Провинция Бадахшан.
Афгано-таджикская граница,
2001 год.
Отрезанная голова смотрела на спецназовцев Ильи Бойцова с немым укором. Голова мужчины была насажена на невысокий, метра полтора, необструганный шест. Дерево в этих местах всегда было в большом дефиците. Даже в показательных целях палачи не стали тратить его больше, чем положено.
Обезглавленное тело лежало метрах в пяти от шеста. Возле трупа уже прыгал стервятник. Он, казалось, совсем не боялся стоявших рядом людей. Но это впечатление было обманчивым.
Хитрая птица не спешила приступать к пиршеству, хотя вид запекшейся крови, трубок артерий и белых хрящей шейных позвонков возбуждал у падальщика аппетит. От волнения птица противно поскрипывала клювом, при этом недоверчиво косясь на внезапно появившихся пришельцев.
Один из них поднял камень:
– А ну, тварь пернатая, проваливай отсюда, пока я тебе башку не снес.
Стервятник, распрямив крылья, заковылял прочь. Он не спешил набирать разгон для взлета. Отойдя на некоторое расстояние, сложил крылья, остановился и, нахохлившись, принялся наблюдать за чужаками. Он чувствовал, что людям не до него. Падальщик умел ждать, полагая, что каждое живое существо – это его потенциальный ужин или обед. И что это лишь вопрос времени. Кроме того, он первый заметил добычу, и теперь она по праву принадлежала ему. Но вожак стаи людей – падальщик определил его безошибочно – полагал, видимо, по-другому.
– Отставить, Шваб! Хватит дурью маяться! – Командир спецназовцев капитан Илья Бойцов вытер пот с лица. – Птица тут ни при чем.
Довольно высокий белобрысый солдат с типично прибалтийской внешностью аккуратно опустился на корточки и столь же аккуратно положил камень на место. Он не бросил его, не швырнул небрежно в сторону, а именно положил на прежнее место. В этом скупом жесте угадывалась выучка. Лишний шум, бездумные разрушительные действия, неосторожные движения были так же противоестественны для бойцов спецподразделений ГРУ, как работа нестерильными инструментами и немытыми руками для классного хирурга.
А тишина в здешних краях стояла необычайная. Казалось, воздух можно резать ножом. Таким, почти осязаемым на ощупь, он бывает только в горах. Даже ручей, огибавший крохотную долину с северо-востока, был словно гигантская серебряная подкова, брошенная рукой великана и беззвучно лежащая тут с незапамятных времен. Его вода перекатывалась через сточенные камни почти без звука. И эта сонная, немая долина пряталась в тени угрюмо молчащих гор.
Горы были повсюду. Их хребты закрывали горизонт, карабкались к небесам, старались занять собой все пространство.
Для человека, родившегося и выросшего в среднерусской полосе, богатой на луговые просторы и ласковые березовые рощи, здешние края могли показаться адом. Мрачный пейзаж с преобладанием темно-красных, охристых и терракотовых тонов лишь в некоторых местах разбавляли пятна чахлой зелени. Бог поскупился на нее для здешних мест.
Всевышний будто предвидел, что в этих мрачных горах люди испокон веков будут истреблять друг друга. Что в здешних пещерах, долинах совьют гнезда самые отъявленные религиозные фанатики, которые, прикрываясь именем Бога, начнут творить зло. Что через горные перевалы по дорогам, ведущим в среднеазиатские республики, а оттуда в Россию и Европу, потечет героиновая дурь, в которой захлебнется и пойдет в страшных муках на дно не одна молодая душа. Бог, если он действительно всемогущий и всевидящий, предвидел участь этой несчастной страны под названием Афганистан и ее части, пустынной горной провинции. Может, поэтому он сотворил этот край таким суровым, негостеприимным и малопригодным для жизни.
Но в эту минуту, всматриваясь в остекленевшие глаза мертвеца, капитан Илья Бойцов меньше всего был склонен предаваться философским размышлениям о тонкостях сотворения различных частей этого бренного мира.
Несколько дней тому назад его группа была доставлена «вертушкой» без опознавательных знаков в заданный квадрат. Десантирование производилось скрытно, с соблюдением максимальных средств предосторожности. Группа, совершив изматывающий марш-бросок, сразу покинула квадрат высадки.
О планируемой операции, которую должны были провести русские спецназовцы, были проинформированы лишь несколько самых влиятельных полевых командиров Северного альянса. Но им было не до того. Они спешно стягивали свои отряды к Кабулу. Столицу страны еще удерживали талибы, но дни их были сочтены.
Каждый из местных князьков хотел ворваться в столицу первым. Ведь это давало возможность поучаствовать в будущем дележе власти. Вернуть отнятое недоучившимися школярами из медресе. Вновь стать хозяевами страны, а заодно получить от американцев деньги, оружие и продовольствие, которое в голодной, нищей стране так же дорого, как золото.
