Старая кикимора Висла бежала по лесу в сторону болота. Она хорошо знала эти места и легко обходила препятствия, перепрыгивая на длинных, лягушачьих ногах лесовиков, похожих на пни, поросшие мхом. На бегу она ломала корявые ветви деревьев, что тянулись за ней со всех сторон, норовя уцепиться за её лохматые зеленые волосы и за изношенное до дыр тряпье, в которое она была одета.
Висла неслась вперед, крепко прижимая к своей впалой груди драгоценный кулек. Только добежав до границы леса и болота, она сбавила темп. Ступив в зеленоватую жижу, она остановилась, обернулась и захохотала громким, скрипучим смехом.
– Что, пни лесные, выкусили?
Кикимора выпучила и без того круглые глаза и высунула длинный зеленый язык в ту сторону, где один за другим из кустов появлялись маленькие лесовики – круглые и крепкие лесные гномы. Их было так много, что, казалось, некуда было ступить – так плотно друг к другу они стояли. Гномы перешептывались между собой, их многочисленные взгляды были обращены на кикимору. Самый крупный из них подошел к болоту и встал на выступающую над топью кочку.
– Отдай младенца, Висла! – сказал он низким голосом, и его густая борода затряслась от заходивших под ней желваков.
Кикимора крепче прижала к груди тряпье, из которого послышался тонкий, слабый писк, и снова разразилась громким хохотом.
– Передайте Живу, что такова расплата. Девчонку он больше не увидит! – гнусавым голосом проговорила она.
Лесовики стояли с нахмуренными лицами, некоторые из них сняли шапки, покрытые мхом, другие – трясли крепко сжатыми, мясистыми кулаками и что-то шептали, третьи кидали в болото камни и еловые шишки.
– Жив отправит за тобой Сухостоя. Он разорвет тебя своими корявыми руками! – снова выкрикнул крупный гном.
– А я убегу так далеко, что пока Сухостой доберётся до меня, успеет сгнить в трясине! – кикимора улыбнулась толстыми губами, обнажив черные, кривые зубы.
После этого она развернулась и побежала на длинных костлявых ногах, больше похожих на лягушачьи лапы, дальше на болото – туда, где над непроходимой топью клубился густой белый туман. Лесовик смотрел вслед удаляющейся фигуре, и лицо его темнело все больше и больше.
– Жив и Елеса не переживут такого горя, – тихо сказал он, снял шапку, соскочил с кочки и поплелся назад, к лесу.
Лесовики зашептались, лес наполнился шумом, похожим на шелест листвы. А вскоре после этого все вокруг встрепенулось от ветра, который завыл печальную музыку в кронах вековых елей. Лес оплакивал единственное дитя Жива и Елесы – новорожденную девочку Ясну.
***
– Не ходи на болото один, Жив. Нужно позвать на помощь Сухостоя. Без него ты можешь провалиться в трясину, – причитала убитая горем Елеса.
Но Жив не послушал жену. Он не мог ждать. Схватив со стены тяжёлую палицу, он побежал на болото. Топот его шагов гулко разносился по лесу, на лице его застыла гримаса боли и отчаяния, волосы длинными светлыми прядями развевались по ветру.
Лесной хозяин добежал до границы леса и болота, остановился на пару секунд, а потом без раздумий шагнул вперед. Ноги Жива сразу же провалились в холодную, мутно-зеленую топь. И чем дальше он шел, тем глубже увязал в болоте.
Небо было пасмурным и туманным, солнце не могло пробиться сквозь плотные облака, нависшие над водой. Кругом цвел багульник, кружа голову Живу ядовитым, пряным ароматом. Жесткие ветви багульника цеплялись за одежду, задерживая его и без того медленный шаг.
Болото жило. Оно шевелилось и дышало, выпуская на поверхность большие и маленькие пузыри, поднимающиеся с самого дна. Болото таило множество опасностей для незваного гостя. То тут, то там из кустов вспархивали крупные птицы, заставляя Жива вздрагивать, а любопытные болотные мохи, высунув на поверхность кочек свои маленькие мордочки, провожали лесного хозяина испуганными взглядами.
– Мор! – закричал изо всех сил Жив, приложив руки ко рту.
Эхо его голоса разнеслось по округе, заставило все вокруг вздрогнуть на мгновение.
