчики с пивом. Пахло шашлыком из обеденной зоны, окружающим лесом, травой под ногами, которая покрылась росой с наступлением сумерек. А над головами витали риффы настраиваемых гитар на сцене.

Я посмотрел чек-лист выступлений и понял, что не знаю ни одной группы. Впрочем, трибьют Металлики отозвался в уме чем-то знакомым. Я вообще по нашим посиделкам видел, что мой вкус к рок-музыке слишком специфичный (ты не поймешь), потому что даже бывалые и самые суровые из нашей тусовки морщились, когда мне представлялась возможность подключиться к Bluetooth-колонке и врубить на полную мощность каких-нибудь Asking Alexandria, по которым я буквально тащился, или Caliban. Все как-то обычно были по классике, с завыванием вокалиста под длиннющие гитарные соло и не менее длительные проигрыши. Никто не хрипел, никто не гроулил, все было чинно, с развешанными черепами идеально по линейке.

Поэтому я решил купить себе местного пива и пойти смотреть, как беснуется толпа. Это вообще отдельный сорт прекрасного: в особенности, слэм. В прежнее время я бы и сам принял участие в том, чтобы толкаться и с разбегу прыгать в толпу где-нибудь в середине особо мясистого проигрыша, но сейчас вспоминал слова Венеры Николаевны о том, что нужно по максимуму избегать любых проявлений насилия, пусть даже и в таком внешне безобидном выражении. Поэтому приходилось довольствоваться не самым хорошим пивом в пластиковом стаканчике и видами полупьяных людей, качающихся под музыку.

Кстати, о Венере Николаевне. Я достал телефон и открыл Гугл Док, который служил мне дневником самонаблюдения. С досадой посмотрел на последнюю запись почти что двухнедельной давности. Венера Николаевна могла просматривать мой дневник, когда ей в голову взбредет, поэтому она, очевидно, уже заметила, что я забросил рефлексию. Ух, и достанется же мне, когда вернусь домой.

7

– Что там у тебя? – Раздался совсем рядом голос Леги.

– Ы-ы-ть, да ничего такого! – Я заныкал телефон обратно в джинсы, как будто спалился с карманной киской. Почему-то стало очень стыдно, что он мог прочитать о том, как я две недели назад вспомнил об Антоне и расстроился. Спасибо и на том, что не рыдал, пока это писал. Убожество.

Лега вопросительно на меня взглянул. У него верхние пряди волос были собраны в пучок на затылке, и этим он напоминал мне уже не рыцаря, но викинга. Особенно в сочетании со своей футболкой, на которой опять были какие-то руны.

– Там, в общем… – зачем-то начал оправдываться я, – дневник рефлексии, хе-хе, мы как бы с моим психотерапевтом, ну… это самое…

Лега еще сильнее вздернул одну светлую бровь над другой. Потом рассмеялся и встал рядом, отпил из своего стаканчика.

– Домашку делаешь, значит?

– Э-м, ну, типа того. – Я в мыслях попытался проанализировать свое смущение, но Лега почти дотрагивался своим плечом до моего, поэтому мысли в нужном направлении вообще отказывались течь.

– Как тебе чек-лист? – Спросил Лега, обозревая происходящее вокруг веселье.

– Вообще без понятия, кто все эти люди.

Лега прыснул, чуть не подавившись пивом.

– Я так и подумал, что тебе не понравится.

– А ты много, кого знаешь из местных выступающих?

– Ну… – Он повернул голову в сторону сцены, на которой пританцовывали музыканты с гитарами. – Хэдлайнеров знаю, парочку из тех, кто завтра будет выступать. Да и все, в общем. Я русскую музыку тоже не особо слушаю. Больше по зарубежной.

– Вот-вот! Я вообще с трудом представляю, как бы выглядел байк-фестиваль, на котором выступали бы группы, которые нравятся мне.

Он посмеялся, взглянув на меня с открытой симпатией. Я глазам своим не поверил.

– Мы скоро обратно в лагерь пойдем, свою музыку на колонках включим. – Продолжил Лега, и тон его снова был весьма равнодушным. – Ты с нами?

– Естественно, че мне тут делать одному?

– Тут завтра днем веселее будет. – Мы неторопливо двинулись вдоль прилавков с цацками. – Аниматоры всякие, конкурсы. Интересно будет посмотреть. В прошлом году приехал подъемный кран, и все на нем катались. На стреле, в смысле. О, еще мотоколонна ездит до города и обратно. Типа парад. Из тех, кто в первой половине дня при памяти.

– Угу. – Мне на глаза попался плетеный браслет с рунами точь-в-точь как на футболке у Леги. Я остановился, ища кошелек.

– Прибарахлиться решил? – Поинтересовался Лега, тоже разглядывая всяческие значки, банданы и магниты.

– Типа того.

Лега покивал. Отпил пива, наблюдая за тем, как я совершаю покупку. Потом я минут пять пытался самостоятельно надеть приобретение, но не получалось. Мелкая моторика – явно не мое.

– Давай, помогу. – Лега поставил стакан с пивом на прилавок и протянул руку. От прикосновения его пальцев к запястью у меня поползли мурашки. Хоть что-то будет напоминать о нем, когда они вернутся домой, а я останусь у матери. Может быть, завершить тут по-быстрому дела, и двинуть за ними следом?.. Хотя, что я там забыл… А что я забыл здесь, без него?

– Чего? – Спросил у меня Лега, и я осознал, что уже несколько минут как пялюсь на него в открытую.

– Э-м, ничего, спасибо! – Я посмотрел на браслет. Светло-коричневая кожа в переплетении с ремешками и деревянными символами. Редкая голубая и белая краска. Образ Леги в разобранном виде прямо у меня на запястье. Красиво. – Пойдем остальных наших искать?

Лега кивнул. Допил пиво и кинул стаканчик в урну. Я последовал его примеру.

Вечер мы провели в точности так, как описал мне байкер: пили пиво, жарили мясо, крутили на колонках свои любимые треки. В какой-то момент к нам прибился и скучающий Рунар: мы посадили его ближе к огню, налили рома, он отважился заказать пару знакомых всем песен. А потом и вообще стал почти за своего: мы были не особо взыскательны к новичкам.

Мотоколонну я, конечно, проспал. Лега честно пытался меня возродить из мертвых спустя, наверное, часа три после того, как я ушел спать, но я даже не помню, что сказал, чтобы отмазаться. Надеюсь, ничего непристойного или нецензурного, а то с меня будет по пьяни. Примерно в десять в палатке стало не по-детски жарить, и мне пришлось переползти наполовину в тамбур, а потом и вообще высунуться наружу, чтобы хоть как-то спастись от духоты. Так я и провалялся почти до двух часов дня.

Вернула к жизни меня Варвара и ее свежесваренный на костре кофе. В лагере все понемногу приходили в себя и выходили на свет божий, косматые, помятые, но довольные. Я посмотрел отсутствующих, и пришел к выводу, что Лега отправился с нескольким Соколами и Грифонами. Человек шесть от силы. Негусто.

Они вернулись примерно к четырем часам дня. Привезли с собой еще выпивки, провизии. Подсматривая искоса за тем, как Лега перетаскивает с мотоцикла пакеты с едой я понял, что совсем забыл заказать ему сигареты, и теперь придется у всего лагеря стрелять до завтрашнего дня. Все-таки, какой же он… В этой черной майке, в которой видно его плечи и руки, и острые языки татуировок на груди. Словно вырезанная из дерева фигурка отважного воина, пусть и без косой сажени в плечах.

Варвара махнула рукой, заставляя меня отвлечься от своего наглого занятия. Я улыбнулся, прочитав ее жест: «Что случилось?». За время совместного путешествия я понемногу начал втягиваться в тонкости этого языка.

Я подумал и показал палец вверх. Потом понял, что получилось двусмысленно, как будто я Легу оценил и сказал, что он класс. Варвара засмеялась, и я вместе с ней.

– Я имел ввиду, что все хорошо. – Сказал я, надеясь, что смущение не помешает мне нормально артикулировать. Варвара хитро кивнула и опять стрельнула глазами – это у нее получалось непередаваемо, она могла столько разных смыслов вложить в один только взгляд! Я прямо услышал ее мысли: «Ну да, так я и поверила».

Она показала что-то руками, из чего я понял только «он». Но четыре года обучения на лингвистическом факультете позволили мне догадаться, что Варвара, наверное, сказала, что Лега и вправду класс. Окончательно смутившись, я извинился и пошел искать первую жертву, которая угостит сигаретой.

Этой жертвой оказался Рунар, сидящий возле своей палатки и задумчиво глядящий на дымящуюся кружку с кофе.

– Чего грустишь? – Боже, как же легко говорить словами! Я присел рядом с соседом, изучая пятна хаки на его штанах.

