– Разбирайте одежду, отбросы, – смеясь, бросил надсмотрщик. – Вам, сволочам, повезло, во имя великой Матери Бездны Орден святой Кламен пожертвовал вам настоящие штаны. Посмотрим, сколько из вас останется с целыми до следующей десницы. Стройтесь, нежить.
– А когда еда будет? – спросил парень из новоприбывших, в ответ получив лишь издевательский хохот. Полуголые, босые, в большинстве своем побитые, мы собрались в группы по несколько сотен человек. Не только русские, да и своих знакомых я, конечно, не увидел. Разница между африканцем, китайцем и человеком с Чукотки мгновенно исчезла. Мы все стали рабами. Людьми. А над нами стояли, посмеиваясь, настоящие хозяева жизни – дварфы.
Ни плетей, ни дубинок надсмотрщики для понукания не использовали, это не требуется, когда любое неповиновение пресекается легким нажатием на кольцо, сидящее на пальце, с указанием провинившегося. Наглядный пример в виде лежащих в собственных испражнениях и пускающих кровавые пузыри изо рта и носа каждого убедил быть послушным. По крайней мере, пока нас видят.
– На колени, нежить! На колени! – орал надсмотрщик и, не дожидаясь выполнения приказа, сжимал над головой кулак. Волна боли обрушилась на всех вокруг, а те, кто умудрился простоять дольше секунды, упали, забившись в судорогах. – Господин высокий наместник дома Малфегат изволит говорить.
– Нам безразличны ваши варварские верования, низменные внутрирасовые проблемы и прочие предрассудки. Теперь вы все собственность дома Малфегат, – пафосно проговорил поднявшийся на возвышающуюся над нами платформу эльф, закутанный в балахон с золотым узором. – Его величество настолько щедр, что позволит вам, черным и красным, стать полезными членами общества. Трудитесь не покладая рук и сможете стать десятниками.
– Благодарю за речь, господин высокий наместник, – низко кланяясь, проговорил дварф, когда эльф ушел с трибуны. – Все слышали?! А теперь за работу, лодыри! Красные, кто может сражаться, – туда. В яму. Вас покормят перед боем. Все остальные – на стену! Едят только те, кто приносит руду!
– Мы уже были рабами и освободились! Мы свободные люди! – закричал темнокожий мужчина крепкого телосложения. – И не позволим этим мразям снова сделать нас рабами! Их всего десяток, а нас тысячи! Вместе мы си…
Последние слова потонули в хрипе, сразу несколько десятков человек бросились вперед, но только для того, чтобы упасть вместе с остальными, стоило надзирателю лениво сжать над головой кулак. Чертова магия.
– На арену его, без пайка, – ухмыльнулся дварф. – Вы не рабы. Вы нежить. Предметы, которыми владеют господин высокий наместник и его величайшее величество глава клана и король нашей стороны Малфегат. Вы бесполезные куски мяса, не обладающие даже крупицей магии. В трех других сторонах от вас бы избавились, скормив свиньям. Вытянули кровь и душу для магических ритуалов или использовали для экспериментов с эликсирами. Но наш государь не таков. Он дает вам шанс не только выжить – но и послужить обществу.
– Я инженер-геолог, позвольте мне разобраться с породой, и вы увеличите выработку в несколько раз без таких чудовищных условий! – поднимаясь хрипло пробормотал мужчина лет сорока. – Сможете добывать больше, тратя меньше.
– Как интересно, подойди сюда, – надсмотрщик поманил его пальцем с магическим кольцом. Вызвавшийся геолог секунду посомневался, но все же боязливо приблизился и встал перед трибуной. – Говоришь, ты занимался в своем мире добычей руды? Забавно, ведь я не чувствую в тебе магии. Ты можешь слышать камень? Разговаривать с жилами? Может, тебя слушаются самоцветы и либлины?
– Нет, но в меня прекрасное образование, я смогу сконструировать инженерные сооружения, поставить правильные распорки, разработать систему… – Договорить ему не дали. Со скучающим выражением лица дварф активировал волшебное кольцо, и геолог упал, скрючившись от боли.
