История взаимоотношений Финляндии и России выходит за рамки книги, и интересующихся читателей я отсылаю к моим ранее изданным книгам[2]. Здесь же я лишь отмечу несколько принципиальных моментов.
В состав Российской империи Финляндия вошла в 1809 г. В декабре 1811 г. Александр I издал рескрипт о присоединении в начале следующего года к Великому княжеству Финляндскому Выборгской и Кексгольмской губерний. После 1809 г. эти губернии в России называли Старой (русской) Финляндией, в противоположность Новой (шведской) Финляндии.
Население этих территорий получило льготы, которые не могли и сниться жителям внутренних губерний России. Речь идет о налогах, призыве на воинскую службу, приеме войск на постой, послаблении в таможенном контроле, что сейчас именуется «свободными экономическими зонами», и т. д.
Финны мирно жили до 1918 г. Ну а в январе 1918 г. финские белогвардейцы, поддержанные германскими войсками, развязали гражданскую войну.
По условиям Брестского мира русские большевики не могли помогать красным финнам.
Выборг после 1710 г. попал под огонь артиллерии в июне 1918 г. Белофинны убили в Выборге свыше 3 тысяч красных финнов, а также мирных жителей, как финнов, так и русских. В феврале – апреле 1918 г. около 18 тысяч финнов и русских были отправлены в концлагеря.
С 1918 по 1945 г. Финляндия была полицейским государством. Все левые, как социалисты, так и коммунисты, находились в подполье или в концлагерях. Для сравнения: в Советской России ВЧК за первую половину 1918 г. расстреляла всего 22 человека.
Государственным символом Финляндии стала свастика. Финляндия к 1939 г. была самой милитаризированной страной в мире. На тысячу жителей страны в армии и военизированных организациях состояло больше человек, чем в любой стране мира, включая СССР и Германию.
К 30 ноября 1937 г. в составе финской армии насчитывалось 337 тыс. человек. Полевая артиллерия финнов имела 418 орудий калибра 76–210 мм и 360 минометов (из них 174 калибра 81–150 мм), а также 112 новейших 37-мм противотанковых пушек системы «Бофорс», закупленных в Швеции. На складах хранилось 232 орудия, из которых около половины в ходе Зимней войны отправили в части.
К началу войны в составе береговой обороны Финляндии находилось: 9 – 305-мм, 28 – 254-мм, 6 – 234-мм, 4 – 203-мм, 113 – 152-мм и 19 – 120-мм пушек. Много это или мало? Для сравнения: к ноябрю 1939 г. в составе береговой обороны советского Балтийского флота находилось: 8 – 305-мм, 7 – 254-мм, 12 – 203-мм, 28 – 152-мм, 8 – 130-мм и 19 – 120-мм пушек. Нужны здесь комментарии?
Откуда у финнов все это богатство? Дело в том, что русские генералы, убоявшись кайзеровского флота, отправили в «надежную подушку Петербурга» (выражение Александра I), то есть на южное побережье Финского залива, сотни береговых орудий из Кронштадта, Владивостока и т. д., вплоть до разоружения мониторов и канонерских лодок Амурской флотилии. Все 234-мм орудия закуплены в Америке в 1915 г. Военным ведомством и т. д. Ну а потом революционные солдаты и контрреволюционные господа офицеры бросили все это в Финляндии.
Все орудия калибра 305–120 мм имели большую дальность стрельбы. Финны построили береговые батареи так, чтобы прикрыть ими южное побережье Финского залива. Финские батареи северного берега и на островах (включая Валаамский архипелаг) перекрывали большую часть акватории Ладожского озера.
Помимо морских и береговых орудий в 1918 г. финны захватили многие сотни полевых орудий царской армии. Так, трофеями Маннергейма и Ко стали 112 миллионов (!) русских винтовочных патронов калибра 7,62 мм.
Если в Третьем рейхе вооруженные силы состояли из армии и частей СС, то финский аналог СС назывался шюцкор (от шведского слова Skyddskar – охранный корпус). Есть и другой более корректный перевод – «охранные войска», поскольку в шюцкоре имелось несколько корпусов.
На рукаве у шюцкоровцев красовалась буква «S», а в петлице германских эсэсовцев две буквы – «SS». Функции у «S» и «SS» были одинаковые: в мирное время охрана важных объектов и борьба с инакомыслящими, а в военное – взаимодействие с армией и флотом.
В 1938 г. в составе шюцкора находилось 111 493 человека, в том числе около 4 тысяч офицеров. А к маю 1941 г. число щюцкоровцев возросло до 126 656 человек. Кроме того, имелось 10 505 «кандидатов» в шюцкор и 34 133 подростка, проходивших обучение по программе шюцкора.
На 30 сентября 1949 г. на вооружении шюцкора состояло: винтовок – 114 058, пистолетов-пулеметов – 1465, станковых пулеметов – 548, ручных пулеметов – 684, пушек – 170.
Как видим, численность личного состава и вооружения шюцкора была примерно равна армии европейского государства средних размеров. Так, к примеру, Германия с 1919 по 1933 г. имела 100-тысячную армию.
Крепким тылом шюцкора была женская организация «Лотта Свярд» (в переводе со шведского «Меч Лотты»). Членов этой организации часто именовали просто «лоттами».
Во времена советско-финской войны 1939–1940 гг. численность организации достигла 100–150 тысяч женщин. К концу военных действий 1941–1944 гг. финской армии помогали 240 тысяч «лотт». В эти годы через добровольно-принудительный призыв девушек и женщин в ряды данной организации фактически осуществлялось комплектование армии женщинами, подобно тому, как это делалось при помощи Женского вспомогательного корпуса в Германии.