– Да жену что-то вспомнил… – Вздохнул тот. – Мы с ней часто в горы ездили, еще до того, как дочка родилась. Так же жили в палатке, еду на костре готовили.

Я хотел было спросить, чего они не поехали с ним, но потом до меня дошло, что они, очевидно, в разводе.

– Ты был когда-нибудь в горах? – Вдруг обратился ко мне Рунар. На круглом подбородке у него была щетина: толстые волоски топорщились в разные стороны.

– Эм, нет, по-моему. – Отозвался я.

– Там такие звезды, ты бы видел! – Рунар сделал затяжку и выставил полные руки, создавая атмосферу своего рассказа. – Крупные, словно гроздья винограда! Лежишь так в палатке, окошко открыл, смотришь. И чувствуешь себя первобытным человеком. Ведь звезды с того времени совсем не изменились. У нас тут города, айфоны эти дурацкие, машины, заводы, а звезды все такие же. Представляешь?

Я кивнул, думая, что он, наверное, еще не до конца проспался. С другой стороны, небо над нами действительно разменяло уже не один миллион лет. А мы, как муравьишки, суетимся, меняемся, развиваемся.

– Обязательно съезди в горы. – Уверенно кивнул Рунар, поднимаясь и направляясь к Соколам. – Неважно, в какие. Просто там нужно побывать. Ощутить запах, увидеть вершины. Когда поднимаешься в горы – ты один человек, а когда возвращаешься – уже совершенно иной.

Я проводил его взглядом и подумал о том, что вот если бы действительно можно было так. Сложить свою дрянную душонку в какую-нибудь туристическую сумку, долго подниматься с ней, бороться с медведями и рысями, взбираться по отвесным скалам, добывать себе еду охотой. Потом, наконец, достигнуть вершины, отдохнуть, встретить рассвет, а затем спуститься вниз налегке, оставив всю грязь позади. Вот бы было здорово. Если б можно было организовать такой тур, я бы озолотился.

День и вечер оказались очень насыщенными: мы ходили смотреть на конкурсы, слушали выступающие группы, болтали, катались на мотоцикле по лесу, пару раз я упал с него на особо крутом ухабе, но почти не ушибся. Особенно запомнилась группа, где пузатый солист выступал зачем-то в пачке балерины, играя при этом жирнейший рок. Их музыка, кстати, была ближе всех к той, что я слушаю, но все равно что-то было не то.

Еще запомнился пивной боулинг: брали двух пьяных байкеров, раздевали их до трусов. Впереди была длинная дорожка из полиэтилена, по которой разлили воду. В конце дорожки были выстроены в ряд пластиковые бутылки с пивом. Соревнующимся командам необходимо было максимально раскачать свой «бухой» шар, запустить его скользить по дорожке, и при этом выбить себе еще и пива. Как правило, побеждали те, кто в качестве шара выбирал самых упитанных, потому что масса, помноженная на скорость скольжения пузом по дорожке однозначно означала, что снаряд докатится до конца дорожки и что-нибудь да добудет.

Соколы с Грифонами объединились и запускали в пиво Сэмом, но он оказался меньше в своих габаритах в сравнении с настоящим кабаном, который был у соперников, поэтому добыл нам в лагерь всего две полторашки. Но и это было неплохо, а самое главное, всем было весело.

Накал вечера знатно повысился одновременно с приближением выступления хэдлайнеров, которые местные называли «Вторым явлением Арии». Я, если честно, не особо ратовал и за первое явление Арии, поэтому взбудораженная толпа меня не особо заботила. К счастью, не меня одного: примерно с десяти вечера мы в компании Варвары, Леги, Рунара, Приходько и еще нескольких из нашей тусовки прочно засели в лагере.

– И вот, значит, останавливаюсь я на перекрестке. – Рассказывал историю Ринат, ставший непривычно общительным совместно с повышающимся градусом. – Вообще никого не трогаю! А жара дикая, ну, Уфа, сами понимаете, Башкирия. Солнце жарит, машины вокруг все раскаленные, они там себе окна пооткрывали, сидят умирают. Я смотрю на светофор, загорается желтый. Я готовлюсь трогаться, и в этот момент какая-то тачка со всего маху ка-а-ак толкнет меня под жопу! Байк вперед, я назад, прямо на капот. Лежу, жарюсь, прихожу в себя. Выбегает перепуганная дамочка – автоледи, епта! – пешки по пять копеек, и такая: «Ой, простите, извините! Я педали перепутала!». Педали перепутала, *бать!

Все поддержали его живописный рассказ смехом. Я заметил, как мимо нас прошла Ника в сопровождении какой-то девчонки. Ника вообще где-то пропадала сегодня весь день, что непривычно – обычно она всегда была с нами. Стараясь не привлекать к себе внимания, они разместились в самом слабо освещенном углу.

Я отвлекся было снова на очередной рассказ о том, какими недалекими являются автомобилисты в сравнении с мотоциклистами, но взгляд то и дело возвращался к Нике и ее знакомой. Они сидели очень близко друг к другу, почти касаясь бедрами: Ника в джинсовых шортах, и та девчонка в короткой клетчатой юбочке. Потом во всполохах огня я увидел руку Ники на колене этой девчонки. В следующий раз, когда снова перевел на них взгляд, увидел их переплетенные руки. А потом они вообще встали и, хихикая, оглядываясь друг на друга, ушли в нашу палатку.

– Ника что, лесбиянка? – Шепотом спросил я у Леги, который сидел недалеко.

– Чего? – Он не сразу меня расслышал. Я наклонился к нему еще ниже и повторил свой вопрос.

– А, ты про это. – Он махнул рукой. – Да, у нее случаются приключения.

«Приключения». Я хмыкнул, встав вслед за Рунаром, чтобы снова стрельнуть у него сигарету. Если бы я признался Леге в том, что каждую ночь сгораю от невозможности прижаться к его спине, когда сплю между ним и Никой, он бы это тоже назвал «приключением». Даже если бы ответил взаимностью.

– Блин, Тем, прости, у меня последние остались.

– Да ничего, я сейчас… – Я стал шарить взглядом по другим вероятным источникам дармового табака. – Сейчас еще у кого-нибудь стрельну.

Мимо нашего лагеря прошла знакомая черная папаха. Тут весь выпитый ром во мне взыграл, и я понял, что вотпрямщас должен пойти и окончательно помириться с Рысями, потому что сам же все это когда-то начал.

– Э, парни! – Я нагнал джинсовые безрукавки с ощерившейся пастью дикой кошки. – Короче, у меня до вас разговор есть.

Их было четверо, если не считать самого Бивера. Я взглянул в их лица и попытался вспомнить, с кем из них, кроме главаря, меня свел тот неприятный случай почти год назад. Но лица я особо не запомнил, а вот если бы показали ботинки…

– Ну, пошли. – Усмехнулся Бивер, и во взгляде его скользнул тот же кровожадный огонек, воспоминания о котором я старался выжечь вместе с образом Антона все то время.

Рыси посадили меня ближе к огню: вечер был прохладный. Предложили выпить – пили они какой-то виски. Я подумал и решил, что не стоит отказываться, ведь разговор действительно предстоит серьезный. Поэтому намахнул вместе с ними.

– И че ты хотел сказать? – Бивер навалил на меня свою крупную руку и наклонился опасно близко. – Неужто извиниться пришел?

Я поморщился от дубового привкуса алкоголя. Икнул. Вышло совсем не брутально.

– Я, в общем, это, сказать хотел… – Начал я. Бивер меня выпустил из своих медвежьих объятий и щелкнул зажигалкой, прикуривая. Курил он «Капитана Блэка». Я не мог не стрельнуть. Крепчайший табак дополнил действие выпитого за вечер, и меня слегка качнуло.

– Я в смысле… – Я рассмеялся, вдруг умилившись его папахе. – Слушай, шапка у тебя, конечно. Полный атас.

– Нравится? – Бивер все еще хищно улыбался. Мне почему-то вспомнились фотографии с фашистами, как они на детей свои каски надевали. Видимо, главарю Рысей эти фотки тоже были известны, потому что в следующую минуту он взял и натянул на меня эту свою папаху. Все вокруг рассмеялись.

– Давай, я объясню, в чем дело было, окей? – Воздух между нами был очень густым, как перед бурей. Я ощутил давно забытый адреналин: бурлящая кровь хлестала плетями сердце, а тому все было мало. Так, надо бы подышать, чтобы успокоиться. Как там было? Вдох, выдох, длинный вдох, длинный…

– Валяй. – Бивер налил еще по одной.

– Я, в общем, переживал сильный кризис. – Я припомнил, что говорила Венера Николаевна, когда мы анализировали события того вечера. – И когда на вас наехал, я никаких личных претензий не имел, мне просто нужна была разрядка. Да, согласен, это эгоистично и тупо, но в то время я по-другому не умел справляться со стрессом.