Жив шел вперед, тяжело передвигая ноги, яростно сжимая кулаки и всматриваясь в туманную даль.
– Мор! Выходи на бой! – кричал Жив, и эхо повторяло его крик много раз на разные лады.
Оглядываясь по сторонам, Жив неожиданно оступился и провалился по пояс в черную, густую, зловонную трясину. Зацепившись за корявые ветви болотных кустов, он пытался подтянуться и выбраться из трясины, но у него не получалось, ветви обрывались, и он проваливался еще глубже.
Неожиданно рядом с ним послышался низкий, скрипучий, неприятный голос.
– Глупец! На погибель свою пришёл? Драться со мной хочешь? Вот только я даже рук своих о тебя марать не стану. Пусть тебя сожрет болото, Черная Трясинушка-то вечно голодная!
Жив, насколько смог, повернул голову и увидел позади себя Мора, хозяина топей, собственного сводного брата и своего заклятого врага.
– Отдай мою дочь, Мор, и разойдемся с тобой мирно, без войны. Это подло – забирать мое единственное дитя!
– О чем ты? Я ничего не забирал у тебя, Жив. В отличие от тебя! – прохрипел Мор в ответ.
– Мою дочь Ясну выкрала Висла, твоя старая кикимора! Она давно обосновалась в моих владениях, все вынюхивала, высматривала. Лесовики часто ее видали в лесу. Не делай вид, что все это не по твоему указу сделано.
– Ты с Вислы и спрашивай, или кикиморы испугался? – захохотал Мор.
– Если с моей дочкой хоть что-нибудь случится, я уничтожу и её, и тебя! – сквозь зубы процедил Жив.
– А ты сначала выберись из болота! – зло усмехнулся Мор.
Топь затягивала Жива все глубже. Права была Елеса, если бы он дождался Сухостоя, тот бы сейчас вытащил его. Но горе затмило его разум, и теперь Жив погружался в болото. Вот уже цепкие руки схватили его за ноги под толщей темной жижи и потянули ко дну. Это была Черная Трясинушка – ненасытный, черный монстр, живущий на дне, пожирающий все живое, что попадало в болотную топь.
Жив сопротивлялся, хватался за болотную траву, шлепал мускулистыми руками вокруг себя в надежде нащупать хоть что-то, найти хоть какой-то способ выбраться из болота. Все было тщетно. Он видел, как деревья подступают к берегу, двигаются к нему, вытаскивая из земли свои мощные корни. Но Жив знал, что они не смогут ему помочь – слишком далеко от берега он отошёл. Доходя до болота, деревья со страшным шумом и скрипом падали в топь и оставались лежать там, обрекая себя через пару-тройку лет стать частью болота.
– Если я погибну, за меня отомстит Сухостой, – сказал Жив, чувствуя, как болотная жижа подступает ко рту, заливается в него.
Резкий запах болотной тины душил. А Трясинушка все тянула лесного хозяина в свои смертельные объятия. Мор стоял и смотрел ненавидящим взглядом на брата, как на своего врага и извечного противника. Ему было ничуть не жаль его – Жив всегда обделял его: у него было больше земель, больше сил, больше власти. Даже солнечный свет, и тот достался Живу, у Мора же над головой вечно клубился густой туман, из-за него на болота не попадало ни капли солнечного света.
Мор завидовал брату. У Жива была красавица жена, а сегодня в их семье родилась долгожданная наследница. Этого Мор не мог вынести. У Жива было все, а у Мора не было ничего, кроме маленького болота. Поделом ему. Пусть тонет! Без лесного хозяина болото, наконец, разольется в полную силу.
***
Лес и болото не всегда враждовали между собой. Были времена, когда и те, и другие земли принадлежали одним правителям – храбрым и справедливым. Это были родители Жива и Мора.
Жив и Мор росли дружными, хоть Жив был в семье не родным – его младенцем нашли на болоте. Братья росли вместе, но подкидыш Жив с годами вытянулся, стал сильнее, выше и умнее маленького и хилого Мора. Отец выделял Жива, растил его, как наследника своих земель, а своему родному сыну Мору лишь наказывал помогать брату во всем.
После смерти отца и матери, Жив предложил Мору править лесом и болотом вместе, как завещал отец, но Мор не согласился. Даже братья быстро становятся заклятыми врагами, если между ними вспыхивает зависть. Мор ушёл жить на болото, и в лес больше не возвращался.