Перед самой высадкой группы талибы потеряли Кабул. Военные действия смещались на юг, к Кандагару, городу, который мулла Омар объявил неприступной крепостью, оплотом истинных правоверных, где найдут свою смерть нечестивые американцы и их собаки-союзники из Северного альянса. Но даже самым отъявленным фанатикам было ясно – война проиграна, что никакие молитвы не помогут против бомб объемного взрыва. Что крылатую ракету «томагавк», запущенную с американской подводной лодки, барражирующей в районе Восточного Средиземноморья, не остановит прочитанная сура из Корана. Что войну против неверных надо вести на их же территории, терзать их террористическими актами, направлять в их города смертников, заставить их общество цепенеть от страха. И только тогда Всевышний дарует своим воинам победу.
Поэтому самые преданные делу джихада люди покинули Кандагар до того, как вокруг города сомкнулось стальное кольцо окружения.
Оборонять последнюю твердыню талибов осталось «пушечное мясо», чья жизнь равнялась цене автоматного патрона. А главный вдохновитель всемирного джихада, паук, сплетший паутину, охватывающую весь земной шар от Алжира до Филиппин, наследник арабского строительного магната, обладатель многомиллионного состояния, губастый бородач с нездоровыми мешками под глазами и неизменным АКСУ под рукой, Усама Бен Муххамед бен Авад бен Ладен, известный под кличками Директор, Абу-Абдалла, Моджахед и еще дюжиной других, укрылся вместе с самыми преданными сторонниками в Черных горах. Там, в своей паучьей норе, он готовился перебраться в более спокойные, безопасные места, куда не дотянутся цепкие руки американцев.
А те, в свою очередь, только и мечтали о том, чтобы схватить грязного типа, по чьему приказу были взорваны башни-близнецы Международного торгового центра, эсминец «Коул», американское посольство в Кении и другие объекты. Этот бородач с лицом постаревшего фокусника унижал, как мог, единственную сверхдержаву.
Именно этого американцы простить ну никак не могли.
Потому что какая это сверхдержава, если она никак не может обуздать раздухарившегося фанатика, потомка пастухов, гонявших на выпас верблюжьи стада, объявившего, что «убийство любого американца – гражданского или военного – является долгом каждого правоверного мусульманина».
Капитану Илье Бойцову и его спецназовцам, в общем-то, было плевать на обиды америкосов. В этом мире каждый решает свои проблемы самостоятельно. Но бородач, затаившийся в горах Тора-Бора, создавал проблемы и для родины капитана Бойцова. Точнее, не он сам, а его выкормыши и приспешники, мечтающие отделить от России весь Северный Кавказ. Создать на этих территориях исламский имамат, а уж затем, чем черт не шутит, начать с этого плацдарма борьбу за всемирный халифат, где не будет места неверным.
Результаты борьбы за всемирный халифат Илья Бойцов видел в Чечне, в кишлаках среднеазиатских республик, в горах Северного Афганистана, на улицах российских городов, где асфальт улиц и руины взорванных домов были политы кровью невинных жертв террористических актов. Кроме того, жить во всемирном исламском государстве капитан Бойцов, как и многие другие, чье мнение исламисты в расчет не принимали, не желал.
Следовательно, действуя по принципу: «Враг моего врага – мой друг», американцы на этом этапе становились если не закадычными друзьями, то, по меньшей мере, союзниками. Так рассуждал не только капитан Бойцов. Так полагало и непосредственное начальство командира группы спецназа. Видимо, персоны из самых высоких государственных сфер считали так же. Все это, а также суть рискованного задания объяснил Илье Бойцову его командир полковник Бородавник.
Инструктаж, выдача вводных и постановка боевой задачи состоялись на борту грузового «Ил-86», совершавшего перелет Москва – Душанбе.
Борт по официальным бумагам должен был доставить груз для отдельного погранотряда российской Федеральной погранслужбы, защищавшего таджикско-афганский рубеж.
Отряд спецназовцев, в который входила группа Бойцова, устроился между закрепленными на растяжках контейнерами и кабиной пилотов.
Полковник, прибывший на борт прямиком с важного совещания, взял тайм-аут. Чтобы переварить полученную там информацию, ему понадобилось некоторое время. Несмотря на запрет, Бородавник ожесточенно смолил одну сигарету за другой, часто обращался к планшету с картой, что-то бормотал себе под нос и с кем-то связывался, уточняя детали предстоящей операции.
Такой спешки при подготовке операции Илья Бойцов не видел давно. Сидевший рядом командир второй группы майор Печников, чьи позывные были Козырь, видя волнение начальства, завел разговор на отвлеченную тему. Обращаясь к Илье, он употреблял его позывной, и только однажды назвал коллегу по имени.
– Знаешь, Вепрь, а я жениться задумал, – с выражением мальчишечьей мечтательности на лице признался он.
Бойцов, гревший до сих пор ладонями штурмовой автомат «гроза», отложил оружие в сторону.
– Кто же избранница? – спросил он.