Бивер помолчал, размышляя над моими словами. Мне было слышно трещащие полешки в костре перед нами. У «Капитана Блэка» был насыщенный вишневый вкус. Так по-бабски, если бы не крепость табака. На середине длинной черной сигареты я понял, что не могу больше курить ее, что меня тошнит. Но сидел и терпел, надо же было дождаться ответа.

– То есть, ты на нас наехал без причины? – Наконец, констатировал Бивер.

Это прозвучало так, как будто из всех возможных причин я выбрал наихудший вариант для драки. Ну, если бы дело было какое, то было бы понятно, что к чему.

– Э, да. – Я кивнул. – Вы хорошие ребята, я уверен. Но просто под руку попались неудачно. Я ничего личного ни к кому из вас не имею.

– То есть, ты типа псих? Конченный? – Гнул свое главарь Рысей.

Меня тряхнуло от этого слова, но я подумал, что, если прикроюсь причиной собственной нестабильности, меня отпустят живым и невредимым. Папаха почему-то стала очень давить, и голова от нее зачесалась.

– А кто еще может вот так просто пойти и атаковать таких крутых парней, как вы? Я упоротый в край. – Попытался вывезти разговор я, уже сожалея о том, что пришел.

Бивер хмыкнул, протянул мне шот, выпил сам. Я последовал его примеру, почти не чувствуя алкоголя на языке.

– Когда нас повязали с Соколами, и мы сидели в дежурке, – увесисто начал рассказывать Бивер, – я сказал им, что никогда тебя не прощу. Ты назвал нас всех п*дорами, это раз, ты вылил мне в лицо алкоголь, это два. И из-за тебя меня на учет поставили, это три. Не слишком ли много долгов, м?

– Пожалуй, что да. – Слабо прошелестел я, чувствуя, как вина наваливается мне на голову. – Но разве то, что вы меня побили всей толпой, не искупает моей вины? У меня было сотрясение и сломанное ребро.

– Допустим, что-то искупает. – Бивер ткнул ножом в ломтик колбасы и поднес мне. – Будешь?

– Не, нет, спасибо.

Он зажевал предложенное, а затем сказал:

– Но то, что по твоей вине мы оказались в дежурке – нет.

Между нами повисла очень липкая пауза. В животе у меня все скрутилось в единый колючий комок. Как бы не вырвало прямо тут, у него на глазах. А то еще и свои испачканные ботинки мне в счет запишет.

– И что?.. Что я теперь тебе должен? – Едва дыша, произнес я.

– Артем.

Этот голос с небес был голосом Леги. Вначале повернулся Бивер, а затем я после того, как выдохнул шепотом в пустоту: «Слава тебе Господи!..». Лега стоял за нашими спинами в компании Приходько и Рината.

– Пошли. – Лега кивнул в сторону нашего лагеря. – Тебе тут нечего делать.

– Мы отлично проводим время. – Ответил за меня Бивер. И толкнул плечом. – Артему все нравится. Да, Артем?

Лега перевел взгляд с него на меня, и лицо у него помрачнело, словно из камня вытесали. Я снял папаху, поднялся.

– В общем, я извиниться еще раз хотел. – На ходу сказал я, выходя на дорожку к Соколам. – Я ничего такого не имел ввиду, и мне жаль, что тебя поставили на учет… Всего доброго, спасибо за виски, пока!..

Мы какое-то время шли молча, но, когда добрались до нашего лагеря, Лега взял меня за плечо и потащил в сторону чащобы, подальше от лишних глаз и ушей.

– У тебя что, совсем чувства самосохранения нет?! – Он развернул меня перед собой, заставляя взглянуть в глаза. – Что ты там, нахрен, делал??

– Я… я извиниться хотел. – Немного неуверенно ответил я. – Они тоже хорошие люди, просто не в то время, и не в том месте оказались.

– Хорошие?! – Задохнулся Лега. – Тема, это плохие люди. Очень плохие! Тебе вообще бы с ними ничего не иметь, никогда в жизни! Чего ты лезешь на рожон, я не понимаю?! Зачем ты подставляешься каждый раз?

Мне послышалось, он сказал: «подставляешь нас», и тут мне стало обидно.

– Я вообще-то хотел отношения наладить, чтобы без всякого напряжения. – Ответил я, качнувшись. – Вы же нормально общались с ними до меня, в бар один ходили.

– Артем, боже!.. – Лега поднял глаза к кроне дерева, возле которого мы стояли. – Никаких у нас отношений с ними не было, у нас бар для байкеров всего один в городе, куда еще прикажешь идти?! В клуб какой-нибудь, попсу слушать и на быдло смотреть?..

– И все равно, я считаю, я все правильно сделал. – Я хотел было пройти мимо него, но он не пустил и снова поставил перед собой. – И уж извините, что подставляю вас постоянно, нахер вы тогда вообще меня с собой взяли? Ездили бы себе везде сами, зачем я вам такой сдался, если от меня одни проблемы?

– Да кто тебе сказал такое, Артем?..

Я его толкнул и пошел в сторону фестиваля. Запнулся пару раз и чуть не упал, но продолжил идти. Лега за мной, конечно, не побежал, у него же есть гордость. Я пропал в пучине пьяного народа, сам не менее пьяный, и мотался там от одной компании к другой, смеялся во все горло, пил, курил, что-то с кем-то обсуждал. В общем, пустился во все тяжкие. Венере Николаевне надо бы меня выпороть. Да не станет. Побоится, что я попрошу еще. Ведь со мной всегда так. Комплекс жертвы в самой своей отвратительной кульминации. Конченный и упоротый. Псих.

8

В общем, я шатался неприкаянной и бледной тенью униженного и оскорбленного алкоголика примерно до рассвета. Когда уже начало светать, тропинка вывела меня обратно к нашему лагерю. Там оказалось много каких-то левых людей, которые разбавили компанию уцелевших на ногах Соколов и Грифонов. Леги я не нашел, зато нашел Варвару. Вернее, это она меня определила по неверной походке, вначале спросила, не хочу ли я пойти спать. Мне в моем состоянии ее жесты давались с очень большим трудом, поэтому она писала мне на телефоне сообщения, я читал, потом отдавал и вслух отвечал, что да как.

Таким вот образом мы договорились о том, чтобы посидеть возле костра. Приходько, по всей видимости, уже спал у себя. Я увидел Рунара, сидевшего на своем складном стуле и клевавшего носом: тоже перебрал и заснул. Сэм со своей подружкой лизались у всех на виду.

– Варвара, ну, как же так, ведь я же хорошо всем сделать хотел. – Оглядев остальных и поняв, что больше я никого не знаю, начал исповедь я. – Почему я-то снова мудаком оказался?

Мой молчаливый слушатель развела руками, задавая очевидный вопрос.

– Да как будто ты не знаешь. – Я начал шарить руками по карманам, совершенно забыв, что сигарет у меня нет. – Блин, ты не куришь, случаем, а?

Она покачала головой, смотря на меня обеспокоенно и жалостливо. Как на котенка, которому яйца обрезали.

– Но ведь я же правда пошел с ними поговорить не для того, чтобы снова драку устраивать. – Продолжил возмущения я, поняв, что придется сидеть мне тут трезвым и не курившим. – Я вообще ничего такого не хотел! Лега придумал себе что-то, а я виноватым оказался. Сука, почему я всегда виноват?!

Варвара набрала на телефоне сообщение:

– Ты себе все накрутил. Все не так. Никто не виноват.

– Конечно, тебе легко говорить! – Сказал я ей, когда прочел. – Сидишь такая вся… хорошая! Никогда в жизни, наверное, из-за тебя не дрались две толпы байкеров. Но тогда хотя бы я понимал свою вину, да. Я плохо поступил. Но сейчас-то я хорошо поступил, почему мне опять снова так х*ево?

Варвара погладила меня по плечу. Написала:

– Тебе просто нужно поспать и отдохнуть. Завтра будет легче.

– Да не могу я там спать! Я вообще все это время не могу нормально спать, когда Лега рядом!.. – Благо, сидели мы дальше остальных, и никто особо не вслушивался в мой пьяный бред.

Варвара удивленно вскинула брови. Но когда начала набирать сообщение, я уже заговорил:

– Да потому что у меня от него крышу рвет, понимаешь? Такой весь хороший, как и ты! Дельный такой, благородный. Добрый. Сука, откуда только вообще такие люди берутся?

Варвара бросила на меня долгий взгляд, а потом написала:

– В каком смысле «крышу рвет»?

– Да в этом самом, потому что п*дор я. – Я сказал это слишком громко, и Варвара испуганно схватила меня за плечо, оглядываясь на остальных. – Вот поверишь, нет, я уже почти полгода по нему тащусь, и, *ля, я не знаю, как это ему все рассказать. Ну, не бывает среди ваших этих… эт-самое байкеров голубков. Ведь не бывает, да?