Опознавательный знак организации – синяя свастика с надписью «Лотта Свярд».
Сохранилась фотография, на которой как дама в военной форме ведет строй из ста девочек лет пяти-шести на занятия физподготовкой. На другой фотографии «лотты» совершают лыжный поход, причем в маскхалатах. «Лотты» гребут на шлюпках, изучают радиодело и т. п.
«В финской историографии до настоящего времени традиционно отрицается участие “лотт” непосредственно в боевых действиях, финские историки, буквально “стиснув зубы”, соглашаются признать только службу “лотт” в артиллерийских частях ПВО. Однако в боевых донесениях и мемуарах воинов Красной армии эта ситуация выглядит несколько иначе:
“Оборонял Койвисто шюцкоровский женский батальон. И вот эти шюцкоровские бабы выкинули белый флаг. Наши кавалеристы увидели флаг и выскочили на лед. Там между Койвисто и островом – пролив, так наши сюда и выскочили. Целый эскадрон, и у каждого кавалериста на постромках было еще по два лыжника. Вот финки и скосили пулеметами, как косой, весь эскадрон”.
– Мирошниченко И.Д., красноармеец, Особая стрелковая бригада КБФ:
“Помню в районе Бобошино в наш тыл прорвался женский батальон. Одеты они были в белые полушубки, красные штаны, валенки. Мы стояли недалеко от дороги и, когда пошел слух, что батальон прорвал передовые части и устремился в тыл, было, конечно, неприятно. Пройдя в прорыв километра полтора, финский батальон был окружен и уничтожен”.
– Ширяев В.М., старшина, 1-й корпусной артполк:
“Между дымоходов сожженного дома был схвачен снайпер, женщина лет 25-ти. На допросе комиссар Лутай грубо расстегнул на ней меховую куртку. На ее груди оказалось 13 медалей. На вопрос, за что она получила столько наград, снайпер ответила: “За ваших офицеров”. В порыве справедливого гнева некоторые бойцы и командиры хотели ее пристрелить, но этого не допустили и отвели пленную в штаб 7-й армии”.
– Демидюк М.Г., воентехник 1-го ранга, 13-я легкотанковая бригада:
“Косвенно это подтверждается и тем, что, по данным “Лотта-музея”, в Финляндии за кампании 1939–1940 и 1941–1944 гг. на фронте погибло около 5 тысяч “лотт”, что явно многовато для “неучастия” в боевых действиях. Судя по номенклатуре имевших хождение эмблем служб, “лотты” служили в стрелковых, штабных, медицинских, ветеринарных подразделениях, на флоте, в подразделениях снабжения, связи. Несколько особняком стояла служба охраны женских и детских отделений концлагерей – своеобразный финский аналог женских частей “мертвой головы” СС”»[3].
В далеком 1984 г., жарким июльским днем, я сидел в архиве Музея артиллерии в Ленинграде. И вдруг я наткнулся на дело 1927 г. об отправке 57-мм береговых пушек Норденфельда для противокатерной обороны в… «Волховстрой». Я не менее минуты не мог врубиться, от чьих катеров надо оборонять «Волховстрой»?
И лишь затем мне по ассоциации вспомнилось, как английские катера в 1919 г., выскочив из финской базы в Териоки, уже через 15 минут атаковали наши корабли на Кронштадтском рейде. Свыше 45 раз торпедные катера с той же базы примерно за полчаса достигали устья Невы и высаживали, а затем снимали диверсантов прямо с набережных Петрограда. И в 1927 г. катера финской военной флотилии, действовавшие на Ладоге, могли менее чем за полчаса подняться на 25 км вверх по реке Волхов и взорвать плотину.
Силы морского шюцкора подразделялись на флотилии, организованные в каждом укрепрайоне береговой обороны. В каждой флотилии насчитывалось четыре дивизиона катеров (дивизион сторожевых катеров, дивизион минно-заградительных катеров, дивизион противодесантных катеров и дивизион катеров связи). Всего в шюцкоровском флоте было 17 дивизионов. Количество катеров в дивизионе зависело от характера службы и района расположения дивизиона и составляло от 8 до 30 единиц. В общей сложности морские силы шюцкора располагали 363 моторными катерами, 50 из которых были достаточно крупными (типа «SP») и имели на вооружении орудия калибра 20–76 мм.
Личный состав шюцкора был настроен крайне агрессивно. Характерный пример – в 1925 г. командование шюцкора Карельского перешейка предложило правительству уничтожить корабли Балтийского флота. Реализовать сей план должен был скрытно подошедший к стоянке флота в Кронштадте отряд из ста лыжников, каждый из которых взял бы с собой 50 кг взрывчатки. Военное министерство предложило пока повременить с проведением этой акции.
Таких планов у шюцкора и вооруженных сил Финляндии было предостаточно. Соответственно, советская разведка доносила о них. В итоге почти на всех фортах Кронштадта было построено от 4 до 8 бетонных дотов и открытых бетонированных установок для 45-мм пушек 21К и пулеметов.
Даже маленькие дети знают, что женщина может быть либо беременная, либо нет. Точно так же Финляндия могла быть либо участником Второй мировой войны, либо хранить строгий нейтралитет.
Однако Марк Солонин и другие персонажи озвучивают обратное. Оказывается, можно быть «немножко беременной» и, соответственно, вести войну в ограниченных масштабах, при этом оставаясь нейтральной белой овечкой.
Увы, финское правительство, включая маршала Маннергейма, уже летом 1940 г. твердо решило «забеременеть». Ну а имелся ли альтернативный вариант? Тут и думать нечего. Рядом была Швеция, которая фантастически разбогатела на нейтралитете в Первой мировой войне.