– Студенточка, – продолжая улыбаться, ответил майор.
Тусклый свет лампочек, двумя нитями тянувшихся вдоль всего гигантского чрева самолета, не мог рассеять мрак. В этом мраке лицо майора казалось отдельным осветительным прибором, работающим на каком-то своем, неведомом науке топливе. Козырь лучился свечением, которое может исходить только от бесконечно счастливого человека.
Бойцов знал в общих чертах послужной список майора, успевшего поучаствовать в целом ряде рискованных операций не только на территории России, но и далеко за ее пределами. Похвастаться более внушительным списком из находящихся в самолете мог разве что только полковник.
Решение действительно удивило Бойцова. Козырь был известен как закоренелый холостяк. Его семьей была команда, а единственным хобби – работа.
Повернувшись лицом к собеседнику, Бойцов торжественно произнес:
– Поздравляю! Правильное решение.
– Насмехаешься. Думаешь, вольтанулся старый служака? Набросился после контузии на сладкое, – чуть грустно отозвался майор.
– Ты скажешь, – рассмеялся Бойцов. – Над тобой насмехаться – себе дороже обойдется.
Контузию майор заработал в Чечне. Его группа, преднамеренно обнаружив себя, заманила в узкое ущелье, откуда был только один выход, крупное бандформирование. Командир вызвал по рации штурмовую авиацию. «Летуны» проутюжили каменный мешок ракетно-бомбовым ударом по полной программе. А подоспевшая оперативная группа десантников провела окончательную стерилизацию ущелья, выкуривая недобитков из всех щелей и пещер.
Оказавшемуся в госпитале майору Печникову сообщили, что командование представило его к высокому званию «Герой России».
Но награда, как водится, не нашла героя. Бумаги затерялись то ли в бесконечных коридорах Министерства обороны, то ли какой-то чиновник из наградного отдела положил их под сукно. Так что наградой Козырю стало онемение мышц левой половины лица и еще больше укрепившаяся вера спецназовцев в своего командира.
Из ущелья группа Козыря вернулась без потерь.
Тогда, всматриваясь в лицо собеседника, Бойцов подумал, что травма ничуть не испортила майора. Наоборот, онемевшая часть придала Печникову особый шарм. Даже улыбаясь, он оставался сдержанно-суровым, как и полагается знающему цену жизни мужчине. Таким же недугом, не к месту вспомнил Бойцов, страдает голливудская суперзвезда, обаяшка Сильвестр Сталлоне, заявивший недавно, что ему стыдно за киношную роль Рэмбо, пачками убивавшего в Афгане советских солдат и офицеров.
Под мерный рокот турбин офицеры продолжили беседу. Нет ничего лучше, чем перед заданием поговорить на отвлеченные житейские темы. О работе они предпочитали понапрасну не распространяться. Даже между собой. Для этого существовали оперативные совещания, детальный разбор проведенных операций и прочие служебные мероприятия.
Распрямляя затекшие плечи, Бойцов подначивал товарища:
– И где же ты, Козырь, умудрился студенточку подцепить? По молодежным тусовкам начал шастать? Или научился в общественном транспорте знакомиться?
– Да просто все до безобразия, – продолжая улыбаться, ответил майор. – Она по улице шла, а за ней парочка хмырей на джипаре увязалась. Тянулись впритирку возле самого бордюра. Похабщину несли через опущенные стекла.
Бойцов живо представил ситуацию.
– На Тверской браткам б…ей не хватает, – буркнул он.
– Не знаю. Но уроды в этой тачке были знатные. Несли похабщину на всю улицу. Народец у нас осторожный…
Бойцов поправил приятеля:
– Трусливый.
– Пусть так… Все прохожие отворачивались или шаг убыстряли. Одна бабулька замечание сделала, так ее матюками обложили и пообещали палку, на которую она опиралась, в известное место затолкать. Старушка аж посинела от обиды. А козлы эти от девчонки дальше чем на метр не отстают, – согласился майор. – В общем, довели девчонку до слез. А когда она в сторону от дороги свернула, двое бычар из тачки выпрыгнули и за ней рванули. Догнали. Один за талию схватил, второй на глазах у всех лапать начал.
Проникнувшись рассказом майора, Бойцов смачно сплюнул и растер плевок рифленой подошвой берцовки.
– Развелось борзоты в златоглавой. Откуда только такие бамбуки появляются? Втиснут задницы на сиденья навороченных тачек, купленных на ворованные деньги, и чувствуют себя хозяевами жизни. Не только чеченов в сортире мочить надо, а и вот таких толстомордых сынков в чувство приводить.
Майор Печников лишь слегка кивнул головой в знак согласия:
– Короче, я не выдержал. Подошел и вежливо попросил оставить девушку в покое. Но чинной беседы не получилось. Не сошлись мы с парнями во взглядах на правила хорошего тона.
Произнеся эти слова, майор попытался скорчить невинное лицо, чтобы показать, как ему тяжело говорить о происшедшем дальше.