Варвара снова выдержала на мне долгий взгляд, затем набрала следующее:

– Почему ты ему не сказал?

Я расхохотался. Вышло, как в каком-нибудь аниме.

– Чтобы он со мной общаться потом перестал? Нет уж, спасибо. Я и так в его глазах после сегодняшнего как кусок дерьма. Не хватало еще, что и голубой. Голубой кусок дерьма, ха-ха-ха!

Варвара сразу написала ответ:

– Может быть, он тоже к тебе неравнодушен?

– Ага, в моих мечтах. – Я встал. – Ладно, Варь, прости, пожалуйста, что я тебе наговорил это все. Ты, пожалуйста, не говори никому. В смысле, блин, прости, ты же и так никому сказать не можешь. О, боже, что я несу?! Все, ушел.

Я пошатался по лагерю, стрельнул у каких-то молодцов сигу. Потом стоял, качаясь, и смотрел, как медленно поднимается из-за горизонта оранжевое солнце. Наступал день закрытия фестиваля. Это значит, что вечером большая часть из Сколов и Грифонов – те, которые, как я понимаю, уже десятый сон видят – встанут на обратный путь. И я вместе с ними. А потом Лега уедет к себе домой. И все: финита, *ля, комедия.

Понимая, что надо бы поспать, потому что, если я лыка вязать не буду завтра, Лега оставит меня тут и не получится на прощание посмотреть влюбленными глазами в его спину, я пошел к нашей палатке. Остановился, озадаченно рассматривая чьи-то чужие ноги, которые оттуда торчали. На Легины не похожи. На Никины тем более. Полез проверять.

Обладателем ног оказался храпящий и бухой в край Рунар, который, видимо, перепутал рядом стоящие палатки. Он аккурат лежал между коленями спящих Ники и Леги. Кстати, рядом с Никой я обнаружил еще одну головку с фиолетовыми волосами. Та самая девчонка. Видимо, «приключение» удалось на славу.

– Так, что это тут у нас такое… – Озадаченно протянул я, смотря на храпящего Рунара. Потормошил его. – Э, чел, ты палаткой ошибся.

Конечно, Рунар на мои слова никак не отреагировал. Я начал трясти его уверенней, на что спящий отозвался чем-то невнятным. Тогда я попробовал его вытащить, схватив за ноги, но разница в весе была, наверное, примерно килограмм в шестьдесят, поэтому я его даже на пару сантиметров не подвинул вниз.

Спать же захотелось, как назло, стремительно. Я оглянулся было на остальных, раздумывая, где бы меня приютили. Но места у всех не хватало, а идти и стучаться в каждую, чтобы меня и там еще грязью облили, точно не хотелось. Идти спать в палатку к Рунару тоже было странно: еще придет под утро, когда проспится, и подумает, что я его ограбить решил. Я напоследок дернул Рунара еще пару раз, услышал от него сонное: «От*бись нах*й», и понял, что надо просить помощи.

– Так, ребят, у меня дело тут. – Я подошел к собравшимся возле костра байкерам. – Там, э-э… чел, в общем, палаткой ошибся, а поднять сам я его не могу. Помогите перетащить его на законное койкоместо.

Меня оглядели, поняли, что для подмоги надо еще троих.

– Слышь, братан, давай, поднимайся. – Один был высокий и жилистый, напомнил мне индейца своими черными длинными волосами. Видимо, он уже не в первый раз таким занимался, потому что очень уж проворно ухватил спящую красавицу за ноги и потащил на себя. Двое других взяли Рунара под руки и помогли извлечь пьяное тело на свет божий.

– Ты кто такой, нах*й? – Рунар от таких перемещений, кажется, наполовину пришел в себя.

– Ты палаткой ошибся. – Подал голос я. – Давай, помогу.

– Э, п*дор, ну-ка пусти. – Рунар как-то неловко дернул ногой и вышло так, будто он ударил индейца в живот.

– Слышь, ты как меня назвал? – Тот бросил его ноги, и они ударились об землю. Тут до меня дошло, что индеец тоже был не в самом трезвом виде, как и все остальные присутствующие.

– Свали, говорю, че вы пристали, п*доры *банные. – И Рунар снова пнул индейца, но на этот раз уже вполне осмысленно.

– Ты не ох*ел ли с такими предъявами?! – И тут индеец так втащил Рунару по роже, что кровь из разбитого носа мгновенно испачкала наш тент.

Драка началась буквально с пустого места. Те двое, которые пошли с нами, начали бить Рунара, а тот отбивался и орал. Я кинулся было их разнимать со словами: «Вы идиоты, что ли?! Он же не проснулся даже еще!», на что кто-то в пылу разборки всадил мне локтем в грудь, и я отлетел в близлежащие кусты.

На наш шум бросились те, кто стояли возле костра. Им удалось поначалу разнять дерущихся, но те продолжали поливать друг друга таким отборным матом, что это спровоцировало новый виток конфликта. Я скакал вокруг и не знал вообще, чем помочь, а больше всего не понимал, что стало причиной столь ожесточенной борьбы.

– Вы че устроили, черти?! – Конечно, драка практически возле палатки не могла не разбудить Легу и Нику. Лега метнулся к дерущимся, чтобы помочь растащить конфликтующих по углам.

К этому моменту те парни, которые были вместе с индейцем, уже держали его за руки и оттаскивали в сторону от побитого и несчастного Рунара. Сэм, кто-то из Грифонов, придерживали несчастного подмышки и пытались усадить на складной стул. Но Рунар продолжал орать оскорбления и пытался выбраться, чтобы отомстить обидчику.

– Все, успокоились! – Лега рыскал от одного к другому, осматривая последствия драки. Индеец был не особо побит, только бровь рассекли. Рунару же досталось знатно – нос и губы были в крови, правый глаз понемногу затягивало фингалом.

Я скорым шагом направился к Леге, когда он доставал из багажника мотоцикла аптечку.

– Я вообще не понял, что произошло, я просто попросил, чтобы его в свою палатку проводили. – Начал оправдываться я, понимая, что все стряслось по моей вине. – Я реально не хотел ничего такого, Лега. Они зап*здились с пустого места!..

– Что подробно произошло? Можешь внятно рассказать? – Лега протянул индейцу перекись водорода и ватный диск. Тот с достоинством отказался и пошел в компании своих к огню, время от времени оглядываясь на нас. – Воды налейте кто-нибудь, надо его умыть.

Мне было очень стыдно. Как будто бы я собственноручно побил бедного Рунара. Он же просто отдохнуть приехал, про звезды мне рассказывал, был весь такой пухлый и безобидный, а тут мы со своими кулаками!.. Почти не видя перед собой дороги, я побежал налить воды из фляги в какую-то кастрюльку, которая подвернулась мне по пути. Рунар тяжело сидел на своем стуле, покачиваясь, моргая слипшимися кровавыми ресницами и пытаясь понять, где он только что побывал.

– Ну-ка, посмотри на меня. – Лега наклонился над ним. – Вверх-вниз посмотри, за пальцем. Голова не кружится?

– Че эти п*доры?.. – Промямлил Рунар, не выполнив ни одной инструкции. – Че я им сделал?..

– Они его потащили, а он назвал этого тощего п*дором, тот закусился, Рунар снова его так назвал и пнул, и они подрались. – Затараторил я, все еще припоминая эпизоды драки. – Блин, надо было просто пойти спать к нему… Нахрена я вообще все это начал?..

Мы умыли Рунара. Лега смочил полотенце в холодной воде и приложил его к начинающему отекать побитому лицу несчастного. Прохлада немного отрезвила Рунара: по крайней мере, он перестал материться. Дали ему выпить газировки. Лега по-быстрому проверил, нет ли сотрясения и серьезных ушибов, переломов. К счастью, такого не обнаружилось, но багровеющий фингал под глазом, текущая кровь из разбитого носа выглядели ужасно, чего таить.

Рунар немного посидел, приходя в себя, потом с помощью Леги ушел в свою палатку.

– Я правда не хотел. – Возобновил свою мольбу я, когда Лега начал собирать аптечку и укладывать ее обратно. – Я не хотел ничего такого, Лега!.. Они так по-дурацки подрались, я ничего не мог поделать!..

Лега остановился, подняв на меня тяжелый, напряженный взгляд, и мне вспомнилась икона. Я в детстве пару раз заходил в церковь ради интереса, и там на одной из стен висела икона такого строгого, сурового дядьки в монашеской одежде. У него были сведены вместе брови, взгляд был колючий и недоброжелательный. Хотелось убраться поскорее, чтобы не смотреть в эти глаза и не чувствовать себя самым мерзким на свете грешником.

– Иди спать. – Сказал Лега, выпустив меня своим взглядом. – Тебе надо проспаться перед дорогой.

Он хотел было обойти меня и вернуться к костру, но я рванул его за локоть к себе.