Только в 1916 г. немцы и шведы морем перевезли в Германию свыше 150 тыс. т железной руды. На поставках в Германию железной руды и других стратегических материалов шведские предприниматели сделали огромные состояния. Мультимиллионерами стали и «гуляшные бароны», так простые шведы называли дельцов, организовывавших транзит продовольствия из России через Финляндию и Швецию в Германию. С началом войны вывоз свинины из Швеции в Германию возрос в 10 (!) раз, а говядины – в 4 раза.
Страны Антанты объявили экономическую блокаду Германии и ее союзникам, в результате чего в этих странах начались трудности с продовольствием, а затем и голод. И тут высококачественные финские сельхозпродукты оказались как раз кстати.
До войны Финляндия поставляла в Центральную Россию сливочное масло, сыр и другие продукты и импортировала значительное количество зерна. С началом же войны поставки сельхозпродуктов в Россию существенно уменьшились, а поставки хлеба из России, наоборот, значительно возросли. Надо ли говорить, что все это русское зерно и финское масло шло к кайзеру транзитом через Швецию. Об этом неоднократно докладывали в Петроград и русские жандармы, и пограничники, и военная контрразведка.
Дошло до того, что осенью 1915 г. Англия и Франция решительно потребовали у царя прекратить поставки продовольствия и иных предметов в Германию через Швецию. Однако министр иностранных дел С.Д. Сазонов доказал Николаю II, что блокада затронет интересы Швеции, нанесет ущерб ее торговле с Германией и может привести Швецию к военному союзу с Германией. На самом же деле шансов вступления Швеции в войну практически не было.
Между прочим, свою лепту в транзит продовольствия в Германию внес и Григорий Ефимович Распутин, неоднократно заступавшийся перед царем и царицей за пойманных с поличным поставщиков продовольствия в Германию.
Кстати, шведы и в 1941–1945 гг. сделали большой бизнес, поставляя железную руду, шарикоподшипники и множество других товаров как в Германию, так и в СССР. Пропорции в поставках, естественно, зависели от хода боевых действий на Восточном фронте.
Но, увы, Маннергейм и Ко предпочли обогащению войну. А какой шанс упустили финны!
В первые месяцы после окончания Зимней войны отношения между СССР и Финляндией развивались нормально. Шла взаимовыгодная сбалансированная торговля. В первой половине 1941 г. из СССР в Финляндию было вывезено товаров на 3,8 млн американских долларов, из Финляндии в СССР – на 3,7 млн долларов. Замечу, что торговля Финляндии с СССР до 1939 г. характеризовалась крайне низкими показателями (1–2 % всего товарооборота).
Подписанное после Московского мира (28 июня 1940 г.) торговое соглашение, по которому обороты выросли на протяжении последующих двух лет до 7,5 млн долларов, было значительным шагом вперед и в то же время не привело к сколько-нибудь сильной зависимости от восточного соседа. Из планировавшихся 100 тысяч тонн зерновых Финляндия получила 70 тысяч тонн, из 80 тысяч тонн минеральных удобрений – 26 тысяч тонн апатитов. Торговля с Россией стала серьезным подспорьем для Финляндии, поскольку экономические связи с западными странами существенно ослабли из-за захвата немцами Норвегии и Франции, а также из-за действий германского флота в Атлантике.
После начала «продолжительной войны»[4], то есть задним числом, финские историки раздуют отдельные экономические и политические трения до уровня глобальных. Так, например, в 1940 г. Финляндия обязалась поставить в СССР 17 малых буксиров и 9 барж, а в 1941 г. – еще 21 буксир и 11 барж. Советские представители вели взаимозачеты по поставленным Советскому Союзу плавсредствам, а финны хотели вести зачеты по степени готовности их на верфях. Такие проблемы чуть ли не ежедневно возникают во всех странах, например между союзниками по НАТО, но никто из-за этого не собирается начинать войну.
Задним числом Советскому Союзу ставится в вину требование пропустить небольшое число железнодорожных эшелонов через финскую территорию на советскую военно-морскую базу Ханко. Нетрудно догадаться, что подоплека этого предложения не военная, а чисто экономическая. При желании СССР мог перебросить морем на Ханко хоть десяток дивизий. Там же был гарнизон, предназначенный лишь для обороны базы и не представлявший угрозы ни для Финляндии, ни для других стран. А по железной дороге определенные виды грузов было просто дешевле перебросить, да и торговые суда высвобождались для выполнения иных задач.
До середины 1940 г. товарооборот Финляндии с Германией был сравнительно невелик. Поэтому говорить о том, что финская экономика была привязана к Германии и что последняя имела сильный экономический рычаг для изменения финской внешней политики, просто нелепо.
Финское руководство пошло на сближение с Германией, руководствуясь чисто реваншистскими целями и мечтами о «Великой Финляндии». Победы Германии в апреле – июне 1940 г. вскружили головы многим крупным и мелким диктаторам. Муссолини желал сделать Средиземное море итальянским озером, генерал Антонеску хотел создать «Великую Румынию» и т. д. Заметим, что в середине 1940 г. ни один европейский диктатор, включая Гитлера, не думал о длительной и тяжелой мировой войне. У всех была одна идея – нахапать чужого добра в ближайшие месяцы, а то и недели, пока, не дай бог, не кончилась война. Именно такая логика заставила Гитлера летом 1940 г. категорически отказать Италии в передаче большой часть французского средиземноморского флота. Мол, в этом случае после заключения мира Италия будет иметь слишком большое влияние на Средиземном море.