Он бы мог не продолжать. Бойцов-то встречался с майором на внутренних соревнованиях своего ведомства по рукопашному бою. Продержаться ему удалось не более десяти минут. Более хладнокровного и вместе с тем напористого бойца, чем майор, Бойцов не встречал. Его стиль рукопашного боя можно было сравнить с атакой безупречного механизма, запрограммированного исключительно на победу.
– Значит, оформил ребят как положено, – тихо, скрывая улыбку, произнес Бойцов.
– Не в этом дело…
– Я понимаю. Как говаривал великий воин Тамерлан: «Сила в справедливости, а справедливость в силе».
При иной ситуации Козырь не упустил бы возможности пошутить над начитанностью коллеги. Работа офицера спецназа оставляла мало времени для изучения древних трактатов и биографий великих мира сего. Но тогда он был всецело погружен в воспоминания.
Продолжая сиять, как надраенная бляха солдатского ремня, майор довел рассказ до логического завершения:
– Сложил я братков в джипарь. Одного легонько помял. Так, чтобы тачку до больнички смог довести. А девчонку до дома проводил… – Он немного помолчал, после чего добавил: – Вот так и закрутилось. Запал я на нее, как безусый пацан. Никогда не думал, что такое бывает. Глаза закрою – ее вижу. К родителям знакомиться с цветами ходил. С занятий ездил встречать. А недавно предложение сделал.
– Правильное решение! – схватившись за окантованный металлическим уголком край скамьи, одобрительно воскликнул Бойцов.
Туша самолета качнулась.
Борт менял курс, забирая круто на юг.
Где-то внизу, невидимые на большой высоте, проплывали мирные города и селения. Но этот мир не был чем-то данным навеки. За это благо надо было сражаться. Люди в оживленных городах и сонных селениях, может быть, об этом не догадывались, но спецназовцы, летевшие на транспортнике, знали об этом наверняка. Знали, потому что видели, насколько хрупок и призрачен этот мир, готовый в любую секунду обернуться межнациональной резней, террористическими актами, локальными войнами и прочей кровавой вакханалией, которую всегда готовы замутить фанатики, дорвавшиеся до власти, или расчетливые подлецы, умеющие делать на крови деньги.
Заунывно скрипнули растяжки тросов, удерживающие контейнеры в неподвижном положении. Откуда-то со стороны аппарели, из хвостовой части фюзеляжа, донесся зычный клич полковника Бородавника:
– Товарищи офицеры!..
Поднявшийся майор одернул полы камуфлированной куртки с эмблемой Федеральной погранслужбы на рукаве.
Форменную одежду чужого ведомства спецназовцам выдали на борту. А оружие, специальная униформа и прочая необходимая для предстоящей работы материальная часть были заботливо сложены самими командировочными, как чуть насмешливо называл спецназовцев полковник Бородавник, в неприметном контейнере. Следом за майором поднялся Бойцов. По пути к ним присоединились еще двое командиров отдельных групп, прибывших по тревоге на аэродром.
Полковник положил на колени ничем не примечательный матерчатый портфель, похожий на футляр, в котором носят недорогие ноутбуки.
Обведя собравшихся взглядом, сказал:
– Товарищи офицеры, задание экстраординарное…
Все задания, которые приходилось выполнять людям, собравшимся в кормовой части фюзеляжа транспортника, были, в общем-то, неординарными. Но тон обращения полковника настраивал на серьезный лад.
– К нам обратились наши, – полковник поперхнулся, закашлялся, а потом и вовсе замолчал, подыскивая нужное слово, – наши союзники… э-э-э… так сказать, по антитеррористической коалиции.
Вступительная речь давалась полковнику с трудом.
Надо было произнести политически правильную, или как стало модно говорить, политкорректную, часть, а уж после перейти к непосредственной постановке боевой задачи. Но вот с этой чертовой политкорректной частью у полковника Бородавника никак не получалось. Судя по выражению лица, он просто беззвучно матерился…
Пять лет, с короткими перерывами на госпиталя и отпуска, он безвылазно провел в Афгане. Пять лет офицер спецназа ГРУ охотился за караванами с оружием, идущими из Пакистана, выявлял базы моджахедов, вел необъявленную войну с офицерами пакистанских спецслужб и их западными инструкторами.
У Хоста группа Бородавника, уже тогда известного под позывным Борода, раздолбала караван грузовых «Тойот», в кузовах которых на вращающихся турелях стояли крупнокалиберные пулеметы. Двое из погибших оказались американскими инструкторами, которые учили моджахедов подрывному делу.
Через несколько месяцев, получив информацию от местного агента, команда Бороды спустилась в подземные каналы под Гератом. Каналы эти, построенные чуть ли не при Александре Македонском, служили укрытием для душманов. Там же они прятали перебежчика.