– Да что я тебе сделал?! Что я тебе сделал, что ты так смотришь??

– В смысле? – У Леги были холодные голубые глаза. Я обжигался на них, словно брал в руки промерзший насквозь прут. «Железный прут сломал мне хребет»2, – запел в голове синтетический голос, зашумели помехи, и меня понесло.

– Что мне сделать, чтобы ты меня простил?! – Я сам не понял, как упал перед ним на колени. – Прости меня, Лега, прости! Хочешь, я землю есть буду? Хочешь, я сделаю себе больно? Прости, что я такой! Прости, я правда не хотел!

– Ты что, ты дурак, что ли? – Лега попытался меня поднять, но я схватился за его колени и ткнулся в них лицом. – Встань немедленно! Да поднимайся же, ну!.. Я ни в чем тебя не обвиняю! Я тебе слова поперек не сказал!

Тут у меня случилась истерика. Знаете, вот на сессиях Венера Николаевна говорила, что нужно позволять себе слезы, что это очищает. И когда мы с ней работали, я часто плакал, потому что, оказалось, мне очень сложно сдерживать эмоции, которые все еще во мне жили. Они там, где-то внизу, в животе тлели, алели, после того, как я их проглотил, а люди наверху задыхались и умирали, словно в долбанной Централии, штат Пенсильвания3.

Я не помню, что со мной было. Пришел в себя только тогда, когда Лега окатил меня холодной водой. В груди очень саднило, горло драло, видимо, я в припадке кричал. Дыхание было рваным, потерянным. Я сидел возле костра в окружении Леги, заспанной Ники, Варвары, почему-то Приходько. Все смотрели на меня со смесью испуга и непонимания. Поднявшееся солнце окрашивало наши лица и волосы в ровный оранжевый цвет.

– Ты как? – Спросила Ника, наклонившись ко мне. Я понял, что кто-то ласково гладит меня по голове и плечам. Это была Варвара.

Я вытер остатки слез и воды с лица, шумно вздохнул с болью в груди, закашлялся.

– П-простите, я… Я не контролировал себя… – Сорванный голос у меня хрипел. Венера Николаевна себе отпуск в Италии сможет оплатить, когда я вернусь к ней на сессии после такого. – Простите, пожалуйста, что всех перебудил. Я не хотел мешать…

– Все нормально. – Сказал Лега. Присел возле меня, заглянув в лицо. – Пить хочешь?

Я кивнул. Он протянул мне ту же газировку, которой буквально недавно отпаивали Рунара. Когда живительная влага растеклась по жилам, стало немного проще дышать.

– Пойдем, поспишь немного. – Лега помог мне встать. Голос у него был мягким и ласковым, гладким, словно густая шерсть могучего, но верного зверя. Я бы бросился в этот мех с разбегу, закутался бы в нем и никогда бы не выбирался наружу. Но, боюсь, после всего, что произошло, этот добрый зверь перестанет со мной общаться и уйдет восвояси своими косыми волчьими тропками.

Я случайно мазнул рукой по уже успевшей остыть крови Рунара на нашей палатке, когда забирался внутрь. Задрожал от воспоминаний, нахлынувших резко, сплошной пеленой.

– Чего ты? Продрог? – Лега потянулся за пледом, укутал меня им. Он был так близко. Я потянулся было, чтобы, наплевав на все, прижаться губами к его губам, рассказать ему все без слов прямо сейчас, но вместо этого смог только ткнуться носом в его плечо.

– Не уходи, пожалуйста. – Заставил я себя сказать шепотом, все еще содрогаясь. Почувствовал на своих плечах его руки.

– Куда я денусь с подводной лодки. – Он уложил меня на свое место, сам лег сзади. Поправил на мне плед. – Спи. Завтра будет лучше.

Я почти сразу отключился, как только он меня уложил. Но клянусь своими изломанными мыслями, что я почувствовал, как он аккуратно, словно боясь разбить, обнял меня поперек живота и прижал к себе. Потом мне снилось, что он тихо целовал меня в шею и затылок и говорил вполголоса что-то навроде «Прости меня, я такой дурак, что притащил тебя сюда». Потом на нас напали инопланетяне, и нам с ним пришлось отбиваться от них грязными шампурами.

9

Когда я открыл глаза в следующий раз, меня уже поджидали два знакомых бандита: чувство вины и раскаяние величиной, наверное, в девятиэтажный дом. Они принялись меня колотить, как только я подал первые признаки жизни, и мне ничего не оставалось, кроме как свернуться в клубок, одной рукой прикрыть пах, а другой голову. В палатке было не продохнуть от духоты, несмотря на приоткрытый вход. Я вылез на улицу, потерянно сел на земле, щурясь на окружающий свет и со стыдом вспоминая свое вчерашнее поведение. Мне было стыдно за все: за то, что я пошел зачем-то с Рысями, за то, что наговорил лишнего Варваре, за то, что несчастного Рунара избили. И апофеозом всего этого была моя истерика перед Легой.

Лагерь впереди было наполовину свернут. Судя по солнцу, застрявшему в середине небосвода, сейчас было примерно два часа дня. Несколько мест на стоянке для мотоциклов уже пустовали. Те байкеры, что собирались уже скоро ехать, были одеты в дорожные костюмы: они переговаривались между собой, негромко смеялись, проверяя боеготовность своих железных коней. Где-то играла на колонках музыка. Я прислушался: «Король и Шут».

Увидел, как из другой стороны леса в лагерь идут Ника и ее знакомая. Они держались за руки и, улыбаясь, что-то обсуждали. Ох, наверное, ее подружка тоже видела вчера все это безобразие. Провалиться мне пропадом после всего произошедшего…

– Привет, Тем! – Увидев меня, Ника сразу подошла ближе. Присела рядом. – Ты как?

– Нормально. – Я кивнул. – Что Рунар? Видели его?

– Да, он рано очень уехал. – Ника кивнула в сторону примятой травы, где раньше стояла его палатка. – Сказал, что засвидетельствует побои и вернется сюда в полицией.

У меня внутри все заледенело. Полиции еще не хватало. Придется им все рассказывать, как было, опять все вспоминать. Запишут меня, как подстрекателя. Хуже не бывает.

– Д-давно он уехал уже?

Ника пожала плечами, переглянувшись со своей девушкой. Та щелкнула зажигалкой, затягиваясь сигаретой. Я протянул руку в молчаливой мольбе. Никотин в мозгах сделал мои мысли менее громкими.

– Давненько. – Ника посмотрела на фитнес-браслет на своей руке. – Может и не вернется. Но выглядел он с утра еще хуже, чем когда его только побили. Опух весь. Вообще живого места нет.

– А что там произошло-то? – Ее знакомая взяла чей-то раскладной стул и села ближе к нам.

Я в очередной раз все повторил.

– Но ты же не виноват даже. – Нахмурилась Ника. – Ты же просто попросил помочь. Не бил никого.

– Да, но, если бы я не стал их просить о помощи, всего бы этого не было.

– И че, пришлось бы тебе на улице спать, что ли? – Ника рассмеялась. – Да и вообще, мы так-то тоже против того, чтобы какой-то левый чел в нашей палатке спал. Мы бы и так его прогнали, когда проснулись.

Да уж, Лега бы точно не стал на него нападать за то, что его как-то не так назвали в полусне. Я промолчал, не зная, что и возразить, но стоит признаться, ободрение Ники на меня подействовало. Железные кольца, успевшие схватиться поперек груди за эту ночь, немного ослабились.

– Так, вы чего тут? – Я обрадовался, услышав голос Леги. Он подошел к нам, в руках у него был энергетик. – Насели. Ну-ка, кыш!..

Девчонки рассмеялись, обернувшись на него.

– Ну что, ночной пациент, пришел в себя? – Лега опустился передо мной на корточки. Я улыбнулся, глядя на него. Боже, я так отвратительно рыдал, наверное. Он ко мне теперь будет относиться, как к нюне какому-нибудь. Мужик-истеричка – горе в семье.

– Все нормально. – Я с трудом вырвался из душных мыслей. – Спасибо тебе… за вчера.

Ника с подружкой отошли глубже в лагерь. Мы с Легой вместе поднялись и направились к самодельному умывальнику.

– А что я сделал? – Лега почесал в затылке. – Или ты про Рунара?

– Да, и за него тоже. – Я открутил немного крышку и подставил руки под льющуюся воду. Она была теплая, успела нагреться на солнце. – И вообще… прости, что я так себя вел. Мне очень стыдно.

Вода как будто смыла с меня остатки переживаний. Вернее, убрала очевидные их свидетельства, сорвала ботву, в то время как корни уже начали прорастать в груди. Но я этого, конечно, пока не замечал.

– Ты перебрал выпивки. – Просто ответил Лега. – Вот тебе и представилось все в таком… свете. Хотя Рунару, конечно, досталось ни за что. Я его осмотрел утром – то еще зрелище. Надеюсь, он добрался до травмпункта.

