Рафаль никак не мог вспомнить, что же произошло в лаборатории. Это было очень плохо.
Он прибыл на станцию после очередной миссии. В этом не было ничего необычного, он после каждого задания осмотр проходил. Правда, устал он сильнее, чем ожидал, и ноющая головная боль никак не проходила. Рафаль рассказал об этом господину Фетъе – больше-то некому. Начальник научного отдела велел ему пройти какие-то тесты, направил в лабораторию. Там было не слишком удобное кресло, горел яркий бело-голубой свет, от которого голова болела еще сильнее… Мельтешили какие-то люди, и, кажется, Рафаль поссорился с кем-то из них… Но тут память обрывалась, он будто провалился в непроницаемую темноту, лишенную звуков.
Очнулся он уже в одной из спален, и все было в порядке… По крайней мере, ему стало лучше, да и общались с ним как обычно.
– Ты просто потерял сознание, – обыденно пояснил господин Фетъе. – Это мы виноваты. Пять миссий подряд без перерыва – слишком много даже для номера 1.
– Да, я… Наверно. Мне уже лучше. Те лаборанты… Я ведь никого не обидел? Кажется, я повысил голос!
– Переживут, мы здесь нежных и обидчивых не держим. С лаборантами все в порядке, не думай о них. Просто отдохни.
Он действительно отдохнул: пару дней провел на станции, потом неделю жил на Феронии. Великолепная природа и знакомые места успокаивали его. Рафаль видел, что после миссии Легиона планета вернулась к нормальной жизни, и это тоже было важно. Так что к работе он приступил уже с новыми силами, и все было бы замечательно, если бы не раздражающий отголосок тревоги, поселившийся где-то в душе.
Причин у этой тревоги не было, однако она по-прежнему не исчезала. Впрочем, Рафаль быстро привык к ней, научился игнорировать, и она больше не мешала.
У него теперь были дела поважнее, чем эти непонятные страхи. Он прекрасно понимал, насколько важна миссия на Марсе – и как много теперь зависит от Легиона. Он сосредоточил все силы только на этом, и отстраниться от провалов в памяти и прочих мелочей оказалось на удивление легко. Особенно при том, что работать ему предстояло с напарницей.
Когда Рафаль впервые услышал, что их объединяют в команды, он собирался отказаться. Зачем ему помощь? Он номер 1 – причем один из сильнейших за всю историю Легиона, это все признавали! Да и вообще, если Третьему дозволено диктовать какие-то там особые условия, чем он, Рафаль, хуже?
Но когда он узнал, кого назначили ему в напарницы, спорить мигом расхотелось. Лавиния понравилась ему еще на Феронии, это он должен был признать хотя бы самому себе. Он искренне переживал за нее, когда она пострадала, и был рад узнать, что она все-таки выжила. Она снова была удивительно красивой, она улыбалась так очаровательно… Если уж говорить совсем честно, Рафалю не нужна была ее поддержка на боевой миссии, номер 10 ничего не могла ему дать. Но от ее присутствия было хорошо и спокойно, Рафаль предпочел сосредоточиться на этом.
Легион поручил им заняться самым юным из пяти сенаторов. Звали это нечто Иво Брунон Фратчак, и он напоминал вареную свеклу куда больше, чем человека. Фратчак отличался странной фигурой: очень узкие плачи, тощая грудь, но при этом крупные бедра и заметный живот. Да и голова такая же – с узким лбом и массивными щеками. Несмотря на юный возраст, Фратчак заметно лысел, однако пытался скрыть это оставшимися редкими прядями, хотя мог бы просто использовать наращивание. На всех снимках он почему-то выглядел покрасневшим и потным, явно взволнованным.
Рафаль вообще не понимал, как такому созданию, очевидно слабому и трусливому, доверили управлять целой планетой. Этими сомнениями он поделился с Лавинией уже на челноке, а она отнеслась ко всему куда спокойней:
– От папки должность унаследовал.