– Вы нежить! Вы не думаете. Не предлагаете. Вы выполняете приказы. Скажем прыгать – прыгнете. Скажем умереть – умрете. Вы лишь вещи, инструменты, выполняющие нашу волю. Хотите подохнуть быстрее – сделайте так же, как этот слизняк, – равнодушно, без тени удовольствия на лице произнес дварф. – Но раз тут собралось столько интеллектуальных макак, чьи знания ничего не стоят в нашем мире, я скажу в последний раз, вы нежить.
Нежить, что поколениями вгрызается в щедрые стены Бездны. Копайте, долбите, грызите зубами и выковыривайте пальцами руду. Кто найдет крупицу кровавого камня – получит еду. Мне без разницы, как вы это сделаете. Сами или отберете у прежних товарищей. Те, кто смогут собрать пригоршню кровавой пыльцы к концу смены, станут десятниками. А теперь берите инструменты и отправляйтесь в яму. Завтра умирать на голодный желудок станет тяжелее. За работу!
Боль от ошейника заставила содрогнуться, проскочив по нервам всего тела. Судя по всему, это самый меньший, понукающий удар. Но я по лицам окружающих видел, что многим и этого было достаточно, чтобы начать слушаться. Несколько человек пошли к бочкам, в которых вверх рукоятями лежали мечи, топоры и другое оружие. Эти люди хотели умереть в бою? Но зачем?
Ничего не говоря, я повернулся к входу в шахту. В голове уже сложился простой до безобразия план. Спуститься как можно дальше, в уединенное место, и сбить к чертям ошейник камнем или подручным инструментом. Судя по тому, как ощупывали эти пыточные устройства некоторые из идущих рядом людей, их посетила та же мысль. Что ж, как говорят, у дураков мысли сходятся.
Взяв странного вида кирку, с одной стороны тонкое, узкое и длинное лезвие, с другой – широкое короткое, взвесил ее на ладони. Отличное оружие должно получиться. И таких штук здесь сотни. Выходит, королевство дварфов действительно богато, раз они даже рабам выдают нормальные инструменты и кожаные сумки под руду. А вот с обувью и даже одеждой беда.
По непонятной причине впереди образовался затор, а у меня появилось немного времени для раздумий. Я должен был спасти сестренку, которую забрал эльф. Остальных, даже с золотыми ошейниками, строили в колонны и уводили, а ее увезли в город, сияющий в бездне, на крылатой твари. Что-то это да значит. Неспроста это. Как неспроста и то, что мне оставили жизнь, вместо того чтобы добить. Хотели унизить или сломать, кинув в рудник? Но выбраться можно отовсюду.
Непонятно, почему так мало охранников? Не думают же они, что десяток надсмотрщиков справится с контролем над такой толпой? А если мы атакуем не как те придурки, а исподтишка, камнями? Или ночью устроим вылазку? В конце концов, можно же просто сбежать.
Но стоило толпе рассосаться – и все встало на свои места. Сбежать? Куда? Передо мной был не просто обрыв, а бездна, за край которой цеплялось множество толстенных канатов. Сотни сплетенных друг с другом веревок крепились к простеньким поясам, которые надевали на себя подошедшие. А затем спускались вниз по отвесной стене, изъеденной дырами штолен.
Единственный большой выступ едва виднелся внизу, на километровой глубине. На голых камнях не видно было даже следов мха или травы. Бежать туда не имело никакого смысла. Там только смерть. С другой же стороны стена, вытянувшаяся тоже на добрый десяток метров. На которой как раз и стояли надзиратели со злосчастными магическими кольцами. Пробраться по ней незаметно днем совершенно невозможно, а вот ночью…
– Не задерживай, молодняк. Кирку за пояс, веревку в руки и вниз, – подтолкнул меня стоящий у крохотных перил однорукий старик, расы которого из-за длинной седой бороды и взлохмаченных волос было не определить. – Спускайся медленно, так руки меньше кровоточить будут. Оберни веревку вокруг древка и стравливай помаленьку. Следующий!
– Спасибо, – ответил я на автомате, и меня столкнули на узкий карниз к группе уже привязанных людей. Краем уха я услышал, что старик говорит то же самое идущему следом, будто механизм, у которого зациклилась запись. Оглянувшись по сторонам, я по-разному попробовал удерживать веревку, в результате намотав ее в три петли. Народ извращался как мог, чуть ли не на шею ее надевая.
– Эй! Смотри на меня! – прокричал сосед, показывая на свою обвязку. – Талия, обе ноги и узел. Вот так! Тогда точно не сорвешься. Если успеешь, сделай петлю на груди. Пропускай только снизу, чтобы не задавило!