Я промолчал. Любые упоминания о том, как тяжко пришлось ему, вызывали у меня в душе новую порцию стыда. Как будто внутри всюду шарили лучи лазеров, и как только они нарывались на воспоминания, сразу же из-под земли поднимались шипы. Как в «Принце Персии» – была такая игра на телефоне. Game over, чувак, начинай с первого уровня.

– Часа через два стартуем. – Сказал Лега чуть позже, когда делился со мной энергетиком. – Ты как? Не мутит, похмелья нет?

Видимо, стыдливые мысли перекрыли собой физиологические последствия выпитого, или же я просто удачно смешал накануне не совсем дрянной алкоголь – похмелья действительно не было. Мы поджарили сэндвичи на решетке, Варвара поделилась с нами кофе, и ближе к пяти вечера мы действительно отправились в обратный путь. Рунара я больше не видел.

Я почти не запомнил дороги домой. Запомнилось только, что путь оказался слишком уж коротким – мне казалось, в ту сторону мы ехали несколько дней, а обратно возвратились буквально за несколько часов, как на автобусе. Мы где-то останавливались, о чем-то говорили – я почти не слушал и не принимал участия в разговорах. В голове у меня было две мысли: первая, что Лега завтра уже уезжает на Урал, и второе – что надо возобновить регулярные встречи с Венерой Николаевной.

К маме домой я приехал уже глубокой ночью. Ввалился внутрь, невпопад отвечая на ее вопросы о том, как все прошло, и упал на кровать в своей комнате. Мне не хотелось просыпаться. Было чувство, будто я очень долго строил огромный карточный домик, прилаживая одну стенку к другой, а потом кто-то неосторожно хлопнул дверью, и все развалилось у меня на глазах.

– Тема, ты сам не свой. – Причитала мама, оглядывая меня с утра. – Что-то случилось? Что-то плохое?

– Нет, мам, просто устал. – Я выдавил из себя улыбку. – Я, наверное, еще полежу в кровати, ты не возражаешь?

– Да лежи, сколько хочешь! – Она рассмеялась. Потом все же дотронулась до моего плеча, когда я проходил мимо. – Тем?..

– Что? – Я остановился. Все пытался вспомнить, во сколько Соколы сегодня отчаливают домой. Не получалось. Телефон молчал.

Она всмотрелась в мое бледное лицо, но затем покачала головой.

– Ничего. Что хочешь вкусного? Оладушки будешь? Ты раньше любил.

– Наверное, да. – Я направился в коридор. – Но, если честно, мам, я не помню, чтобы ел когда-нибудь твои оладьи.

– Ну, значит, самое время начать! – Мама рассмеялась, но в ее голосе звучала тревога. – У меня есть яблочное варенье. Сама готовила! Попробуешь!

Я снова растянулся на кровати. Взял в руки телефон. Чат пустой. Мы прожили вместе целую жизнь: маленькую, летнюю, безумную. Неужели вот так все просто и кончится?.. Как я только умудрился опять все испортить.

Я зашел на профиль Леги ВКонтакте, посмотрел на его фотографию, потом на время, когда он в последний раз был в сети. Два часа назад. Даже не спросил, как у меня дела. Видимо, я и правда разрушил все, что у нас было.

Меня опять одолели крайне горестные мысли, я подобрался на кровати, зашел в адресную книгу. Номера Венеры Николаевны и Леги были рядом. Надо позвонить ей и договориться о новых встречах. И дневник рефлексии заполнить. И вообще все надо снова делать, потому что не могу я сам, не вывожу, я какой-то сломанный, дефектный, убожество сплошное, я…

От завибрировавшего в руке телефона я вздрогнул. Это был Лега. Сердце мгновенно заколотилось, когда я нажимал на кнопку принятия вызова и подносил телефон к уху.

– Привет.

– Ты где сейчас? – Голос у Леги был сосредоточенным, серьезным. Я сглотнул, так с ходу нарвавшись на его тон. Что там, нас объявили в розыск? Хотя били Рунара, вроде бы, не Соколы и даже не Грифоны, вообще какие-то парни левые, если честно.

– Д-дома я. – Я скользнул растерянным взглядом по стенам, обклеенным обоями в цветочек. До того, как я заявился, у мамы тут была комната для гостей.

– Можешь спуститься? Надо поговорить.

– Эм, хорошо. – Я спустил ноги вниз и вышел на балкон. Не поверил своим глазам, когда увидел внизу знакомый силуэт. – А ты давно приехал?

– Только что. Спускайся. И шлем возьми.

– Мам, я на пять минут, – бросил я маме, подходя к входной двери, – там Лега приехал… Наверное, я у него забыл что-то.

А, вспомнил, я же в одной из его футболок все еще. Приехал за вещами? Нет, таким голосом не говорят про то, чтобы вернули тряпки, даже если на них названия любимых групп. Да и он сказал взять шлем. Что стряслось?

– Привет. – Повторил я, чуть ли не бегом добираясь до стоянки. – Что случилось?

– На месте разберемся. – Лега сел на мотоцикл. Кивнул на место за собой и рванул вперед, едва я успел забраться.

Я не понимал, куда мы едем. Мы свернули с центральной дороги, затем проехали еще несколько удаленных кварталов. Свернули на междугороднюю трассу, но ехали там недолго. Когда справа забрезжило море, повернули к набережной. Съехали с асфальтированной дороги, какое-то время ехали по земле, уходя все глубже и глубже в траву. Наконец, остановились.

Лега слез с мотоцикла, я последовал его примеру.

– Ты объяснишь, что произошло? – Спросил я, начиная нервничать от того, что вокруг никого нет, а Лега непривычно молчалив.

– Д-да, подожди. – Он снял шлем, повесил его на руль. Поджал губы, озадаченно глядя на меня. Когда перехватил мой ответный взгляд, забродил вперед-назад, словно зверь в клетке.

– Вы что, решили остаться на подольше? – Я начал перебирать варианты. – Подожди, мы же ночью приехали. Ты спал вообще? У тебя все в порядке?

– Артем. – Он навалился на байк, склонив голову. Зажмурился, не зная, как сказать то, что его, очевидно, терзало. Я почувствовал, что должен закурить, а потом понял, что даже сигарет с собой не взял. Ведь думал, что на пять минут выхожу. И телефон тоже дома остался. Дурень.

Лега нервно отбросил волосы с лица, прошелся мимо меня.

– Есть одна вещь, которую я очень давно уже хочу сказать…

Байк слегка качнуло, когда он снова оперся о него. Поднял на меня глаза.

– Блин, если не выгорит, я буду чувствовать себя очень тупо.

– Что такое? – Я нервно посмеялся. Он так бился в своих мыслях, я прямо видел эту борьбу. В этот момент он показался мне еще красивее. – Ты убил кого-то, что ли?

– Н-нет, я… – Он выдохнул. – Артем, я тебе сказать хотел. Я… – Лега осекся, вглядевшись в мое лицо. Посмотрел в сторону, как будто его кто-то окликнул. Поправил спадающие на лицо длинные волосы. Мы были абсолютно одни в этом поле.

– Да что?? – Для меня и так переживаний в последние несколько дня было предостаточно. – Что ты хочешь сказать? Говори!

– Ты нравишься мне. – Выдохнул он, упершись рукой в сиденье, возле которого я стоял, прислонившись к байку. – Давно уже. Не как друг, а как… – Он провел рукой по моему плечу. – Как мужчина.

Если бы вот в этот момент меня спросили, как ощущается душа, я бы сказал – это огромное белое крыло, которое складывается и расправляется в зависимости от того, что вокруг. Потому что на этих словах оно расправилось настолько сильно в груди, что едва не выбило из меня дух.

– Я тоже… – Выдохнул я, уставившись на него. – В смысле… тоже, да.

– Можно я тебя поцелую?

У меня никто и никогда такого не спрашивал. Мне стало смешно, а еще я почувствовал, что сейчас опять начнет колотить от еле сдерживаемых чувств, поэтому я просто подался ему навстречу.

Он сперва осторожно дотронулся до моих губ. Затем, почувствовав мой отклик, шумно вдохнул воздух, лизнул нижнюю губу, придвинул к себе теснее. Он просто охерительно целовался – не так жестко, как это делал Антон, но и не так по-женски, как Паша. У него была какая-то чертова золотая середина в том, как он раздвигал языком мои губы, как прикусывал нижнюю, как нежно напирал, лаская при этом языком. Мне стало душно от его близости, лицо опалило его дыханием. Поцелуи были словно жадные попытки получить немного воздуха из его легких.