Начальник штаба одного из пехотных батальонов перешел на сторону врага. Перешел не с пустыми руками, а прихватив оперативные карты, кодовые таблицы позывных и еще кое-какие бумаги под грифом «Секретно». Подполковник хотел безбедно провести вторую половину жизни и встретить старость в домике под пальмами во Флориде. За это удовольствие предатель был готов заплатить любую цену. Через несколько дней его должны были переправить под Пешавар. Там, на главной базе афганских моджахедов, к приему дорогого гостя уже готовились высокопоставленные офицеры пакистанской разведки и целая стая церэушников.
Группа Бороды нашла крысиную нору, где «духи» прятали перебежчика. Но за просто так «духи» отдавать ценную фигуру не собирались. Почти сутки спецназовцы кружили по разветвленным каналам в кромешной темноте. Уже погиб проводник из местных, оборвалась связь, и остервеневшие «духи» лупили длинными очередями из всех щелей, но спецназовцы не прекращали преследования. Борода вел своих людей, даже когда сам напоролся на пулю. Вкатив себе лошадиную дозу обезболивающего и наложив жгут на простреленную руку, командир спецназовцев не покинул подземного лабиринта.
Остатки банды спецназовцы загнали в глухой тупик. Там, в глухих и мрачных ответвлениях древнего канала, состоялся последний, короткий и яростный бой, перешедший врукопашную. В ход пошли ножи, автоматные приклады, кулаки и даже зубы. «Духи» дрались с упорством фанатиков, которых после смерти ждут райские кущи и безграничная милость их бога. Спецназовцы же дрались, уповая только на себя и своего командира.
Когда все было закончено, они подняли на поверхность визжащего от страха, обгадившегося перебежчика и труп человека явно не восточной внешности. Убитый оказался кадровым церэушником, координировавшим переброску предателя в Пешавар.
Вместо домика во Флориде подполковник, по приговору военного трибунала, получил пулю в голову и безымянную могилу, а труп американца обменяли на обезображенный труп советского офицера, угодившего в плен к моджахедам несколькими днями раньше.
В послужном списке Бороды таких эпизодов было немало. И во всех, в какой бы части земного шара ни приходилось действовать офицеру спецподразделения ГРУ, так или иначе фигурировали представители заокеанских спецслужб. Советники, инструктора, наемники натаскивали, обучали, сплачивали в воинские подразделения аборигенов, участвовавших ранее только в бестолковых межплеменных разборках. А под начальством американцев эти аборигены становились солдатами, умеющими воевать по всем правилам военной науки.
Впрочем, ради справедливости стоит заметить, что и советские военспецы занимались подобным делом. Под их руководством в туманных, вечно влажных джунглях Юго-Восточной Азии или непроходимом африканском буше рождались армии, рвущиеся в бой с международным империализмом, американским неоколониализмом или еще с чем-нибудь не менее заковыристым, чему официальная кремлевская пропаганда не успевала придумать названия. А на самом деле две сверхдержавы вели непрекращающуюся войну по всему земному шару, стремясь ослабить друг друга.
С тех пор мир изменился.
Давно канул в небытие «союз нерушимый республик свободных». Многие из родившихся в нем успели позабыть не только слова гимна некогда великой страны, но и ее название. Вчерашние враги стали союзниками, а недавние союзники – потенциальными противниками.
– Только после литра водки я начинаю разбираться в политике. Но если начать говорить о ней после первой поллитровки, я зверею. А вообще, наше дело нехитрое. Быть верным присяге. Беречь солдатиков. Выполнять приказы вышестоящего начальства, которое уж наверняка разбирается, в чем национальные интересы России и кто наш союзник, – с плохо скрываемой язвительной грустью шутил полковник Бородавник, употреблявший, по российским меркам, более чем умеренно.
Полковник, в принципе, мог постараться забыть прошлое. Со времен афганской войны и командировок в Африку много воды утекло. Теперь спецназовцам приходилось работать все больше на территории собственной страны.
Но полковник знал одну непреложную истину, гласившую, что можно постараться забыть о прошлом, но прошлое никогда не забудет про тебя. Да и не в правилах офицера ГРУ было что-либо забывать. Вот поэтому он с трудом назвал американцев союзниками. Но все-таки назвал.
– Эка, пиндосы помощи запросили! – Майор Печников весело присвистнул, услышав слова командира.
Не любивший, когда его перебивают, Борода встал, метнул тяжелый взгляд в сторону майора и принялся мерить узкое пространство шагами. Печников виновато опустил голову, буркнув себе под нос:
– Извините, товарищ полковник.
Тот посчитал, что немого замечания будет достаточно. В их организации долгих моралей не читали. А смотреть полковник умел так, что даже у самых лихих «спецов» мурашки по спине бежали.
– Повторяю, – с педантичностью учителя математики произнес Борода. – К нашему руководству обратились высокопоставленные чиновники американского Госдепартамента. Одновременно с такой же просьбой, но уже не в официальном порядке, обращались представители спецслужб.