Говоря о диктаторах, сразу оговоримся. Маршал Маннергейм по своим данным не тянул на диктатора типа Гитлера или Муссолини. Тем не менее он был достаточно популярен в Финляндии. Особенностью финской внешней политики 1940–1941 гг. было то, что ее вершили не министры и дипломаты, а военные во главе с Маннергеймом. Если верить финскому историку Мауно Йокипии, то многие министры и подавляющая часть финских парламентариев к 22 июня 1941 г. мало что знали о военном сотрудничестве с Германией и планировании войны против СССР.
До начала сотрудничества с Германией и на ранних стадиях его Финляндия попыталась заключить союз со Швецией. Речь даже шла об унии двух государств под властью престарелого шведского короля Густава V (1858–1950 гг.). Не останавливаясь на слишком скучных для нашего читателя и длительных финско-шведских переговорах, скажу лишь, что союз не состоялся из-за диаметрально противоположных интересов сторонников его в обеих странах. Шведские политики хотели создать подлинно нейтральный союз и заставить отступиться Финляндию от реваншистских настроений. Финские же военные планировали создание союза против СССР.
Контакты финнов и шведов были строго засекречены, но советская разведка не дремала. 27 сентября 1940 г. Молотов в ходе встречи с финским послом в Москве Паасикиви подверг критике шведско-финский «тайный союз или договор». Удивленный Паасикиви, который ничего не знал об этом деле, все полностью отрицал. Позже ряд финских историков будет упрекать СССР за негативное отношение к идее унии Финляндии и Швеции. Мол, в унии Финляндия осталась бы нейтральной и не было бы «продолжительной войны». Однако мне представляется более вероятной возможность того, что Маннергейму и К° удалось бы втянуть и Швецию в войну с СССР.
6 декабря 1940 г. советское правительство заявило, что уния означала бы аннулирование Московского мирного договора. А шведы получили аналогичную ноту из Германии. 5 декабря Гитлер заявил послу Свену Хедину, что уния без должного на то основания крайне раздражает русских, а Геринг 18 декабря сказал генералу Пааво Талвела: «Германия желает видеть в Финляндии самостоятельное государство, а не шведскую провинцию». Лишь в конце апреля 1941 г. новый посол СССР Павел Орлов заявил, что СССР не возражает против финско-шведского союза. Но к этому времени Швеция уже не проявляла интереса к такому союзу из-за тесного сближения Финляндии с Германией.
Началом сближения с Германией в финской литературе принято считать 18 августа 1940 г. В этот день барон Эрнст Фабиан Вреде привез барону Маннергейму секретное письмо от финского посла в Германии Кивимяки, в котором посол просил Маннергейма лично принять германского подполковника Вельтьенса. В тот же вечер Вельтьенс посетил дом Маннергейма и передал ему послание рейхсмаршала Геринга. В послании содержалось предложение в обмен на разрешение на перевозку германских войск через Финляндию в Северную Норвегию возобновить поставки германского вооружения, прерванные Зимней войной. Военное руководство Финляндии охотно согласилось. Финский академик Эйно Ютиккала писал в связи с этим: «Для финнов оплата товара была столь же приятна, как и получение самого товара».
После 1944 г. финские генералы будут всё валить на немцев, мол, у них и в мыслях не было нападать на СССР, всё лукавые фрицы попутали. Прямо в стиле российских «порядочных девочек», я-де шла к приятелю только кофе попить, а меня, мол, в постель лечь соблазнили. На самом же деле обе стороны соблазняли друг друга. Финны хотели с помощью немцев достичь своих целей, немцы платили им той же монетой. Ни у тех, ни у других не было ни тени сомнений – для чего нужны сии приготовления. Речь сразу же пошла о нападении на СССР.
Германо-финское сотрудничество в 1940 г. имело ряд особенностей. Общего военного договора не было. Его заменяла целая серия письменных соглашений или даже устных договоренностей по конкретным вопросам. Ни финские, ни германские дипломаты к переговорам о военном и политическом сотрудничестве не привлекались, все решали военные обеих стран.
В январе 1941 г. начальник финского Генерального штаба генерал Хейнрикс прибыл в Берлин, где согласовал с начальником германского Генерального штаба Гальдером детали нападения на СССР. Любопытна запись об этом визите адъютанта Гитлера майора Энгеля: «Начальник германского штаба Финляндии генерал Хейнрикс находился в ОКХ [германское верховное командование. – А.Ш.], и ему намекнули о разрабатываемом плане Барбаросса. Все были поражены тем, с каким воодушевлением этот руководитель отнесся ко всем планам. Фюрер им покорен и верит в доброе братство по оружию… Это смелый народ… всегда хорошо иметь соратников по оружию, которые преисполнены желанием мести, и это принято во внимание… Фюрер предоставил ОКХ полную свободу в переговорах с Финляндией, времени осталось самое большее три месяца».
Весной 1940 г. второй по рангу руководитель государственной полиции Финляндии Бруно Аалтонен возобновил прервавшееся Зимней войной сотрудничество с начальником немецкого гестапо Генрихом Мюллером.
В начале 1940 г. начались транзитные перевозки германских войск в Северную Норвегию через Финляндию. С октября 1940 г. в Финляндии началась вербовка добровольцев в войска СС. Всего было завербовано две тысячи человек. Добровольцы были отправлены в Германию, где из них отобрали наиболее подготовленных солдат и офицеров, прошедших школу Зимней войны, – всего 431 человек. Их рассеяли (в основном в офицерских должностях) среди норвежцев, датчан, фламандцев и прочих «арийцев», входивших в дивизию СС «Викинг». Необученные же финские добровольцы прошли курс обучения, и 18 июня 1941 г. из них был сформирован финский батальон СС. В январе 1942 г. этот батальон был включен в дивизию «Викинг», находившуюся в то время на территории Южной Украины.