– Понял, спасибо! – я едва успевал выполнить рекомендации, как основная веревка полетела вниз. Гигантское колесо со скрипом закрутилось, и мы начали опускаться, лавируя между соратниками, уже долбящими стену. Веревка больно впивалась в ноги, судя по всему, я все же не сумел нормально обернуться, но мой вариант не был худшим. Мимо с дикими криками пролетела девушка, не удержавшая инструмент так, как говорил старик.
– Уроды, – прорычал жилистый парень, спускающийся рядом. – Им что, жизни рабов вообще не дороги? И инструменты. Они же, поди, денег стоят. Где новые берут?
– Может, как и все тут, делают чертовой магией? – пожал я плечами, оглядываясь по сторонам. Хотя смотреть особенно было не на что. Стена – отвесная стена – куда ни кинь взгляд. Из крохотных углублений торчали ноги невольников, проползая мимо, я видел их ободранные пятки. Судя по всему, они обретали здесь уже много месяцев.
– Приехали, – заметил скалолаз, когда веревка, дергаясь, остановилась. – Отсюда нас точно никто не увидит. Поможешь сбить ошейник? А то как-то по собственной шее не слишком удобно кайлом махать.
– А потом что, уже подумал? – спросил я, подтянувшись ближе к парню. – Бежать-то некуда.
– Тут вся стена в бороздах и трещинах, мне этого вполне хватит, чтобы спуститься. Я с шести лет в скалолазании, на одной руке могу себя удержать, – довольно усмехнулся собеседник. – Так, давай я пальцы подставлю, чтоб по шее не отдавалось. Бей аккуратно, но сильно. Метал тонкий, просто по сочленению пару раз вмажешь, и он раскроется.
– Ладно, готов? – спросил я для порядка и, дождавшись кивка, ударил по грубому замку.
Не сильно, почти без размаха, и, могу поспорить на что угодно, попал только по куску металла. Но все равно скалолаз взвыл, будто я из него душу живьем вытаскивал или сверлом в черепе дыры делал. Мгновенно убрав кирку, я схватил парня, чтобы он не ударился головой о стену. Его всего трясло, из носа пошла кровь, и только через минуту незадачливый беглец затих.
– Эй, ты как? – без особой надежды поинтересовался я.
– Фигово. Будто тот урод снова свое колечко применил. Вот же предусмотрительные мрази, – наматывая кровавые сопли на кулак, ответил скалолаз. – Ладно. С нами Бог. Мы должны отсюда выбраться, ведь мы люди. И созданы для свободы, как птицы для полета.
– И что ты планируешь делать? Нужно понаблюдать. Решить, как лучше выбраться. Может, поспрашивать у старожилов?
– Без меня, – помотал головой парень. – Я здесь ни минуты не останусь. Видишь во-он тот уступ, метрах в трехстах ниже? Доберусь до него, передохну и полезу дальше. Если не найду дорогу – вернусь на это же место завтра. Сможешь меня забрать?
– Если окажусь на этой же высоте, конечно. Обещаю. Но даже если нет – уверен, тебе помогут другие. Мы должны действовать сообща, – сказал я, с удивлением глядя на то, как парень снимает с себя страховку. Хватаясь самыми кончиками пальцев, он высвободился из веревки и начал ловко, словно ящерица, спускаться вниз. Буквально сбегая по стене. Я с восхищением наблюдал за ним, пока из одной ямки рядом со скалолазом не высунулась треугольная хищная морда.
– Осторожнее! – едва успел крикнуть я, как клюв твари ударил совсем рядом с парнем. Это была змея с мордой хищной птицы, красным гребнем и редким оперением. Не веря своим глазам, я смотрел, как василиск выбирается, расправляя перепончатые крылья, и бросается на беглеца. Секунда – и тот с жутким криком скрылся в Бездне, а хищник, дико клекоча, бросился за добычей.
– Твою мать. Что за безумный мир? – прошептал я, глядя вслед несостоявшемуся товарищу. На душе скребли кошки. Не помоги я ему, возможно, парень отказался бы от дурной затеи и остался жив. По крайней мере, сегодня. Хотя жить нежитью – то еще удовольствие. Нет. Я должен выбраться во что бы то ни стало. Выбраться и спасти Соню. А для этого надо выжить. Нужно питаться и добыть те самые кристаллы, о которых говорил надсмотрщик.