Временами черная зависть переполняла душу Мора до краёв, и тогда он шёл на брата войной – болотная топь вздымалась волной и наступала на лес. Живу приходилось усмирять брата, который не мог совладать со своей злобой. Однажды он оттеснил брата так далеко, что тот пообещал ему, что придет время, и Жив горько пожалеет об этом.
И вот, этот момент настал. Сейчас Мор стоял и смотрел, как гибнет в болоте его сводный брат, и ему было ни капли не жаль его.
– Хорошо, Мор. Забирай все мои земли, если они тебе нужны. Только не губи мое дитя! – еле-еле выговорил Жив.
Он захлебывался болотом. Еще немного, и его лицо скроет чёрная топь. Он еще мог говорить, поэтому молил, глядя в пустые, безразличные глаза Мора:
– Вытащи меня отсюда, и я передам тебе свои владения, а сам уйду с семьей из этих мест далеко-далеко, ты никогда больше не увидишь меня. Обещаю.
Мор наклонился и рассмеялся хриплым смехом брату в лицо. Резким движением он сорвал с шеи Жива камень, переданный ему когда-то отцом. Мор с детства мечтал о нем. Это был амулет их земель, он хранил в себе силы всех предыдущих хозяев лесов и болот. Но носить его мог не каждый, а лишь тот, кто наделён особой силой. В юности Жив смог надеть амулет, а Мор нет – камень стал неподъемным для него, притянул его к земле. Вот и сейчас ничего не изменилось, он оттянул тяжестью руку, и Мор со злостью бросил его в высокую траву. А потом снова повернулся к Живу.
– Видел бы ты сейчас себя со стороны, братец! – ехидно проговорил Мор, – более жалкого зрелища не сыскать! Хозяин леса! Я-то думал, что ты храбрее всех в мире, а ты гибнешь в моих владениях, да к тому же умоляешь о пощаде. Отец был бы разочарован!
– Я не стыжусь, – тихо произнёс Жив, – С тех пор, как я взял в жены Елесу, мне есть, что терять, Мор. И теперь я хочу лишь одного – защитить свою семью.
Мор покачал головой, лицо его словно окаменело, взгляд стал холодным и циничным. Он отвернулся и пошел прочь.
– Ты отнял у меня все самое дорогое, Жив. Родителей, амулет, лес… Пришла пора мстить. Забирай его, Трясинушка! – крикнул Мор обернувшись через плечо, и уже в следующую секунду голова Жива скрылась под толщей черной жижи, словно кто-то утащил его на дно.
Через несколько мгновений на поверхность топи поднялись пузыри воздуха – это последние остатки жизни хозяина леса рассеялись в гнилом духе болота…
***
Пронзительный крик разнесся по болоту, а потом раздался громкий булькающий звук – это Сухостой на своих длинных деревянных ногах шел по вязкой топи. Длинными руками-ветками он цеплял мохов и кикимор, разбрасывая их далеко вокруг себя. Рядом с ним, утопая по колено в воде, шла несчастная Елеса, прозрачные слезы стекали по ее щекам и капали в мутные болотные воды, наполняя их несчастьем и темной горечью. Елеса оплакивала мужа и свою новорожденную дочку, которую у нее отняли.
– Я отыщу мою доченьку, мою Ясну. А Вислу задушу голыми руками! Выцарапаю ей глаза! – кричала Елеса.
Но на болоте невозможно найти следы, а уж тем более отыскать болотную нечисть – кикиморы прячутся так, что никто и никогда не отыщет их. На берегу стояли лесовики, их было много, и круглые лица их были черными от горя.
Елеса, бледная, грязная и растрепанная, ходила по болоту много дней. Ее молчаливый спутник Сухостой, следовал за ней по пятам. Они ходили кругами – болото само водило их, окружная топью со всех сторон. Елеса так и не нашла Ясну. Бледная, исхудавшая и обессиленная, она вернулась обратно в лес, решив, что её ребенка, как и мужа, поглотила чёрная трясина…
***
– Убей ее! – рявкнул Мор, увидев в руках кикиморы крошечное дитя, – надо было сразу это сделать!
Он ходил взад и вперед по своей лачуге, скрытой среди непроходимых топей и бросал взгляды, полные ненависти в сторону новорожденной племянницы – дочери Жива, которого он только что погубил.