Бойцова вводная часть не вдохновила. Он почему-то подумал, что союзники предложат выполнить какую-нибудь малоинтересную и не слишком чистую работу на территории одной из среднеазиатских республик или в секторе, контролируемом Северным альянсом. Услышанное позже заставило капитана Бойцова напрячься.
Расхаживая вдоль поднятой аппарели, полковник мерно цедил:
– Вы знаете, что дни талибов сочтены. Их военная структура разрушена, основные очаги сопротивления локализованы и скоро будут погашены. Основные бои будут идти за Кандагар, но и там талибам не удержаться. Однако американцы боятся партизанской войны. Они хотят любой ценой уничтожить лидеров «Талибана». – Сделав паузу, полковник обвел офицеров внимательным взглядом.
Все, а помимо майора Печникова и Бойцова полковнику внимали еще двое командиров спецгрупп, были максимально собранны и серьезны. Слева от Бойцова сидел офицер, чьи позывные были Клест, чуть поодаль, прямо на полу, подогнув под себя ноги, устроился командир четвертой группы с позывными Шпора. Все имели богатый опыт боевых действий в горах, бывали на территории Северного альянса и в примыкавшей к ней зоне ответственности Пянджского погранотряда.
«В Афгане придется работать», – с нарастающей внутренней тревогой подумал Бойцов.
Выполнение задания на территории сопредельного государства всегда связано с огромным риском и непредсказуемыми последствиями. Только очень серьезная причина могла вынудить руководство направить своих людей в эту страну.
Полковник тем временем прекратил расхаживать, вернулся на прежнее место и, положив на колени портфель, монотонно продолжил:
– Главным объектом охоты являются Бен Ладен и мулла Омар. Мулла Омар остается в Кандагаре. Он фигура второстепенная. Даже если останется жить, будет сидеть в горах, как в зверь в клетке. А вот подданный его королевского величества господин Бен Ладен, – полковник прищелкнул пальцем, – это тот еще фрукт.
Печников не удержался:
– Задал он перцу америкосам.
– И не только им. Этот араб и наших доморощенных фанатиков с ладони кормит. Чечены на его деньги войну ведут, – тихо заметил Бойцов.
Полковник жестом попросил помолчать:
– По данным разведки, Бен Ладен вместе с группой телохранителей перебрался в укрепрайон Тора-Бора. Америкосы попытаются выкурить его оттуда сверхмощными бомбами и прочими чудесами техники. Но я сильно сомневаюсь, что это у них получится. Рельеф местности очень сложный. Система коммуникаций, укрытий и бункеров сработана на высшем уровне. Мы в свое время пытались штурмовать этот укрепрайон, но ни хрена не получилось. Только людей зря положили. И уйти оттуда достаточно просто. Рядом территория пуштунских племен. Ее никто не контролирует, и кочевники эти никому не подчиняются. Директора они никогда не выдадут, потому что готовы молиться на него. – Полковник опять взял тайм-аут, давая офицерам время переварить услышанное.
В темноте раздалось тихое покашливание. Это майор Печников прочистил горло, прежде чем задать вопрос:
– Ну, а мы-то тут при чем? Или нам хотят предложить посетить горный комплекс Тора-Бора, полный неописуемых красот и сюрпризов?
– Ирония неуместна…
– Извините, товарищ полковник.
– Часто стал извиняться. Не узнаю тебя, майор. Чего-то ты больно резвый стал. Уж не влюбился ли на старости лет, – не понимая, насколько верно предположение, произнес полковник.
Бойцов едва подавил вырывавшийся наружу смех. Он всегда не терял возможности улыбнуться и советовал это делать своим подчиненным. Потому что никогда не знаешь, не заставит ли тебя жизнь в следующую минуту окаменеть от горя. Но тогда Илья Бойцов не засмеялся, а лишь с хитрым прищуром посмотрел на смутившегося майора.
Полковник же вновь перешел к делу:
– Нет, штурмовать Черные горы нас не просят. Нас просят о другом. Американцы потеряли ценного агента. У них вообще мало полевых агентов. Людей, проработавших в этой стране достаточно долгий срок, знающих многие секреты талибов. Не выдерживали кадровые офицеры разведки в тех краях слишком долго. То ли климат не подходил, то ли местная кухня не нравилась, – последнее предложение полковник произнес с издевкой. – Короче, американцы не смогли обзавестись в Афгане устойчивой и надежной разведывательной сетью. Одним из немногих, кто смог не только удержаться в этой стране, но сумел стать поставщиком реальных разведданных, был вот этот парень.
Полковник достал из портфеля папку, из которой извлек стопку бумаг. Он подошел к каждому офицеру, чтобы вручить бумажную версию электронного личного дела. На правой стороне листа располагалась цветная фотография, на левой – круглая эмблема ЦРУ США.
Бойцов, машинально готовя себя к главному, принялся рассматривать белоголового орла и расположенный под ним щит с розой ветров. Он не спешил переводить взгляд на фотографию. Рассматривая ненужную эмблему, он постепенно концентрировал внимание.