– Разве так можно? – удивился Рафаль. – Сенаторов ведь выбирают!
– Ну да. Но выбирают кого надо.
Киприан Фратчак руководил Марсом много лет, причем руководил успешно. Он бы удерживал этот пост и дальше, но его планы сбила катастрофа: челнок, на котором он возвращался на Марс, рухнул при приземлении. Киприан выжил, однако все понимали, что восстановление отнимет не месяцы даже, годы. Марс не мог ждать так долго, и место в Совете Пяти занял Иво.
Впрочем, вероятнее всего, отец просто использовал его, чтобы передавать собственную волю. В том, что Киприан знал о восстании и все одобрил, Рафаль почти не сомневался.
Семейство Фратчак показалось ему не таким уж важным – калека и юный истерик, вряд ли способный на самостоятельные решения. Поэтому сначала номер 1 даже удивился такому назначению: с ними могла бы справиться и команда послабее, другие сенаторы внушали большие опасения! Но когда он увидел, где именно затаились эти двое, все стало на свои места.
Отец и сын Фратчак предпочли скрываться в толпе, они засели в столице Марса – Новом Константинополе. На Красной Планете не было закона, запрещающего политикам заниматься бизнесом, так что семейство много лет обогащалось без особого стеснения. Теперь им принадлежал грандиозный небоскреб в самом центре города, откуда их предстояло вытащить.
Рафаля это не смущало. Хоть небоскреб, хоть военная база, хоть космический корабль – без разницы. Когда перед номером 1 ставили цель, он просто достигал ее. Правда, его бесило то, что нужно тратить столько энергии на какую-то мелочь, действовать осторожно… Если Марс сам нарвался, почему бы просто не показать всем этим псевдо-мятежникам, кто есть кто?
– С тобой все в порядке? – осторожно спросила Лавиния.
Она явно уловила, как сильно он напряжен. Рафаль не пытался это скрыть, он и сам не заметил, когда мысли о миссии напитались гневом и раздражением. Странно так… Прежде этого не случалось, не так быстро. Он и сейчас не мог точно объяснить, почему злится. Вроде как в задании не было ничего личного, но ему на секунду показалось, что Фратчак устроил все это, чтобы оскорбить именно его…
Чувство долго не продержалось. Рафаль просто сосредоточил все внимание на своей спутнице, и гнев быстро угас. Лавиния смотрела на него с искренней тревогой, она беспокоилась – подошла ближе, мягко коснулась его руки… Рядом с ней его собственная тревога казалась чуть ли не детским капризом.
– Да, я… Все хорошо.
– Я понимаю, почему ты злишься, – улыбнулась Лавиния. – Меня тоже бесит то, что устроили на Марсе. Они ведь не могли быть уверены, что Легион решит действовать точечно и осторожно. Они подвергли риску такой чудесный город!
Город и правда был чудесный, с этим Рафаль не собирался спорить. Новый Константинополь изначально строили как единую композицию, а не дополняли отдельными домами и улицами, как старые города на Земле. Это позволило создать безупречный мегаполис: только белые здания, зеркальные стекла с голубоватым отливом, очень много зелени повсюду – на террасах, балконах, крышах и специальных платформах, парящих в воздухе. Благодаря этому столица казалась необыкновенно уютной, здесь очень легко было забыть, что большая часть Марса по-прежнему принадлежит пустыням.
Да и люди в Новом Константинополе селились в основном молодые, богатые и беззаботные. Они наверняка знали о восстании, которое устроил Совет Пяти. Но для них обычная жизнь не прекращалась, они будто не понимали, насколько все серьезно. Они обсуждали военный мятеж в кафе за покрытым пенкой кофе и прикидывали, сколько федеральных солдат уже убили, выбирая фильм для просмотра в кинотеатре.
