– Ну что, мужики, – Григорий Семенович с характерным прищуром оглядел всех нас, – сегодня у нас с вами важный день! Покаруселим!
Утренняя тренировка традиционно начиналась с каких-то организационных объявлений, и мы уже успели к этому привыкнуть. Тем более что сегодняшним утром нам предстояло пройти через круговые спарринги. А это – дело не только чрезвычайно ответственное, но и напряженное. Понятно, что перед тем, как начать, тренер захочет сказать какие-то напутственные слова, ну и вообще настроить нас на серьезную работу.
Но в последние дни эти объявления в основном вращались вокруг успехов каждого из нас. Поскольку вдобавок к этому постоянно ходили разговоры о будущих соревнованиях, то можно понять, что волнение усиливалось день ото дня. Казалось в самом воздухе витало какое-то особенное настроение – ожидание чего-то нового и очень важного.
Поэтому слова Григория Семеновича были восприняты нами с воодушевлением.
– Ну что, как думаешь, – ткнул меня в бок Сеня, – сегодня уже объявят, кто поедет на соревнования?
– Откуда же я знаю? – резонно ответил я. – Мне тренеры о своих планах не отчитываются. Но мне кажется, сегодня все-таки еще рано об этом говорить. Видишь, они какую-то многоступенчатую систему затеяли. Каждый день нас как-нибудь проверяют.
– Это да, – согласился Сеня. – Скорей бы уже объявили результаты этого отбора, будь он неладен. Хотя… – он тяжело вздохнул, – мне-то в любом случае ничего не светит.
– Зато ты сможешь внимательно изучить все ошибки тех, кто будет выступать, и учесть их в своей работе, – постарался я его подбодрить. – Сейчас вот примешь к сведению все, что будешь видеть и слышать, а на следующий год уже будешь работать лучше, не отвлекаясь на исправление ошибок.
– Ну хоть в чем-то мне повезло, – чуть грустно улыбнулся Сеня.
Тем временем начиналось самое интересное.
– Объявляю предварительное количество баллов, – тренер достал блокнот и обвел нас внимательным взглядом. Шеренга динамовцев притихла. – Значит, так! Начнем с нашей местной знаменитости!
Несмотря на серьезность момента, ребята заулыбались. Местная знаменитость явно напряглась и тревожно всматривалась в лицо тренера.
– Бабушкин! – пояснил Григорий Семенович, хотя все и так прекрасно понимали, о ком идет речь. – Ну что, Денис. Тут, как говорится… допрыгался. За функциональную подготовку – один балл. За дисциплину – два. За отношение к тренировкам – три балла. Вообще-то мы хотели за отношение тоже поставить двойку, но справедливости ради следует признать, что на тренировки ты все-таки хоть иногда, а ходишь.
В зале снова послышались смешки. Почему-то они в последнее время сопровождали любое упоминание Бабушкина. Хотя… всем было, на самом деле, понятно, почему.
– Да, забыл вам сказать, – спохватился тренер, – чтобы вы реалистичнее оценивали свои шансы и вообще… свою подготовку. Проходной балл для того, чтобы попасть на соревнования, будет составлять пятнадцать баллов.
По шеренге прокатилось удивление. Точнее, осознание того, как много еще нужно сделать для того, чтобы тебя хотя бы допустили до соревнований, не говоря уже о том, чтобы занять на них какое-то достойное место.
– Так что тебе, Бабушкин, – продолжал Григорий Семенович, – придется как-то поднапрячься. Я уж не знаю, каким образом ты это собираешься делать, но для того, чтобы быть допущенным к соревнованиям, тебе нужно будет выиграть минимум девять спаррингов из десяти. Хотя, честно говоря, с твоей-то функционалкой… не уверен.
Бабушкин что-то неразборчиво пробурчал себе под нос. Обернувшись в его сторону, я отметил крайне недовольное выражение его лица. Если не знать всей ситуации, можно было подумать, что он стал жертвой какой-то вопиющей несправедливости. Хотя чем тут можно было быть недовольным – ведь в том, что с ним произошло, виноват был только он сам и больше никто.
Следующим объявляли мои результаты. «Это что же, меня теперь так и будут везде в паре с Бабушкиным объявлять? Хороша компания, ничего не скажешь!» – подумал я.
– Пятерка за функционалку, но по два балла за дисциплину и отношение к тренировкам, – огорошил меня Григорий Семенович и, вероятно, увидев мой изумленный взгляд, назидательно добавил: – Меньше по ночам гулять надо!