Полковник тем временем продолжал:
– Это Дэвид Финберг.
Не удержавшись, кто-то из спецназовцев удивился:
– Еврей, что ли? Вот это дела! Еврей в стане исламистов сбором разведданных занимается.
Борода меланхолично пожал плечами:
– Бывает… Парень лет шесть, судя по досье, там отишачил. А это немало. Не каждый такое вытянет. Этот Дэвид сумел к талибам в доверие войти. Не знаю точно, насколько они ему доверяли, но информацию он сливал постоянно. Так сами американцы заявили.
Невольно Бойцов проникся уважением к неизвестному агенту. Провести несколько лет в нищей обездоленной стране, во враждебном окружении может только сильный духом мужик. Этот Финберг по всему был настоящим профессионалом. А настоящих профи спецназовец уважал.
– Провалился церэушник случайно. В Кабуле его опознал соотечественник, американец арабского происхождения. Они вместе в школе учились. Этот араб потом на исламе свихнулся. Свернул бизнес, перебрался в Сомали, а потом под крыло к бен Ладену в Афган переехал. Тут-то он с Финбергом и встретился. Что к чему, я точно не знаю, но парня взяли. – Вздохнув, полковник полез было в карман за сигаретами, но потом, передумав, спрятал смятую пачку обратно. – И вот тут начинается самое интересное. По данным наших союзничков, Финберга оставили в живых. До поры до времени, конечно. Он находится в отряде некоего Эмира ибн Фейсала, – тут полковник замолчал, ожидая реакции офицеров.
Арабское имя полевого командира никого не ввело в заблуждение. Офицеры переглянулись, а общее удивление выразил коротким восклицанием майор Печников:
– Это что же, наш общий знакомый!
– Именно, – подтвердил Бородавник.
Эмир ибн Фейсал, он же Руслан Дадаев, был уроженцем Шатойского района Чечни. Его «подвиги» начались еще в 1994 году. Затем молодого чеченца, отличавшегося невероятной жестокостью, приметил сам Хаттаб. Он решил сделать из подопечного настоящего волка. «Черный араб» включил молодого боевика в состав отряда, состоявшего сплошь из египтян и саудовцев. Там собралась отборная нечисть, набившая руку на террористических актах и перебравшаяся вслед за своим эмиром в Чечню.
В апреле 1996 года Фейсал вместе с остальными наемниками участвовал в расстреле колонны федералов под Шатоем. Он же отметился при нападении на часть 136-й мотострелковой бригады в Буйнакске. С тех пор Фейсала взяли на заметку спецслужбы. Он фигурировал в списках как один из самых фанатичных приверженцев ваххабизма.
Затем, то ли в знак признания его заслуг, то ли для повышения квалификации, то ли по еще каким-то неведомым расчетам, Фейсал вместе с группой молодых фанатиков был переправлен в Афганистан. Эта часть биографии Фейсала по понятным причинам была покрыта мраком.
Торопясь внести окончательную ясность, полковник сообщил:
– По полученным данным отряд Фейсала вместе с пленным идет к таджикской границе. Это подтверждают агентурные сведения и данные космической разведки. Зачем они тянут пленного с собой, непонятно. Да это и неважно. Важно, что Финберг жив. Американцы хотят спасти своего человека. Вероятно, он обладает определенной информацией о планах, укрытиях и возможных путях отхода лидеров талибана.
Сидевший рядом с Бойцовым майор Печников мрачно отметил:
– Тогда ему недолго осталось.
– Не каркай, – тихо одернул напарника капитан.
Полковник сделал вид, что не заметил пессимистического предсказания. Он достал из полевой сумки, лежавшей рядом с портфелем, сложенную вчетверо карту. Рядом он поставил ноутбук, включил его. Подождав, пока экран высветится глубоким голубым мерцанием, Бородавник сделал на карте пометки остро заточенным карандашом.
Офицеры окружили командира.
Жало карандаша заскользило по карте. На бумаге образовался четко обозначенный квадрат. Иногда полковник поворачивал голову к ноутбуку, на мониторе которого высвечивалась карта того же района, только с английскими обозначениями. На компьютерной карте рельеф местности был более четким и подробным.
Полковник чертил квадрат и тут же обратной стороной карандаша, на которой был закреплен ластик, стирал линию. Он делал это по старой привычке диверсантов, не оставляющих следов на бумаге.
– У таджиков неразбериха. На границе есть обходные тропы. Фейсал наверняка связан с местными исламистами и торговцами наркотиками. Если он перейдет границу, мы его не достанем. В большом городе он растворится вместе со своими людьми, как таблетка «эффералгана» в стакане воды.
– А в Афган он не повернет? – спросил один из офицеров.
– Не похоже. Группа Фейсала упрямо прет на север. Да и куда ему возвращаться? Если бы хотел принять мученическую смерть за ислам, остался бы вместе с талибами, – ответил Борода.