– Мне всегда хотелось тут побывать, – признала Лавиния, тоже наблюдавшая за бело-зелеными улицами. – Только я не думала, что это произойдет при таких обстоятельствах… Знаешь, что? Давай закончим нашу миссию побыстрее и, пока остальные разбираются со своими, просто побудем здесь вдвоем!
Это вроде как невинное предложение, дружеское, совершенно нормальное… Но было во взгляде и голосе Лавинии нечто особенное, когда она произносила эти слова, обещание, понятное им обоим, от которого под кожей прокатывалась волна приятного жара… Рафалю потребовалось серьезное усилие, чтобы сосредоточиться на миссии.
– Сначала закончим, а потом решим, что делать дальше, – сказал он.
Пробраться в город незаметно было сложно. Ради этого войска даже устроили бой неподалеку от Марса – правда, в основном беспилотниками, но и это было рискованно сейчас. После таких усилий подставлять остальных, шатаясь по столице в форме легионеров, точно не стоило. Так что они заняли один из номеров марсианского отеля, никого ни о чем не предупреждая – вскрыть компьютерную систему было не так уж сложно. Там они переоделись и здание покинули уже в таких же нарядах, какие предпочитали местные.
Теперь, когда Лавиния шла рядом с ним в коротком белом платье, она казалась даже младше своих лет, и забыть о том, что это боевая миссия, становилось так легко… Его спутница, словно уловив настроение Рафаля, еще и взяла его за руку.
– Для маскировки, – с насмешливо серьезным видом объявила Лавиния. – Пусть думают, что мы просто влюбленная пара!
– Да уж… Пусть думают…
Рафалю теперь тоже хотелось поскорее закончить миссию, чтобы получить те самые свободные дни в Новом Константинополе, о которых говорила Лавиния. Он даже был уверен, что проблем с этим не возникнет – пока они не добрались до башни Фратчака и не увидели собравшуюся перед входом толпу.
– Это еще что такое? – пораженно прошептал Рафаль.
– Это идиоты, – мрачно ответила Лавиния. – Целое стадо непуганых идиотов.
Перед небоскребом проходил митинг – но не против восстания, а в его поддержку. Собрались здесь в основном молодые люди лет двадцати-двадцати пяти. Те, кто постарше, смотрели на них с укоризной и ускоряли шаг, чтобы побыстрее покинуть эту улицу. Но толпе не было до них дела. Рафаль чувствовал, что почти все собравшиеся здесь люди не трезвы – кто-то под действием наркотиков, кто-то по старинке пьян. Это еще больше разогревало их, заставляло орать погромче и поднимать плакаты повыше.
И плакаты эти, голографические, трехмерные, порой были совсем жуткими. Одни просто требовали оставить Марс в покое. На других были изображены окровавленные военные, убитые в первые часы восстания. Протестующие бодро обещали повторить это еще не раз, если к ним кто-то сунется.
Рафаль прекрасно знал, что у него уйдет минут двадцать на то, чтобы не оставить здесь ни одного живого человека. Злость снова разрасталась…
– Зачем они это делают? – напряженно спросил он. – Они же все дорого одеты, у них лучшая техника… Они были настолько несчастны?
– Солнце, ну ты иногда совсем ребенок! – рассмеялась Лавиния.
Злость, полыхавшая все сильнее, на миг распространилась и на нее, однако Рафаль быстро взял себя в руки. Лавиния ни в чем не виновата. Она на его стороне.
– И в чем же моя детская наивность?
– Да это просто толпа для красивой картинки! – пояснила номер 10. – Видишь, их всех снимают дроны, причем профессиональные операторские. Ну и толпа очень активная. Насколько я поняла по разговорам на улицах, абсолютное большинство марсиан против этой заварушки. Поэтому Совету Пяти срочно нужно создать иллюзию того, что их поддерживают и все хорошо. Тогда уже недовольные не рискнут возражать, потому что сразу начнутся обвинения в стиле «Как ты можешь быть против свободы Марса!». Примитивная манипуляция.