Появление германских войск в Финляндии и вербовка на ее территории добровольцев в СС вызвали крайне негативную реакцию в Англии. 15 июня 1941 г. правительство Великобритании порвало морские коммуникации с Петсамо и перекрыло таким образом торговую отдушину Финляндии с Западом.
В правящих кругах Англии рассматривался вопрос об интернировании (то есть заключении в концлагеря) нескольких тысяч финнов, проживающих в Канаде (то есть поступить так же, как в США с японцами).
После заключения мира финны не спешили с демобилизацией армии. В конце марта 1940 г. под ружьем еще находились 365,5 тысячи человек, в июне – 195 тысяч и в конце 1940 г. – 109 тысяч человек. Последний показатель втрое превышал норму мирного времени. Поддержание армейского контингента на высоком уровне в течение 1940 г. стало возможным благодаря призыву юношей младших возрастных групп на чрезвычайные сборы. Эта мера, однако, не могла носить долгосрочный характер, и поэтому 24 января 1941 г. парламент принял новый закон о воинской повинности, увеличивавший срок службы в регулярных войсках с одного года до двух лет. Закон действовал до конца 1945 г. и имел обратную силу по отношению к лицам, уже находившимся на военной службе. Призывной возраст был снижен с 21 г. до 20 лет, так что в 1940–1941 гг. на действительной службе одновременно находились мужчины трех призывных возрастов.
По приказу от 28 января 1941 г. регулярная армия мирного времени должна была насчитывать 75 тысяч человек, из которых 60 тысяч составляли призванные на действительную военную службу. Но поскольку численность последних в данный момент на 40 % превышала установленную норму, из этого «сверхнормативного» контингента были сформированы дополнительные подразделения.
Приказом от 28 мая 1940 г. Маннергейм разделил страну на 16 военных округов, которые, в свою очередь, подразделялись на 34 шюцкоровских района. Каждый военный округ в случае войны формировал одну дивизию, количество которых по новой схеме теперь равнялось шестнадцати вместо прежних девяти. С этой целью 100 тысяч мужчин, которые в довоенное время из-за экономии средств не прошли необходимой военной подготовки, получали ее в срочном порядке. В условиях военного времени штаб военного округа становился ядром штаба дивизии.
Дивизии, которые состояли из трех пехотных полков, трех батарей и особых частей, были расширены за счет подразделений со специальными видами вооружения. Угроза танковых прорывов, имевшая место в ходе Зимней войны, привела к созданию противотанковых рот. Подразделения тяжелой гаубичной артиллерии (122-мм) были приданы каждому полку для взламывания полевых укреплений противника.
Дивизии, кроме этого, получили моторизованную батарею тяжелой полевой артиллерии (их, правда, хватило только на 10 дивизий). Дивизии получили по дополнительной саперной роте, которые были объединены в саперные батальоны, и по дополнительной роте связи, также объединенных в батальоны. Таким образом, была повышена мобильность частей и улучшена система связи. Для отражения воздушных налетов в прифронтовой зоне каждой дивизии придали еще одну зенитную роту, а также одну автомобильную роту для передвижения. В общей сложности численность личного состава дивизии возросла с 15 тысяч до 16,4 тысячи человек.
Первое соглашение с Германией о поставке вооружения было заключено 1 октября 1940 г. По этому соглашению финны получили 112 артиллерийских орудий, 53 истребителя, 500 противотанковых ружей и т. д. Вооружение было доставлено со 2 октября по 10 декабря 1940 г. на гражданских судах, предназначенных для летних круизов. В декабре 1940 г. из Германии в Финляндию дополнительно поступила 161 – 15-см тяжелая гаубица и 54 – 10,5-см легких полевых гаубиц.
Следует отметить, что, всемерно расширяя военное сотрудничество с Германией, финны всеми путями пытались получать или выпрашивать оружие из других стран. Так, с апреля 1940 г. по июнь 1941 г. финская армия получила артсистем: 312 французского, 232 американского, 30 английского, 36 испанского и 132 бельгийского производства.
В конце Зимней войны у финнов было 216 противотанковых пушек, а к июню 1941 г. – 941 противотанковая пушка. Кроме того, в июне 1941 г. Финляндия получила еще 50 германских 37-мм противотанковых пушек Pak 35/36.
К концу Зимней войны Финляндия располагала 216 зенитными пушками и 120 зенитными пулеметами, а к началу июня 1941 г. – 761 зенитной пушкой и 180 зенитными пулеметами.
Но финское правительство готовило к войне не только солдат и пушки. По приказу премьер-министра Рюти 17–18 мая 1941 г. были мобилизованы историки и лингвисты. Под руководством профессора Ялмари Яккола они стали сочинять обоснование аннексий территорий СССР. Однако их опередили военные. Уже 30 мая 1941 г. главный квартирмейстер генерал-майор А.Ф. Айро предоставил маршалу Маннергейму пять вариантов аннексий, в зависимости от того, в каком положении окажется СССР после войны с Германией.
В минимальном варианте, если бы Советский Союз по-прежнему оставался «серьезным фактором», то в таком случае Финляндия хотела бы только скорректировать свою восточную границу между Ладогой и Куусамо. Это было бы компенсацией за передаваемую территорию на Карельском перешейке, необходимую для обеспечения безопасности Ленинграда (около половины перешейка).