Капитан Бойцов высказался в поддержку предположений командира:
– Согласен. Он к границе ползет. Иначе не стал бы рисковать. В здешних краях больше сторонников Северного альянса.
Майор Печников озабоченно покачал головой:
– Сейчас самые непримиримые полевые командиры ушли к Кабулу. А с оставшейся шантрапой Фейсал всегда найдет общий язык. Подкупит, если деньги или наркота есть. Нет, местные князьки ему препятствия чинить не станут.
– Факт, – подтвердил один из офицеров.
– В здешних местах все на наркоте завязано. Тут основной великий героиновый путь проходит. Так что если у Фейсала имеются подвязки среди местных, нам трудно будет его достать, – докончил майор Печников.
Полковник задумчиво слушал, склонив голову над картой. Со стороны можно было подумать, что вокруг карты и ноутбука сгрудилась группа путешественников-экстремалов, обсуждающих между собой путь к какому-нибудь экзотическому горному хребту. Никто не выказывал особого волнения. Никто не суетился и не перебивал друг друга.
Спецназовец с позывным Клест внес свой вклад в обсуждение. Смешно пришепетывая – у него в результате сквозного ранения, полученного под Буденновском, было повреждено горло, – он заметил:
– На перевалах Фейсала надо ждать.
Выйдя из состояния задумчивости, Борода поднял голову:
– Значит так, товарищи офицеры. Две группы оседлают перевалы, две группы после высадки попробуют сесть на «хвост» этому басмачу. Главное для нас – спасти пленника и не дать душману перейти границу.
Бойцов отметил тогда, что полковник невольно перешел на старый жаргон, которым он пользовался еще будучи советским офицером. Видимо, сама близость афганской земли заставляла Бороду вспомнить боевую молодость и подзабытые словечки. Нынешнее поколение спецназовцев оперировало понятиями типа «чех», «федерал» и тому подобными выражениями.
До самого Душанбе офицеры обсуждали тактические особенности предстоящей операции. Рейд по территории сопредельного государства имел еще одну особенность. Об этом перед самой посадкой рассказал полковник.
– Понимаете, парни, – проникновенно сказал он, – мы действуем на свой страх и риск. Не со всеми полевыми командирами, считающими этот район своей вотчиной, удалось войти в контакт. А для некоторых вы все еще «шурави», безбожники, пришедшие без приглашения. Так что на радушие местных не рассчитывайте. И вообще, держите этих горцев на расстоянии. Х… знает, что у них на уме, – коротко и емко завершил полковник.
В Душанбе они быстро разгрузились. Груз из контейнеров перекочевал в уже ждавшие на взлетном поле «вертушки». После погрузки вертолеты немедленно взмыли в удивительно синее небо. Такое небо бывает только на юге. Внизу уплывали окутанные грязно-желтым маревом долины. Поднявшийся ветер нес с собой тонны взвешенного, но невидимого людскому взгляду песка.
Спецназовцы, устроившись кто как, крепко спали. Эта особенность – спать в самых неблагоприятных условиях и в любой позе – приобретается с годами службы. Когда начинаешь понимать, какая это роскошь – сладко покемарить хотя бы несколько часов в сутки.
Но Бойцов не спал. Он смотрел на загадочно мерцающие голубые ледники, шапками закрывающие вершины гор.
– Слышишь, Илья, ты бы притопил массу. Потом бог его знает, когда очи сомкнуть удастся, – толкнул локтем в бок сидевший рядом Печников.
– Попробую, – ответил капитан и смежил веки…
Проснулся Бойцов от клекочущего пересвиста лопастей вертолетного винта. «Вертушка» снижалась, стремясь не промахнуться мимо посадочной площадки, зажатой между двумя скалами. Внизу суетились погранцы, предупрежденные о прибытии загадочных гостей. Даже начальник заставы, крепко сбитый коренастый мужик, не был посвящен в детали операции. Это Бойцов понял по настороженным глазам погранца. Такими глазами, полными недоверия и даже некоторой враждебности, смотрят на нежданно-негаданно прибывших проверяющих.
На заставе спецназовцы не задержались. Времени хватило на проверку оружия, короткого отдыха, уточнения координат высадки и новых вводных от полковника. Впрочем, особой новизны Бородавник не вносил. Банда Фейсала по-прежнему кружила в обозначенном квадрате. Или не кружила… Это-то в первую очередь предстояло выяснить спецназовцам.
Группы стартовали парами. Сначала в небо ушла первая двойка. Бойцов проводил растаявшие в небесной синеве «вертушки» взглядом.
«Искать отряд в этих горах, на чужой территории, все равно что пытаться найти иголку в стоге сена», – подумал он.
По всей линии горизонта, насколько хватало взгляда, тянулись угрюмые враждебные горы. Где-то за ними, совсем рядом, простиралась охваченная войной страна.
Подошедший полковник положил руку на плечо Бойцова:
– Давай, Илья, собирай людей. Твой вылет…