«Значит, что у нас теперь получается?» – лихорадочно соображал я. «Пять плюс две двойки – итого девять баллов. В принципе, это не так страшно, как у того же Бабушкина, да и вообще неплохо для первого раза. Можно сказать, крепкий середнячок. Но все равно выходит, что для того, чтобы попасть на соревнования, мне придется выиграть как минимум шесть раундов из десяти. Та еще задачка!».
У остальных ребят «задачки» оказались попроще. Кому-то нужно было выиграть всего пару-тройку раундов, а кому-то и вовсе простоять отведенное время. И что, все это – только потому, что они не гуляли по ночам? Мда…
Вообще, конечно, я понимал Григория Семеновича. Он таким образом хотел продемонстрировать непредвзятость и объективность. Дескать, нет у меня ни любимчиков, ни врагов, и даже если я к кому-то отношусь хорошо, это еще не значит, что я не буду наказывать его за провинности. Но, с другой стороны, несмотря на все мои ночные похождения, на результатах в зале это почти не сказывалось.
Хотя… я поймал себя на том, что мысленно пересказываю свои тренерские представления о работе. А ведь у каждого тренера подход свой, индивидуальный, и он вовсе не обязан с кем-то совпадать. Тем более что теперь я нахожусь в Советском Союзе конца семидесятых, а в это время и в этой стране многие представления заметно отличались от России двадцать первого века. Так что не будем возмущаться. Пока я только на пути к своей цели, имеет смысл принимать все как есть и играть по установленным правилам. Вот если у меня все получится и я стану чемпионом, можно будет попытаться своим авторитетом изменить что-то в лучшую сторону. Опять таки, положа руку на сердце, есть одна хорошая немецкая поговорка – порядок бьет класс.
– Ну что, соколики, готовы? – раздался бодрый голос Григория Семеновича, который к этому моменту закончил оглашение отметок и намеревался приступить непосредственно к испытаниям. – Кто самый смелый? Кто начнет первым?
– Я! – послышался голос Льва. Судя по его виду, он довольно сильно волновался (еще бы!), но все-таки решил выступить первым. Может, это была тактика, которую многие используют при сдаче экзаменов – «отмучиться» сразу и не трястись в коридоре полдня.
– Ну, с таким именем было бы странно не рваться в лидеры, – улыбнулся Григорий Семенович. – Давай, надевай амуницию и выходи.
Лева надел шлем и перчатки и вышел в центр зала, сопровождая свой выход разминочными движениями шеи.
– Как работаем, тренер? – спросил он серьезным голосом.
– На полную катушку! – был моментальный ответ. – Да, и еще! – Григорий Семенович обернулся ко всем нам. – Забыл вам сказать. Кто проигрывает раунд, у того отнимается один балл. Это чтобы вы не слишком расслаблялись.
Вот это ни хрена себе поворот! Теперь-то уж точно не расслабишься. Таким макаром мимо соревнований может с треском пролететь даже тот, кто изначально имеет высший балл. Впрочем, я-то, конечно, расслабляться и не собирался. Но все-таки новое правило добавило напряжения и даже некоторого страха.
Для большей беспристрастности подсчета очков тренеры расположились по обе стороны ринга, вооружившись блокнотами и карандашами. Григорий Семенович заскользил взглядом по нам, выбирая соперника для Левы.
– Давай-ка ты выходи, – кивнул он на одного из динамовцев. – Помоги товарищу, а заодно и себе.
Надо отдать Леве должное – боец он был достаточно крепкий. Характер у него был, что называется, сложный. Да и вообще он был парнем со странностями. Но вот чего у него было не отнять – так это понимания поставленной задачи и способов ее достижения. Уж если он решал чего-то добиться, то сразу прикидывал возможный план действий и строго его придерживался, если только в его планы не вмешивались внешние обстоятельства. Не знаю уж, врожденное у него это было или он сам себя так воспитал, но такая стратегия нередко приносила ему удачу.
Вот и в этот раз своего первого соперника Лева одолел легко. Немного наблюдательности и понимания слабых мест партнера – и в его активе образовался первый балл за сегодняшний день. Его склонность к рациональному подходу тоже помогла ему в этом – Лева понимал, что впереди еще как минимум девять схваток, и неизвестно, как все сложится дальше. Поэтому он экономно расходовал свои силы, работал эффективно, но скупо, приберегая свои ресурсы на потом. Все-таки работа головой в боксе не менее важна, чем умение действовать кулаками.
Следующим противником Левы оказался я. Я решил присоединиться к его тактике – тем более что у меня-то ситуация с баллами была заметно серьезнее, чем у него, а значит, и контролировать расход сил мне нужно было намного тщательнее. Лева, кажется, это заметил и согласился с таким подходом. Мы поперебрасывались джебами, нанесли друг другу по парочке плотных ударов и на этом закончили. Нет, конечно, мы не халтурили, и даже самый придирчивый тренер не мог бы сказать, что мы делаем свою работу «на отвали». Но все же нам обоим еще предстояло провести множество раундов, и мы решили сделать основной упор на взаимное уважение и владение техникой, а не на стремление любой ценой «добить» соперника. Раунд остался за мной.