В максимальном варианте (№ 5) было много неясностей. И дело тут не в скромности господина Айро, который с большим удовольствием установил бы финскую границу по Уральскому хребту, а в неясности претензий немцев. Если Кольский полуостров немцы твердо решили брать себе, то с границей Архангельской области, которая должна была стать «лесной провинцией» Германии, было много неясностей. Но в любом варианте Финляндия должна была выйти к Белому морю. На юге также были сомнения – дадут ли немцы провести границу по реке Неве?
В мае 1941 г. началось формирование администрации Восточной Карелии, что вызвало конфликт между правительством и военными. И те, и другие рвались делить шкуру еще неубитого русского медведя.
Поскольку подавляющее большинство населения Восточной Карелии составляли этнические русские, то возникла идея[5] депортировать оттуда 660 тысяч русских, а взамен переселить 385 тысяч финнов.
Ну а планы блокирования и захвата Ленинграда были согласованы германским и финским командованием 25 мая 1941 г. в городе Зальцбурге.
После заключения мира в 1940 г. СССР даже не планировал нападение на Финляндию. Это подтверждают и рассекреченные советские документы. Сталин всеми силами пытался оттянуть войну с Германией, а любое нападение или даже давление на Финляндию могло спровоцировать войну с Гитлером.
Так, в августе 1940 г. Сталину была подана записка наркома обороны Ворошилова по основам стратегического развертывания вооруженных сил на 1940 и 1941 гг. Там говорилось:
«Вооруженное столкновение СССР с Германией может вовлечь в военный конфликт с нами – с целью реванша – Финляндию и Румынию, а возможно, и Венгрию…
Вступление в войну одной Финляндии маловероятно, наиболее действителен случай одновременного участия в войне Финляндии с Германией.
Учитывая возможное соотношение сил, наши действия на северо-западе должны свестись к активной обороне наших границ.
Для действий на северо-западе предназначено иметь Северный фронт, в составе двух армий и отдельного стрелкового корпуса.
14 Армия – с основными задачами обороны северного побережья и наших границ в северной Карелии, в составе 4 стрелковых дивизий.
7 Армия – с основными задачами обороны Ленинграда и Петрозаводского направления, в составе: 4 стрелковых дивизий; 2 отдельных танковых бригад.
65-й отдельный стрелковый корпус – с задачей оборонять побережье Эстонской ССР и острова Эзель и Даго, в составе: 2 стрелковых дивизий; 1 отдельной стрелковой бригады; 1 отдельной танковой бригады.
В резерве Командования Северным фронтом в районе Ленинграда иметь стрелковую дивизию».
В случае выступления Финляндии Балтийский флот должен был:
«– совместно с авиацией уничтожить боевой флот Финляндии;
– содействовать сухопутным войскам, действующим на побережье Финского залива и на полуострове Ханко, обеспечивая их фланг и уничтожая береговую оборону финнов;
– не допустить морских десантов немцев на побережье Латвийской и Эстонской ССР;
– нанести поражение германскому флоту при попытках его пройти в Финский залив;
– обеспечить возможную переброску одной-двух стрелковых дивизий с побережья Эстонской ССР на полуостров Ханко».
Как видим, перед советскими вооруженными силами ставились исключительно оборонительные задачи на случай войны с Финляндией. Силы и средства для этого выделялись более чем скромные (с учетом неудач в Зимней войне). Это еще раз опровергает ложь Маннергейма и других финских политиков, утверждавших, что они вступили в союз с Гитлером исключительно для защиты от советской агрессии.
В 1940 г. и в начале 1941 г. советская резидентура в Финляндии давала Центру полную и объективную информацию о деятельности политиков и военных. Из Хельсинки поступил целый ряд сообщений о готовности Финляндии вместе с Германией вступить в войну против СССР. Так, например, 11 июня 1941 г. заместитель наркома госбезопасности Кобулов направил Сталину и Берии агентурное сообщение из Хельсинки:
«Министр финансов Мауно Пеккала сообщил нашему агенту следующее:
На заседании финляндского правительства 9 июня президент Рюти заявил, что по требованию немцев Финляндия должна в ближайшие дни провести частичную мобилизацию и что в ближайшие же дни в Финляндию начнут прибывать в большом количестве немецкие войска…
Далее Рюти сказал, что вопрос о том, будет ли война между Германией или СССР или нет, разрешится 24 июня».
Во втором сообщении говорилось:
«Один из лидеров аграрной партии, бывший министр обороны Ньюкканен сообщил нашему агенту, что немцы перебрасывают из Северной Норвегии в Финляндию дивизию, которая прибывает в Рованиеми. Часть этих войск уже расположена в пограничном с СССР районе Куусамо.
На вопрос агента о цели переброски этих частей в Финляндию Ньюкканен ответил, что в ближайшие дни ожидается война между Германией и СССР и что немцы предполагают выступить из Финляндии, которая будет играть большую роль…
9 июня в Або прибыл немецкий военный транспорт, который привез примерно 1500 солдат и 40–50 автомобилей для мотопехоты. Все это направлено в сторону Таммерфорса».
Приказ о частной мобилизации в Финляндии был отдан 9 июня, а на следующий день было мобилизовано 30 тысяч человек. Еще 1200 молодых финнов с молчаливого согласия завербовались в войска СС и отбыли в Германию.
13 июня в Финляндию прилетел генерал пехоты Вальдемар Эрфурт и в тот же день приступил к работе в качестве командира «штабной группы связи взаимодействия Север» в финской ставке.
17 июня правительство Финляндии отдало приказ о всеобщей мобилизации. По возможности все делалось в обстановке строжайшей тайны. Сам приказ был зашифрован словами: «Всеобщие поставки главной конторы начинаются 18 июня».
В середине дня 22 июня из Главного штаба в 14-ю дивизию, VI и II армейские корпуса были отосланы телефонограммы, которые предписывали обеспечить «готовность мер, связанных с началом наступления, к 28 июня».