Лега отстранился было, когда в какой-то момент подумал, что поцелуй закончен, но я, прерывисто дыша, сгреб на груди косуху и потянул на себя, шепча его имя. У меня весь мир поплыл вокруг, не верилось, что он действительно, что все это время, что так же, как и я. Я порывисто его целовал: в губы, в шею, я не мог насытиться им, все было мало. Как будто бы пил и не мог никак напиться. Заколдованный, сводящий с ума фонтан.

Байк не выдержал нашего напора и опрокинулся, и мы вместе с ним. Падение нас несколько отрезвило, и мы засмеялись, глядя друг на друга.

– Ты почему раньше не сказал? – Спросил Лега, когда мы слегка пришли в себя. – Я всю голову сломал, пока пытался понять, гей ты или нет.

– А ты сам хорош! На девках дыру чуть ли не прожег, когда они в купальниках вокруг бегали. Что я должен был подумать?

– Ну, они же старались, купальники новые покупали. Может, я представлял, как ты будешь смотреться в бикини.

Мы прыснули вдвоем. Затем снова начали целоваться. Я взобрался на него, весь в травинках и соломе. Лега сел, прижимая меня к себе, заставляя прогибаться так, как я, наверное, никогда не прогибался под чьими-либо руками. У меня горело все тело, а когда он начал целовать меня в шею, забираясь руками под одежду, я понял, что впереди маячит возможность снова опозориться в его глазах. На этот раз, скорым оргазмом от того, что член у меня, стоявший знатно уже с момента поцелуя возле байка, терся о жесткую ткань трусов и джинсов и отзывался болезненно-сладкой болью в своем плену.

– Мы столько раз могли с тобой потрахаться. – Ничего не соображая, пробормотал я, дыша со всхлипом, расстегивая на себе ремень и джинсы. – В этом летнем душе у Приходько, в палатке, в долбанном лесу. Было столько возможностей где-нибудь уединиться, никто бы нас не потерял. М-м, Лега, пожалуйста… Почему ты сказал только сейчас?..

Я прижался к нему, прося, чтобы он хотя бы как-то облегчил мои муки. Захлебнулся словами, когда почувствовал, как он скользнул горячей рукой по члену, слегка сдавливая и начиная мне неторопливо дрочить. Прирос к его губам своими, сведя брови, толкаясь в его руку, теряя свою телесность.

Шум едущей в нашу сторону машины меня даже не сразу привел в чувство. Я пришел в себя, только когда Лега положил руку на мою талию и прижал к себе, заставляя остановиться.

– Твою ж мать, сука!.. – Шепотом выругался я, поняв, что машина вот-вот может выехать на нас в этой траве, а я тут сижу верхом на мужике со спущенными штанами.

– Тихо. – Лега подавил смешок. – Они сюда не поедут. Там дорога лучше.

Мы замолчали, вслушиваясь. Машина действительно проехала мимо, но остановилась недалеко, и практически сразу же тишину окружающего поля нарушили визгливые детские голоса и собачий лай.

– Бл*ть, вот же… Сука… – Я вжался мокрым лбом в Легу. – Не раньше и не позже, бл*ть!..

Нам пришлось отлипнуть друг от друга и подняться, поправляя на себе одежду.

– М-да, впервые жалею, что у меня не машина. – Лега растерянно собрал волосы в хвост. – Но вообще я же поговорить хотел. А вот это… Насчет этого я вообще не был уверен.

– В смысле? – У меня аж зубы свело, как захотелось курить от таких слов.

– В смысле, – он опять потерялся, – в общем, Тем, я не очень уж и мастак, чтобы свои чувства раскрывать, понятно? Я сначала не хотел вообще говорить, до того момента, когда с Рунаром эта история произошла. Потому что в том, как ты… – он показал на плечо, – у тебя все на лице было написано, и я подумал, что, может быть, не так уж и безответно влюблен. И, в общем… – мне показалось, он прямо взорвется от своих невысказанных мыслей сейчас, – я подумал, что если признаюсь, что влюблен в тебя, а ты скажешь, что ты натурал, то я со спокойной совестью уеду домой и все. А если ты скажешь, что тоже гей, то тогда… Тогда…

– Так, все, подожди, помолчи. – Я начал поднимать байк, и Лега мне пришел на выручку. – Давай доедем до какого-нибудь магазина. Я слышать не могу, как ты сбивчиво объясняешься без сиги.

Мы вернулись в город. Купили газировки, потому что жара была ужасная, мне пачку сигарет. Уехали в какой-то полузаброшенный сад. Там я закурил, сел на наполовину обвалившуюся каменную скамейку и кивнул, показывая, что готов слушать.

– У меня смены с послезавтра начинаются. – Сказал Лега, когда попил и немного успокоился. – Я вообще не представлял, что настолько меня утянет с тобой, Тема, когда мы вместе на Юг поехали. Но ты… ты такой…

– Какой?

– Такой хрупкий, искренний. Когда ты тогда… с Рысями, потом с Рунаром, и потом, когда у тебя эта истерика была, когда ты попросил не уходить – я понял, что уже все, что я не могу, что не хочу тебя отпустить.

«Но все же отпустил», – я припомнил, как он меня высадил сегодня ночью возле дома.

– Ребята сегодня вечером уезжают уже в обратный путь, а я… – Он покачал головой, грустно улыбнувшись. – Я понял, что не могу уехать, не рассказав тебе обо всем. Это эгоистично, конечно…

Он заставил себя молчать, и на наши головы опустилась душная тишина. В траве рядом стрекотали кузнечики и было слышно проезжающие в начале улицы машины на дороге. Сигарета кончилась слишком быстро, я закурил снова.

– Поехали со мной? – Лега взял мою руку в свои ладони. Сжал. От его прикосновений вверх к локтю поползли мурашки.

– Что, обратно туда? – Я посмотрел на него. И за его спиной увидел вырастающие трубы металлургического завода, а еще Антона с ремнем в руках и Пашу со слезами, которые стояли в глазах и все никак не хотели скатиться вниз по щекам. – Может, лучше ты к нам?

Он пожал плечами, глядя на меня растерянно. Конечно, он там у себя в больнице работает уже не первый год, а я зову его сорваться со всех мест одновременно и приехать сюда. И куда? У меня даже квартиры своей нет.

– Вот я, собственно, и не думал, что… – Он сделал неопределенный жест рукой. – Что у нас интим сразу будет. Ну, потому что я уезжаю сегодня-завтра. А если так, мы же… Тебе будет тяжело.

– Нет, подожди. – Я зажурился. – А ты не можешь остаться тут на подольше? Блин как же все тупо!..

– Не могу. Отпускные кончились уже почти. Осталось на дозаправку только в дороге, и на поесть немного.

Я обжегся о дотлевшую до фильтра сигарету и выбросил ее в мятую, ржавую урну рядом. Отпил газировки, раскатал ее за щеками, кривясь от приторного арбузного вкуса. Проглотил.

– И что, что мы там делать будем? – Спросил я, подумав. – Квартиру, которую я снимал, я сдал уже давно обратно. Отпускных у меня нет, если только у матери деньги брать в долг… Или ты прямо к себе зовешь?

– Почему нет? – Лега улыбнулся.

– Но ты же меня не знаешь почти!..

– В смысле, не знаю, мы с тобой год уже общаемся.

– Ну, одно дело в сети переписываться, а другое жить! – Я запустил пятерню в волосы. – Да и я Венере Николаевне обещал, что с матерью все проблемы решу, а я у нее от силы полтора дня жил. Нет, мне нужно время.

– Хорошо, я понял. – Лега кивнул, отведя взгляд. Я внутренне испугался, что он прям сразу вот так отчалит, поэтому схватил его за руку.

– Ну, может, хотя бы этот день вместе проведем? Пока ты не уехал.

Я подумал, что лучше бы ему, конечно, поехать сегодня, чтобы потом было время на отдых перед работой, но мои мысли перекрыл его ответ:

– Я был бы счастлив. Если у тебя нет никаких планов.

– Супер. – Наши пальцы снова переплелись в любовном рукопожатии. – Только давай домой заедем, мамка потеряла, наверное. Я сказал, что на пять минут выйду всего.

– Тема, ну, ты куда пропал, оладушки же остыли совсем!.. – Встретила меня мама, а затем увидела за моей спиной входящего Легу. – Ой, ты не один. Здравствуйте.

– Добрый день. – Он улыбнулся, но немного смущенно, не зная, куда себя деть. – Я Олег.

– Да, мам, это друг мой, – бросил я, разуваясь и уходя в свою комнату за телефоном.

– Будете чай? – Она все еще рассматривала его очень байкерский прикид и, видимо, удивлялась тому, как он выглядит со своими длинными волосами. – Я оладушки испекла.

На этих словах желудок мой отозвался урчанием, и я подумал, что ничего страшного не произойдет, если действительно немного с ней посидим. Столик у нас на кухне был узкий, поэтому приходилось прижиматься к Леге коленом. Приходилось. Ну да, ну да.