С остальными соперниками Левы повторилась та же картина. Но вот к нему в пару поставили Бабушкина. С первых секунд стало понятно, что с ним этот номер не пройдет. Денису позарез нужны были очки, и для того, чтобы их получить, он как раз был готов на все. Наши «лагерные» ребята отнеслись к нему скептически и даже как-то снисходительно. Их можно было понять: Бабушкин был откровенно растренирован, и, если по-хорошему, то его мог бы свалить с ног любой более-менее подготовленный спортсмен, даже не особо напрягаясь. Тем более что Лева как раз к этому моменту продышался и приближался к пику своей формы – кажется, он тоже это понимал и потому не отнесся к новому сопернику слишком серьезно.
А вот меня что-то настораживало. Бабушкин вышел в центр зала с каким-то хитрым выражением лица, намекавшим на то, что у него в голове созрел какой-то план. Я насторожился. От этого субъекта можно было ожидать чего угодно. Он вполне мог пойти на какую-то подлость и вообще зашагать по головам, лишь бы только заполучить так необходимые ему баллы. Ему, по большому счету, было наплевать даже на правила боя, и я знал, что были случаи, когда он придерживался их чисто формально, чтобы не вылететь из процесса раньше времени по свистку тренера.
– Лева, давааааай! Сделай его! – раздались крики «группы поддержки».
– Бокс! – скомандовал Григорий Семенович, и Лева пошел приветствовать соперника. Это как раз была чистая формальность, необходимая по правилам, и никто не обращал на нее никакого внимания: слегка коснулись друг друга перчатками – и начали работать. Однако на этот раз вместо ответного легкого касания Лева получил неожиданный и весьма жесткий удар по печени.
– Ааууууффф! – выдохнул Лева и опустился на одно колено, схватившись за печень и вытаращив от боли глаза.
– Лева, продолжать будешь? – спросил тренер.
Вместо ответа Лева согнулся еще сильнее и от него донеслось еле слышное подвывание. Да, видимо, нехило его ударил этот деятель… Какое теперь ему продолжение – ему сейчас к врачу бы надо.
– Григорий Семенович, это нечестно! – возмущенно крикнул Шпала.
– Слабаки так каждый раз вопят, когда выиграть не получается, – цинично ухмыльнулся Бабушкин.
– Бабушкин, помолчи! Тебя здесь на роль комментатора никто не назначал. «Силач», – отрезал Григорий Семенович и повернулся к Шпале. – Что же здесь нечестного? Некрасиво – да, не по-джентельменски – согласен. Но все было в рамках правил. Команда «бокс» прозвучала, команды «стоп» не было. Так что извините, ребята, но Бабушкину начисляется один балл, а у Левы вычитается шесть.
– Почему шесть? – не понял Шпала. Видимо, он был самым активным членом «команды Левы».
– Потому что Бабушкин был его четвертым спарринг-партнером, – объяснил тренер. – И впереди у него должны были быть еще шесть раундов, которые он, очевидно, сейчас провести не в состоянии.
Я посмотрел на Бабушкина. Несмотря на то, что тренер довольно жестко прервал его речи «победителя», его настроение переменилось. Теперь, когда его выходка удалась, он, кажется, поверил, что отвоевал себе реальный шанс попасть на соревнования – а то, может быть, и победить в них. Окрылился, так сказать. Ну да ничего. По своему опыту я знал, что таких придурков жизнь обламывает пусть и не сразу, зато очень мощно и убедительно.
Лева кое-как поднялся с пола и заковылял в сторону скамейки. Григорий Семенович погрузился взглядом в свой блокнот, что-то там почитал, прикинул в уме, покачал головой и сказал ему:
– Лева, сейчас у тебя есть восемнадцать очков. Раз такое дело, можешь три раза пропустить раунды, а потом постарайся собраться в кучу и продолжить работать. Иначе соревнования точно пройдут мимо тебя.
Лева схватился за голову. Было видно, как он переживает. Ну еще бы: до последнего момента все вроде бы шло нормально, и вдруг такая подлость. Конечно, он мог получить чуть больше или чуть меньше баллов – всякое случается – но чтобы вот так, исподтишка… Он почему-то с отчаянием посмотрел на меня. Да, видеть Леву, обычно уверенного в себе и чуть наглого, в таком положении было странно и печально. Но что я мог ему сказать или сделать? Тренер уже заявил, что все было по правилам, так что выступать сейчас было бессмысленно.