23 июня 1941 г. из резерва главнокомандующего II армейскому корпусу были приданы 3 артиллерийские батареи (105-, 150- и 210-мм орудий) и IV корпусу – одна батарея 150-мм орудий, VII армейскому корпусу из резерва главнокомандующего одна батарея тяжелых орудий и одна батарея большой мощности. В результате огневая мощь частей, планировавшихся для ведения наступления, серьезным образом возросла.
Одновременно армейскому корпусу Талвела, который был развернут в полосе североладожского побережья, была придана новая (третья) дивизия. Одну из дивизий резерва главнокомандующего разместили во втором эшелоне этого же участка будущего фронта. Артиллерия Талвела получила существенное подкрепление[6].
По данным генерала Эрфурта, «к началу наступления финский фронт между Финским заливом и Лиексой выглядел следующим образом (с правого по левый фланг):
План стратегического развертывания финских войск в июне 1941 г.:
1. IV корпус (генерал-лейтенант Эш), имевший правый фланг у Финского залива, против Виипури, и левый фланг у Вуокси.
8-я дивизия
10-я дивизия
12-я дивизия
4-я дивизия
2. II корпус (генерал-майор Лаатикайнен), между Воукси и северо-западным участком Ладожского озера вплоть до Пюхяярви.
2-я дивизия
18-я дивизия
15-я дивизия
3. Карельская армия (генерал-лейтенант Хайнрике), от Пюхяярви до Корписельки.
а) VII корпус (генерал-майор Хэглунд), от Пюхяярви до Вяртсиля
19-я дивизия
7-я дивизия
б) VI корпус (генерал-майор Талвела), от Вятрсисиля до Корписельки
11-я дивизия
5-я дивизия
1-я горнострелковая бригада
в) группа Ойнонена (в районе Иломантси), кавалерийская бригада
2-я горнострелковая бригада
г) 1-я дивизия в войсковом резерве в тылу Карельской армии.
4. 14-я дивизия (полковник Рааппана), в районе Лиексы.
5. За Карельской армией в качестве резерва фельдмаршала Маннергейма должна следовать 163-я немецкая дивизия. Ее высадка в районе Йоэнсуу началась 30 июня.
6. 17-я дивизия, первоначально у полуострова Ханко.
В северном направлении вплоть до побережья Северного моря[7] [полуостров] являлся районом размещения немецких и финских сил, объединенных в одну армию “Норвегия” во главе с ее штабом.
Пост командующего занимал генерал-полковник фон Фалькенхорст, а пост начальника штаба – полковник Бушенхаген.
На правом фланге этой армии стояли:
III финский корпус (генерал-майор Сийласвуо), в районе Суомусалми и в районе Куусами
3-я финская дивизия
6-я финская дивизия
С северного направления к ним примыкали:
Немецкий штаб корпуса XXXVI (генерал от кавалерии Файге), в районе Кемиярви
169-я немецкая дивизия
немецкая бригада СС “Норд” и поддерживающие его финские войска
немецкий горнострелковый корпус “Норвегия” (генерал горнострелковых войск Дитль), в районе Петсамо
2-я горнострелковая дивизия
3-я горнострелковая дивизия
Важнейшие должности в финской ставке[8] были распределены следующим образом:
Главнокомандующий: фельдмаршал Маннергейм, с 4 июня 1942 г. маршал Финляндии;
Начальник Генерального штаба: генерал-лейтенант Хайнрике, до начала 1942 г. откомандированный в качестве командующего Карельской армией, был замещен в должности генерал-лейтенантом Ханнелем;
Генерал-квартирмейстер: генерал-майор Айро;
Начальник командного отдела: генерал-майор Тупмпо;
Начальник разведывательного отдела: полковник Меландер, позднее полковник Паасонен;
Начальник военно-транспортной службы: полковник Роос;
Командующий военно-морскими силами (ВМС): генерал-лейтенант Вальве;
Командующий военно-воздушными силами: генерал-лейтенант Лундквист»[9].
21 июня в 16 ч. 15 мин. финская армия и флот начали операцию «Регата» – вторжение на Аландские острова. Эти острова, как уже говорилось, были объявлены демилитаризованной зоной согласно Женевской конвенции 1921 г. и договору с СССР 1940 г. За одну ночь с материка на архипелаг на 23-х кораблях было переброшено 5 тысяч солдат с боевой техникой (14 береговых пушек, 55 полевых орудий и 24 миномета). Операцию прикрывали оба финских броненосца. Персонал советского консульства (31 человек) на Аландских островах (в Мараанхамине) был арестован, а 24 июня вывезен в Турку.
Еще 14 июня 1941 г. три больших германских минных заградителя «Кобра», «Кениг Луиза» и «Кайзер» с грузом мин прибыли в Хельсинки. На следующий день минные заградители «Танненберг», «Ганзаштадт», «Данциг» и «Бруммер» прибыли в Турку.
18 июня на военно-морскую базу Суоменлинна в районе Хельсинки прибыли германские торпедные катера S-26, S-39, S-40, S-101, S-102 и S-103. Вместе с ними пришла плавбаза «Карл Петерс». В тот же день в Турку прибыли торпедные катера S-41, S-42, S-43, S-44, S-104 и S-105 и плавбаза «Тсингтау».
Всего в финских шхерах немцы сосредоточили более 40 судов, среди которых были 6 минных заградителей, 12 тральщиков, 17 торпедных катеров, 4 плавбазы.