– А Вы вместе с Артемом ездили в Крым, да? – Мама была какая-то притихшая, я даже удивился. Может почуяла, что от него пахнет моими поцелуями? Бред, конечно, но, а вдруг? Еще было странно, что она на Вы: у нас с Легой разница в возрасте была, но не такая существенная.

– Да. – Лега всеми силами держался, чтобы не наподдать мне за то, как я провел ногой под столом по его ноге. Но не краснел, это делало ему честь. С другой стороны, особой словоохотливостью тоже не отличался.

– Весело, наверное, было. – Мама горестно вздохнула. – А Миша только на следующей неделе вернется. Так соскучилась!.. Одна совершенно не умею быть.

Михаил служил на торговом судне, поэтому частенько отправлялся в плавания. Я как-то размышлял, почему она выбрала его, и пришел к выводу, что эта профессия для нее самая удачная – ведь она же и в одиночестве долго не может, и в отношениях тоже. Как знакомо.

– Сходите на море или на прогулку. – Предложил Лега невинно.

– Да, точно. – Сказал я уже не с такой невинностью в голосе, как у него. – Погода отличная сегодня. Искупаешься.

Мама поставила перед нами чай, налила в блюдце варенье, села напротив.

– Что-то не хочется. – Вздохнула она. – А Вы на мотоцикле ездите, да?

Лега кивнул, отпивая чай со льдом. Тут на Юге ничего горячего особо и не пили, особенно летом. Все со льдом. Даже суп, наверное.

– Я вообще-то травматолог. – Заметил Лега, чувствуя всю нашу совместную неловкость.

– Да? – Мама выглядела удивленной. – По Вам и не скажешь. – Она рассмеялась. – Я не то имела ввиду. В смысле… ой, ладно, пойду я.

Ее шаги стихли в коридоре. Мы услышали, как она включила телевизор в гостиной, и села на диван. Я придвинулся совсем тесно к нему, так, что дотронулся бедром до его бедра и плечом до его плеча. Внутри скакало столько возбуждения, но, наверное, вся кровь из тела прилила к паху.

– Я тебя трахну прямо здесь. – Негромко сказал я, ткнувшись носом ему в шею.

– У тебя маман в соседней комнате. – Лега обвил меня рукой поперек талии и крепче вжал в себя.

– А мы дверь забаррикадируем и ее не пустим. – Я скользнул рукой по внутренней части его бедра. Лега прочистил горло.

– Отчаянный ты. – Он отпил чай, но, я подозреваю, вкуса особо не ощутил.

– Я не трахался целый год. – Я ткнулся носом в его шею, потом приподнялся немого и прикусил мочку уха. – Я еще молодцом держусь.

– Знаем мы твоего молодца, знакомились. – Его рука скользнула под мою футболку, от чего меня продрало такой дрожью, что я чуть чай по столешнице не разлил.

– Явно… недостаточно.

– Тема!

Мы мгновенно отсели друг от друга, делая вид, что это вообще даже не мы. И вовремя, потому что спустя пару минут к нам заглянула мама.

– А давайте вместе погуляем? – Она снова налила варенье в блюдце, хотя мы не притронулись к еде. – Потом приготовим что-нибудь тоже вместе. Можем мясо в рукаве запечь, салатик сделать. Если у вас планов, конечно же, нет.

Планы у нас с Легой были и еще какие, но я почувствовал вину за то, что ее отталкиваю, когда она сама решила пойти на контакт. Да и потом, где нам нашими делами заниматься темными? У меня остаток заработанных денег не позволял снять местные дорогие гостиницы. Да и у Леги, подозреваю, тоже. А скакать по кустам – дело опасное, если учесть, что ни я, ни он особо на девушку не тянем. Еще получим по роже, если кто застанет.

– Можем коньячку взять. – Хитро прищурившись, продолжила мама.

– Нет, не нужно, мне завтра… – Начал было Лега, но я пнул его под столом и за него продолжил:

– Отличная идея. Но тогда Лега у нас ночевать останется, ладно?

Мама от коньяка быстро хмелела, а потом спала, как убитая. Хотя бы ночь у нас была обеспечена. Не час и не два – целая ночь вместе перед тем, как он уедет и не факт, что я еще когда-нибудь его увижу. От мыслей о вероятном и весьма близком сексе с ним у меня сладко сводило колени и нетерпеливо ныло в паху.

– Конечно, без проблем! У нас раскладушка есть для гостей. – Мама прижала ладони одна к другой, улыбаясь. – Тогда я сейчас вам напишу, что в магазине купить надо, сгоняете?

– Да, супер. – Я переглянулся с Легой. Тот потупил взгляд, улыбаясь и, очевидно, радуясь нашей предстоящей ночи вместе не меньше моего. – Мы вообще шустро, одна нога здесь, другая там. И не заметишь, как вернемся.

10

Я наврал, конечно. Сделать все быстро и вернуться в квартиру, в которой нужно контролировать каждое свое действие – цель, не особо манящая своими перспективами. Я получил от мамы сообщение в мессенджере, что купить, и мы с Легой проездили почти по всему городу полдня. Не потому, что мама просила купить там всяческие изыски вроде моллюсков, имбиря, сельдерея или что там еще бывает в этих модных блюдах – просто ехать вместе и знать, что между нами нет больше невидимой преграды, что все выяснено и, тем более, обоюдно, взаимно понятно и принято, было очень кайфово.

Лега поделился со мной одним блютуз-наушником. Он раньше как-то не предлагал, да и я особо не просил, зная, что вкусы к музыке у нас не всегда совпадают. Но сейчас как будто стало все по-другому, на уровень выше. Да и я впервые начал вслушиваться в то, что поется в его выверенных, классически причесанных рок-песнях. А говорилось там немало: не только о растерзанных надеждах, растоптанной любви и ненависти к себе – о чем нередко выли мои привычные вокалисты, но еще о надежде, силе, союзе, который держит на плаву. Впрочем, я мог все воспринимать слишком субъективно.

Коньяк мы купили на противоположном конце города. Выбрали магазин не потому, что были знатоками этого крепача, а просто понравилось, какой вид открывается вокруг. Была уже вторая половина дня, солнце стало тяжелым, разваренным, темно-желтым, стало клониться к кромке горизонта. Да и жара спала – подул свежий морской бриз, снимая дневную усталость с окружающих людей.

Перед магазином была площадка, и я замер там, разглядывая это небо. Очень красивое место, весь этот город, который кругами спускается к бухте. В порту поднимали краны грузовые суда, ездили катера. На другом побережье высились полосатые бело-красные трубы какого-то небольшого завода. Люди вокруг говорили, непривычно растягивая гласные, словно сытые, ленивые рыбешки на мелководье. Некуда торопиться, не о чем беспокоиться. Есть только огромное море и город, привыкший жить его дарами.

Я почувствовал, как ко мне подошел Лега. Встал рядом, крутя в руках шлем и тоже разглядывая красоты, щедро разложенные перед нами невидимой рукой.

– Просторно здесь. – Заметил он. – Даже непривычно от этого.

– Ты бы хотел тут жить? – Спросил я, и тут же подумал, что слишком навязываюсь. Решил исправить ситуацию, вышло, как всегда, не очень. – В смысле, не со мной, а вообще. Как если бы меня не было.

Он рассмеялся, взглянув на меня с теплотой. Провел рукой по моим волосам.

– Я не особо привязан к тому или иному месту. – Вздохнул он. – Уж чего я точно не хотел бы, так это всю свою жизнь прожить где-то на севере в окружении заводов и фабрик.

Это прозвучало довольно ободряюще, и я подхватил его улыбку.

– Какие у тебя планы? Будешь осваиваться тут? – Продолжил начатый разговор Лега, когда мы направились к припаркованному байку.

– Я не особо от места завишу. – Я взял протянутый наушник, вставил в ухо. – Лишь бы был ноутбук и Интернет-соединение. А так хоть на северный полюс.

– Это здорово. – Он сел на мотоцикл. Я застегнул ремешок под подбородком и размесился за ним следом, не боясь провести рукой поперек его груди, пока сажусь. Попробуйте, догоните, товарищи гомофобы. Мы с Легой умчимся в далекую радужную даль так быстро, что вы не успеете выговорить слово «противоестественно». Если нам по пути, конечно, коридор из красных светофоров не встретится.

Мы погнали обратно по объездной дороге, и я, наконец, смог исполнить свою давнюю мечту: прижаться к нему со спины и смотреть, как проносятся мимо зеленые луга, как перемешиваются деревья с бетонными покрытиями автомобильного шоссе. Небо над нами было синим, с редкими белыми облаками. Солнце пекло сбоку. Это было словно картинка к какой-нибудь красивой сказке. Я вздохнул, оглядывая пейзаж, осознавая, что уже очень давно – вернее – вообще никогда я не чувствовал себя настолько спокойно и умиротворенно рядом с другим человеком.