– Если хочешь убить ее, убей сам, – Висла протянула отчаянно кричащего младенца Мору.
Тот отшатнулся, потом подошел к девочке, осмотрел ее презрительным взглядом, взял одной рукой щупленькое тельце, размахнулся и замер, приготовившись изо всех силы швырнуть девочку об пол. Думать тут не о чем – дитя Жива должно погибнуть.
– Но будет лучше, если ты сохранишь девочке жизнь, – проговорила Висла и, ловко вскарабкавшись по мощному телу Мора, забрала из его мускулистой руки кричащую девочку.
– Зачем ты вообще принесла ее на болото? – сквозь зубы процедил Мор.
Кикимора сидела на полу и тощими руками пыталась запеленать кричащую девочку в кусок грязного тряпья.
– Чтобы от твоего брата не осталось в наших землях ничего! – произнесла Висла, поднимаясь с пола, – ты ведь этого хочешь?
Она, как лягушка, подпрыгнула к Мору и стала шептать ему в самое ухо, как будто кто-то здесь мог их подслушать.
– Мы не станем убивать девчонку. Мы вырастим ее, как родную дочь. Из наследницы лесного хозяина она превратится в болотницу. А потом своими руками она уничтожит остатки леса и свою мать в придачу.
Висла отпрянула от Мора, и ее круглые зеленые глаза возбужденно засверкали.
– Знаешь ты толк в мести, старая жаба! – довольно ухмыльнулся Мор и внимательно посмотрел на младенца, – отнеси девчонку к Улии, она недавно родила кикиморчонка, пусть выкармливает сразу двоих.
Висла довольно поклонилась хозяину и засеменила к двери.
– Да скажи, что я велел кормить девчонку, как родную. Если узнаю, что ей не достается молока, приду и выдергаю все лохмы у Улии, так и передай ей.
– Не переживай, батюшка Мор, я ее так застращаю, что она к Ясне, как к королевне будет относиться.
– Ясна? – сурово сдвинув брови, спросил Мор.
– Так её Елеса назвала при рождении. Если тебе имя не нравится, можем Устиньей назвать или Урией. Хорошие имена, звучные, – Висла заглянула Мору в лицо.
– Пусть будет Ясной, – ответил Мор и устало закрыл глаза.
***
Когда Елеса вернулась в лес, ее было не узнать – казалось, что за один день она постарела на несколько десятков лет. Ее волосы из тёмных шелковистых локонов превратились в лохматые седые пряди, перепачканные зеленой тиной. Лицо покрылось скорбными морщинами, под глазами от пролитых слез залегли черные тени. Елеса собрала вокруг себя лесовиков и произнесла дрожащими голосом:
– Отныне я лесная хозяйка. Но воевать с болотным хозяином у меня нет сил. Я не воин, я женщина: слабая, несчастная, убитая горем. Пусть Мор забирает столько земель, сколько ему нужно, а мне хватит того, что останется.
Так болото впервые вышло из берегов. Огромной, зловонной черной жижей оно медленно, но верно наступало на лес, распространяя все дальше и дальше свою топь. Лес отступал – многовековые ели и сосны, окруженные пузырящейся трясиной, чахли. Земля, пропитавшаяся болотной влагой, больше не могла держать корни, мощные стволы падали в мутную воду и тут же начинали гнить.
Белый туман проникал в лес все дальше, затягивал небо, не давая солнцу и его живительному теплу обогреть все живое. Болото сливалось с лесными озерами и речками, окрашивало их прозрачные воды в мутно-зеленый цвет, а потом пожирало их илистой топью.
В лесу настали темные времена, но Елесе, которая заперлась в своем доме, было все равно, что происходит за его стенами. Сколько не пытались лесовики достучаться до нее, сколько не ходили под окнами дома лесной хозяйки, все было без толку. Лес умирал, а болото окружало его смертельным кольцом. Даже лесной защитник Сухостой бессильно опустил свои ветви-руки и неподвижно замер возле дома Елесы высоким сухим деревом.
– Нам уже ничего не поможет, – тихо проговорил старый лесовик, смотря с обрыва в туманную даль.
Развернувшись к своим братьям, он увидел слезы на их маленьких, круглых лицах. Лесной хозяин погиб, и лес погибал вместе с ним…