Хотя я был с ним и не вполне согласен. Вспоминая свою тренерскую работу в прошлой жизни – я всегда выступал за то, чтобы, помимо чисто спортивных правил, действовали еще и общечеловеческие. Конечно, спорт и уж тем более бокс – не институт благородных девиц, и если вместо постановки удара мы будем работать над состраданием, то весь спорт полетит к чертовой матери. Но все-таки я всегда считал, что тренер должен воспитывать в своих учениках как минимум уважение к сопернику. Если тебе есть что показать и чем удивить – делай это в честном и равном бою. Это вообще основной спортивный принцип. А если ты можешь выиграть только когда наносишь удары исподтишка, в тот момент, когда этого никто не ожидает – тогда это что угодно, только не спорт.
Но в одном тренеры оказались правы. С таким дерьмом, как Бабушкин, лучше столкнуться в тренировочном зале, чем в реальном бою. В этом смысле сегодняшние спарринги стали для меня хорошим уроком. Теперь все иллюзии (если они у кого-то еще оставались) разбились вдребезги. Все хорошо понимали, кто чего стоит и от кого следует ожидать честной работы, а от кого… как от Бабушкина.
– Кто хочет быть следующим? – спросил Григорий Семенович.
Я, не раздумывая, поднял руку и вышел в центр зала.
– Давай, Миша, давай, – одобрительно произнес тренер. – Тебе сейчас надо набирать баллы. Сосредоточься!
Вот что ни говори, а все-таки я был благодарен Григорию Семеновичу. Несмотря на не всегда справедливые оценки моей работы, он, похоже, действительно относился ко мне по-особенному и где-то в глубине души поддерживал и даже болел за меня.
– Может, ты хочешь сам выбрать себе первого соперника? – вдруг добавил он.
Хм. Такого я здесь еще не слышал. Интересно, это он таким образом проявляет ко мне уважение как к хорошему бойцу или намеренно хочет стравить меня с Бабушкиным? Ну ведь ежу понятно, кого я сейчас выберу. Я даже спорить с этим не буду.
– Конечно, хочу, – согласился я. – Денис Бабушкин.
– Хо, – ухмыльнулся наш водочный «чемпион». – Чего, тоже захотел уйти отдыхать пораньше? Ну ладно, как скажешь, талантливый ты наш.
– Я не понял, – резко обернулся к нему Григорий Семенович. – Я неясно, что ли, выразился про комментаторство? У нас здесь не в ораторском мастерстве соревнуются, и Озеровых тоже нет, так что будь любезен – выходи в зал и прибереги свои замечания для другой компании!
Денис хмыкнул и вышел ко мне, разглядывая свою перчатку с невозмутимым видом, как будто ничего не произошло и вообще мы находимся не в зале, где идет отбор на соревнования, а где-нибудь на курортном отдыхе. Это раззадорило меня еще сильнее. Он не просто сделал «подлянку» своему партнеру, он упивался ощущением вседозволенности, давая понять, что для него это в порядке вещей и он собирается и дальше творить все, что захочет.
Честно говоря, соперничать с ним в плане бокса я не собирался. Нет, конечно, если бы меня принудительно поставили с ним в пару, никуда бы я не делся, но с такими персонажами ни о каком боксерском искусстве не может идти и речи. А вот устроить ему небольшой сюрприз – вот этого мне сейчас очень хотелось. Пусть знает, что подленькие приемчики могут работать в обе стороны. Наверняка для него это станет большим откровением.
– Ну чего, сучонок, решил в героя поиграть? – чуть слышно прошипел Бабушкин, не снимая издевательскую ухмылку со своей физиономии. – Я таких, как ты, на заслуженный отдых пачками отправляю!
– Смотри сам куда-нибудь не отправься – так же тихо ответил ему я. – А то ведь любое везение когда-нибудь заканчивается.
– Поговори тут еще, философ, – огрызнулся Денис. – Сейчас в угол с размаху улетишь, там и рассуждать будешь. На пару со своим дружком.
– Так, разговорчики! – вмешался Григорий Семенович. – Вы для чего сюда вышли? Беседовать по душам потом будете.
Я внимательно вгляделся в лицо Бабушкина. Похоже, такая легкая победа над Левой воодушевила его. И теперь он смотрел на меня с гремучей смесью самонадеянности, наглости и презрения. Мол, ползают тут всякие под ногами у великого чемпиона. Эта физиономия была совсем не похожа на ту, что в начале тренировки напряженно и тревожно вслушивалась в слова тренера. Ну что ж, посмотрим, на что ты способен, кроме подстав и манипулирования людьми.
– Бокс! – скомандовал Григорий Семенович.