21 июня в 22 ч. 59 мин. немецкие заградители начали ставить минные заграждения (всего 2000 тысяч мин) поперек Финского залива, чтобы запереть в нем Балтийский флот. Одновременно три финские подводные лодки поставили минные банки у эстонского побережья, причем командирам финских лодок был отдан приказ атаковать советские корабли, «если попадутся достойные цели». И это все 21 июня!
Как признал известный финский историк Карл-Фредерик Геуст: «Еще до 22 июня финские самолеты совершали разведывательные полеты над СССР. Так 24 и 25 мая, а также 11 июня такие рейды на специально оборудованном высотном британском бомбардировщике “Бленхейм” (бортовое обозначение BL-141) выполнил капитан финских ВВС Армас Эскола (Annas Eskola). Точные маршруты его полетов остаются неизвестными до сих пор, и вполне возможно, что капитан действительно пролетал над Ленинградом и Кронштадтом».
23 и 24 июня оснащенная «Бленхеймами» авиагруппа LLv 46 получила приказ фотографировать дороги на Карельском перешейке. А еще раньше, с 18 июня, трофейные бомбардировщики СБ из состава LLv 6 приступили к разведывательным полетам над Финским заливом, особенно в районах полуострова Ханко, Таллина и Палдиски (Paldiski). 24 июня один СБ (борт VP-2, пилот л-т A. Karmila) был обстрелян советскими зенитками неподалеку от Таллина и подожжен.
22 июня с озера Оулуярви стартовали два гидросамолета «Хейнкель-115». Через три часа они приводнились на Коньозере в нескольких километрах к востоку от Беломорско-Балтийского канала. С самолетов высадилось 16 финских диверсантов, одетых в немецкую форму. Диверсанты попытались взорвать шлюзы канала, но все шлюзы так хорошо охранялись, что финны даже не смогли близко подойти к ним.
Гидросамолеты прикрывались четырьмя финскими истребителями «Брюстер», барражировавшими над советской территорией.
Как видим, все признаки «беременности» налицо. А господин Солонин по-прежнему доказывает, что «беременность немножко» войной не считается: «…на территории северной Финляндии еще до 25 июня 1941 г. базировалась немецкая авиация в составе одной эскадрильи истребителей и одного звена дальних разведчиков, всего 13 исправных самолетов»[10].
Ну, подумаешь, утром 22 июня 1941 г. 14 немецких бомбардировщиков Ю-88 летали ставить мины у Кронштадта, дозаправляясь в Финляндии на аэродроме Утти (в районе станции Коувола).
Ну, стоит ли обращать внимание на такие мелочи! Правительству СССР нужно было подождать, пока «беременность» войной у Финляндии рассосется сама собой.
Увы, внимание на финские шалости обратили. В Москве 23 июня В.М. Молотов вызвал к себе финского поверенного в делах Хюннинена. Молотов потребовал от Финляндии четкого определения ее позиции – выступает ли она на стороне Германии или придерживается нейтралитета. Хочет ли Финляндия иметь в числе своих врагов Советский Союз с двухсотмиллионным населением, а, возможно, также и Англию?
Советский Союз не предъявлял Финляндии никаких требований, и поэтому он имеет полное право получить ясный ответ на свои вопросы. Молотов обвинил Финляндию в бомбардировках Ханко и в полетах над Ленинградом. Хюннинен со своей стороны обвинил Советский Союз в бомбардировках финских судов и укрепления Алскари. Ни Хюннинен, ни финское правительство не пожелали объяснить поведение Финляндии.
Утром 25 июня по приказу Ставки ВВС Северного фронта совместно с авиацией Балтийского флота нанесли массированный удар по девятнадцати аэродромам Финляндии и Северной Норвегии, где базировались самолеты германской 5-й воздушной армии и ВВС Финляндии.
25 июня в налете участвовало 236 бомбардировщиков и 224 истребителя. По советским данным, в ходе первого налета на земле был уничтожен 41 самолет. Финны утверждают, что сбили 23 советских самолета. В течение следующих шести дней советская авиация продолжала бомбить аэродромы и порты Финляндии.
25 июня финны собрали парламент. Премьер-министр Финляндии Рангель высокопарно заявил: «Состоявшиеся воздушные налеты против нашей страны, бомбардировки незащищенных городов, убийство мирных жителей – все это яснее, чем какие-либо дипломатические оценки, показало, каково отношение Советского Союза к Финляндии. Это война. Советский Союз повторил то нападение, с помощью которого он пытался сломить сопротивление финского народа в Зимней войне 1939–1940 гг. Как и тогда, мы встанем на защиту нашей страны».
Парламентарии сразу заговорили о «наболевшем». Представитель аграрной партии Вихула заявил: «Пришло время Великой Финляндии». Его коллега Вестеринен сказал: «Наступил великий исторический момент. Встает вопрос о пересмотре границ».
Вопрос о советской Карелии всем был ясен, а вот по поводу Кольского полуострова между аграриями вспыхнула перепалка. Нет, не о том, брать или не брать, конечно, брать, а надо ли сейчас этот вопрос ставить официально или погодить. Депутат Салмиала заявил: «Нам надо осуществить идею Великой Финляндии и передвинуть их [русских. – А.Ш.] на тот рубеж, где прямая линия соединяет Ладогу и Белое море». Его попытались унять: «Не все следует говорить, о чем думаешь!»
Вечером 25 июня парламент Финляндии единодушно проголосовал за войну с СССР. Против не выступил никто, однако из 200 депутатов 99 просто не пошли голосовать.
Финская пропаганда сделала все, чтобы обвинить СССР в агрессии против Финляндии. Внутри страны и особенно за рубежом финляндское правительство упрямо твердило, что Финляндия ведет войну не вместе с Германией, а какую-то «особую» войну.