Отодвинувшись от норы василиска так далеко, как только мог, я обшарил стену и нашел крохотную, едва заметную трещинку. Удар кирки отбросил меня назад, и, перевернувшись, я больно ударился не зажившим еще боком. Во второй раз, расставив ноги и вцепившись в веревку левой рукой, я ударил куда экономнее. Камень ответил облачком крошки, попавшей в глаза, и я закашлялся. Потребовалось около пяти минут, чтобы прийти в себя и понять, что выемка получилась не больше пары миллиметров. Даже с железным инструментом, привязанным к руке, у меня не получалось углубиться. Но я не оставлял попыток.
Раз за разом меняя руку, я долбил стену, пока не смог отковырять камень размером с кулак. Отличное достижение, если не считать того, что на это ушло больше часа, и я понятия не имел, есть ли в нем руда. В сомнениях покрутив добычу и осмотрев ее со всех сторон, все же решил положить в сумку, но стоило это сделать, как перед глазами появилась надпись, состоящая из непонятных иероглифов. Захотелось протереть глаза, особенно от того, как буквы менялись, становясь знакомыми и постепенно складываясь в фразу:
«Магической руды нет».
Что за бред? Галлюцинации от травм? Не похоже, слишком разумная надпись. Но тогда получается, что ошейник, удерживающий меня в этой тюрьме, не только дает понимание чужих языков, но и помогает с добычей? Может, мне удастся использовать его и во благо? Но как, если никаких других надписей, кнопок или хоть чего-то еще попросту нет? Ладно, если это магия, значит, она должна реагировать на силу воли. На четко сформулированные желания. Так ведь?
«Я хочу освободиться от ошейника! Хочу стать свободным. Выпусти меня», – минуту за минутой повторял я, пуская мысли по кругу и сосредотачиваясь на одной. Но ничего не происходило. Решив, что подошел с неверной стороны, я потребовал дать книгу заклятий, ответить на вопрос и много чего еще, но опять не получил никакого ответа.
В бешенстве вынув из кожаной сумки камень, я кинул его вниз. И надпись наконец среагировала, исчезнув. Отлично, блин. То есть магия связывает меня с ошейником и с сумкой. Но что в ней особенного? Она же выглядит совершенно обычно. Не слишком удобная лямка, две толстые полоски кожи, сшитые друг с другом плотными нитками. Нет, даже веревочками, сплетенными из волос. Внутри – пусто. Или нет?
Засунув руку внутрь я как следует пошарил в поисках хоть чего-то необычного. И стоило кулаку оказаться в сумке, как перед глазами вновь появилась знакомая надпись. Так. Ладно. Смысл понятен. Все, что попадает в сумку, проверяется на наличие магической руды, и даже нет разницы, живое оно или нет. Весьма ограниченный функционал.
Но люди горазды на выдумку, и, посмотрев по сторонам, я увидел, как сразу несколько подвешенных за пояс рудокопов водят вывернутыми сумками по стене, иногда замирая на несколько секунд, будто прислушиваясь к себе. Или же читая появившиеся надписи. В любой ситуации не надо думать, что ты самый умный. Иначе окажешься последним идиотом.
Повторив за более догадливыми коллегами, я вскоре получил извещение о наличии искомого. Единственное, что меня смущало, – яркость букв. Она сильно менялась в зависимости от местоположения сумки. Но таким образом я вскоре вновь остановился на трещине, которую раньше долбил. Логика подсказывала, что там есть напряженность породы, пустота или что-то другое, что послужило причиной возникновения такого эффекта.
Стараясь не думать ни о чем, кроме выживания и возвращения сестры, я старательно долбил стену до самого конца смены. Нас подняли, когда солнце уже начало уходить за горизонт, но к тому моменту в котомке на поясе уже лежало несколько камней, в которых сумка все же подтвердила наличие руды.
– Что у тебя? – громко спросил здоровенный зеленокожий детина, когда подъемник со скрипом поставил меня на крошечный уступ. – Выворачивай сумку, иначе проломлю череп.
– Пошел к черту, орк, – ответил я, перехватывая поудобнее кирку.
– Смелый, значит? – хохотнул вымогатель и достал из-за спины тесак. – Посмотрим, как ты запоешь, падая в Бездну. Птичка.